Мистер Белый: Семейные проблемы. Часть 2

Майкл Форд

Мистер Белый: Семейные проблемы. Часть 2

"Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от автора. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия автора является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность."

Предисловие.

Уважаемый зритель!

Прошли два месяца, а это значит – привет новый контент!

Честно, я удивился как вы активно читали первую часть книги. Видимо и правда, я не такой уж и плохой писатель?.. Спасибо.

Что же мне ещё сказать? Логическое продолжение Мистера Белого в студию!

Глава 1.

Дом был зелёного цвета, весь потрескавшийся от солнца. Забор весь перекошен, а калитка и вовсе не заперта. Ну конечно! Увидели бы хозяев, сразу всё встало бы на свои места! Навеса над крыльцом не было. Пирс Оллскоп решил не ставить его, потому что, как он посчитал – это только лишние деньги, да и просто всего лишь декор! Но Гвенда настаивала на своём.

– Но у нас нету денег! Мы совсем мало получаем, ты смеёшся? – возмущался он.

– Потерпим чуть чуть, зато двор у нас красивый будет, – сказала она.

– А начни-ка с забора, дорогая моя? – Он указал пальцем в окно, где стояло расхлёбанное, повидавшее жизнь кусок дерева. Его и забором назвать то сложно. Так. Декор. Шестнадцать лет назад, в 1999 году, ища закладку Пирсу попалась на глаза брошенный забор. Тогда он выглядел новым. По-видимому, изделие выбросил обанкротившийся театр-студия под руководством Тобиаса Харви “Посмеёмся?”, так как на нём красовалась эмблемка – голова скомороха (вид: едва сбоку) чуть закинутая вверх с открытым широким ртом. Его оранжевые волосы выступали за пределы двухрожкового сине-розового колпака. А под глазами красовались такого же цвета как и локоны веснушки. Культурное заведение рухнуло из-за того, что жители Алимровки банально перестало ходить в него, как повзрослели их дети. И в связи с тем, что данные мероприятия проходили в посёлке городского типа, было выдвинуто народом всех выгнать и вместо того здания сделать церквушку.

– Театр для экономики ничего не даёт! – вторили они. – Это такая бесполезная штука! – возмущались они. – Лучше бы делом занялись комедианты!

Взрослое население, (преимущественно пожилые люди) предложили на его месте как раз таки поставить церковь. Учитывая ещё тот факт, в каком удобном месте для большинств обитателей оно располагалось – наравне с жилым кварталом. Молодые же, не большинство (далеко не большинство) хотели оставить театр, ведь по их мнению это личностный рост и площадка для самовыражения. Основной же массе подрастающего поколения было абсолютно пофиг. Они резвились и выпивали. Им не до этого. И как это порой бывает, Глава администрации Алимровского сельсовета, Кори Блэр в пользу демократии подписал приказ о прекращении театральной деятельности на территории над которой имеет власть. Если б он не подписал – начались бы митинги. Имеется возможность, (хоть и не по закону) что это может вылиться в переизбрание нового Начальника. А подобное сейчас ему никак нельзя. Портить себе репутацию, пока не в его вкусе.

И как итог, все бутафории и декорации теперь валялись на мусорной свалке, находившейся совсем недалеко от посёлка.

Забор идеально вписывался в их небольшой, скромный, но всё ещё уютный домик. На фоне семейного очага, ограждение казалось совсем игрушечным. Тем самым он и выделялся, среди всех остальных. Однако время шло, за забором абсолютно никто не ухаживал, а значок бывшего театра в корне изменился; во-первых, выцвел. Во-вторых, сошёлся с пылью. Теперь-то он вписывался как к стандартному дому Алимровки. Словно слился с ним. Поймал энергетику. Будто попал в другую компанию и стал иным.

– Краска то на минуточку дорогая! – продолжил речь Пирс. – Вот поэтому-то мы и не красим дом. – Отец семейства облокотился рукой о стену. Его майка со светло-коричневым пятном и трусами в полоску по диагонали уже никого не поражали. – Забыла?

