Гастарбайтер. Наши в Польше и Чехии

Вообще, должен сказать, даже если вы не особый любитель привычных продуктов, попадая в среду, где их нет совершенно, это всплывает со временем, а то и сразу.

Сидим на лавочке, пацаны пьют пиво, а я взял себе какой-то диковинный спортивный напиток. Чехи гуляют с детьми и собаками, многие ходят в загипсованных членах, скачут налетами сороки. Вот ворон нет, реально, за все время не увидел ни одной, только сороки. И воробьев нет совершенно. А у людей нехватка кальция. Вскоре я начал замечать много таких загипсованных, ребята потом сказали что здесь вода, мол, такая. У меня даже ногти здесь росли гораздо медленнее, и постоянно хотелось молока, а таблетки кальция продаются во всех маркетах, прямо на кассе, рядом с презервативами и сладким. Продаются еще и другие микроэлементы с витаминами, но я не пробовал.

Средь бела дня прозвучала хорошая новость: вечером у нас встреча с работодателем. Ура. Странно, только, что вечером, ну да бог с ним, все равно ура.

Провожатым был Стукач. Без часу полночь, улицы пусты. Мы кружим тут и там, не можем найти место встречи. Серега на телефоне с Оксаной, Оксана с работодателем. Нашли. Освещаемая парковка возле какого-то заведения. Из машины вылезают сомнительного вида ребята. Привет, привет. Один кавказец со шрамом на всю щеку, другой белобрысый, толстошкурый славянин. Ну, давай обтирать, что к чему. По мере их вводных становилось понятно каким мясом нас видят. Все россказни о славной работе, звучавшие на территории Украины, улетучились как бздо на ветру. 120 в час лишь при больших объемах, которые не так просто сделать, тем паче для чечако вроде нас. А пока мы будем обрастать способностями, платить будут меньше. Также будет высчитываться за жилье и свет, плюс та самая А1 влетит в копеечку, ну ничего, они ребята с пониманием, вычеты разобьют на пару тройку зарплат. Ах да, еще спецовка не бесплатно и инструмент. В общем, завтра могут нас уже забрать, и поедем косить дремучие дебри.

Когда Оксана сказала им что мы пас, они стали причитать, что мы неправильно их поняли, и можно все еще раз обсудить, найти компромиссы. Благодарим вас парни, обойдемся. Оксана пообещала найти что-нибудь другое, но пока мы должны съехать т.к. помимо нехватки спальных мест, есть еще хозяйка квартиры, захлебнувшаяся, в перспективе, брызжущей в панике слюной, от такого количества заполонивших ее жилплощадь нелегалов.

Деньги за жилье мы ей, кстати, не вручили.

Пацаны на хате мало удивились нашему фиаско, а где-то даже приободрились, что не только их имеет гомосексуальная Европа. Намеки на ужасы безработицы переросли в полноценные истории. Полквартиры здесь с той осени сидят, а работали лишь во сне, да в Украине. Только по фушкам и бегают, чтоб на пожрать было. Почему домой не уехать? Да потому как стыдно батенька. Стыдно! Деньги потрачены, надежды возложены, мосты сожжены. Так-то.

Эдика с завода выгнали на время т.к. заказов мало, оформленным не хватает. В Коле тоже нужды боле нет, ну и Павел туда же.

– Кавказец, говорите?

– Ага. Только розмовляв на українській.

– А, ну так это закарпатец, а не Кавказ. Они тоже чернявые все.

– Ох, не люблю я закарпатцев, – сказал Дима. – Три раза здесь на них работал, и трижды меня кидали.

– Прикарпатцы, ой, не любят закарпатцев, так что не все западенцы одним миром, как говорится.

На следующий день Литвишко как подменили. Толи разбитые мечты дровосека, толи истории ребят, наконец, дошли куда надо, а скорее всего, и то и другое, да разбавленное литрами дешевого пива. Он был смурной и молчаливый, ничего не ел и играл желваками.

– Это жопа, это полная жопа, – твердил он словно мантры. – Это кидняк, кидалово.

