скачать книгу бесплатно
А мы их ждём с надеждою упрямой,
Когда они перешагнут порог.
Но время медленно уходит в вечность,
И нет вестей от тех, которых ждём.
Давно забыта прежняя беспечность,
Лишь в снах нам слышно: "Ждите, мы идём!"
И девять рыцарей святого братства,
Не шлют вестей туда, где их все ждут.
Но сможем ли мы их теперь дождаться....
Четвёртый год уж песнь о них поют.
Господь, ответь нам, где они сегодня,
Мертвы иль живы, и каков итог?
Иль им скажи, что мы их ждём покорно,
И шепчут матери: "Ну где же ты, сынок?"
Роптать нельзя, но, Господи, помилуй,
Король уж умер, а война жива.
Домой вернуться дай им, Боже, силы…
В надежде молит кажды день страна.
И девять рыцарей святого братства
Возглавили отряды в тот поход.
Нам остаётся только лишь молиться....
Неужто… так пройдёт и пятый год.
Пой, моя лютня, пусть голос дрожит,
Песня-легенда по миру летит.
Может быть, там, за границей песка,
Те, о ком песня, услышат меня.
– Хорошая песня, менестрель, – тихо заметил пришедший в сознание мужчина.
– Её сейчас многие поют, – призналась и поинтересовалась, меняя тему разговора. – Вам лучше?
– Не говори глупостей, – огрызнулся, а на наморщенном лбу отчётливо проступили мысли, какой же я всё-таки дурак.
– Да знаю, – сварливо буркнула, откладывая лютню, – благоразумие никогда не было моей основной чертой. Одно то, что я попёрся в огонь вас вытаскивать, несомненно, говорит о моей глупости. Но на вашем месте я был бы хоть чуточку благодарней.
– Вот, когда будешь на моём месте, тогда и будешь рассуждать, хотя я бы не пожелал тебе такого счастья.
– И на том спасибо. Как мне вам помочь?
– Парень, внемли мольбам остатков своего здравого рассудка и уезжай отсюда. Ты мне ничем не поможешь.
– Ну нет, не хочу брать на свою душу такой грех, как ваша смерть. Совесть у меня ещё теплится.
– Неужели? Никогда бы не подумал.
– Раз вы можете язвить, значит, выживете, несмотря ни на что.
Он фыркнул и, видимо, мысленно обозвав меня «дважды дураком», вновь потерял сознание. Я не волшебница, но у этого человека все его мысли были написаны вот такими буквами прямо на лбу, да к тому же с ошибками…
Как по небу облака.
По земле течёт река,
Ветер вольный шелестит травою.
Так по лесу мы идём,
Веткам руки подаём
И не страшно встретиться с рекою.
Нежные девичьи голоса разносились по всему лесу. Кто-то пел ближе, кто-то отзывался дальше, но они переплетались так ловко и умело, что простая деревенская песня звучала завораживающе. Это было красиво: шелест ветра в кронах деревьев, еле слышное журчание ручья, разноголосые трели лесных птиц и тихая песенка, сверкающая переливами и богатая на переплетения различных тональностей. И хотя моё внимание было обусловлено выбранной стезей, я не удержалась и, коснувшись пальцами струн, подхватила:
Дядя леший, защити,
Путь-дорогу подскажи,
И не дай нам забрести далёко.
Надо нам домой придти,
Да беду не привести.
Солнце светит над землёй высоко.
Голоса смолкли почти сразу, и девушки, затаившись словно мышки, молча внимали мне, не спеша подпевать, но, впрочем, не торопясь и убегать.
– Кто ты будешь, о неизвестный странник? Столь сладко поющий и не брезгующий нашими простыми песнями, – робкий девичий голос разорвал нависшую тишину и вывел меня из непродолжительного замешательства.
– Я – менестрель, добрая девушка. А песню вашу знаю с детских лет. Но прости мне любопытство моё, хочу я спросить: не знаком ли вам человек, которого я только что вытащил из огня?
– Человек? Из огня? – по лесу пронёсся еле слышный шепоток. – Он ещё жив?
– Вроде бы да, – неуверенно определила, наклоняясь к груди и пытаясь прослушать сердце.
– Скорее всего, ты спас колдуна, менестрель. Он недавно проходил через нашу деревню, мы едва два пожара затушить успели.
– Колдун? Это что-то новенькое.
– Мы пойдём в деревню, менестрель. Позовём взрослых мужчин и священника. А ты подожди здесь и не дай ему уйти.
– Да куда он может деться, – вздохнула, глядя на обгоревшего чародея, – дышит еле-еле.
– Мы скоро вернёмся.
Раздался топот удаляющихся ног и шелест, свидетельствующий, что собеседницы действительно со всех ног бросились прочь. То, чем закончится их возвращение, я и так знала. Ох, уж эти деревенские боятся магии, как собака палки.
– Знаешь, Альфред, – задумчиво обратилась к коню, – может быть, он не настолько уж и не прав?
Конь понимающе тряхнул головой и, заржав, топнул копытом, советуя соображать быстрее, если я хочу что-нибудь успеть…
Тихий вскрик и отчётливый треск веток отвлёк меня от стратегических размышлений.
– Кто здесь?
А в ответ тишина.
И всхлипы.
Пришлось плюнуть и поневоле идти в ближайшие кусты проверять, в тайне надеясь, что мне померещилось и что там никого нет. На крайний случай есть не очень большой медведь. Да что за день сегодня…
– Как ты, маленькая?
