Искра, погружайся! В плену Янтаря

– Хочешь, я возьму тебя прямо тут?

Он провёл языком по моей шее, поднимаясь к уху.

Я с трудом отгоняя дурманящее наваждение, с мольбой в голосе сказала:

– Клауд, прошу, приди в себя. С тобой что-то не так.

– О, нет девочка, со мной все так. Вот он я, настоящий. Тебе не нравится?

Он надавил пальцем на самую чувствительную зону. Я издала громкий стон, мои ноги задрожали, и я непроизвольно выгнула спину.

– Я же вижу, что нравится… Какая же ты мокрая.

– Клауд, пожалуйста…

– Я заставлю тебя кончать десятки раз, только попроси… – прошептал он.

– Клауд…

– Я хочу трахнуть тебя.

– Клауд! – я оттолкнула его руки, прикрываясь. Он не отрывал взгляда от меня, у него были очень узкие зрачки, пламя в радужках горело ещё ярче – Что с тобой. Ты пугаешь меня. Что у тебя с глазами? Что с тобой происходит?

Он посмотрел как-то сквозь меня, как будто фокусировался где-то внутри своего разума, потом сделал шаг назад, увеличивая между нами дистанцию. Он задрал свой подбородок вверх, и сказал куда-то в пустоту.

– Это моя свобода, – а потом вновь посмотрел на меня с жуткой ухмылкой. – И у меня сейчас охота… угадай, на кого я охочусь?

Он оскалился, испепеляя меня своими горящими угольками, что выглядело в ночи до одури пугающе.

– Я выпустил зверя… он так жаждил утолить жажду, голод. И знаешь… это окрыляющее, пьянящее чувство, дикий азарт. Вот она – моя свобода. Это я настоящий. Но ничто не сравнимо с запахом адреналина загнанной в угол жертвы.

Он вперил в меня взгляд исподлобья. В темноте практически ничего не было видно, кроме его глаз.

– Я чую твой страх даже отсюда…

Меня всю трясло. Я обняла себя руками, в жалких попытках укрыться от него. Слезы ручьём катились по моим щекам.

Он долго стоял так, не шевелясь.

– Правильно, бойся. Я такой, и никакой иначе.

Он развернулся, пошёл в сторону мотоцикла. Поднял по дороге свой шлем, перчатку… и достал из-под сидушки экипировку и для меня.

– Садись, надо ехать домой. У меня скоро начнётся задание…

Я, с тоской посмотрела на Бришалот, который безмятежно стоял практически у меня на ладони и двинулась в сторону Клауда. Он уже сидел на супербайке. Громкий треск мотора, и он уже лавировал в воздухе. Я перекинула ногу, и села сзади него. Клауд дал мне шлем и куртку. Надо же. В этот раз он все предусмотрел. Когда я была готова, я прижалась к нему и обняла из-за спины. Клауд пригнулся и лёг корпусом на лежак34.

– Держись крепче, прижмись ко мне. Мы поедем… быстро.

Он рванул с места с такой скоростью, что меня припечатало к нему.

Глава 22. Город спит, мафия открывает глаза

МЕЛАНИЯ РОШ

Добрались мы обратно на много быстрее, чем ехали на погрузчике.

Уже знакомым мне путём, мы спустились в Муравейник, с одной небольшой разницей – верхом на мотоцикле, в грузовом лифте. Оказавшись на дне шахты, Клауд, не заглушая двигатель, встал, размялся, и снял шлем. Я вытянула шею, украдкой пытаясь посмотреть на его лицо, чтоб понять, не вернулись ли его глаза в нормальное состояние.

Он, не оборачиваясь, бросил через плечо:

– Они все ещё светятся. Зря не мучайся.

Я опустила от стыда голову.

Резко, я неожиданно взмыла в воздух, Клауд взял меня за талию и спустил с мотоцикла. Затем он достал из кармана кожаной куртки футляр, и надел солнцезащитные тёмные очки. Я покосилась на него. Он так же, опередив мой вопрос ответил:

– Чтоб горожан не пугать, – и жутко улыбнулся..

Наконец двери лифта открылись и Клауд выкатил транспорт ко входу в центральный тоннель, передал его в руки охранников, что-то им сказал, и затем строго скомандовал мне следовать за ним.

