#Недо_сказочки

Росомаха и старый боксер Роки отправлялись со мной на пробежки.

Ксавье и Магнето – помогали с математикой и шахматами.

К Гэндальфу я приходил с философскими вопросами.

Просыпался ночью осознавая весь ужас собственной смертности, и шел к нему.

Он говорил, что да, жизнь конечна, что даже если ты белый маг, не всегда знаешь что там за краем, а еще он говорил, что смерть – последнее и самое загадочное путешествие.

Я верил ему.

Я почти ее не боюсь.

Двенадцатый улыбается и спрашивает.

– Едешь к Сереге?

Я отвечаю. Мысленно конечно. Что я дурак, сам с собой в трамвае разговаривать?

– Yes, sir!

– Не сэр, а доктор. The доктор.

– Yes, sir. Doctor, sir. Боже, какая лажа у меня в голове, доктор. Выпиши мне что-нибудь, чтобы прошло.

– Красную или синюю?

– Может сыграешь?

Двенадцатый жмет плечами, достает из-за спины гитару и наигрывает соло. Струны послушно дрожат. Умелые сухие пальцы держатся за гриф. Я прикрываю глаза, вслушиваясь в мелодию, звучащую в голове. Nothing else matters. Чуть не пропустил остановку.

– Приехали, доктор. Выходим. – Срываюсь с места, спрыгиваю с подножки, не оборачиваясь выхожу в проулок, знаю, он идет следом.

– Эй, а каково это не иметь имени? – Спрашиваю я.

– А как это иметь имя, равное сотням других? – Он поравнялся со мной и посмотрел из-под очков невидящими глазами. – И такую же жизнь.

Ускоряю шаг, еще два квартала, и будет нужный дом. Тридцатый по улице Матросской, белая кирпичная малоэтажка хрущевских времен.

Там живет Серега, в облупленной, требующей ремонта двушке, пропахшей… Чем пахнет старая квартира? Обойным клеем, закрутками на зиму, немного канифолью, стираным бельем и чем-то еще неуловимым.

Поднимаюсь по лестнице, вдавливаю пальцем затертую коричневую кнопку звонка. Дурацкий звук слышно аж на лестничной клетке.

– Ну Серега. Ну! Открывай давай!

Шлепки босых ног по линолеуму. Сергей Ипатьев, собственной персоной пошел проверять, кто стучится в его скромное жилище с утра пораньше, то есть ближе к обеду.

Перед моим носом распахнулась дверь.

– Ну Сере-е-ега! – Тяну я вместо приветствия, рассматривая этого деятельного товарища. – Ну! Как-так то?

Товарищ еле стоит на ногах после вчерашних возлияний. Несет от него безбожно.

– Мы ж договаривались.

– А-а-а-а… – Издает он нечленораздельный звук, переступая босыми ногами. Тощие волосатые конечности торчат из безразмерных полосатых труселей, доходящих ему чуть ли не до колена. Где вообще он взял эту дедушкину радость?

– Зайду? – Спрашиваю я вслух, чувствую что ко то теребит мою штанину. Это Пеппи, рыжая, в желтом хлопковом платье со сползающими гармошкой с ног разноцветными кхм… Это сложно назвать чулками, но пусть будут они.

– Пойдем отсюда. – Ее серые глаза смотрят серьезно и настойчиво. – Пойдем. Ты все равно от него ничего не добьешься.

– Я… – Серега собирается в кучу. – Я не один, извини.

Прощаюсь, сбегаю по лестнице, стараясь не даже мельком представлять себе любительницу крепкой выпивки и семейных трусов в полоску. Нет, нет, нет! Главное не думать об этом.

– Она наверное курит трубку и носит черные сетчатые колготки. – Задумчиво произносит Пеппи.

Мы идем по улице. Безветренность держит в янтаре время, наркотический аромат жасминов такой плотный, что я кажется даже могу его видеть.

– Моя бабушка курит трубку. – Задумчиво произносит известный козлобородый певец в розовых очках.

– Это же не твоя песня. – Фамильярно обращаюсь к нему на «ты». – Прекрати.

– Ну так запрети мне! – Он мурлычет что-то про музыку регги и продолжает петь о бабушке.

Я злюсь.

Была бы у меня эта дурная привычка – сел бы и закурил.

– Иду, курю… – Блеет мой спутник.

– Борис Борисыч! – Я укоризненно качаю головой. – Здесь же дети.

– Извиняйте дядьку! – Победно рапортует он.

– Кажется у меня новый воображаемый друг. – Почти вслух думаю я.

– Эт Серега у тебя – друг воображаемый. А мы, настоящие. Верно дитя?

Пеппи согласно кивает.

Вот так я и иду по жизни.

Во главе собственной маленькой, но очень стойкой армии. Со мной Сократ и Сафо, Сенека и Аристотель, Сей Сенагон и Гипатия.

Малефисента изредка одалживает мне черные крылья, а Эовин – коня, меч и зеленое знамя Рохана.

Гэндальф и Борис Борисыч стоят за моей спиной, ворчат и помогают советом.

Хель, Грилла и Баба Яга ткут мои сны.

Моя армия умещается на острие швейной иглы.