Мистер Белый: Первые странности. Часть 1

– Я вас люблю, девочки! – ни с того, ни с сего произнёс Дэвис. – При всех тех обстоятельствах, что происзошли, вы не вешаете нос! Без вас бы я точно пропал. – Ричард обнял сразу двоих. – Спасибо Вам!

– Спасибо, что ты живой, братишка! – всё ещё не веря чуду, ответила Марта, обнимая его ещё сильнее.

Глава 3.

В дом Ричард пришёл около десяти вечера. На этот раз с порога его никто не встречал. Он разделся, разулся. И пошёл на кухню, самую малость прихрамывая ногами. “Боль и правда поутихла…, а может, это просто потому, что много времени прошло и сработала биологическая регенерация?”. На кухонном столе лежали тарелка и бокал. “А вода, которая якобы спасла мне жизнь, может она просто напросто холодная была?”. В тарелке находилась остывшая мятая картошка с курицей, а в кружке ждал охлаждённый компот. Всё как любит Ричард. Он садится на стул и приступает к поглощению пищи, даже не помыв после улицы руки. Дэвис так проголодался, что легко поддался сигналам своего мозга. Ещё бы! Кто бы так не поступил, пройдя сквозь испытания на долю которого выпала ему? Но тут вошёл Престон.

– Оу, привет сынок! Ты сегодня чего-то поздно… – В одной руке он держал газету, в другой свежий чай. Отец всегда уходил в гостиную, если не было никого на кухне. “Кто любит оставаться наедине со своими мыслями? Только и выкопаешь себе могилу!”, – был его слоган, когда разговор заходил в данное русло. Престон смотрел на сына, который жадно поглощал еду. Настолько этаким монстром он ещё не видывал, однако про это отец ни заикнулся. – Как дела в школе? – Взрослый присел напротив подростка. Выложил газету и свой бокал. Телефона у него с собой не было.

– Д(ф)а п(ф)о(ф)йд(ф)ёт, – возбуждённо сказал Ричард, сквозь еду не глядя на отца.

Престон заметил на левой щеке ребёнка ссадину от чьей-то оплеухи. Его сердце заколотилось веселей.

– Это хорошо, когда у тебя хорошо, – не сбавляя тона произнёс Отец. – Вижу тебе понравилась еда. Кушай. Тебе надо сил набираться. Сегодня готовил я.

Выпученные на секунду глаза Ричарда говорили о многом, поэтому Престон стал говорить дальше:

– Я всё вижу. Вижу как ты удивлён. Но не стоит отвлекаться на мою речь. Кушай. Я сам от себя в шоке. Но думаю, это пока ещё начало.

Ричард стал поражён ещё больше. Он не смотрел на отца, а будто пребывал в своём мирке, где откуда-то доносились папины голоса. Ему было стыдно за своего предка. Тот конечно не пил, и не наркоманил… всё дело в его характере. Престон оставался в глазах сына малодушным и тщеславным; угождал абсолютно всем людям, не добиваясь своего, боясь чего-то попросить.

Мальчик неосознанно встал за кусочком хлеба. У Отца появилась возможность посмотреть на ноги ребёнка.

– А что с брюками? Почему они красные? Работал что-ли где?

Ричард распаковал хлеб и начал его резать. Отрезал. Вернулся, всё также не глядя отцу в глаза. Престон сглотнул.

– Ричи! – Сын к его удивлению, обратил на него внимание. Подросток на миг перестал кушать. Проглотил еду, что осталась у мальчика во рту, и стал ждать продолжение обращения. – Почему брюки…, – тут запнулся Престон. Отец забыл как называется цвет помидора. – бордовые?

– А… – в ответ протянул Ричард. – Да… – Потянулся почесать голову. – Я сегодня впервые работал маляром.

– Уже работаешь? Ну ты даёшь! – Отец хлопнул ему по спине. А почему мне не говоришь? Правильно, в твоём возрасте надо пробовать уже всё, чтобы понять к чему сердце лежит. – Престон хлебнул чайка.

– Надо только хорошенечко постирать, – продолжил Ричард, резко поняв, что зря. У взрослого заблестели глаза. – Да побыстрей. Краска как никак.