– Да брось ты Саня, рано плакаться, – сказал я. – Пошли лучше погуляем, проветримся.

Володя остался дома бока належивать, а мы направились в лесопарк, что виднелся с окна. Оазис очень напоминал нашенские: те же деревья, озеро, травка на лугу, только лишь безупречно чисто. В прозрачной воде не видно бутылок и иже с ними, в траве и под деревьями тоже. Реально ни одной бумаженции или крышечки от напитков. Аж, как-то, не по себе, будто смотрю кино от Marvel и не вижу спецэффектов.

Ну и помасштабней, что ли. Поляны шире, деревья больше, гуще, толи куцая загаженная флора наших парков. Ровная асфальтная дорожка разветвилась по всей площади. По ней бегают бегуны, гоняют на роликах дети, подростки на скейтах. Никаких кафешек и киосков, сплошь растительность.

Когда у Сани закончилась очередная бутылка он начал тащить меня назад в цивилизацию. Должен сказать он вообще не проникался природой, я же старался выводить его бесконечный треп, где-то на задний фон, и вслушиваться в пусть маленький, но лес.

Потом он потащил меня искать некий супермаркет, виденный кем-то из парней. Мы прошли бессчетное количество светофоров и «зебр», ведь за переход дороги в неположенном месте, здесь, без шуток, стяжали немалый штраф. Голой земли не приметил ни разу, везде асфальт, плита и плитка. Деревца и кусты растут в аккуратных клумбах. Повсюду тройные мусорники разных цветов: для стекла, органики и пластика. За рулем много стариков. Автомобили совершенно обычные, мирной, нейтральной формы и марки. Ни тебе джипов, спортивных, агрессивных, тюнингованных, бандитских машин. В основном Skoda и немцы. Америки, Кореи, Японии, тем более Китая с СНГ днем с огнем не сыщешь.

Когда стемнело, мы сидели на лавке. Пацаны пили горячительное, я дышал парами. Эдик разглагольствовал о любимой Португалии, выказывал досаду на глупость покинуть оную. А ведь его дело уже лежало на рассмотрении, до всех прав, казалось, рукой подать, да только все это нынче как Боржоми без почек и кулаки после драки.

– Как я рад вас здесь видеть, вы даже не представляете, – говорил он уже подшофе. – Столько времени уже с западенцами, они нормальные ребята конечно, но они себе сами, это совсем другой регион. Земели, земелечки мои дорогие.

Вечером пришел Вова со Львова и занял свое место, так что другой Вова, не со Львова, улегся третьим поперек дивана, а мне досталась раскладушка. Литвишко сидел за столом с поникшей миной и батареей пивных бутылок. Истории безработных ребят, набравшие больших откровений и темных красок, кажется, раздавили его напрочь. Дима напился и слушал шансон о несчастной любви. Доля гастарбайтера, вечного скитальца, лишенного дома и нормальной семьи, казалось, зримо окутывала его пьяной тоской.

Наутро Литвишко исчез.

Я продрал глаза, когда занималась заря. В комнате стоял жуткий перегар, сопение и храп. За столом было пусто, Сани нигде не видно. Потом я обратил внимание, что нет и его сумки, стоявшей, дотоле, рядышком с моей. Когда все проснулись, то дружно пытались разгадать тайну его исчезновения.

– Все уже спали, – говорил Стукач. – Он сидел за столом и молча пил пиво. Потом и я уснул.

– Может он выперся среди ночи за добавкой и попался полицейским?

– Может он пошел на стройку вместе с Димой?

– Может он пошел гулять и заблудился?

– Может его выкрали инопланетяне?

– Все это может, но его сумки тоже нет!

И никто ничего не знает. Даже Оксане позвонили, но и она не в курсе, только теперь озадачена. Звонили Диме – не берет. Все что осталось это гора пивных бутылок под столом и пара его ношенных носков.

– Давайте собаке дадим его портянки, – не унывал Юра мастер. – Пусть возьмет след.

Любовь любовью, и война войной, но мы пошли в магазин и купили колбасы на завтрак.