Я посмотрела, на до боли знакомые потолки и бетонные стены. Ну здравствуй Муравейник. Не успела и запылиться, как вернулась к тебе. Я приуныла. Ну что за издевательство? Я уже почти добралась до родного полиса… оставалось совсем не много… а ведь все так легко шло… На секунду я задумалась, а не слишком ли все было просто? Я с недоверием посмотрела Клауду в спину… Эта мысль не давала мне покоя до тех пор, пока мы не оказались в Гарнизоне. Мы прошли в самую глубь сектора. Я раньше не видела этой зоны, тут была ограждённая колючей проволокой территория. Клауд приложил ладонь к панели на двери, и открыл нам проход. На этой территории, стояло одноэтажное здание. Мы зашли внутрь. Он включил свет, и моему взгляду предстало какое-то мрачное помещение. Кирпичные стены без отделки, металлические подпорки на потолке, высокие окна с перемычками, серый пол, справа стена, хотя скорее перегородка, с двумя закрытыми дверями, из мебели – большой кожаный диван, два кресла, небольшой столик, телевизор, в самом конце кухня и… бар? Да уж, с дизайном тут никто не церемонился, берлога какая-то.

Мы подошли к ближайшей двери, и Клауд открыл её… там был длинный спуск вниз. У меня пробежали мурашки по коже. Мне это напомнило тот самый бункер, где мы с ним впервые встретились. Он что, опять запрет меня в подвале? Я с мольбой посмотрела на него, но он даже не соизволил обратить на меня внимание. Он включил свет на лестнице, и мы спустились вниз. Когда я увидела, куда мы пришли, я в изумлении открыла свой рот.

Нет это явно был не подвал. Это было какое-то огроменное помещение, какая-то… лаборатория? Она была поделена на две зоны, между которыми находилась прозрачная стеклянная перегородка. В ближней комнате были высокие потолки, много современной техники, компьютеры. А вот во второй комнате, которая была за стеклом, было всего пару предметов – по середине кресло… с ремнями, по краям кушетки и стенды с лекарствами, длинный стол. Что это? Камера пыток? На моем лбу выступила испарина.

И только сейчас я заметила, что мы были в помещении не одни. На нас смотрели Патрик, недовольная Камилла … и Арчибальд, который был в белом врачебном халате и перчатках. Чего?? Все пазлы, которые крутились у меня в голове все это время, моментально встали на место! Так вот каким образом я оказалась тут! Каждый раз, когда я вспоминала ту роковую ночь…как меня положили на заднее сидение машины… его машины, меня никак не покидал запах фиалок, вот почему запах духов Сэм все никак не выходил из моей головы! Я догадывалась… предполагала… а сейчас все стало ясно!

– Ах ты подонок! Так вот оно что! Да как ты посмел…! – я кинулась на Арчи, колотя по нему кулаками. – Как ты мог так поступить! Ты тоже повстанец, как и они?! А как же Сэм… ! Да ты… !

Сильная рука, железной хваткой взяла меня и оттащила от Арчи. Я отпихивалась от Клауда, но он даже не шелохнулся.

– Успокойся, девочка.

– Что с Сэм! Отвечай! Отвечай, или я…

– С ней все в порядке, – Арчибальд сделал паузу. Посмотрел на Патрика и продолжил. – Сэм с нами… правда, её вовсе не Саманта зовут… а Урсула.

Я окаменела от ужаса. Что? Как это…

– Она тоже в сопротивлении… против твоего отца, – он снял с себя медный браслет и положил на стол. Я округлила глаза… – Подделка. – ответил он на мой немой вопрос. – И у Урсулы тоже, а меня зовут… Маркус.

Да что за чертовщина творится вокруг.

– Урсула давно работает с нами, более того… она моя родная сестра… но, чтоб ты не думала, она действительно хорошо относилась к тебе… и в тот день, дала заднюю, не хотела, чтоб мы провернули дело…

Я вспомнила, как Сэм… вернее Урсула отговаривала меня от этой затеи, хотя изначально это она подкинула мне идею пойти на вечеринку… я могла допустить мысль о том, что этот чёртов ненастоящий Арчи был замешан… но чтоб Сэм… моя лучшая… Меня начало тошнить.

– Мел…

– Хватит! … Не называй меня так! Прекрати! Я ненавижу вас всех… вы все…! Идите вы все к черту!

