Персональная подборка для дракона

– Что это? – удивленно хлопала она длинными ресницами, когда мы остановились.

Перед нашими лицами клубился густой пар-туман, полностью закрывая видимость и дорогу. Дорогу, которой не было.

– Здесь путь для обычного человека заканчивается, – пояснил я. – Попробуешь пройти сквозь марево – оно поглотит тебя. Та часть пути, что мы с тобой уже одолели – обычная скала. Далее начинается самоцветный хребет.

– Ты хотел напугать меня? – не могла оторвать она взора от непрозрачной дымки.

– Предостеречь. Люди не оставляют попыток проникнуть туда, откуда манит свет драгоценных камней. Помни, никто из таких смельчаков не вернулся обратно.

– Я поняла. Не стоит проявлять излишнего любопытства.

– Ну, раз поняла, тогда летим? – достал из заплечного кожаного мешка страховочные ремни с замками, которые лично проверял сегодня на прочность. Объяснил Маришке, как их закрепить. – И все время держись за драконьи рога. Рук не отпускай.

– Эдмун, я, по-моему, еще ни разу в жизни так не волновалась. У меня коленки трясутся, – призналась она. – Не подумай, не от страха. От предвкушения чего-то запредельного.

– Прижмись к камню, – попросил ее. – Иначе тебя может сбросить со скалы, когда я буду меняться.

– Воздушная волна? – послушалась Маришка и вжалась в островерхий гладкий камень.

– Да. В случае горных драконов – воздушная. У змиев – морская. Обе одинаково сокрушительны для простого человека. Не имея опоры, на ногах не устоишь.

Не отводил от нее взгляда все те секунды, пока моя фигура смазывалась, обретая драконью форму. Девочка не зажмурилась.

Сегодня чешуя была черной. Эмоция защиты.

Моя спутница не слишком ловко вскарабкалась на драконью спину, но вполне споро закрепила ремни. Затем цепко ухватилась пальчиками за витые рога.

Я не сразу расправил крылья. Слишком новыми оказались для меня ощущения.

Гора была богата звездчатым розовым кварцем. Здесь построен замок Клиффа. И мы всегда выбирали для ночных небесных забав именно его владения. Розовый кварц со светящимися от рутила звездами внутри, создавал источник света. Лучи в форме звездочек рассыпались по ночному небу, подсвечивали космический мрак.

Я, конечно, никого не предупреждал, что появлюсь не один. Потому на мою голову обрушился град драконьего интереса. Хорошо, что Маришка не могла этого слышать.

«Да привел» «Что такого?» «Кому она помешает?» «Пусть развлечется» – отмахивался от любопытства десятка своих приятелей. Не слышать было невозможно. Я перестану слышать их мысли и монологи только после того, как они сами этого захотят. Искусство драконьего общения постигается не сразу. Требуется несколько лет на то, чтобы научиться не впускать в свои мысли других драконов, говорить лишь с одним или открываться для остальных.

«Хорошенькая» «Не боится совсем» «Покажем девочке на что способны?» – в общем-то благосклонно восприняли Маришку, быстро подавив первую эмоцию недоумения и неприятия.

Я прислушивался и к ее эмоциям. Не мог знать, о чем она думает, но считывал ее восторг, воодушевление.

«Пора» – дал старт Клифф, и мы, разделившись на пятерки, вклинились в наплывающие друг на друга сумрачные слоистые тучи.

Выдирать зубами кусок мглы и швырять когтистой лапой в соперника. Расчищать путь пламенем из пасти. Отражать грудью, летящий в тебя перистый ком. Удерживать крыльями разозленные и потревоженные тучи. Увернуться от разряда злющей молнии. Задеть хвостом нерасторопную звезду. Взреветь громче грома. От адреналина и остроты градуса напряжения стук собственного сердца барабанил в ушах. Но я ни на секунду не забывал о той, кто крепко держался за мои рога. Она счастливо смеялась и кричала смешные ругательства в ответ на ярость тучи. Маришка прижималась к моей шее, когда я совершал крутой поворот, а потом вновь выпрямлялась и радостно кричала.

Игра шла до тех пор, пока бешено сопротивляющиеся тучи не были растрепаны нами и разодраны на мелкие лоскуты.

Небо отомстило за бесцеремонное вмешательство, обрушив на землю неистовый ливень. Согнул правое крыло под таким углом, чтобы прикрыть им свою человечку от хлестких косых струй.

Долетел до самого ее дома.