– Нет, что ты! Я ведь всего-навсего предложила…

– Молчать! – Пирс осклабился в её сторону. – Всего лишь предложила… – Пауза. – Вот мне не надо твоё “всего лишь”. – Он поднял руку, сложил три пальца, как это делает итальянский повар, дабы показать жестом, еда и вправду вкусная и начал её трясти. – Ты мне скажи лучше где деньги сегодня достать на бухло… вот тогда можно сказать, что мы живём в достатке. А вот все эти твои заботы, заборы… ну они, честно говоря никчёмные.

Гвенда не подавала виду, что была оскорблена. Брак, который длиться уже одиннадцать лет… а она всё ещё до сих пор к нему не привыкла. Помнится, она тоже была такой дерзкой… типа гангстершой… тогда Гвенда с ним познакомилась в лесу… подруга её пригласила переночевать там ночку у костра. В общем сходить в поход. Там она и встретила его… Такой брутальный… С набриоленными волосами… Разумеется в то время он не был пьяницей. Пил только по праздником, например как в этот день, у костра. – Гвенда посмотрела на своего мужа. Такого несчастного и вечно сердитого. – Видимо алкоголь и правда бьёт по нервам, – подумала она.

Василий Оллскоп всей душой ненавидел своего отца. Потому что тот не находил путей решения проблем, а только сильнее уходил от них, как кролик.

– Возомнил себя царём зверей, папочка? Чёж ты кричишь на свою жену? Хочешь казаться сильным? – Он кинул ручку вверх, там она и повисла. – Да не в этом сила, идиот, – сказал, стиснув зубы Вася. Он смотрел в потолок. Перелёг на сторону там, где были ноги, от смешной, но потенциальной смерти. Именна эта ругань взрослых ему никогда не давала уснуть и вечно раздражала. Василий чувствовал, как постепенно внутренне умирает его мать и как отец скатывается на уровни ниже. – Однажды, я тебя убью, мразь. – Его глаза стали стеклянными. Будто мёртвые. Не двигались с места. Он смотрел на ручку. Дышать Оллскоп и вовсе перестал. – За всё сука, убью! За то, что не даёшь нам спокойно жить, за то, что приходишь с утра пораньше, всех будешь с перегаром, за то, что достаёшь мою бедную маму по всяким пустякам, лишь бы докопаться, за то, что нихрена не делаешь и за то, что у других губишь надежду! Ты, сука, венец наших несчастий, его производитель! Ты, блять, в конце концов обосрал мою мечту! – Ручка упала на открытое пространство между пяток. Там где могла быть Васина голова.

Оллскоп встал. Добрался до окна, посмотрел вперёд. Там он увидел зябликов, жаворонков и ещё кого-то, в чём он не разбирается. Впервые увидел их в этом году. Да и особого значения тот этому не уделил. А ведь сейчас как раз наступала настоящая весна! Температура пошла на повышение, началась оттепель! А продолжительность дня теперь прибавилось на шесть часов тридцать три минуты! Это говорит о том, что начался апрель!

Василий, недовольный тем, что его разбудили неподобающим образом, пялился в окно за которым виднелись самые красивые дома в Алимровке. Сначала идёт Додсоновский дом – весь из себя красный, отделанный штукатуркой, поэтому и сочный… с двухскатной бордовой крышей из металлочерепицы, (других он не видел, т.к. вид сбоку, но всё же – визуализирует) потом следом идёт дом Дэвисов, и дом Барлоунов. Как же Оллскоп их ненавидел. “У них такие дома! По-любому их родители жопу власти лижут! А их дети чё? Такие слабые! Вот пускай и получают, чтобы их жизнь не казалось такой уж и сладкой”. Оллскоп отвёл голову в сторону. “Этот Ричард… почему он так был добр ко мне?”.