– Мел, ты просто не знаешь, что делает твой отец. Что вообще делает правящий круг… Ты бы никогда не узнала, потому что…

– Хватит, Маркус, – Прервал его Патрик. – Мелани. Я знаю, что тебе сейчас тяжело… и это только начало… есть много вещей, которых ты не знаешь, и которые, возможно ранят тебя. Но поверь, мы делаем это для твоего блага, и блага всех живущих на нашей земле. Мы пытаемся остановить зло, которое делает… Рош. Ты уже знаешь кое-что о том, что творят в Провиданс, но это лишь верхушка айсберга. Маркус и Урсула – дети моего друга Руфуса, с которым мы работали в Кузне. Он был хорошим человеком, отдавшим жизнь за благое дело, – Патрик вздохнул. – Которое мы продолжаем сейчас, и будем продолжать до тех пор, пока не победим, либо не погибнем.

Разговор прервал Клауд.

– Это все очень интригующе, но Патрик, давай я сначала завершу погружение. А потом можешь говорить ей все, что считаешь нужным.

– Клауд, друг, опомнись, – обратился к нему Маркус. – Дружище, ты можешь прямо сейчас отказаться от этого. Я прошу тебя. Это же Кузня… кто знает, что тебя там ждёт. И ты совсем недавно погружался, и трёх месяцев не прошло… кто знает, как поведёт себя твой организм на очередное вмешательство…

Клауд, даже не взглянув на друга, зашёл в стеклянную комнату, разделся до штанов и разулся, оставшись босиком на полу.

– С кем я разговариваю… – Маркус обречённо выдохнул, но зашёл за ним в комнату, подойдя к столу с кучей всяких колбочек, он набрал в шприц какую-то мутную жидкость из ампулы, затем позвал Великого марла.

– Господин Патрик, подойдите, пожалуйста, мне цвет не очень нравится…

Патрик зашёл к ним в комнату, и повертев шприц с лекарством, начал ему что-то объяснять.

В комнате остались мы с Камиллой. Если обычно она была просто ко мне пренебрежительна, то сейчас от неё исходили волны ненависти. Ну, и как свойственно её натуре, она не выдержала и подошла ко мне с разборками.

Я думала, что она будет говорить о том, что я её подставила своим побегом… но то что она сказала, было откровенно говоря шокирующим.

– У вас с ним что-то было?

– Не поняла. С кем? О что ты вообще? – что она несёт?

– Не придуривайся, с Клаудом, с кем ещё?!

Я впала в ступор.

– У нас ничего не…

– Не ври мне! А почему тогда он… – она прервалась, и посмотрела на меня самым злобным выражением лица, на который была способна. – Я не ожидала такого от тебя! Ты же знала, как я к нему отношусь! – она фыркнула и отошла от меня на своё прежнее место, скрестив руки на груди.

Я конечно имела к Клауду какие-то чувства, но я никогда не говорила об этом ни ему, ни ей. Я не понимала её, и причину её претензий, как и вообще все то, что творилось вокруг. От раздумий меня оторвал Патрик, вернувшийся в комнату. Он подошёл к приборной панели и сказал в микрофон, который усиливал звук в стеклянной комнате.

– Маркус, ставь инъекцию, – Патрик запнулся на следующих словах. – Клауд, сынок, будь сильным! – голос его дрожал.

Что происходит?

Я смотрела, как Маркус сделал Клауду укол в вену. Клауд пошёл в сторону кресла, но затем остановился и вышел к нам.

– Патрик… – он немного помолчал, затем впервые за все время посмотрел на меня, и вновь перевёл взгляд на Патрика – Уведи её отсюда, – потом развернулся, и перед тем как закрыть за собой дверь, не разворачиваясь, сказал, – Не хочу, чтоб она смотрела.

Не смотрела на что?

Патрик кротко кивнул, а Камилла просто прожгла меня взглядом.

Великий марл подошёл, взял меня под локоть и повёл на верх, сказав напоследок:

– Камилла, Маркус теперь полностью обучен, и знает, что делать, он все проконтролирует. Выполняй все его указания.

Когда мы снова оказались наверху, Патрик провёл меня в зал, усадил в кресло и поставил чайник.

Я негодовала. Что происходит? Сэм… Урсула лгала все это время, притворялась моей подругой? Но я действительно любила её, как она могла… А Маркус? А Камилла? Что она несла? Что я ей сделала? С чего она решила, что у нас с Клаудом…Что вообще за бред? Что это за лаборатория? Что за ерунда происходит?? Как всегда, миллионы новых вопросов без ответов…

Мои мысли прервал крик. У меня потемнело в глазах.