– Давай я постираю? А ты ложись спать, время позднее. Завтра рано вставать. Мать уже спит.

– Ладно, – выдавил Ричард, заглатывая последний кусочек курочки. Он пошёл к себе на второй этаж. “Я не хочу снимать ничего. Мне страшно. О боже! Как же мне страшно! НАХРЕНА Я ЭТО СКАЗАЛ?!? А вдруг там всё всмятку? НЕЕЕт!”. Дэвис продолжал идти. Тихо. Неспеша. Его предок ждал внизу. Судя по звуку, тот читал газету. “Погоди! У меня есть фломастер в тумбочке! Давай-ка я другие брюки накрашу… Ой, но как я поднесу их отцу?”. Ричард стал думать стоя в своей комнате. “Но я ведь всё равно завтра их сниму… не пойду же я в таком виде! Однако я хотел, чтобы всё там за ночь как лучше высохло… Его руки непроизвольно потянулись к ремню. “Окей. Была не была…”. – Его язык вышел изо рта и стал облизывать нижнюю губу. Он резко сдёрнул свои штаны, зажмурив глаза. Послышался глухой удар о ковёр. Ричарда это привело в смятение. “Неужели это отпал…”. На полу валялся полимерный контейнер для взятия крови, только без трубки и всякой приблуды. Дэвис открыл глаза, а промежность оказалось сухой и совершенно чистой. Не было никаких намёков хоть на какую-то кровь, всё было совершенно новым.

– Эт, чё? Я сплю чтоль? – сказал Ричард. – Давай-ка я ударюсь головой о стену? А нет. Это будет больно. Простого ущипка хватит. – Он посмотрел на свою кожу. – Блин, а ведь реально больно! Так. – Парень одарил вниманием выпавшей из под штанов вещи. – Что за мешок красного? Кто его мне подсунул? Кто-то явно хотел, чтобы я его в процессе спанья распорол неосознанно этот пакет ногами, или чем там…, – Дэвис поднял приблуду. – Похоже на то, что переливают пациентам, когда у них недостаточно крови. – Тот пристальнее вгляделся в вещь. – Попробуем? – Ричард подумал, а не яд ли это случаем. – Эх, один раз живём! – Подросток взглянул на часы. – А сколько сейчас по времени? Ох, только пять. Я что, так мало спал? Родители, должно быть спят как невменяемые.

Ричард проник на кухню и лёгким мановением столового ножа снял верхушку полиэтиленового пакета. Тут же из ёмкости подался запах, запах железа. Дэвис резко вспомнил те моменты, когда он вынужденно сосал у себя кровь. Как рана текла, а рядом совсем ничего не было чем приложить, даже банального подорожника, однако капиллярную кровь надо чем-то убирать. И вот тут приходит рот в помощь. Привкус железа давно засел в Дэвисе, с тех самых пор, как он получил кровоточащую, обильную “проблему”.

– Фу, что за флешбэки? Неужели это… Да я и думать об этом не собираюсь! Всё равно попробую! – Он отпил пару глотков, как захлебнулся. Вкус был горьким, а сама жидкость была текучей – чуть замедленной, как у самой настоящей человеческой крови. Сплюнул Дэвис в раковину, которая стояла подле него. Вроде всё прошло, но “хрюканье” не прекращались. Ричард находился в исступлении. Настоящая ли эта кровь, или это такой пранковый напиток, как юпи, но с усилителями вкуса, чтобы косить под настоящую кровь? Кто так решил над нам пошутить? “Да что со мной такое?”, – подумал Дэвис – “Мало того, что в последнее время какие-то странности происходят со всеми, так ещё и обильно со мной? Может мне это всё таки снится, как с этим мистером, чтоб он провалился! Чё он себе возомнил? Этот Васёк вовсе не жертва, как тот тип считает, а я жертва обстоятельств, Я!”. – На тот момент Ричард зашёлся в кашле ещё сильнее. – “Чёртова кровь! Она сейчас меня убьёт!”. – Он всё ещё держал пакет в руках. – “Надо срочно её вылить, иначе меня примут за умалишённого!”. – Красная вода текла, словно та находилась в парке аттракционов; кружилась плавно вниз сначала большими кругами, потом маленькими. В итоге получался неплохой такой гипноз. – Даже собственные друзья! – выдавил из себя последнее Ричард и грохнулся на покрытый линолеумом пол. Кашель в теле жить перестал.

