Реципиент. Роман-головоломка

Обратно Боднара опять везли вслепую и в объезд, однако на сей раз пленник ориентировался без труда. «Боже, как глупо, – думал он. – Какой пошлый прием!» И его лицо под повязкой горело от нелепости положения.

Горы сдавливали извилистую трассу, как тяжелый доспех тело. Узкую и опасную, эту дорогу проложили на месте древнеримского военного тракта, когда люди и помыслить не могли о скоростной прибрежной магистрали Джалита – Ахтиар. И Боднара мутило на нескончаемых поворотах.

Приспешники Гарри, не церемонясь, высадили его на склоне горы Таврос, неподалеку от старой, времен еще Турецкой войны, английской железной дороги.

Прощаясь Гарри возвратил ему документы и даже обязался не следить за Марком взамен на его обещание не покидать пределы побережья. Сказал внушительно: «Ловлю тебя на слове», ибо знал, что слово Марка – слово чести. Так что теперь на целом полуострове для Боднара осталось лишь одно место, где бы он мог укрыться от бесчестия.

В лице Гарри, своего давнего приятеля и нынешнего противника, Марк столкнулся с промыслом куда более страшным, чем наркоторговля, которую подозревали за ним люди из ОБН. И Боднар понимал: одно из двух он вскоре должен будет предпочесть – старую дружбу или новую вражду. И выбор предстоял нелегкий.

«Лови, лови, – бормотал Марк себе под нос, обращаясь к оппоненту, что уже не мог его услышать. – Ищи теперь меня, как ветра в поле».

Он хорошо знал здешние места. До города было примерно полчаса ходьбы. Марк срезал путь, спустившись напрямик по пологому склону, заросшему колючим кустарником, и от известковой пыли сделался белым, как привидение. Хотя в действительности призраком являлся город, куда он вошел, – миражом, видением из его, Марка Боднара, прошлого.

Пешком добравшись до центральной площади, Боднар снял деньги в банке, зашел в магазин для туристов, купил альпинистское снаряжение. Однако он не собирался карабкаться ввысь. Марк намеревался отправиться вглубь. Поэтому следующими его приобретениями стали гидрокостюм и акваланг. Затем – блок сигарет, охотничий нож, водонепроницаемый фонарь-прожектор, сухой спирт, спички. Походное имущество он уложил в рюкзак и сделался похожим на туриста дикаря – одного из сотен, наводнявших город. Даже черный костюм его, изрядно запыленный, теперь не бросался в глаза.

Марк Боднар появился на свет в городе, которого официально не существовало. От того, еще будучи мальчишкой, Марк постарался разузнать о своей малой родине все – высмотреть, выведать, выпытать. В 1957 году, незадолго до его рождения, этот населенный пункт стал закрытым административным округом, запретной зоной, в одночасье исчез со всех карт Союза и просуществовал фантомно вплоть до окончания холодной войны. Но и после того как запрет на въезд сняли, для Боднара город остался заповедным, зачарованным местом. И вот теперь благодаря прихоти человека по прозвищу Гарри Марк не только перешел границу зачумленной территории, но оказался в самом сердце ее.

Дед Марка был адмиралом. Отец – моряком-подводником. Капитаны вечного плавания, они, каждый в свой черед, вышли в отставку и перебрались к праотцам. Марк пренебрег семейной традицией, выбирая поприще, но способность преодолевать тяжелые условия, выдержка и железные нервы передались ему с кровью, соленой от морской воды, и теперь должны были пригодиться как никогда.

Боднар спустился к городской бухте и, обойдя ее по кругу, миновав стада белоснежных яхт и отары побитых жизнью рыбацких катеров, оказался на задворках городка. Здесь человеческие ручейки сначала редели, а потом иссякали вовсе, и одинокий пешеход мог не опасаться случайных встреч. Марк шел и шел, не оборачиваясь, не глядя по сторонам, покуда город не исчез, скрытый изгибом набережной. Остались видны лишь полуразрушенные виллы девятнадцатого века и хребет горы Кастрон – сторожевого дракона, охранявшего вход в бухту. Боднар торопился, наступал на пятки своей длинной тени. Когда набережная резко свернула вправо, тень сжалилась над ним, пошла рядом, не забегая вперед.