– Ты подарил мне самую лучшую ночь в мире, дракон, – отстегнула Маришка ремни, сползла с моей спины.

Она не понимала, как двусмысленно прозвучало ее признание, а мне нестерпимо, до сердечной боли захотелось услышать точно такое же признание когда-нибудь еще раз, при других обстоятельствах.

Маришка поцеловала меня прямо в раскрытый глаз и, слегка пошатываясь от пережитого эмоционального всплеска, поспешила в дом.

У моего замка поджидал Джаргутт. Как и я, он не обращал внимания на дождевые потоки. Простудиться и заработать бронхит нам не грозило.

– Не спится? – мог предположить я, зачем он стоит тут в такой поздний час. Будет расспрашивать о моем поступке.

Но Джаргутт не стал расспрашивать.

– Эдмун, не ходи больше в дом Аллена, – со скрываемой, но все же заметной тревогой произнес он.

– Почему?

– Убивать любимую девушку совсем не то же самое, что убивать незнакомку из каталога.

– Джаргутт, о чем ты толкуешь? Сам же совсем недавно говорил, Маришка еще дитя.

– А ты сам говорил и тоже недавно, что дитя скоро вырастет. Эдмун, да она уже почти выросла, почти сформировавшаяся девушка. Всего пару лет и невеста. Не ходи больше к Аллену. Вспомни, что случилось с Базальтом.

– Я прекрасно помню, из-за чего и почему с ним все это произошло. Кстати, ты не забыл? Завтра наша очередь тащить ему коров.

– Не забыл, – фыркнул Джаргутт.

– Давай-ка украдем подальше от Гелиодора, – предложил я. – Аллен озаботился пропажей скота, выставил в городе дополнительный караул у пастбищ и ферм.

ГЛАВА 5. ЦВЕТ ЧЕШУИ

– Нет, вы представляете, этой старухе под девяносто лет, а она мне себя предлагает! – возмущался Клифф.

– Возьми меня, милок, – передразнил Джаргутт интонации старой женщины, явившейся в поисках драконов на бранное поле по окончании боя.

– Я не раз видел карточки древних дам в каталоге, – смеясь, подхватил Роберт, дракон с рубиновой горы. – На что они надеются?

– На пороге смерти надеются ее избежать, – был, конечно, прав Джаргутт.

К нашей группе приблизился на превосходном сером жеребце воевода. Могучий великан. Не такой, как мы, но все же… Его правая бровь была рассечена, лоб блестел от пота.

– От имени короля благодарю вас за помощь, драконы, – в легком поклоне склонил Тревер голову. – К вашим услугам шатры. Можете выбрать понравившихся девушек. Все они сами изъявили желание излечить ваши раны.

– Там точно только девушки? – опасался Клифф вновь наткнуться на приставучую хрычовку.

– Не беспокойся, дракон, – понимающе ухмыльнулся Тревер. – Твою поклонницу уже усадили в телегу и отправили назад в город. Но я не могу дать гарантии, что она не объявится и в следующий раз. Старая Лилиан умом тронулась на почве бессмертия, преследует вашу братию. Родственники ее уже и дома запирали, и одну на улицу не выпускают. А она все равно сбегает. Никак не уймется.

– Пойдешь? – с сожалением косился Джаргутт на заманчивые шатры, где ожидали прелестницы. Приятель опасался повторения ситуации со Стеллой, потому собирался домой.

Взглянув на глубокую рану на плече, я покачал головой.

– Не в этот раз.

– Но рана серьезная, – заметил Джаргутт.

– Ничего, затянется.

Сегодняшний бой вышел по-настоящему жарким. На Королевство напала слишком большая армия и пришлось изрядно потрудиться, чтобы разделаться с таким мощным войском.

Битва состоялась близ города Дендрита на Халцедоновом поле, названном так по халцедоновой горной гряде, богатой беловато-серым камнем с узором черного марганца. Примесей в кристаллах было так много, что даже трава на поле росла не сочно-зеленой, а прозрачно-серой.

Пока я дрался, моя чешуя переливалась буро-алым. Эмоция неистового бешенства.

Как только все закончилось, загрубевшая чешуя приобрела бирюзовый оттенок. Эту эмоцию я тоже знал – сомнения. И знал, почему именно она вдруг так часто стала проявляться в последнее время. Все дело в чужих правильных словах – «Эдмун, не ходи больше в дом Аллена», «Убивать любимую девушку совсем не то же самое, что убивать незнакомку из каталога».