Глава 4.

Солнечное апрельское утро наступало не так уж и быстро. Возгласы в доме нарастали, как и солнце – выходило из-за земли. Шум доносился до Ангелининой комнаты. Её сердце колотило от боли при каждом появлении подобного “шороха”. “Снова они поссорились… Ну вы что творите то…”, – подумала она. Её подушка сидела на ней. Как ни трудно догадаться, она укрылась ей. По крайней мере так слышно немного меньше. “Я так не хочу просыпаться!… Ещё эта школа…”. Мгновением погодя, вспомнила про друзей. Барлоу села на кровать. “И зачем я заводила будильник?”, – вновь переключилась она на негативное мышление. Её волосы все были перепутаны, хоть эта была и причёска под каре.

– Ангелина! Ты ещё меня не доставай! – В комнату ворвалась мать. Сзади стоял её муж и непонимающе глядел на свою жену.

– Ты чё на ребёнка отвлекаешся? – Тот коснулся её плеча, дабы развернуть её. – Мы ещё не закончили!

От ободряющего папиного крика Барлоу встала на ноги, вообразив, что она в армии. Её настигло неизгладимое впечатление. “Орать да и в моей комнате? По-моему они охренели в край.”.

– Всё, всё. Встала, встала. Щас сделаю зарядку и пойду кушать. “Давайте только не здесь, прошу я Вас” – умоляюще читалось на её глазах. Она стояла в майке и шортах, рука держала другую руку, образуя замок. Такой язык тела означал замкнутость в данный момент.

И мать закрыла дверь. Хоть и прихлопнув ей для начала, (наверное такое действие можно было расшифровать, как “не трепи и мне нервы, особенно по утрам”), но закрыла. Галдёж стал значительно тише, однако всё по-прежнему слышно. Скорее всего потому что родители были за дверью.

“Сколько можно это терпеть? Ох… Я так устала!”. – Барлоу снова легла на кровать, падая лицом вниз на жёсткую подушку. – “Когда же я адаптируюсь ко всему этому? Учёные говорят, что человек привыкает ко всему только через месяц, но это ведь не так! Пятнадцать лет! Пятнадцать… мать его… лет… я не могу привыкнуть к своей жизни. Жить всё время в напряжении – это не жизнь!”. – Она яростно бросила подушку в сторону. – Я хочу умереть, – тихо, чуть ли не в слезах произнесла Ангелина. Потом Барлоу встала, взяла свою подушку, легла на кровать и стала обильно плакать прямо в неё; чтобы не услышали её родители, а также чтобы стало легче.

– АНГЕЛИНА! – прозвучал мамин голос, будто в дом ворвались бандиты, схватили её и тут же начали резать.

Пора успокаиваться. Надо вставать. Жить новый день. Проживать новые страдания. Вдруг она вновь вспомнила, что у неё есть друзья. Есть поддержка. Хоть кто-то есть, кто выслушает искренне. И Барлоу успокоилась. Она снова встала с кровати, аккуратно положив подушку на место, и стала переодеваться перед тем как выйти из своей комнаты. На публику. “Какие бы действия я предприняла, если бы была одна?”, – не без волнения подумала Лина.

– – -

Звенит будильник. В этот момент так не хочется как-то реагировать. Пускай себе бренчит, под сопровождением музыки ещё приятней видеть сны. Однако молодая ручёнка потянулась за телефоном, чтобы его выключить. Уже по привычке, глаза поднялись на циферблат. Семь часов.

– Что? СЕМЬ ЧАСОВ?

Моментально сигналы мозга дошли до опорно-двигательного аппарата. Ричард встрепенулся, перевернулся с ног на голову и, не переодеваясь побежал на кухню.