– Это же… это Клауд, что с ним?! Почему он кричит?! – волна дикого волнения охватила меня, я подскочила, намереваясь побежать в низ. – Что вы делаете с ним?

Но Патрик рывком подскочил ко мне, хватая за локоть.

– Стой… не иди. Ты слышала, он сам попросил тебя уйти. Не бойся, Мелани, он сильный… справится… ему не в первой, – голос Патрика был жёстким, но я уловила в нём едва заметную дрожь.. – Мы с ним ничего не делали, это… – из подвала снова раздался жуткий вопль. Душераздирающий, рвущий все моё нутро. Я умоляюще посмотрела на Патрика, он тоже сморщился, но все равно покачал в отрицании головой. – Это сделал с ним… твой отец, присядь, милая. Разговор нам предстоит долгий…

Глава 23. Я – человек

КЛАУД ДЮБОН

Я решил категорически избегать девчонку. У меня намечалось погружение, важное задание. Девчонка меня отвлекала. Но, если быть честным с самим собой, то по большей степени, я не хотел видеть ненависть в её глазах, после своего отвратительного поступка. Я приставил к ней своего курсанта, который отчитывался мне обо всем, вплоть до того, во что она был одета.

Мне не нравилась моя одержимость ей. Она разрушала мою внутреннюю дисциплину, нарушала мой покой, мешала трезво мыслить… И это крайне, просто катастрофически мешало держать в узде моё нутро. Да, блокаторы, которые я вынужден делать ежедневно очень хорошо подавляли моего зверя. Конечно, говоря о звере, я выражался образно … я никакой не оборотень или ещё какая-то сказочная тварь… Но так мне удобнее всего называть своё внутреннее состояние, когда я свободен от воздействия блокаторов. Слово сверхчеловек, суперсолдат было бы куда более уместным, но это слишком пафосно для меня. Хотя… если углубляться в химию… звериное во мне все-таки кое-что есть…

И я такой не один…

Сила, реакция, ловкость, выносливость, слух, регенерация… любые физические данные, развиты в десять раз сильнее, чем у обычного человека. Но тут есть и обратная сторона медали, у нас неимоверное количество энергии, которую нужно всегда куда-то девать, и вспыльчивость… особенно сложно приходилось с сильными эмоциями – гнев, ненависть, страсть, все кроме страха, нам его убирали при корректировке. Все это – крайне мешало в повседневной жизни.

Ну, вообще, я не должен иметь повседневную жизнь, но в этом мне помог и продолжает помогать Патрик. Он разработал специально для меня блокаторы, которые подавляют инстинкты, что крайне упрощало мою жизнь среди социума.

__________________

Сразу после миссии по тёмной лошадке, я перестал колоть ампулы блокаторов, что было первым циклом погружения, а циклов было всего три.

Погружение – это выход в моё естественное состояние, без воздействия на организм блокаторов.

Первый этап – подготовительный, это девять дней без инъекций, за это время все остатки блокаторов выходили из организма естественным путём. Мои эмоции уже не были так притуплены, как при воздействии лекарств. В эти дни у меня часто бывала ломка.

Потом шёл второй этап – стабилизирующий, мне искусственно дочищали организм, во мне просыпались животные инстинкты, которые до этого успешно сдерживал блокатор, в составе которого, что немаловажно, одним из ингредиентов входил синтетический адреналин, гормон страха. И именно он, в первую очередь позволял мне жить нормальной жизнью.

Только страх отвечает за выживание человека… в общем, я вновь становился агрессивным, яростным, импульсивным, вспыльчивым и полностью бесстрашным.

В заключении шёл третий, заключительный цикл, когда нужно было быстро восстановить мои естественные физические данные – что было, до потери сознания больно. К счастью, раз после второго этапа у меня уже практически не оставалось страха, то шёл я на это крайне спокойно.

А вот возвращение в моё "подавленное" состояние, или "выход из погружения" – осуществлялся на много легче, мои ампулы вводились в тройной дозировке, несколько дней и все.

__________________

Все время от начала второго цикла я всегда проводил на базе, которая была построена именно для этой цели.

И в этот злосчастный раз… на втором цикле, я жутко, до боли хотел увидеть девчонку. Но меня никто никуда конечно не выпускал, мои эмоции с каждым днём цикла становились все более яркими, и к концу, я просто сходил с ума. Я хотел увидеть её, так, что меня скручивало, как какого-то наркомана.

Простому человеку невозможно понять через что я прохожу во время погружения.