– Тогда домой? – вывел из задумчивости трагический голос Джаргутта. Он все еще переживал по поводу недоступности утех в манящих взор шатрах. Не в самой недоступности. Пойти-то он туда вполне мог. Но страшился последствий. Еще одной жены и дополнительного флигеля ему точно не надо. В его чешуе после битвы заплескалась смесь графита с фиолетом. Предполагаю, так выражалась у дважды отца эмоция сожаления. Я не мог знать наверняка, просто предполагал, драконы не похожи друг на друга и колер цветовых эмоций для каждого свой.

– Нет, Джаргутт. Лети без меня, – принял я решение.

– А ты?

– Исчезну на время. Давно пора навестить родителей. Поживу у них годика три-четыре.

– Вот как? – прищурился Джаргутт.

– Аллен сказал, Маришку выдадут замуж после того, как ей исполнится восемнадцать. Пусть она выйдет замуж, Джаргутт. Тогда я смогу вернуться и уже не думать о ней, ведь она будет принадлежать другому. А мне не нравятся женщины, бывшие в употреблении.

– Ты прав, друг, – с чувством обнял он меня. – Пережди. Развлекайся и забудь о ней.

Что такое три-четыре года для дракона, когда впереди целая вечность? Песчинка. Крохотная совсем. Моргнул и не заметил.

Родители были рады меня видеть, удивились, конечно, моему желанию пожить с ними несколько лет, но донимать расспросами не стали. Выделили сыну флигель, предусмотрительно уже давно отстроенный для гостей.

Они обосновались в Амазоните, на не самой высокой вулканической скале, где минералы слегка тусклыми бликами переливались от призрачно-зеленого до светло-голубого, а сеточка зеленых и белых узоров на их поверхности создавала иллюзию лабиринта. Камни здесь были круглыми и овальными, удивляющими своей гладкой шлифовкой в лучах солнечного света.

***

Четыре года я провел вдали от Гелиодора. Вдали от Аллена и его семьи. Можно было возвращаться.

– Эдмун, – присела мама подле меня на скалистом уступе, обрывом нависающем над бездной. Моя родительница стала драконицей в тридцать три года, и ее человеческая внешность застыла в том возрасте. Потому мы смотрелись с ней скорее ровесниками, чем, как мать и сын. – Я не спрашивала. Спрошу сейчас, пока ты не улетел. За то время, что ты гостил у нас, твоя чешуя почти не меняла цвет. И он странный. Серебряный. Прозрачный и бледный. Как дождевая капля, – подобрала она сравнение. – Скажи, сынок, что это за эмоция?

– Тоска, мама. Тоска, – раскинул я руки и рухнул вниз, расправляя широкие серебристые крылья.

Разве может тосковать дракон по человечке? Я о таком не знал. Но, как бы сказала Маришка, если я не знаю, это не значит, что этого нет. Я тосковал по девочке с бледной кожей и растрепанными черными волосами. По легкому смеху северянки и ее прямому взгляду. Какая она сейчас? Какой женой стала своему возлюбленному? Вспоминала ли обо мне? Смогу ли я сам держаться от нее подальше?

Вместо того, чтобы сразу лететь в пустовавший без меня замок, по которому успел сильно соскучиться, я накрыл своей тенью дом командора.

– Эдмун! – появилась на крыльце Элеонор. Все такая же красивая, как всегда в безупречном наряде модного фасона. Рукава светло-желтого платья – фонариком, на пышной юбке симметричные складки и искусные кружева по подолу. В прическе вьется диадема из золотистых камней. Южанка. Вот, что изменилось в ней. Как и мечтала, она превратилась в южанку. Исчезли цвета моря. – Почему ты так долго не появлялся? Мы решили, ты забыл о нас, посчитал недостойными твоего общества.

– Ну что ты, Элеонор, – не приближался к ней слишком близко. Помнил, в отличие от мужа и дочки, она всегда держалась на расстоянии. – Я просто гостил у родителей.

– Наверное, только в драконьем мире гостить можно несколько лет. По нашим меркам, это означало бы загоститься, – рассмеялась Элеонор. – Аллен будет очень рад твоему возвращению. Муж часто о тебе вспоминает. Только он сейчас в гарнизоне по служебным делам. Ты можешь застать его там или зайти попозже.

– Хорошо, Элеонор. Не буду отвлекать командора от важных дел. Позже приду, – не решался спросить о том, о чем хотел услышать, но женщина помогла мне.

– Эдмун, думаю, Маришка тоже обрадуется.

– Она живет теперь у мужа?