– Я же был здесь вчера! – Кухня выглядела совершенно чистой, вымытой от крови. – А где пакет…

Кто-то стал спускаться на первый этаж. Шаги были неторопливыми, спокойными. Ричард уже почувствовал по темпу шага кто это мог быть.

Из-за угла вышла его мама, уткнувшись в телефон, просматривая свежайшие новости, что произошли за прошедшую ночь.

“А родители видимо и не просыпались…”, – решил Ричард. Его охватил ужас. Такие выходки со снами происходят уже второй день подряд. Не успев начаться новый, как вот те, новая порция! И как же теперь собственно жить, не отличая иллюзию от реальности? Может и сейчас всё, что окружает Ричарда – искусственное?

– Мам, а где папа? – вместо доброго утра сказал Дэвис.

– Спит ещё, – полусонным голосом произнесла Лорейн. Она посмотрела в окно. Солнце только-только начало выходить из-за диагонали. В ответ “светилу” мать зевнула, причём прилично, насколько позволяли человеческие скулы. – Ты позавтракал? – Она отвела взгляд на сына.

“Только об этом и думаете. Ну конечно! Так бы, при первой же возможности вас всех лишили бы родительских прав!” – резко взбрело в голову Ричарду.

– Вот только встал…

– А время! Ты вообще видел его? – Лорейн снова уткнулась в экран телефона.

– Да я пару яиц щас сырых съем и пойду…

– Успеешь?

– А как же.

– Слава богу!

С этими словами, мать ушла обратно на второй ярус.

“Видимо отца будить”, – пронеслась мысль у Ричарда.

– – -

– И не забудь варежки. Сегодня обещали пасмурную погоду, – перед уходом напомнила мама Марты, Обри. Солнце только вставало, а Обри уже устала, вспомнив, за скольким же надо усматривать сегодня. И так продолжался каждый день, чуть ли не пятый год подряд… Она поникла. Но пока не сломилась духом. Поэтому всё внимание получала Марта – когда надо и когда не надо.

– Они на мне, мам! – сказала Марта. “Я так и знала, что ты про них напомнишь.” – Я пошла! – “Зачем я это сказала?”

– Стой! Ты забыла тетрадь по обществознанию!

“Ну вот…” Девочка развернулась и вставила напутствующие слова:

– Сегодня его не будет, вместо него нас отпустят домой пораньше.

– А что ж ты мне раньше не сказала об этом? У меня такие планы нагромоздились… будешь мне тогда помогать.

Лицо Марты преисполнилось раздражением. Она не входила в список ярых фанатов “когда всё идёт не по плану.”. Поэтому её надо обязательно предупреждать за день, за два…, а лучше за неделю. Тем не менее, мать игнорировала просьбы дочери, либо попусту забывала.

– Я хотела погулять со своими друзьями после школы… Можно?

Обри смотрела на неё, как на врага. Глаза матери говорили: Ты меня предать что ли хочешь? Оставить со всеми хозяйственными делами вот так одну? А ты погуляла и пришла да поела?

– Ну раз ты хочешь… хоть до поздна, – магическим образом отрезала она. Странности по итогу происходили не только на территории школы. – Только остерегайся тут всяких. Хоть у нас и посёлок, и каждый знает друг друга – друзья такие же малявки как и ты, говори им лучше сверн…

– Да знаю я, – прервала её Марта в попытке опровергнуть у себя в голове свою беспомощность по отношению к внешней среде.

– Ты как смеешь перебивать мать? – Её лицо говорило: она на измене и вот-вот может сорваться. – Я надеюсь, ты учитываешь тот факт, что я могу и передумать насчёт твоего вполне нечестного предложения…

– Я щас в школу опоздаю, – нашлась с ответом Марта.

