скачать книгу бесплатно
Впрочем, спасибо им и за такой поверхностный интерес к исчезающей культуре. Правда теперь Тане приходилось работать за всех сразу, кто был хоть как-то причастен к цепочке создателей этого текста.
Голова кругом: так что такое «отречение от лика»? Может, просто маску надела или модный макияж нанесла, а может и замуж вышла. С переменой фамилии. А потом недалеко и до «края».
Про замужество Таня знала почти все. В теории. Впрочем, в возрасте тридцати и более лет подобные знания приходят из достаточного количества внешних источников. И из чувства внутренней необходимости положенных в ее возрасте «глупостей». Для полноты ощущений.
Но обстоятельства ее личной жизни все-таки уже сильно напоминали поговорку: «не было гроша, а тут алтын». «Тут» в наличие был и мужчина, и долгожданный собственный ребенок, уже находящийся под ее сердцем.
«Отречение от лика» – так ведь, кажется, в переводе предположительно называлось узаконивание личных отношений – давно просилось само собой.
Впрочем, порой легкомысленный, но трудолюбивый синеокий симпатяга Гена Левашов и без этого считался ее жизненным спутником. Что, видимо, позволяло сохранять ему «статус кво»[17 - Здесь: Оставить всё так, как есть (понятие в праве).] – не беспокоиться о ЗАГСе, если ты и так почти муж. Во всех смыслах и на полном серьезе.
А Тане так хотелось новой фамилии, глупостей с платьями, стильными подружками невесты и, главное, кольцами. Тем более, что Гена ювелиром и работал. И мастером был хорошим и талантливым.
Другое дело, что своих постоянных клиентов, для которых существуют серьезные конторы, Геннадий здесь только завоевывал. Изо всех сил. Ведь он появился в Москве всего три года назад.
Приехал из Екатеринбурга, и со временем его мастерская под многообещающим названием «Золотой ринг» – имея ввиду Ring, как кольцо – приобрела первый островок стабильности. Это был постоянно действующий договор с небольшой, но солидной сетью ломбардов, которые подбрасывали Гене на кусок хлеба с маслом.
Был Геннадий универсалом. Не чурался драгоценных камней. Особенно любил, почему-то, работать с изумрудами. Золото было его коньком. И даже с медью работал. Хоть и говорил, что не лудильщик, но нравилось оно ему.
А серебро терпеть не мог. Редко этот металл в его руках видели, даже в вампиризме подозревали. Говорит, не нравиться ему работать с ним, и все тут! Не мой, видите ли. Что за каприз?
Выпрашивала как-то у него Татьяна массивные серебряные серьги – очень такие ей шли. Сделай и сделай – ни в какую. Хочешь такие же золотые сконструирую?
Впрочем, финансов на такие же из золота у него хоть и хватало, а все шло в его «дело». «Ладно, похожу с такими же, но старыми. Или совсем без сережек», – усмехалась «вечная», но уже сильно беременная невеста…
…Подруга семьи Милена Удачина, а для некоторых друзей просто Мила, прибыла к ним как скорый поезд – стремительно и по расписанию. Как правило это означало только одно – вторая пятница месяца.
Иногда она приезжала спонтанно, но в середине каждого последующего месяца это были неизменные дружеские посиделки за чаем. Ну или кому чего врачи разрешают.
Словом, Мила с Геной «ударяли» по вину или каким-то вкусным дистиллятам, Таня же – в связи со своим положением – по отварам ромашки, мелиссы и прочим продуктам аптекарских огородов.
Темы были «за жизнь», а если точнее, то чаще обсуждали непростую судьбу Милы. А ее «фартовая» фамилия в глазах многих никак не вязалась с ее бытием: она была не замужем, да еще и с ребенком.
А вот с претендентом на роль отца для сына не на словах, а на деле так и не определилась. Вроде был постоянный кандидат, да только в теории. Зато выбор «о ком говорить» у компании был очень прост.
Центральное место в очередную пятницу снова занимало имя «Роберт». Именно так звали Милкиного «сердечного» друга.