– Ну вот, забыл нас и ничего не знаешь, – вновь рассмеялась Элеонор, заставляя меня занервничать. – Свадьбу перенесли. Ты как раз вовремя вернулся. Маришка точно захочет тебя пригласить.

– Перенесли? Почему?

– Маришка, хвала небесам, на свое восемнадцатилетие не превратилась в морское чудище, но умудрилась заболеть.

– Заболеть? – кольнуло в груди тревогой.

– Да. Слегла от простудной хвори. Никак ее болячка не отпускала. А как оправилась, так у Лирта матушка умерла. Неприлично ведь свадебку играть после отпевания. Но теперь все сроки приличия соблюдены, и через три недели наши молодые наконец смогут обменяться кольцами. Не терпится им.

– Не терпится?

– А ты как думаешь? Молодость… Любовь… Лирт столько лет нашу девочку ждал, ни на кого другого и не глядел больше, хотя сам красавец, и девушки-то с ним заигрывают.

– Ладно. Я пойду, Элеонор, – брала меня досада.

– Если хочешь увидеть Маришку, она в местной библиотеке, – не подозревала Элеонор о том, что не стоило мне этого говорить. Я бы улетел и не возвращался, но местная библиотека располагалась на улице за поворотом. Так близко. – Она ведь, пока тебя не было, семинарию для девочек окончила, – добавила жена Аллена. – Привыкла в библиотеке время проводить.

От книжных стеллажей пахло старинными рукописями, высохшими чернилами, кожаными переплетами и лакированной древесиной.

Теплым летним вечером жители Гелиодора не спешили в тихий библиотечный мир.

Я легко нашел Маришку по запаху. Запаху морской соли и озерной ракушки. За те несколько лет, что прятался, ее запах не изменился. И для меня ничего не изменилось. Она выйдет замуж, родит детей, состарится и умрет, а я испытаю новую сильную эмоцию, испытаю пустоту жизни без нее, и моя чешуя окрасится в новый цвет. Страдание.

Она склонилась над объемистым фолиантом, водила тонким пальчиком по крючковатым строчкам. Непослушные черные прядки густых волос рассыпались по плечам. Нежная кожа казалась бледнее прежнего. Маришка выросла. Превратилась в изящную девушку с женственными формами. В помещении веяло прохладой. Не замерзла ли в тонком иссиня-черном сарафанчике?

Только что увлеченная чтением, она вдруг встрепенулась, оторвала от книги взгляд и тотчас столкнулась с моим.

Мог ли я когда-либо предположить, что меня приворожит взгляд человечки? Мог ли желать, чтобы смертный не отводил от меня своего взора? Нет. Не предполагал и не желал. До тех пор, пока не наткнулся на терпящий бедствие экипаж в буковом лесу.

– Эдмун…, – выдохнула она радостно, счастливо даже. – Где же ты был? Я беспокоилась о тебе, – как и прежде, стремительно приблизилась Маришка ко мне и порывисто обняла. Ничего не изменилось. Только она стала старше. А ее уникальный запах усилился, заставлял мои ноздри раздуваться гораздо сильнее обычного.

– Беспокоилась?

– Очень. У тебя рубец на плече, – заметила она некрасиво стянувшуюся рану.

– Ты помнишь, что его не было?

– Эдмун, тебя сложно забыть. Ты слишком заметный, – улыбнулась Маришка. – И так и не сказал, где пропадал.

– Навещал родителей. Остался с ними на некоторое время. Ну…, а ты, что делала? Твоя мама сказала – училась.

– Ага. И болела.

– А что твой жених? Меж вами по-прежнему все гладко?

Лицо Маришки озарилось, в глазах цвета ясного неба промелькнула мечтательность.

– Его повысили по службе. Лирт теперь завидный жених.

– Маришка, это ты завидная невеста, – поправил локон, лезший ей на глаза. – Твой отец начальник гарнизона.

– Это да, – доверчиво взяла она меня под руку. – И папа, наверное, уже вернулся домой. Я точно знаю, он будет в восторге, что я тебя приведу.

Аллен действительно обрадовался. Как и я ему. Командор теперь немного прихрамывал на левую ногу, а на трофейной стене в кабинете прибавилось оружия.

Проболтав более часа о всяком разном, я засобирался домой и все ж не выдержал.

– Аллен, отдай мне свою дочь.

– Эдмун, я не забыл, что являюсь твоим должником, – медленно, с расстановкой произнес он каждое слово. – И ты знаешь, как тепло отношусь к тебе. Но только не моя дочь. Не проси. Я сейчас сам прошу тебя, как твой друг.