Я присела на корточки рядом с испуганной четырнадцатилетней девушкой, которая не смогла убежать из-за распоротой палкой ноги. Кровь успела залить подол простенького сарафана и начала растекаться по траве. Рана не опасная, но если не обработать, может обернуться чем-нибудь похуже.
– Ну-ну не плачь, – я сбегала за седельными сумками и начала смывать кровь, – до свадьбы заживёт. А с виду такая сильная девочка.
– Да мне почти не больно, – вытирая дрожащими кулачками текущие слёзы, попыталась она оправдаться, – только страшно.
– Не бойся, на маленьких девочек не охочусь, а вон-то обгорелое чучело вообще едва живое. Некого тут бояться. Лучше поешь. А то бледная.
– Спасибо. Господин, это и вправду колдун?
– Не знаю, – я завязала узел и начала убирать в сумку остатки хлеба и сыра, – он в этом не сознавался. И я не господин, зови меня– Лоран.
– Хорошо, Лоран.
– Молодец, а тебя как зовут?
– Элли, – девушка неуверенно улыбнулась, добродушно пропустив мимо ушей мой снисходительный тон.
Я была старше её в лучшем случае на четыре года, и это позволяло мне считать себя мудрой старой девой. Но эту историю я расскажу как-нибудь на досуге. Что же до мира, который я, несомненно, успела повидать, он позволял мне смотреть свысока даже на тех, кто был старше, но сидел на одном месте.
– Вот и познакомились, – я улыбнулась и потрепала девочку по русым кудрям, выбившимся из тугой косы, – ты сама до дому доберёшься? А то мама с папой волноваться будут.
– Мне некуда идти, Лоран. Я сирота.
– А братья и сёстры?
– Они меня вчера из дома выгнали. Сказали, что если вернусь, то сами убьют.
– Господи, – у меня ум начал заходить за разум, – за что они так с тобой?
Девушка покраснела и, отведя глаза, начала тихо рассказывать. А в тёплых сёрых глазах вновь заблестели предательские слёзы, которым не давали скатиться лишь пушистые ресницы.
– Вчера колдун проходил через нашу деревню. Он очень странно выглядел, худой, бледный, в драном балахоне, шёл словно пьяный, дороги не хватало. Задерживаться не стал, сразу в лес направился. Мы так думаем, он из замка баронессы де Борн сбежал, точнее из её темницы. А мне жуть как хотелось на живого колдуна посмотреть, вот я и стала у брата отпрашиваться. Отца своего я никогда не видела, а мать пять лет назад умерла. Девчата в лес собрались, им тоже было интересно, а брат возьми да и скажи, что никуда я не пойду. Обидно мне тогда стало, попыталась мимо него в калиточку прошмыгнуть, да не тут-то было. Поймал он меня, пообещал розгой вразумить. Помутнело у меня тогда в голове, темнота глаза застила, злость сердце захлестнула. Что было, не помню, а как пришла в себя, брат уже мёртвый у колодца лежит. Все говорят, что это я его убила. Заперли меня сёстры в сарае, целую ночь продержали, а сегодня на рассвете совет деревни повелел уйти и не возвращаться. Подруги меня до леса проводили, да тут и оставили, на гибель верную. За что Господь меня так люто покарал?
– Ты на Бога не наговаривай, – сдержано посоветовала я, доставая платок и помогая вытереть всё-таки хлынувшие слёзы, – он нас любит, только не понимаю за что именно. Поедешь со мной. С колдуном разберемся, и я тебя тоже куда-нибудь пристрою. Девушка ты красивая да смышленая, думаю, баронессе понравится такая служанка. А про погибшего брата не думай, как я погляжу, не стоит он того, чтобы о нём слёзы лить. И смерть его на себя не бери, мало ли что в жизни случается, кроме Бога ещё и Дьявол есть. Забудь как страшный сон.
– Спасибо тебе, Лоран, – приободрённая девчонка повисла на моей шее, едва не опрокинув в те же самые кусты, – я так рада тому, что встретила тебя.
Натерпелась за эти два дня, видит-то меня первый раз. Или я действительно такой доброй выгляжу?
– Будет тебе, – добродушно улыбнулась, хлопая её по спине и отстранённо вспоминая трёх своих младших сестёр.
Сюзане сейчас должно быть примерно столько же. Самый возраст такой, женихательный. Если, конечно, уже замуж не выскочила, с неё станется.
– Пойдем-ка, посмотрим, что там с нашим колдуном. Помер или ещё есть надежда.
– Знаешь, не такой уж он и страшный.
От таких слов я вздрогнула и буквально впилась взглядом в обгоревшее тело. Появилось смутное ощущение, что у меня не всё в порядке с головой или с памятью. Куда девались те страшные ни с чем не сравнимые ожоги, могущие вогнать в дрожь самого отважного лекаря? Нет, мужчина всё ещё выглядел «краше в гроб кладут», но опасения за свою жизнь больше не внушал. И когда только успел?
Я с раздражением потёрла ноющие виски и устало заметила:
– Вот уж колдун, так колдун. Никогда бы не подумал. Ладно, попозже попрошу научить, а сейчас нам пора.
– Куда?
– Куда подальше, – доходчиво пояснила, вешая сумки на место и доставая свой запасной невзрачный плащ, – если мой слух не совсем притупился, то минут через пятнадцать здесь будет не протолкнуться от твоих односельчан.
– Что мне делать?
– Лезь в седло, сейчас я тебе колдуна передам, будешь следить, чтобы не сполз. Альфред, скотина, стой, кому говорю! Он не кусается, а на запах в другой раз жаловаться будешь.