И не мудрено: по рассказам он был женат, в меру вспыльчив и достаточно богат. Ну а какие еще качества нужны для поддержания имиджа успешного во всем и самодостаточного мужчины? По крайней мере, на первый взгляд тех, кто был уже давно пристроен. Все просто.
Но опытный глаз матерой охотницы сразу найдет сложности. Например, это только кажется, что члены семьи с каждым годом все более надоедают друг другу. И жена такого кандидата – легко преодолимое препятствие для уставшего от нее мужа. Ну, у кого как. Ведь мужская лень – родная сестра привычки, которая, как известно, дается свыше. Поди раскачай такого.
Или вот богатство – отличное «приданное» к интересному самцу. Но здесь тоже не все гладко. Ну, во-первых, сразу понятно, что скорее всего, кроме богатства есть еще и мозги, которые могут раскусить природное женское коварство. Если они только включены при взгляде на свежую приманку.
И тем не менее, с богатством порой растет и сопутствующее чувство подозрительности: «Нужен ли ей я со всеми моими недостатками, кредитами и долгами? Не устанет ли она скоро от моих яхт, домов и полей для гольфа?»
Словом, обычные комплексы и заботы о ближнем на фоне чрезмерного материального благополучия. Все это тоже может помешать новому шагу друг к другу. Очень уж самцы «пугливы». А нужно сказать, что и Гена, и Роберт были в этом довольно похожи.
И все же Мила из-за Робертовой жены была значительно дальше от своего счастья, чем Таня. Словом, было что обсудить. Но почему-то именно сегодня Мила совсем не хотела об этом говорить. И все же хозяева дома не могли моментально отказаться от привычной темы и периодически возвращались к ней.
Особенно без заминки желала чужого счастья беременная Татьяна. Мила же «всеми конечностями отбрыкивалась» от забот подруги. Даже в сердцах произнесла: – Ну что мне сделать-то? Доказать Роберту, что жена ему изменяет?
– А она ему изменяет?! – затаила дыхание будущая мать. – Во как?! – удивленно вторил почти отец. Мила вышла из себя: – Да с чего вы решили? Я понятия не имею. И знать об это не хочу.
– А нужно чтобы изменила! – Татьяна, умудренная теоретическими знаниями о сериальных ТВ-изменах, спешила дать практический совет.
– С кем? У тебя есть какой-то претендент? – Мила даже привстала: – Или, может, кастинг устроим? Или, вообще, Гену в качестве «приманки» предложишь?
– Пусть только попробует! – Татьяна вспыхнула и угрожающе посмотрела на мужчину: – Ну а с другой стороны… А что?! Генка бы справился! Да, милый?
Расслабленный и немного пьяный Геннадий недовольно уставился на Таню. Краем сознания он хорошо понимал, что это была ловушка. И по всем правилам любовных провокаций тут же был обязан что-то сказать.
При этом его слова не должны выглядеть явным отказом и, одновременно, без усилий напоминать однозначное «Нет!»
Однако в условиях повышенного тонуса подруги он лишь осторожно заглянул ей в глаза. И не найдя там обычных для скандалов подсказок, постарался с ней не спорить: – Конечно!
Таня торжествующе посмотрела на Милу: – Вот видишь, он согласен, – и интенсивно погладила Гену по спине: – Не сомневалась в тебе!
Гена опасливо смотрел на этот «пузатый» энтузиазм. Видимо хорошо понимал, что еще слишком многого не знает про перепады настроений.
– Тань, тебе не кажется, что это перебор? Ты только что предложила подложить своего мужика под другую, – Мила уже не понимала, на сколько сказанное можно воспринимать всерьез.
– Скажешь тоже. Никто никого не подкладывает. Ну, может, чмокнет ее пару раз, – Таня пристально уставилась на Гену: – «Чмокнет», слышишь, а не взасос. Иначе убью… Нам, главное, фото хорошее сделать. И твоему Роберту прислать. На тебя никто и не подумает. Конечно, лучше, если бы она искренне влюбилась.
– Таня, ты аферистка, – немного захмелевшая Мила внезапно почувствовала приступ смеха: – Это так странно. Впервые встречаю беременную аферистку.