Я ходил по своей стеклянной клетке взад-вперёд, как голодный тигр. В этот раз во мне доминировал не гнев, как раньше, а страсть. И была в этом одна существенная разница, объект моего гнева, а именно Николас Рош, находился от меня в недосягаемости и по тому второй цикл я всегда отсиживал вполне себе спокойно, а вот до объекта страсти -добраться было проще простого, и по тому мне просто сносило крышу.

Я знал, что стоит мне выйти из клетки, как я смогу в миг добраться до неё. И меня из-за этого не выпускали. О своих откровенных желаниях касаемо девчонки и того, что я бы с ней сейчас сделал, слушала вся моя команда, в том числе и пришедшая под конец второго цикла – Камилла. Я видел, что ей это не нравилось, но мне было, откровенно говоря, плевать.

Из-за всего этого, моя чрезмерная эмоциональность мешала нам перейти к третьему этапу. Я просто бился о стены, кричал, орал, плакал, кидался на Патрика, и он в итоге разрешил организовать мне "охоту".

Охота – это возможность дать выход эмоциям. Удовлетворение, эйфория любой природы происхождения. Стоить только получить желаемое, как все снова притупляется, на некоторое время. Ну а охотиться в этот раз я должен был на Мелани – то, чего я жаждал больше всего.

_____________

Мы все знали, что девчонка планировала побег, мы просто развязали ей руки сделать это. Я следил за ней по наручнику в течении всего времени её пребывания в Муравейнике. Я видел, куда она ходила. Узнавал, о чём она спрашивала. Я знал все. Единственное, мне было крайне неприятно, что она приняла меня за конченного идиота, которого можно так легко обдурить.

Мы дали ей улизнуть. Я не вдавался в подробности, как именно она собиралась завлечь торговца, но зная их жадность, догадаться было не сложно.

Когда она сбежала, я ликовал от предвкушения, меня всего трясло от удовольствия, от предстоящей охоты. Патрик выпустил меня сразу же, как она оказалась на поверхности, но я не кинулся за ней сразу, тянул время, давая ей время насладиться мнимой свободой… От этого её эмоции будут ещё ярче, когда я захлопну её в ловушку, прямо перед самой победой. Обожаю облаву35.

Патрик негодовал, не понимая, что я делаю, и почему покорно сижу, бездействуя. Волнение охватило уже всю команду, они даже хотели сами заняться её перехватом, но я не пускал… мне безумно нравилась моя игра, а они, с их ограниченными возможностями мозга не могли понять мою логику. Я видел по локатору, с какой скоростью передвигалась девчонка, и знал возможности своего супербайка.

Я уже подсчитал в голове, когда мне надо выдвинуться, чтоб перехватить девчонку прямо перед Бришалотом. И вот момент настал. Она остановилась на ночлег в "Мираже". Я рванул за ней, поднялся на поверхность и завёл свой мотоцикл. Это была специальная модель, усовершенствованная, которая летала на сверхскоростях. В отличии от типичного супербайка, у неё было высокое защитное бронебойное лобовое стекло. Я часто выполнял на нем задания, чаще такие, где были перестрелки. Для погони я использовал его впервые, и, кстати, мне это неимоверно понравилось.

Я завёл двигатель, который затрещал оглушительно громко. Надел шлем, в котором была предусмотрена заглушка от шума. Накинул визор и выдвинулся. Я дал свободу своим эмоциям, я был в эйфории от скорости езды, в эйфории погони, эйфории настоящего неба над головой. Я вжимал педаль газа в самый пол, не останавливаясь ни на секунду, зная, что затормози я, и девчонка улизнёт от меня безвозвратно, и от этого азарта мне просто сносило крышу, чем сложнее задача, тем слаще победа, наконец, я чувствовал себя живее всех живых.

Правда, догнал их я немного быстрее, чем планировал, что раздосадовало меня, в идеале я хотел схватить девчонку прямо при въезде в полис.

Тогда меня посетила гениальная мысль, я решил немного поиграть с ней, напугать, чужой страх действовал на меня как наркотик.

Вдали виднелась столица, я знал, что и девчонка смотрела на неё своими зеленючими как летняя трава глазами, представляю, как она сейчас радовалась, что спаслась от меня… дурочка. Её эйфория сейчас была чем-то сравнима с моей… не такая сильная… это физически невозможно, но не менее опьяняющая.

Я начал игру.