Вскоре он оказался перед входом в исполинский док – канал, прорубленный в толще горы, и встал лицом к его черному зеву. Перед Марком открывались врата в противоатомное убежище для подводных лодок, рассчитанное выдерживать прямое попадание атомной бомбы и некогда способное укрыть весь командный состав ахтиарского флота с обслуживающим персоналом.

Много воды утекло с тех пор, когда Боднар впервые осмелился проникнуть внутрь. Теперь здесь не осталось ни колючей проволоки, ни маскировочной сетки, ни постов с автоматчиками. Арка тоннеля, в прежние времена тщательно скрываемая от чужих глаз, ныне выставлялась на всеобщее обозрение, словно пустая глазница в черепе горы. И Марку в ее наготе виделось что-то неприличное, постыдное.

– Abominatio desolationis, vacuum horrendum8, – бормотал он, проклиная время, что не пощадило даже камни.

Солнце опять подкралось со спины. Теперь длинная тень его фигуры стлалась по бетонному кожуху – мосту над тоннелем. Там, где мост обрывался, тень падала в воду и качалась на волнах, но вскоре таяла во мраке. Туда уже не проникал закатный свет. И именно туда предстояло спуститься Боднару. Железная лестница, что много лет назад вела отсюда вниз, внутрь дока, истлела от ржавчины. Черная глубина, где когда-то ходили подводные лодки, начиненные атомными торпедами, в которую, сколько бы ни силился, Боднар не мог проникнуть взглядом, кишела опасностями, словно и не вода вовсе, а сжиженный страх. Но даже если этот шаг мог привести Марка на тот свет, он оставался единственным выходом.

Набережная пустовала. Боднар спешно переоделся в водолазный костюм, свою одежду и вещи уложил в герметичный мешок и привязал его на поясе – послужит утяжелителем. Надел акваланг, ласты, маску. Как из распахнутой двери летящего самолета, но без парашюта, прыгнул вниз, врезался в воду. И погрузился камнем – до самого дна.

Вода оказалась ледяной – аномально холодное и ветреное лето не позволяло ей прогреться. Если бы не гидрокостюм, Боднар не продержался бы в ней и получаса. Тело вспомнило навыки подводного плавания, и не теряя ни секунды, Марк поплыл в глубь канала, освещая себе путь прожектором. Луч высвечивал погруженные в воду останки металлических мостов, пересекавших канал, и лестниц. Скоро Боднар обнаружил искомую затопленную вентиляционную шахту – трубу около метра в диаметре – и углубился внутрь нее. Миновав узкий проход, выплыл в затопленный почти до потолка коридор, идущий под наклоном вверх. Двигаясь по нему, вскоре достиг того места, куда вода добраться не могла и отступала. Снял маску, отдышался. Здесь царил абсолютный мрак, луч фонаря метался по стенам, как загнанный лазутчик в тылу врага. Здесь властвовала aeterna nox – вечная ночь, безлунная и беззвездная. Сильно пахло сыростью, ржавчиной и машинным маслом.

Вскоре дыхание Марка сделалось беззвучным, и Боднар слышал только плеск – далекие отголоски морских волн, доходящие сюда с большим опозданием, как свет от звезд. Акваланг он оставил в нише одного из боковых коридоров, пакет с вещами взял с собой, пошел пешком по беспросветному тоннелю. Под ногами у него скрипел песок. Сквозняк стирал камни в пыль, беспрепятственно гуляя по галереям с того дня, когда мародеры срезали последние кингстоны и двери. Ветер выл в потернах и шахтах, словно сонмы призраков, и воевал с голыми стенами, что одни пережили нашествие грабителей.