– А я с ней каждый день… Правда раньше она была не беременная. Но здесь сам виноват! – своевременно произнес Геннадий, после чего смеялись уже без удержу.
– Дураки, прекратите! Еще немного похохочем, и я прямо здесь рожу, – удачно подытожила вечер Татьяна.
Шли дни и недели. Мила надеялась, что безумная идея уже забылась. Но та, как однажды произнесенная и близкая тебе по духу удачная шутка, напротив, прочно засела в голове у Тани. Подруга с поводом и без временами вспоминала свою затею. И говорила то с Милой, то с Геной десятки раз.
И чем больше они от нее отмахивались, как от назойливой мухи, тем активнее эта идея преследовала ее. Когда количество напоминаний перевалила за полсотни, Мила, наконец, сдалась. Только спросила: – Ну и как ты собираешься это сделать?
– Гена все придумал! – без тени сомнения произнесла Танюша. Ничего не подозревающей о своей судьбе Геннадий был обречен…
…Профессор Степан Валерьевич с забавной фамилией Жимолость, кроме того известный среди своих друзей по не менее фривольному прозвищу «Стэн», частенько навещал ювелира Геннадия Левашова.
Они даже приятельствовали. Хотя и имели между собой почти полуторакратную разницу в возрасте. Стэн близился к пятидесятилетнему юбилею, а Гена совсем недавно аккуратно миновал столь важный для любого мужчины возраст Христа.
Степан заходил к Гене по разным прагматичным поводам. И даже просто так – он тоже тяготел к прекрасному. Было тут на что полюбоваться: кольца и браслеты с печатью времени, какие-то флаконы и портсигары от Фаберже[18 - Карл Фаберже – известный российский ювелир и глава одноименной ювелирной компании (конец XIX- начало XX века).] – почти музей.
Но чаще всего появлялся по делу – Стэн коллекционировал карманные часы. И приносил то одни, то другие на чистку и смазку исторических внутренностей.
Причем профессору было абсолютно не важно, смещаются ли их стрелки под действием упругих пружин или их блестящие инкрустированные бока совершенно бесцельно и без всякого движения протирают свои обитые бархатом футляры. Регламент есть регламент. Чтобы смазка не густела.
Было у Стэна два особенных увлечения. Первое – женщины. «Ну и что в этом удивительного?» – спросите вы. И будете правы. Но все-таки чувствовалось в этом что-то необычное. Ведь Жимолость, и его избранницы действительно увлекались друг другом не на один раз. Да что увлекались – прямо-таки любили.
Каждый раз не влюбляться, а, именно, преданно и долго любить – этак сейчас бывает далеко не у всех. Особенно в наш век виртуальных эмоций и разовых впечатлений. В общем, не искали они легких путей.
Звали нынешнюю любовь профессора Аня. Но это для внешнего мира. Ее настоящее имя было Айникки, что означало «единственная». Корнями и она, и ее имя были из Северной Карелии.
Интересная. Немного на анимешку[19 - Здесь: особое изображение людей в японской анимации.] похожа. Красавица. Изучала Айни биологию и про себя говорила так: – Мой фенотип[20 - Совокупность характеристик организма, вызываемых генетикой, факторами внешней среды и мутациями.] – «лаппоид»[21 - Монголоид Северной Европы с небольшим европеоидным влиянием].
Что это все означает, мало кого интересовало, но звучало загадочно. Страшно была образованная. Она же и придумала имя «Стэн». Степану понравилось. Было ей, кстати, лет тридцать. Почти как Геннадию. А на вид и того меньше.
А вторым увлечением Стэна была работа. Ну это-то обычное для нас дело. У некоторых как раз офис давно на первом месте. Хоть и утверждаем обратное. Но будем справедливы: часто ли ежедневный труд – наше увлечение?
Степан Валерьевич был фитопсихологом. А в ряде случаев и флоропсихиатром. Многие понимали это определение, как науку о влиянии растений на человеческую психику. И лишь некоторые спрашивали: – Психология растений? А так бывает?
Впрочем, знания Степана Валерьевича как раз и касались грани этих двух определений. Именно взаимное влияние зеленого и человеческого мира друг на друга и стали со временем основной его специальностью.