– Решила отмазаться? Школа подождёт, надо выяснить отношения! – Обри посмотрела на наручные часы. Сейчас их мало кто носит конечно… Однако она считала – если их носить, такой признак будет считаться индивидуальностью. Оригинальностью. – Хотя… Погоди-ка, – Она возвела указательный палец вверх. Потом посмотрела на свою дочь. Мамина мимика полна изумления, такого, словно её обманули и поставили шах и мат, только в реальной жизни. “Твоя взяла”, – говорило её фактура. Но при этом, она произнесла совсем другое:

– Точно, беги быстрее! – А про себя подумала: “Она ведь по моей причине опоздает, о боже! Ей это теперь всё выслушивать, а не мне! Но я никуда не пойду, дел дома по горло, устала сражаться с внешним миром за пределами жилища. Пускай испытывает трудности, это ей пригодиться, будет сильнее. Да. Надеюсь. Будет сильнее.”. – Обри смотрела в окно, в котором нарисовалась уходящая дочь.

Марта почувствовала, будто подобрала ключик к словесной клетке и она вызволилась. Какая-же классная штука – коммуникабельность! Осталось её развить и можно почти везде в таком случае подобрать свой “ключик” к “дверке”. Она вышла из дома и пошла по прямой, держа курс в школу. На этот раз рюкзак полон сделанной домашки. “Эта вредная математичка Болман! Да как она смела вообще позвонить моим родителям? МАРАЗМАТИЧКА! Я бы позвонила твоей маме, будь она у тебя и рассказала в какой одежде ты ходишь на работу! Соблазняет она крутых мальчиков! ДА ты шл…”.

Напротив её дома находился лес. Он пах смолой и имел свойство успокаивать. Поэтому лучше будет пройтись лишний раз пешком – вдоль соснового бора. Немного погодя, из своего дома вышел Ричард. Её дом располагался самым крайним, в связи с этим, она “обходила”1 что называется участки друзей. Дэвис помахал в сторону Марты рукой. Он выглядел как-то обеспокоенно. Его улыбка вызывала вид о мальчике сомнительный, натянутый. В каком-то плане это хорошо, размышляла Марта, не одна я в этом мире страдаю. “Сейчас мы обнимемся и заметно полегчает. – Ричард издалека улыбнулся, чему послужило причиной непроизвольной улыбке Марты. – По любому полегчает.”. Додсон побежала, что есть мощи прямо в руки Ричарда. Тот явно не ожидал подобной симпатии2, поскольку впервые за свою жизнь лицезрел подобный мув3 от девочки. Марта, при его объятии почувствовала, то, что он её “любит”. Но она не придала этому никакого значения, а просто продолжала прижимать к себе. Мальчик раскраснелся до невозможности. “МОЗГ, ТЫ ЧЁ ДЕЛАЕШЬ? МЫ ВЕДЬ ПРОСТО ДРУЗЬЯ! Соберись, Ричи, соберись… Раз, два… Дэвис в данный момент вовсе не наслаждался моментом, а только лишь пытался удержать свои мысли при себе. И ему это в конечном итоге удалось – напряжение ушло. Вдруг, кто-то сзади со стороны Ричарда, кааак прыгнет, да равным образом обнимет посильнее, точно собирается их двоих задушить, но Марта при этом, почему то, как показалось Ричарду не испытывала тревоги. Может смирилась? У него появилось жгучее желание завопить, как в тоже время услышал нежный, ангельский, на удивление не скромный голосок. Ангелинин смех. И борьба со своими чувствами у Ричарда пошла по новой.

– Так! Пообнимались и хватит. Мы щас в школу опоздаем! Мы что так разрадовались то? – не вытерпел Дэвис. Друзья недоумённо посмотрели на него. В их глазах Ричард походил на взрослого – серьёзного, который никогда не шутит и дипломатичного – скучного, старого пердуна. Но к счастью, к Марте быстро пришло озарение почему он такой. И она сменила своё недоумение на понимание: она шутливо хихикнула и их диалог стал набирать другие обороты.

– Как спалось? – начала Марта. – Я видела тебя обеспокоенным, когда ты вышел из дома, а теперь это ощущение у тебя как ногой сняло! – Они все уже встали на асфальт, который вёл в школу. Школу, что из детей, будущих личностей, делают дерзких, всего позволяющих людей. И детей, которым разрушают ту самую личность, вследствие чего появляются маньяки. Они наказывают обидчиков детства, либо ищут козлов отпущения, будучи в душе всё такими же слабыми. – Вот видишь какие чудеса творит дружба!