– – -

– Мам, давай хватит такой заботы? – заявила Марта однажды утром. Обри Додсон стала такой бдительной, поскольку у неё ушёл из жизни муж. Уже как пять лет. Тогда её ребёнку было всего девять… а кажется всё это было вчера. Погиб он в январе семнадцатого числа 2010 года. В аварийной катастрофе. Столкнулась его Lada Granta с грузовиком Volvo. Тогда Обри делала пельмени, когда прозвенел телефон. Та поспешно вытерла руки водой и подняла трубку. Когда она услышала слова МЧСэвщика тут же вспомнила слова любимого:

– Я быстро, туда и обратно,

Как ни странно, в тот день Рэнделл поехал за хлебом. Обри сказала, что будет ждать, а потом они всей семьёй посмотрят какой-нибудь фильм. “Будь осторожен” Обри не сказала. Я виновата, почему я не была настолько зоркой? А может это всё из-за той ссоры? Что произошла вчера! ДА, ТОЧНО. Из-за мелочи он и врезался преднамеренно в грузовик. Видимо на почве, что я не заперла дверь на ночь. Она посмотрела на пельмени. Вслед взялась за голову. Господи, что я несу?

– Ну всё, впредь я буду внимательна! Я не хочу потерять ещё одного главного человека в моей жизни! Ангелину, – сказала она шёпотом.

Вспоминая дела минувших дней, она боялась, что однажды Марта задаст подобный вопрос. И это случилось.

– Я хочу чтобы с тобой всё было хорошо, а теперь кушай, солнышко, – усталый голос нагнетал бессильность матери. Она не хотела ворошить прошлое.

– Со мной всё будет, только давай не ставить такие рамки надо мной? Я хочу свободы. Я уже не маленькая и хочу сама строить свою жизнь. Если появятся вопросы, обязательно к тебе обращусь. – Марта прикоснулась к её колючей шали. Голову наклонила набок.

Мама заплакала.

– Мам, ну ты чего? Привыкать надо. Почему ты плачешь?

– Выросла ты деточка, выросла.

– Это же круто, разве нет?

В ответ, Обри жалобно посмотрела на свою дочь и неохотно кивнула.

– – -

Что хорошего в посёлках городского типа? Всегда пахнет природой. У всех домики вместо квартир. Разумеется у кого-то дряблые, неухоженные, потрескавшиеся от краски, а у кого-то холёные и красивые настолько, что глаз радуется. В общем, кто на что наработал. Однако частную территорию объединяет одно – дом. Каким бы ни был, он всё равно дом. Здесь нету соседей с агрессивным поведением: двор не прокурен, никто не в силах затопить этаж, кричи сколько хочешь, прыгай на полу в какой угодно степени и мере вздумается… а главное можешь включать музыку насколько хочешь громкости – ничего никто не скажет.

Подобным образом и поступил Ричард. Встал с утра пораньше и включил исполнителей по типу Тек Найна, Карандаша и группу Анакондаз. В-общем позитивную и жизнерадостную музыку. Врубил на полную катушку, и давай флексить дома танцами Фортнайта. Родители его уехали ещё вчера. Сегодня седьмое апреля. С момента первого появления Белого прошёл один месяц. То, что прошло, кажется давно уже забыто всеми. Вот и этот день – не исключение.

Кто-то позвонил. Неужели соседи? Конечно нет! У него все пластиковые окна то закрыты.