Практически сразу Боднар обнаружил следы человеческого присутствия – окурки и пустые бутылки. Мародеры до сих пор сюда захаживали, хотя уже давно выкорчевали и вывезли все, хоть сколько-нибудь ценное. Возможность встречи с ними не волновала Марка: те далеко не заходили, он же рассчитывал добраться до самого сердца лабиринта, где у него имелся надежный схрон с провизией и питьевой водой, и переждать там тщетные попытки Гарри отыскать его. Бесчисленные коридоры – от огромных, высотою в несколько этажей, до тех, где двигаться удавалось лишь ползком, ветвились вглубь горы Таврос на многие километры. Если бы Гарри высадил в лабиринте и целую роту своих приспешников, они рассеялись бы, растворились в изгибах подземелья, как армия Наполеона на бескрайних просторах России.

Это нечеловеческое сооружение до конца не исследовали даже музейщики, облюбовавшие район сухого дока по другую сторону канала. Все равно, что, стоя в дверях Лувра, не удосужиться заглянуть внутрь – про себя усмехался Боднар. Самому Марку подлинное великолепие противоатомного объекта открылось в девяностых, после того как рухнули Советы, после демилитаризации региона, когда спала броня секретности. Однако в самый первый раз он проник сюда еще в юности, когда подземное техночудовище жило, всесильное, изрыгало дым и пожирало людей…

После того как противоатомный комплекс оказался сначала заброшен, а потом и разорен, Боднар часто бывал здесь и даже составил карту всех помещений, куда сумел войти или заплыть с аквалангом. И до сих пор отчетливо, как если бы он эту карту и сейчас держал перед глазами, Марк сохранял в памяти план сооружения, не опасаясь заблудиться.

Как Мидас, царь фригийский, обращал в золото все, до чего дотрагивался, так Боднар все запоминал, чего единожды касался его взгляд. Это была гипермнезия – абсолютная память. И к своим годам Марк Боднар уже слишком хорошо узнал, чего стоит подобный дар природы.

Освещая себе путь фонарем, он шел все дальше, сворачивая то вправо, то влево на бесчисленных развилках. И наконец, дойдя до тупика, открыл тяжелую крышку люка в стене, через который проник в скрытое смежное помещение – исполинскую, высотой с многоэтажный дом, канистру. Некогда через люк, ставший дверью для Боднара, из нее откачивали топливо на подводные лодки. Теперь же бочка пустовала. Вторая, сестра-близнец ее, была вмурована в скальную породу по другую сторону от коридора – у той на дне еще оставался слой смоляной резко пахнущей жижи.

Фонарь исправно светил, высвечивая красные от ржавчины листы железа, что покрывали нутро бочки, вырубленной в средостении горы. До верха бочки свет не доставал. Марк выключил фонарь и замер.

Казалось, он летел в темноте. Ощущал невесомость свободного падения во мраке. Перестал чувствовать свое тело, растворился. И чем дальше стоял так, тем сильнее погружался в прошлое…

Но не одни только воспоминания теперь тревожили его.

В воздухе уже давно стал ощутим знакомый сладковатый запах. Боднар не верил обонянию: на складе, вблизи которого он находился, коробок с индивидуальными противохимическими пакетами, содержащими дихлорэтан, хранилось столько, что не под силу оказалось вынести даже всеядным мародерам. Особой ценности пакеты не представляли, и целостности упаковок до сих пор никто не нарушал. Однако не прошло и пяти минут, как загазованность стала невыносимой. Боднар уже почти не мог дышать. Не оставалось времени ломать голову над загадкой запаха – голова и так уже раскалывалась от вони, следовало вернуться за аквалангом, чтобы, возможно, вновь прийти сюда уже со своим воздухом и разузнать, в чем дело.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ратрак – бульдозер для утрамбовки снега. (Здесь и далее: примеч. авт.)

2

Ничто человеческое не чуждо (лат.).

3

Против силы смерти нет лекарств в огородах (лат.).

4

Искусственная почка (жарг.) – гемодиализатор – аппарат, временно замещающий функцию почек.

5

Чистый лист (лат.).

6

Годы берут свое, бежит, бежит невозвратное время (лат.).

7

Обнажать тело на виду у граждан есть начало развращения (лат.).

8

Мерзость запустения, пустота, наводящая ужас (лат.).