– Да так… уже лучше. – Ричард перевёл взгляд на своих двоих. – Я так рад, что вы у меня есть, девочки! И правда, я что-то приуныл, а вы только и поднимаете мне настроение! – Он запнулся. – Ой, то есть…

– Да мы понимаем, что ты имел ввиду, – помогла ему Лина.

Дэвис хотел что-то добавить. Однако, он даже не успел открыть рот, как его перегнала по скорости Марта:

– Смотрите! Портфель до боли знакомый! – шёпотом произнесла она. Впереди них шёл человек. – Это Оллскоп?

Все посмотрели в сторону мартиного пальца. И правда. Очень даже похож, если обратить внимание на походку и телосложение пацана. Но что он тут делает? Обычно, он как и все ездит на жёлтом школьном автобусе, поскольку все жилые дома в посёлке городского типа находились на противоположной стороне от образовательного учреждения, поодаль от границы Алимровки. А тут… На него это явно было не похоже.

– У меня уже дрожь в коленях поднялась! – поделилась эмоциями Ангелина.

– Не ты одна, – поддержал её Ричард. Он хоть и не показывал своих чувств настолько открыто, но ему также как и всем было страшно. “Вот поэтому люди мужского пола умирают быстрее.”. Дэвис пытался сдерживать свои эмоции и казаться на публике сильным. “Только не при девочках, пожалуйста! Бог, спаси меня!”, – молился он.

Подружки чувствовали, что и Ричард не рад был увидеть общего злодея жизни настолько рано. По крайней мере, Марта это наблюдала. Впрочем, она не стала уделять этому внимания в словах. Во всяком случае не сейчас.

И тут Василий Оллскоп обернулся. Как посчитала Лина, он повернулся в их сторону потому что они слишком громко да возбуждённо разговаривали. “А я ведь хотела сказать им это. Какая же я недотёпа!”. Но сожалеть уже было поздно, хоть даже если и Ангелина так не считала. Оллскоп остановился. Посмотрел назад. Его скулы и брови преобразовалась в цифру икс. Но ребята при этом ни прекращали шаг, поскольку понимали: он то на данный момент один, а нас трое. К тому же, подростки не хотят сделать ему что-то плохое. Их лица преобразовались из добрых, наивных детей, в напряжённые и решительные. Оллскопу это не понравилось. Он впервые их видит такими. “Это потому что я один.”, – подумал Василий. – “Ух, доберусь я до школы, вам не поздоровится!”. По его грубому телу пошло лёгкое волнение. Он стал ненавидеть себя за это.

– Вы чё ко мне идёте? Переходите дорогу и идите по другому пути, придурки! – Ребята молчали. У задиры подошла вторая волна волнения. – Вам с прошлого раза мало? Так вы ещё не поняли, что это были всего лишь цветочки? – Дети почти рядом, а драчун тем временем подготовил кулаки. – Я за себя не ручаюсь, уроды! – заорал он.

– Да успокойся ты! Что какой агрессивный? Мы с миром пришли, – начал Ричард.

Любой другой щас как впечатал бы свой кулак по самые мозги такому задире, но далеко не эти подростки. Они понимали, что их ждёт, в особенности, если одержат победу над главарём. Тот пойдёт жаловаться своей шайке. А потом ещё говорят, что мы жалуемся директору, несмотря на то, что мы вообще ни разу ни жаловались никому, кто управлял даром говорить. Вот лишь бы унизить, а сами поступают, как лицемеры! – подумала Марта. – Да они и есть самые настоящие лицемеры!

Когда Оллскоп услышал первые слова от Ричарда, ему сразу же пришло в голову оскорблять их терпилами, но потом осёкся, ведь понимает, что всё ещё один. А до школы километров чуть меньше двух.

– Чё вам надо? – сказал он, поздно поняв – агрессивное поведение также спровоцирует драку. Но планку он пока что держал.

– Можно поинтересоваться, почему ты сегодня пошёл один, а не поехал со всеми? – продолжил Ричард.