– Не буду просить, – представил Маришку в объятиях другого. Спалить бы ее жениха. Картинка, вызывающая ярость и гнев, сменилась на другую – Маришка в моих объятиях. Мертвая… – Не буду просить. Обещаю. Извини, Аллен. Скоро в твоем доме свадьба. Я тебя поздравляю.

Уйти сразу не удалось. На крылечке меня перехватила Маришка, потащила в сад, где, как и прежде, можно было укрыться, не прячась вовсе. Сплошные заросли из спутавшихся декоративных кустов и садовых цветов.

– Я слышала твой разговор с моим отцом, – встала она слишком близко.

– А тебя не учили тому, что подслушивать плохо? – вполне удавалось сохранять мне невозмутимость. Драконы всегда умели владеть своим лицом. Люди не могут считывать наши эмоции.

– Я не специально, – очаровательно покраснела она. Сразу видно, не врет. – Я кошку во дворе кормила, а у папы окно открыто, вот и услышала.

– Ты правда своего жениха любишь?

– Очень люблю, – пылко заверила меня Маришка. – Хочу прожить с ним всю оставшуюся жизнь.

– А со мной проживешь гораздо дольше, – привычно поддел ее.

– Эдмун, я стала взрослой и теперь знаю, как становятся женой дракона. Мне никогда не стать драконицей. Даже, если бы вдруг и стала, то тосковала бы о другом. Зачем тебе такая жена, которая будет любить другого?

– Почему ты считаешь, что не станешь драконицей, Маришка? – осторожно дотронулся до ее лица. Она не отстранилась. Смелая девочка.

– Посмотри на меня, Эдмун. Я слабая. Болею часто.

– Не бойся, Маришка. Я просто пошутил и желаю тебя счастья с твоим будущим супругом.

ГЛАВА 6. КАТАЛОГ

До горной полосы добрался пешком, безуспешно изгоняя милый образ Маришки из своей головы. Почему именно она? Почему эта человечья девочка так важна для меня? Почему не могу просто забыть? Четыре года разлуки ровным счетом ничего не изменили. Все те дни, что не видел ее, не означали, что позабыл. Каждый раз, поднимаясь ввысь, кружа над облаками, вспоминал, как она держалась за меня во время небесных игр, как радостно кричала, а после поцеловала дракона в раскрытый глаз. Надеялся, она повзрослеет, станет чужой женой, и я потеряю к ней интерес. Как бы не так. Стоило увидеть сегодня, и треклятый интерес лишь усилился. А ведь Маришка не была писаной красавицей. К тому же – излишняя худоба, излишняя бледность. Она так и не стала южанкой, ее кожа не приобрела золотистого загара, свойственного большинству жителей Гелиодора, ее черные волосы не выгорели на солнце, а на шее она носит цвета океана – те лазуритовые бусы, что я ей когда-то подарил.

Моя гора приветствовала меня, загудела, обрушила несколько валунов под ноги. В грудине отозвалось вибрацией. Дом. Я соскучился.

С земли видны лишь обычные скалистые уступы и изломы, разве что, просачивающийся сквозь серые камни разноцветный блеск подсказывает, какими самоцветами богата вершина. Гелиодор получил свое название благодаря залежам одноименного золотистого минерала в здешней горной гряде. Но сами самоцветные россыпи драгоценных камней скрыты от людского взора туманной дымкой, как и драконьи долины.

Несмотря на позднее время, у замка меня поджидал Джаргутт. Его рыжие космы заплетены сегодня в косу. Вокруг отцовских ног шаловливо кружил Симон. Две жены приятеля тоже были здесь. Беловолосая красавица Шайя и востроносенькая милашка Стелла с каштановыми кудрями. Кидали друг на друга злобные взгляды. Ничего не изменилось, – мысленно улыбнулся, пикируя к наплавному мосту, разделяющему два водопада.

– Эдмун! – заорал Джаргутт. – Мы видели тебя. Как не стыдно? Ты предпочел нас людишкам? Мог бы сначала с нами поздороваться, затем уж в дом командора спешить.

– Да ладно тебе, – обнял дорогого соседа. – Зато вы успели предупредить Владлена, – учуял я запах горячей еды.