В течение короткого времени мог он сделать благодаря своей профессиональной эрудиции такие неожиданные выводы или прогнозы, что Гена только диву давался. Так уж точно все сбывалось или с неожиданной стороны поворачивалось от этих научных экзерсисов.
Например, как-то раз Степан, в тот момент «гонявший» в мастерской Геннадия чаи, посоветовал ювелиру не принимать в работу мужское кольцо-печатку от степенной дамы самой благообразной наружности.
Пришедшая женщина держала в руках четыре бордовые розы и говорила, что «мол это любимое кольцо ее покойного супруга». И прямо сейчас она едет на кладбище, чтобы помянуть усопшего.
Вдова просила вставить копию камня вместо довольно крупного продолговатого бриллианта. Денег, мол не хватает, а кольцо на память о муже хотела оставить. Так что вы уж сделайте один в один, сможете? Чтобы покойный остался довольным.
Вот только откуда Стэн узнал, что кольцо ворованное? А женщина – лишь работница клининговой компании, которая случайно раздобыла код от домашнего сейфа в каком-то коттедже, выкрала кольцо и хотела его подменить. Глупый, конечно, план. И относительно мелкий куш. Но ведь принес бы конторе неприятности.
Откуда Степан Валерьевич мог понять, что через пару дней и женщину, и кольцо будут искать довольно неприятные и убедительные люди в коротко стриженными затылками? Но он и их сумел переубедить и вовремя выпроводить восвояси.
Тогда Степан Валерьевич говорил, что увидел все это в розах. Навыки на грани мистики. Но очень полезные. Особенно в неординарных случаях. Вот почему Гена, немного растерявшийся от необходимости «соблазнения под заказ и, одновременно, без измен», и решился посвятить необычного профессора в свое действительно сложное дело…
Глава 3. "Вопросы врачевания"
Сделал государь шаг в сторону и запнулся обо что-то. Да и не то чтобы споткнулся – просто шаркнул ногой. И толкнул обувкой сафьяновой этакую нелепицу. Покатилась она по полу и будто искоркой зеленой полыхнула.
Хоть мгновеньем ранее и утащили прочь строптивицу-зеленоглазку, а та словно напоминание о себе специально оставила. Пригляделся царь, что ж там под кроватью: – Митька, подай-ка вона ту закорючку…
Взял в руки и даже чуть оторопел. Оброненная прежней гостьей в неравной борьбе серебряная сережка была с точно с таким же камешком-изумрудом. Что и преданный Эйлоф царю прежде преподносил.
Живо государь сей момент представил – заставлять себя не пришлось. Без всякого приглашения в памяти беседа давнишняя всплыла…
– Ох, Джованни, ну и готов же ты сочинять. Только сильно не завирайся. Сам знаешь, что не один ты про это ведаешь. Еще и от поляков известия есть о тех далеких землях.
Словом, удивишь – награжу, а расстроишь – ужо не обессуживайся, – произнесенная мимоходом насмешка была, как обычно, не шуточной, а царской. Которая наравне с наградой означала и слишком большие беды для рассказчика.
Впрочем, обращался царь со своим личным доктором – голландцем Эйлофом, которого называл на искаженный латинский манер Джо?ванни, все более ласково. Даже голоса старался не повышать.
А как иначе? Был ведь тот хранителем наиболее важного. Не только государева здоровия, но и, даже, самого царского живота[22 - Жизни (перевод со старорусского).].
А порой и развлекал он царя разговорами, на темы от правления далекими. Хотя всякая тема для уха царского – к заботе о благополучии земли отеческой. Любое знание можно применить с пользой для государства. И чем больше властитель ведает, тем, обычно, его холопам спокойнее. Хотя и не всегда.
Словом, слушал Венценосный внимательно, а рассказчик был последователен и выразителен:
– Господарь, как можно. Только правду расскажу. Папа нынешнего короля гишпанского Филиппа II – Карл V Габсбург вручил как-то своим подданным королевское благословение на завоевание земель Нового Света.
Много там уделов было захвачено, да только столько же еще оставалось. Вот мой дед в сем походе и поучаствовал. Тянуло его на пути дальние. Вот и я, Batushka Tzar, как видишь, тоже этому последовал. Только дорога моя была в другую сторону. На русскую землю.