Обогнал их погрузчик, представляя, какой эффект на нее оказал рёв моего мотора, на такой скорости он просто оглушающий, я глянул на спидометр – 887 км/ч. Я знал, что теперь она растеряна.... Мои глаза сейчас скорее всего светились как два Квазара в непроглядной тьме космоса. Это сравнение мне понравилось, и я довольно оскалился.

Мне надо было хорошенько разорвать между нашими аэрокарами расстояние. Тормозные пути на таких скоростях у воздушных машин очень длинные, а учитывая, что у них был гружёный погрузчик, то он будет раза в два длиннее. Отъехав на несколько десятков километров вперёд, я развернулся, выходя на таран, и затем остановился, включая слепящий дальний свет фар.

Я загнал её в угол.

Во мне все бушевало в предвкушении, я сгорал заживо, во мне был пожар, я хотел видеть её, её эмоции, её страх, её страсть. И вот момент настал.

Когда они остановились, и она вышла, я понял, что исключительно точно предугадал её эмоции. Я не обращал внимание на Кемала. Если бы я ехал под гнетом инстинкта ярости, я бы его убил определённо, но во мне бушевали другие начала.

Я смотрел на девчонку, готовый к броску, как хищник на жертву. Игра подходила к концу, осталось сомкнуть зубы на шее моей добычи. На данный момент она была для меня эпицентром вселенной – моим воздухом, моим дыханием, миром, галактикой… моим началом, концом, жизнью, смертью, всем что только важно на этой планете. Она была всем. Существовала только она. Моя страсть ревела, рвалась наружу, кипела. Я горел, сгорал. Я не видел и не слышал ничего кроме неё в эту секунду. Мой зверь ликовал, рвал изнутри мою грудную клетку, требуя повиноваться инстинктам, я даже не знаю, чего именно хотел… Только то, что мне нужна она вся.

Скудные остатки моего синтетического страха говорили мне, доносили до краешка сознания, что я могу навредить ей, могу переборщить, она не выдержит. А моё истинное нутро твердило обратное, что мой страх – ненастоящий, что он искусственный, что это остатки препаратов блокатора, что у моей природы, моего начала нет страха. Но я не мог.

Девчонка заговорила, и я видел, что она боялась меня, до одури боялась. Зверь ликовал, питался её страхом, напитывался им ещё больше. Но мой мозг, моё сознание умоляло меня сдержать себя. Хвала блокаторам, которые ещё частично присутствовали в моей крови, я все-таки сдержался. Главное, что желаемое я все-таки получил, девчонка снова моя. Охота удалась, я дал эмоциям выход, и когда мой зверь был удовлетворён – я наконец расслабился, я знал, что ещё немного и я буду готов к третьему этапу.

На базу я уже прибыл в прекрасном расположении духа, приведя с собой свою добычу. К тому моменту, я уже перестал соображать адекватно в понимании обычного человеческого мозга. Это говорило о том, что второй цикл полностью завершён, и пора приступать к третьему. Я соображал, как зверь. Мне надо было идти в стеклянную комнату, в которую под блокаторами, я бы навряд ли вошёл добровольно. Я знал об адской боли, которая меня в ней ждёт, но сейчас мне было абсолютно все равно. Сейчас меня привяжут к стулу, воткнут в меня кучу проводов. Потом впилят в лобные доли контрольные винты, чтобы Патрик мог давать мне команды, потому что единственное, что я хочу после погружения – это убивать.

В меня начнут вливать химию, влияющую на мою ДНК, от которой у меня будут, до искр в глазах, скручиваться от боли мышцы и кости, которые будут деформироваться под действием электромагнитных импульсов и лекарств. И я, наконец, буду в своей естественной форме. Единственное, чего мне не хотелось катастрофически – это чтобы девчонка видела мою боль. Не хочу казаться ей слабым.

Глава 24. Все карты – на стол

МЕЛАНИЯ РОШ

Его крики переросли в истошный монотонный нескончаемый вой. Что должны делать с человеком, чтоб причинять такую боль… Клауд на моих глазах получил несколько пулевых ранений и, при этом, не издал ни единого звука, потом в лазарете его оперировали, знаю, что он отказался от наркоза, я была в соседней палате, тоже – беззвучно терпел, неужели существует что то, что больнее, чем, когда в твоих органах ковыряются на живую… Меня просто разрывало на кусочки, от этих мыслей. Я хотела побежать вниз, вырвать его из лап этих извергов и укрыть от целого мира. Меня всю трясло от осознания своего бессилия.