– Иду, иду! – послышался из лестничной площадки голос Дэвиса. – Сегодня впервые мы оторвёмся! – Он начал скатываться по лакированным перилам. – ЮХУУУ… – Перила его прямиком докинули до входной двери. Он не стал смотреть в дверной глазок и открыл дверь сразу же. Девочки выглядели бесподобно, в принципе как и всегда. Ричард так рад их видеть, будто не видел их уже давно. Он был счастлив, что за то время (восемь лет) они не поссорились до такой степени, что перестали бы дружить. Рад, что они друзья, а не какая-то дурацкая френдзона. Дэвис рад, что они все сплочённые во чтобы то ни было. Под потугом воодушевлённости, Ричард резко захотел их обнять, что и сделал. Экстаз девочек не стал себя долго ждать. Они, как и он – готовы тусить! Из-за лестничного марша слышалась музыка Карандаша, композиция “Американщина”. Они под бит обнялись и стояли, подгибая ноги под такт, хлопая друг друга по спине хохоча. Через некоторое время они зашли в дом под ритм, вышагивая, словно маршем закрывая за собой дверь. Удивительно, что не с хлопком. Но под чувство.

Это начало самого масштабного веселья! Так сказать, отметка весенних каникул! Ребята готовились к этому весь отпуск, дабы под логическое окончание отдыха как следует запомнить. Да и родители Ричарда не позволили бы в любой другой день. В принципе как и в этот. “Американщина” всё продолжалась, а дети для начала пошли на кухню. Девочки пришли с пакетами, поэтому надо всё разделывать. Но и Ричард в стороне не остался; специально припрятал от предков самое вкусное. В морозилке, в самом конце последнего ящика лежали однолитровые коробки коктейли “Чудо”. Ричард вытащил все три. Со вкусом ванили, шоколада и клубники. Марта вытащила из навесного кухонного шкафа блендер. Его друзья частенько бывали у него дома, поэтому знали где, что находится. Пока Марта и Ричард занимались котейлями, Ангелина доставала из рюкзака попкорн. Они были в целлофане, так что при дороге не помялись, учитывая её грузный рюкзак. Счастье нельзя показывать, даже если тебе с ним надо пройти всего один шаг. Три ведра1 выглядили нетронутыми, а как только Лина их развязала, запахло кинотеатром – жжёной карамелью. Да. Этот попкорн в самом деле не из магазина. На складе продают по большей части мусор, а не воздушную кукурузу. А вот с пылу да с жару… самое то для домашней вечеринки. Барлоу вспомнила забавные лица, когда она с Мартой закупили попкорну в буфете и пошли не смотреть кино собственно, а ушли совершенно в обратном направлении. Такого явления для Алимровки было чуть ли не единождым, – подумала Ангелина. Она снова завязала один из пакетов, ведь вечеринка ещё не в полном разгаре, а запах не хочется, чтобы пропадал. Наверху заканчивалась “Американщина”. Ричард заслушал свою подборку любимых композиций до дыр, поэтому понимал, что сейчас начнёт играть бэнгер.2 Плейлист музыки они составляли “всей семьёй”, поэтому не только Дэвис был в искушении.

– Все готовы? – произнёс Ричард, выключая на секунду блендер в котором перемалывался банан с манго в клубничном коктейле.

– ОУ ДА! – закричала Марта и стала трясти своего друга как невменяемая.

– СТРЕЙНДЖ МЬЮЗИК БОКС! – завизжала Ангелина, когда проиграли последние аккорды Карандаша. На неё это было совершенно не похоже. Но видимо даже Тек Найн может преобразовать скромных людей в настоящих заводил.

Послышались смешки клоуна на втором этаже, откуда и заиграла странная музыкальная шкатулка. Это говорило детям, что с минуту на минуту будет самый настоящий слэм!3 Между тем, что-то об какого-то ударился, тем самым словно давая эффект слушателям, что они проникли до основания в иное измерение. Промеж тромбоном и тубой, только в электронном виде инструменты начали выдавать отважные нотки, а сам исполнитель на седьмой секунде затянул саму песню, грянув высоким голосом. Но уже с семнадцатой секунды, рэпер из Канзас-сити перешёл на более низкий, гангстерский бас. На ходу музыка наполнилась драйвом. К голосу исполнителя подключились хлопки и композиция заиграла новыми красками, предвещая в конце “вселенский БУМ”.

