скачать книгу бесплатно
На темном фоне дивно ты сияешь
Суровыми и нежными устами
И взором, отягченным странной грезой.
Загадку ты раскрыла мне настолько,
Насколько сам я мысль в тебя вложил.
Подходит к сундуку.
Вы, кубки, – сколько уст в блаженной жажде
К прохладному металлу припадали!..
Вы, лютни старые, в чьих нежных звуках
Таится глубочайшее волненье, —
О, если б вы меня поработили,
Как радостно отдался бы я вам!
Железное оружие, щиты
Старинные из дерева, с резьбою,
С неисчерпаемым богатством форм,
Вы, жабы, фавны, ангелы и грифы,
Неведомые птицы и плоды
Из золота, сплетенные с ветвями,
Вы, страшные, чудесные предметы, —
Вас создала фантазия живая,
Прочувствовало сердце человека,
Великая волна вас принесла
И форма уловила в свои сети!
Очарованьем вашим побежденный,
Напрасно я всю жизнь стремился к вам:
Постиг я глубоко значенье ваших
Упрямых душ – и все же для меня
И жизнь, и мир, и сердце непонятны!
Меня, как рой неумолимых гарпий,
Вы окружили, свежее цветенье
Губили вы у свежих родников, —
В искусственном, в загадочном теряясь,
Я видел солнце мертвыми глазами,
Я слышал только мертвыми ушами,
Проклятье постоянное влачил,
Его почти не сознавал порою
И все же никогда не забывал.
Все было мелко – радости, печали,
Ничтожно все, так мы читаем книгу,
Ее наполовину понимая,
И ищем жизнь вдали от мертвых строк.
Как будто смысла не было ни в чем,
Что радовало или что терзало,
Во всем я видел только обещанье
Другого, полного существованья,
Во всем искал я отблеск дальней жизни.
И так, томился я в любви и в скорби,
Не насладился силами своими,
Но их растратил в призрачной борьбе,
В надежде смутной, что придет рассвет.
Я обернулся и взглянул на жизнь:
Там не нужна для бега быстрота,
Не помогает мужество при споре.
Несчастие там не печалит душу,
И счастье не веселит сердец.
Вопрос без смысла – и ответ без смысла,
У темного порога реют сны,
И счастье – все: и ветер, и волна!
Разочарован мудростью печальной,
В усталой гордости и в отреченье,
Без жалобы живу я в этом доме
И в этом городе. Мои привычки
Здесь никого уже не удивляют.
Входит слуга и ставит на стол тарелку с вишнями, затем хочет затворить дверь на балкон.
Клавдио. Пускай останется раскрытой дверь.
Испуган ты?
Слуга. Там люди, ваша милость.
(Про себя в страхе.) Теперь они в беседке.
Клавдио. Кто они?
Слуга. Не знаю, извините. Всякий сброд.
Мне жутко стало.
Клавдио. Нищие?
Слуга. Не знаю.
Клавдио. Тогда запри садовую калитку,
Которая на улицу выходит,
И спать ложись. Оставь меня в покое.
Слуга. Но, ваша милость, я калитку запер,
Они же…
Клавдио. Что?
Слуга. Они сидят в саду,
Где статуя белеет Аполлона.
Уселись двое рядом у бассейна,
А третий влез на сфинкса – не видать
Его за деревом.
Клавдио. Мужнины?
Слуга. Да.
И с ними женщины. Не попрошайки —
Одеты странно, точно на картинах.
Сидеть так тихо, мертвыми глазами
Уставиться как будто в пустоту,
Да разве это люди? Ваша милость,
Не гневайтесь, туда я не пойду,
Даст Бог, они исчезнут поутру.
Теперь запру все двери на засов
И окроплю замки святой водою.
Не видывал я этаких людей,
Да разве у людей глаза такие?
Клавдио. Как хочешь. Уходи. Покойной ночи.
Ходит некоторое время в задумчивости взад и вперед. За сценою раздаются манящие и волнующие звуки скрипки, сначала издалека, потом приближаются и звучат полно и могуче, как будто они врываются из комнаты рядом.
Что? Музыка?.. Как странно говорит
Она душе! Не вздорные ли речи
Меня смутили?.. Нет, я никогда
Не слышал раньше звуков столь глубоких!
Он останавливается с правой стороны, прислушиваясь.
Всесильно проникают они в душу,
Давно желанным трепетом волнуют,
В них жалоба печали бесконечной
И бесконечность радостной надежды.
Как будто с этих старых, тихих стен
Струится просветленной жизнь моя.
Как матери приход, как появленье
Возлюбленной, как ласковый возврат
Давно потерянного безнадежно,
Так эти звуки сердце согревают.
И молодости море вижу я,
И вновь стою я, отрок, в блеске мая,
Когда душою с миром я сливался
И ощущал стремлений бесконечность,
Предчувствуя богатства бытия!
Потом пришла пора моих скитаний,
И в опьяненье я взирал на мир,
И розы рдели, и колокола
Звенели чуждым, светлым ликованьем…
Как все тогда дрожало чудной жизнью,
Так близко пониманью и любви!
Я, в восхищенье, чувствовал себя
Живым звеном в кольце великом жизни!
В своей душе я предвкушал любовь,
Которая питает все сердца,
Я счастлив был сознанием блаженным,
И сердце расширялось ликованьем,
Как иногда, теперь, в летучем сне…
Не умолкайте, звуки! Сердце жадно
Вас ловит и волнуется былым,
Я жизнь минувшую переживаю,
Веселой, теплой кажется она,
Воспламенились нежные огни,
Застывшие движенья растопили,
И разгорелись, и взлетают к небу!
Охвачен звуком совести начальной,
Младенчески-глубокими тонами, —
Спадает гнет тяжелого познанья,
Нагроможденный долгими годами.
И жизнь, которой я почти не ведал,
Звенит издалека победным звоном, —
Со всем своим значеньем бесконечным,
Простая и могучая в дарах
И там, где отнимает и лишает.
Музыка умолкает почти внезапно.
Умолкло то, что сердце взволновало,
Где в человечески-понятном слышал
Я голоса божественные! Тот,
Кто вызвал этот чудный мир случайно,
Теперь стоит с фуражкой, подаянья
Он ждет – бездомный, поздний музыкант!
У окна, справа.
Здесь нет его внизу. Как странно это!
Но где же он? Взгляну еще сюда.
В то время, как он идет к двери направо, занавес тихо откидывается, и в дверях появляется Смерть со смычком в руке, скрипка висит у нее у пояса. Она спокойно глядит на Клавдио, который в ужасе отступает.
Безумный трепет леденит меня!
Когда так чудны были звуки скрипки,
Зачем же вид твой ужас возбуждает?
Дышать мне трудно, волосы встают,
Уйди! Ты – смерть. Зачем пришла сюда?
Уйди! Мне страшно, я кричать не в силах…
(Падает.)
Нет воздуха… я падаю… слабею…
Уйди! Кто звал тебя, впустил ко мне?
Смерть. Откинь твой страх наследственный и встань.
Я не страшна, я не скелет сухой:
Из рода Диониса и Венеры
Великое ты видишь божество.
Когда в прекрасный, тихий летний вечер