– Тебе какая разница? – ответил Василий. “Какой порядочный, учит правила улиц? Но с кем? Сука, я бы ему треснул, если бы он начал меня спрашивать, и мне было бы абсолютно похуй на последствия…”. Девочки смотрели на спину кулачника, поскольку оказались сзади Оллскопа и Дэвиса. Ричард смотрел “врагу” прямо в глаза. – “Так… что-то я сильно разошёлся, надо держать себя в руках.”, – посетила мысль хулигана.

– Да ну что ты, расслабься. – Дэвис легонько толкнул его телом.

– Ты чё бля, хочешь чтоб я под колёса попал?

– Машин нету, хорош всё в негативном ключе воспринимать, – со смешком произнёс Ричард.

– Ты долбаёб? А если я на тебя совершу покушение, причём как тут – неудачно? Я бы точно также отмазался, дурень! Ты бы так же воспринимал ситуацию в позитивном ключе? Особенно, когда к тебе намеренно подходят трое человек с которыми общаться сов…

– Ты всё не так понял, я лишь хотел… – Ричард положил руку Оллскопу на плечо, а тот в ответ отшатнулся вперёд.

– Отстань от меня! Слышь, я за себя не ручаюсь, либо ты отходишь на другую сторону дороги, либо… – Оллскоп плюнул на правый кулак, становясь в боевую позу. – Вас сейчас не станет. – Эту фразу он сказал в значительной степени мрачно, грубо.

“Видно он не шутит.”, – подумал Ричард.

Они перешли, как и советовал Василий дорогу. Все шли в школу. Ребята переживали за то, что может произойти в ней: может зря к нему подошли? Но если бы мы не подходили, то было бы ситуация напряжённей. В любом случае – все бы напряглись. А это нервы. Так что я считаю, правильно, что именно так и поступили, – рассуждали между собой дети.

К счастью, Оллскоп про эту курьёзную ситуацию своим совсем ничего не сказал. И даже не заикнулся. Может, потому что чисто из жалости – вчера вспомните что происходило, да? (сделала вывод Ангелина) А может, Оллскопа поразил Ричард. Его дружелюбие и стойкость, даже в самом накалённом моменте, учитывая ещё то, что произошло вчера, не говоря уж о ежедневных оскорблений и травли в их сторону… В общем, возможно он поступил именно таким образом в знак уважения. (выдвинул свою теорию Дэвис).

– – -

Вечер. Пора ложиться спать. В постеле Ричард совсем забыл о сегодняшнем случае с полимерным пакетом с кровью. Как вещь упала, и как бесследно исчезла. Дэвису всё не давала уснуть одна мысль: почему сегодня Васька так сжалился над ними? Где-то вдали кромешную тишину нарушили вороны. Застрекотали кузнечики, можно предположить – так они подают сигнал чужакам, что эта территория занята. Стоп. Откуда появились насекомые в самом начале марта? Вдруг зажглись уличные фонари. Но Ричард не придал этому особое значение. Однако, когда в его комнате появился свет, причём лунный – ясно было одно, это фонарик. Дэвис сел на корточки – кровать была прижата к окну, и выглянул. Никого не было. Стрекотания прекратились. Он протёр глаза, чтобы лучше проглядеться. И тут, как только опустились его руки с глаз на подоконник, Ричард увидел его. Того странного человека из сна. Тот по-прежнему был одет во всё чёрное. Только лишь одно лицо показывало какого цвета его кожа. Белого. Со зрением у Дэвиса было не очень. Мистер находился достаточно далеко, чтобы невозможно было разглядеть его лицо. (по крайней мере Ричарду). “Как будто ты что-то знаешь, мерзавец!”. Дэвис моргнул. И человек пропал. Вот, только стоял напротив дома, на другой стороне дороги. Ричард резко вспомнил, что тогда ему говорил впервые тот господин. Про Оллскопа. “Ах, так вот почему сегодня Васёк сегодня был так зажат!…”. Он сразу же понял, что тот господин явно ему намекает. Напоминает. Поскольку Дэвис и правда забыл. Точней посчитал это сном и лишь плодом своего воображения. А на деле, “подколы” сумасшедшего оказались правдой.