Дети флексили4 как только могли, но на моменте, где мелодия утихала и в силу вступал исключительно голос солиста (на двадцать девятой секунде), Марта прокричала:

– ТЕК, ТЕК НАЙН, НАЙН, ЩИТ, АЙМ ЛОВИН ИТ! – правую руку она сжала в кулачке и подняла её над собой. При каждой выдаче слова, она опускала вниз предплечье и снова возводила его вверх. Будто в этот самый миг она представила себя машинистом.

Вслед за этим, ребята снова перешли к делу, с упованием на то, что произойдёт дальше. Артист тем временем время от времени выдавал своё фирменное: “ЧА”. Подростки, как и прежде качали головой с нескончаемой улыбкой, даже под процессом готовки; кто-то резал банан, а кто-то клубнику. Их сердца бились быстро. Их организмы вырабатывали тирозин – аминокислоты, поступающие со вчерашней, ночной пищей, образуя адреналин. Здесь исполнитель засмеялся клоунским смехом и все дети подняли вверх “мёртвую козу”. Жест, который используют в роке. Знак обозначал букву U. Что означает UNITY – единство, единение! Единство всех в зале с исполнителем на сцене! Каждый из них закинул порцию своих фруктов в миксер ножичком и шум блендера вновь заиграл сладкими запахами. И будто сама “машина” отлично вписывалась в музыку. Однако, это только кажется. Дети смешали все коктейли, закрыли все крышки коробочек, а Ангелина пошла относить попкорн на второй этаж. Ричард же с Мартой давай разливать вкусовщину по бокалам. Бокалы настолько были чистыми, что казалось их и вовсе дома нет. В это мгновение, Ричард был предельно осторожен, совсем забыв про музыку. Стоит отметить, звук вышел и вправду “неистово торжественным”. Когда долил последний бокал, Дэвис услышал последнюю фразу одного из коллег (Криз Калико) по лейблу директора Тек Найна. “Кали Бейби!”. Эту фразу Криз произнёс, как многим покажется с сарказмом, однако это не совсем так. Калико говорит эту фразу искренне, от всего сердца, с радостью и простодушием. Люди вечно во всём видят плохое.

И тут пронёсся душераздирающий (в хорошем смысле этого слова) для ребят припев:

– ЗЕТС ВЭТС ХАПИНЭН?!? – начал Ричард.

– СТРЕЙНДЖ МЬЮЗИК БОКС! – хором произнесли дети.

– ГОТ АС ТАПЭНЭН?!? – продолжил Ричард.

– СТРЕЙНДЖ МЬЮЗИК БОКС! – под жирный бит укладывались они.

– БАМП ЗЭМ СЛАП ЭГЭЙН?!?

– ВАЙ? – подхватила протяжно Марта.

– СТРЕЙНДЖ МЬЮЗИК КНОКС!

– БАК АП ОПЭНЭН?!?

– СТРЕЙНДЖ МЬЮЗИК БОКС!

Пошёл второй припев и ребята стали подниматься наверх. После чего пошёл парт5 Brotha Lynch Hung, также являющийся коллега по лейблу Тек Найна. Тем не менее, дети его успешно скипнули,6 как и всю оставшуюся песню. И пошла новая, не меняя динамичная “частушка” от Варчуна и Шамана “Отдыхаем”. Настроение быть дерзким резко ушло, поскольку данная песня была преисполнена позитивом! Под эту музыку хочется просто расслабиться и покайфовать.

Все подростки надеты в хлопковые пижамы. Они, (несложно догадаться) покупали их в магазине одежды “Вещи”. Выбирали ребята одежду абсолютно считанные секунды. Вот только завидев издалека три идентичных пижамки, у них загорелись глаза. Ночнушки различались лишь по цвету.

– Во, вот эти берём! Эта будет как спецодежда типа.

– ХАХАХ, как на работе, но только дома! – вставила своё Лина.