– Ну про тебя я все знаю, – государь был нетерпелив: – Хотя, постой! Никогда ты не говорил про своего деда. Почему? Расскажи-ка ты мне про новые земли. Толком ли поведал твой предок про свое путешествие?
– Говорил во всех подробностях, господарь. Плыли они к неизведанным землям долго. А как достигли их, то было им большое удивление. Но чтоб туда добраться, преодолели эти люди беды великие.
Бури испытывали их одна за одной. Корабли их немалые казались блохами, прыгающими по поверхности превеликого моря-океяна. Наконец показалась Земля…
В этот момент думал о чем-то царь. Может о морских пучинах? Или напротив, о тех землях, из-за которых такие испытания иметь необходимо. Поднял глаза на рассказчика. Спросил, наконец:
– А что правда ли, что живут на море сирены, похожие на баб земных, но с рыбьим хвостом? Которые и приводят своими песнями и плясками корабли на камни подводные? Или адовы чудовища, что из больших ноздрей сбивают водяными потоками мачты у кораблей?
– Не могу утверждать, dominus[23 - Государь, владелец (перевод с латинского).]. Не принято морякам говорить о бедах, если только не для бахвальства перед бабами. Или за чаркой эля.
Да только дед мой с определенных лет совсем пить перестал. И где-то его рассказ про сам морской поход затерялся. Однако, видимо, трудно пришлось, если он домой без руки заявился.
– Ну ладно, удивляй далее про земли, коли про морские пучины от деда не уразумел. – казалось, что царь разочарован отсутствием такой важной части повествования:
– А верно ли, что жили там люди дикие, а король Гишпанский их в свою веру обратил? Были у них государства и свои правители?
– Все так. Люди, которых никто до того не видывал, ярости заметной. Великаны и карлы.
Вряд ли помазанника убедили слова про злость местных воинов: – Ну, знать, не настолько яростны были, что гишпанцам подчинились. Впрочем, не впервой так происходит.
А девицы тамошние? Хоть про баб-то земных твой дед говорил, коли про морских дев умолчал. Они каковы?
Эйлоф отвечал, совсем не задумываясь. Чувствовалось, что его уважаемый предок постарался передать внуку самые важные для юноши знания:
– Красивы, только часто косоглазы. Иной раз родители специально бусинку на нитке к челке на лбу с детства привязывают, чтобы глаз косил. Такой уж вкус.
– Вот дурни. Зачем же так девок скривлять? Экие нравы необычайные. Хотя порой и наши столько на себя понавесят, что лучше бы одну бусинку. И что, говорят, почти нагие ходят?
– Да, господарь, правильно ты заметил – нравы у них совсем иные. А хочешь, dominus, сказку из тех мест?
Есть там священный колодец, в котором проживает Бог Дождя. Так утверждают колдуны тамошние. Так именно туда бросали все золото, что отбирали они у завоеванных племен или выторговывали у купцов тамошних.
Потому что сами эти воины-победители не знали для чего оно им иначе нужно. Так мой дед и не нашел там золота – все немногое, что есть, так и осталось на дне колодца. Не достать. Но были у них другие драгоценности.
– И что же за богатства они себе напридумали? – властитель явно заинтересовался этой темой.
– Где-то в далеком и густом лесу, а где именно дед не признался, есть еще один колодец природный. Говорят, живет там не водяной, а их лесной Бог.
И правда, воды там совсем немного, но все-таки полон он до краев. Предок мой так и не сказал мне, как его найти. Но осталось от него… Вот! – Джованни открыл широкую ладонь.
В самой ее середине лежал гладкий зеленый камешек причудливой формы. Напоминающий крупное зернышко неизвестного растения. Пододвинул руку к царю:
– Вот чем полон тот колодец, господарь! От самого дна и до поверхности заполнен он вот такими смарагдами.
А еще я знаю, что меняет камень сей цвет при сглазе и лжи. Знания про свойства камней мне дед привил. И их колдовские свойства он у колдунов тамошних познал. И тайны нумерологии, в которых и я теперь мастер.