Владлен был моим дайратом, помогающим по хозяйству. Застрявшие меж двух сущностей, дайраты не могли считаться ни полноценными людьми, ни драконами. Случались и такие недоразуменья в идеальной драконьей жизни – девушка становилась драконицей, но рожала человека с чешуей. Люди о существовании дайратов даже не подозревали. А для нас застрявшие становились отличной подручной опорой.

Симон уселся на мое плечо.

– Братец, ты вообще-то тяжелый, – пощекотал малыша по мягкому брюшку.

Дракончик что-то довольно закурлыкал на своем детском, принюхиваясь к моему запаху. Я сразу вспомнил, как он когда-то терся мордочкой о нос Маришки.

Проказник дернул зубами меня за волосы.

– Симон! – заругалась на него мать. – А ну… отстань от Эдмуна, – спихнула Стелла сыночка.

– Рад тебя видеть, Стелла, – собрался обнять ее, но Шайя толкнула соперницу.

– Я старшая жена, – заявила она. – Эдмун со мной первой поздоровается.

– Да как же вы обе надоели! – рявкнул на женщин Джаргутт, а я расхохотался. По их перепалкам оказывается тоже скучал.

И Владлена был рад видеть. Чешуйчатое недоразумение даже прослезилось при моем появлении.

– Накрыть на стол? – поинтересовался он.

– На двоих, – кивнул я, так как Джаргутт прогнал свое семейство, велел им ложиться спать. – Хотя…, – заметил Симона, сбежавшего от матери, – Малышу тоже чего-нибудь.

– Добавь ему снотворное в пищу, – хмыкнул отец шкодника.

Владлен ловко расставил приборы и блюда на овальном столе в гостиной, под стол протолкнул кастрюльку мясного бульона для Симона.

– Помнишь старуху Лилиан? – спросил Джаргутт, когда дайрат оставил нас, а из-под стола донеслось жадное чавканье.

– Та, что к Клиффу приставала? Померла, наверное.

– Не померла, – хохотнул сосед. – Разыскала гору розового кварца и караулит дракона у подножия. Клифф девчонку себе по каталогу отобрал, ее доставили, а Лилиан прогнала. Себя невестой считает.

– Надо же. А что ее родственники? У Лилиан явно помутился рассудок. Как старая женщина вообще добиралась до кварцевой горы? Помнится, она из Дендрита.

– Не удивлюсь, если ее родня рада тому, что она свалила.

– Клифф бесится?

– Он в ярости, – зачерпнул Джаргутт ложку супа и не донес до рта. – Ты слышишь?

Мы с ним одновременно приподняли скатерть и заглянули под стол, откуда доносился мерный храп с шипящим присвистом.

– Владлен ему взаправду что ли снотворное подсыпал? – промелькнула нежность в темных зрачках дракона при взгляде на спящего сына.

– Симон просто притомился.

– Ага. И объелся заодно, – опустил Джаргутт скатерть. – Эдмун, я ведь прилетал к тебе в Амазонит, – сменил он тему.

– Знаю. Родители говорили. Но я тогда у океана был. Пожил недельку-другую в Аквамарине. Красивый город, кстати. Там все здания ракушечником облицованы, уличные фонари в виде рыб сделаны. И постройки расположены так, что окна обязательно на океан смотрят.

– Оттуда семья командора, да? – догадался Джаргутт.

– Оттуда, – не было мне смысла скрывать.

– И ты отправился в Аквамарин, когда Маришке исполнилось восемнадцать? Я, между прочим, за тем и наведывался к тебе. Хотел предупредить, чтоб ты подольше у родителей погостил, так как дочка Аллена заболела, и свадьбу отложили.

– В результате я к самой свадьбе и поспел, – усмехнулся невесело.

– Эдмун, твоя привязанность к этой девочке прошла? – переживал он за меня.

– Хотел бы ответить тебе утвердительно, – сжала сердце уже привычная тоска. – Но не могу. Маришка всегда в моих мыслях. В моих снах. Сегодня увидел ее… Знаешь, едва договор не нарушил. Едва не украл без спросу. А она меня на свою свадьбу пригласила.

– И что ты решил? Пойдешь?

– Меня раздирают сомнения, Джаргутт. Несомненно, я желаю ей счастья. Она любит того парня. Ей не терпится стать его законной женой. И она хочет, чтобы я стал свидетелем ее счастья. Но глаза мне застилает пелена из крови. Крови того парня. Я жажду убить его, перекусить его хлипкую шею. Скажу больше, я хочу сделать это со всеми, кто готов осмелиться прикоснуться к Маришке. Вот теперь и скажи, стоит ли идти мне на свадьбу?