В совокупности: Ричард в зелёном, Марта в розовом, а Ангелина в фиолетовой пижаме. Они чокнулись, и чуть отпили на моменте трека “Если твой бокал пустой – наливай, а не стой! Выпи, выпи, выпиваем…!”. Затем ринулись раскрывать попкорны. Снова запахло карамелью.

– И аэро баллончиков, для освежителя воздуха не надо, – сказала Марта. – Чувствуешь, как пахнет?

– Оу да, – Ричард чуть окунулся в ведро, развязав пакет. Вслед за этим, он высовывает голову из пакета и продолжает. – Этот запах такой естественный, его ещё вдвойней приятно нюхать!

Они все хором рассмеялись. Дэвис встал вместе с попкорном и посмотрел в окно. И тут, рассудок его канул в Лету; бледное лицо, посреди дороги смотрело на Ричарда. Звук для него перестал быть ощутимым, как и весь запах. Мистера Белого не было целый месяц, я думал всё это мне приснилось! – первая промчавшаяся мысль. Дэвис захотел открыть дверь, спуститься на первый этаж, выйти из дома и наконец-то задать ему вопросы. Но он почему то не мог. Тот был словно прикован к месту. Меня будто заморозили. Мистер Белый… он сейчас начнёт издеваться…, – подумал Ричард, не сворачивая глаз с очков чудовища. – А потом я опять проснусь, может быть на этот раз в поту, а Марта и Лина этого снова не заметят. Только увидят, что потерял сознание, вот и все дела. Его улыбка до сих пор висела на нём, а веки застыли в одном положении – полуприкрыто. Ричард почувствовал, будто он в клетке, хотя итак думал об этом с самого своего рождения: мы души, которые были заточены в тела, дабы пройти материальный уровень, придуманный Богом, чтобы стать сильнее. Но сейчас он буквально заточён в теле.

Лицо Мистера Белого расплылось в широченной улыбке. На нём не было шарфа. Морда стала медленно преобразовываться в молодое, немного потрёпанную физиономию… Погодите-ка… это же..

– Оллскоп, – сказал про себя Ричард. Он вспомнил его злую улыбку, от которой ждать можно только беды.

– Забыл про меня, Ричи? Забыл? – физиономия начала хныкать. – Ты мне нужен! – Оно начало подходить, переступая дорожную дорогу. – ОЧЕНЬ НУЖЕН РИЧИ! – внезапно сказало человекаподобная тварь, чуть ли не демоническим голосом. И рывком побежала в сторону его дома. Благо, я сейчас нахожусь на втором этаже, поэтому он никоим образом не заберётся сюда. Визу дверь заперта, подумал Дэвис. Он про себя выдохнул. Как вдруг, прямо перед его глазами, подростка держало существо за плечи и трясло, трясло его со всей мощи, а гримаса чудака расплывалось в разных образах друзей и знакомых. И лицо кричало, то ли от ненависти к нему, то ли от того что ничего ребёнок не делает, игнорирует мистера советы. Дэвис сам-то кричал как мог, вот только на подсознательном уровне, потому что не мог тронуться с места. А друзья почему-то к нему не подходят. Всё будто замерло, словно схватил сонный паралич, – подумал про себя мальчик.

– ТЫ ОБЯЗАН ПОДРУЖИТЬСЯ СО МНОЙ, РИЧИ! – плевало в лицо существо у которого были человеческие зубы, а дальше, где должен находиться язычок пустота, будто там ничего и не рождалось с самого начала появления на свет этой “загадки”. – ИНАЧЕ РИЧИ, ТЫ ОЧЕНЬ СИЛЬНО ПОПЛАТИШЬСЯ ЗА БЕЗДЕЙСТВИЕ! – существо кричало с каждым разом всё пуще и пуще. Однако под самый конец последнего слова, – ОЧЕЕЕЕЕН! – свет для Дэвиса моментально потух.

Глава 2.

Всё случилось с того момента, когда в конце песни “Отдыхаем”, ты упал в обморок. И что самое примечательное, в песне тогда пелось “Мы в хлам”, да ещё и как-то по церковному. Мы с Ангелиной посмеялись, думали ты так решил пошутить, не жалея даже попкорна… Однако ты не вставал Ричард. Не вставал. Ты понимаешь как мы перепугались? Но потом вспомнили, как месяц назад с тобой случилось буквально то же самое – твои глаза были открыты, а рот застыл в удивлении. Перед тем, как падать, ты посмотрел в окно. Идентичная ситуация была и у фонтана – ты тоже перед падением заглянул в окно. Это не шутки, Ричард! Что ты там увидел?

Они сидели около фонтана. Совсем недавно Ангелина брызнула его водой. А чтобы ещё было эффективней, она прихватила водный пистолет в доме у Дэвиса. Они сидели на том же самом месте, где Ричард впервые потерял сознание. И впервые пришёл в себя. Он впринципе не удивился, что оказался тут, но впоследствии осознал, что его друзья вновь его спасли. Ещё одна причина которая не даст усомниться, что они всё таки преданные. Ричард внутренне порадовался, но не показал эмоцию. Ему было не до этого.

– Мистер Белый…, – еле произнёс Дэвис, с болью открывая глаза. “Я могу управлять телом, я могу управлять телом. Я чувствую, что нахожусь в своём теле! Боже, какое же это счастье, иметь своё тело, которым можно управлять!”. Ричард посмотрел на ребят. Все в пижамах.

– Что? Объясни поподробнее, – начала Марта.

– Это тот, которого ты видел в окне? – перебила её Лина.

– Ребята, а что вы все в пижамах? – игнорируя вопросы, будто не слыша их, сказал Ричард. Он был словно пьян. Либо же отходил от наркоза. Однако даже самой маленькой усмешки он не выдавал.

Марта, поняв, что дело идёт куда-то совсем не в ту сторону, выхватила у Ангелины водный пистолет и стрельнула в Ричарда прямо в лицо. Но не в глаза сначала, а в место около рта, чтобы он, в своей расторможенности успел закрыть их веками. А потом уж и по всему лицу. Струя шла долго, а Дэвис отмахивался, да откашливался, но уйти от выстрела он почему-то не решался. “Значит недостаточно”, – подумала Марта. И продолжала дальше стрелять водой, набранной из фонтана. А Ричард тем временем трепыхался и трепыхался, руки подал вперёд и укрывал ими лицо, но Лина тем временем наоборот эти руки убирала. И тут Дэвис наконец-то смог найти слова:

– Всё, всё! Да перестаньте вы! Я проснулся! – сказал он скорее не от раздражения, а более по-доброму, но в то же время в склонно истерическом тоном. Дэвис резко встал, небрежно оттолкнувшись от асфальта. А до этого он всё время лежал облокоченный о бортик фонтана. В связи с этим, у него чуть заболела спина.

– И снова вы меня спасли, – с болью в лопатках произнёс он. Иронично и счастливо.

Девочки заулыбались, а Марта спросила:

– Я смотрю у тебя боли в спине… – она стала подходить к нему. – Ну прости нас, – Додсон развернула Ричарда и начала гладить его по больному месту. Дэвис успешно поддался. Это снова мог быть Белый, но он осмелился довериться. – Мы с Ангелиной немножко спорили, положить тебя на асфальт или всё таки на обод. Пришли к выводу, что на обод лучше, поскольку на асфальте было бы ещё больней, да и вода могла попасть случайно в рот в данном положении. А там пиши пропало. Не в то горло, и всё. Мы дед инсайды, – издала смешок Марта.

– Ничего не знаю, сейчас я хапинес инсайд, – продолжил прикол Ричард. – Спасибо вам всем за такую поддержку! – Он увидел в сторонке сидящую Ангелину с водным пистолетом. Она смотрела в него и пробовала попасть себе в лицо, ведь это так захватывает дух. – А ты что в сторонке? Ангелин, ну же! Ты что поникла?