– Предлагаю поехать в Стару Прагу, – сказал я Вове. – Это великий грех, будучи в Праге не побывать там.

Мы одолжили ездынку и поехали. Остановка – стация Florenc. Красивое здание, книжный магазин, потом неприметный, грязный, маленький ж/д вокзальчик. У входа была целая гора сигаретных окурков и мелкого мусора, и это в самом культурном центре. Мы постояли, пока Володя покурил и привнес в кучу свою лепту. Тем временем появились уборщики и принялись сдувать весь мусор в стоки специальным аппаратом.

Дальше начиналась сумасшедшая толчея. Толпы людей со всего мира сновали здесь во имя развитого, как никогда, туризма. Но красиво все-таки было. Улицы, мощенные булыжниками, новенькие трамваи, исторические здания, Каролинум, Пороховые ворота, усыпальницы. Повсюду готика, барокко, ренессанс, а на улице пасмурно, впечатления ложатся как по заказу.

На площади ярмарка с едой и фермерскими животными в клетках, но там дорого. Мы спускаемся в метро и берем кофе у парня похожего на девушку. Неустанно фотографируемся.

Возле Пороховой башни к нам подошла женщина и предложила экскурсию. Переселенка из России после наших расспросов рассыпалась в признаниях, о не такой уж и сладкой жизни на чужбине, высоких налогах, дорогом проезде. Но, черт побери, я уже так люблю этот город, и по извилинам беспокойно мечется неокрепшая еще мысль о переезде.

Мы поднялись в башню по винтовой каменной лестнице пятнадцатого века с тусклым освещением и снующими иностранцами. Вышли в коридор с тучным неразговорчивым кассиром за окошком. Дальнейшее шествие по башне стоит денежек, так что, осмотрев огромные витражные стекла, мы убрались с глаз его долой ступенями той самой лестницы.

Вскоре позвонила Оксана и потребовала нашего немедленного появления на квартире. Она связалась с Димой, и он сообщил, что Литвишко отправился утренним поездом в Германию, просить убежище, а нам стоит собрать скромные пожитки и выехать в хостел.

Володя заволновался, и хотел было возвращаться, но я вел его все дальше красивейшими улицами старой Праги. Быть может, не вырвемся сюда более, а он обратно вздумал.

Дорогой обсудили негожий поступок Литвишко и квартирный вопрос. Решили подыскать хостел неподалеку, тем более жутко хотелось в сортир после подземного эспрессо.

В узеньком сквере обсмотрели старое сухое дерево изогнувшееся йогом и огражденное невысоким заборчиком. На нем табло в две пластины с историей этого самого дерева. Культура! У нас все подобные долгожители без промедлений и зазрений совести превращаются в пеньки.

– Так необычно слышать здесь русскую речь, – сказал приличный с виду мужчина. – Это всегда приятно, словно весточка с родного дома.

Он был с женщиной, оба приветливые, располагающие. Минутой позже стала понятна причина сего явления – свидетели Иеговы1, вездесущие как микробы в теплой среде. Спросил о войне на Украине, мудро констатировал факт стравливания извне.

– Это там мы можем ссориться друг с другом, – сказал он. – Здесь же, в чужой стране, всегда находим общий язык и понимаем, что у нас общий дом, общее прошлое, общее видение мира. Не такое как у здешних людей. И чтобы не было у нас дома, здесь мы всегда объединяемся и стараемся помогать друг другу.

Потом он пригласил нас в русскоязычную общину свидетелей, написал контакты на библейской брошюре и рассказал, как добраться до метро, потому как к тому времени мы уже заблудились в лабиринтах достопримечательностей и культурных древностей.

Нашли хостел в приятной узкой улочке и обомлели от выдвинутого прейскуранта. Выдержав ноту, расспросили подробности с намеком на интерес, а в конце, как бы невзначай, зашли в уборную, справили нужду и, пообещав хозяину вскоре прийти, испарились. Хозяин кстати россиянин с густой черной бородой и характерным выговором, неплохой, как показалось, малый, но ценами своими, просто, высмеял наш бюджет.

Так и закончилась наша первая прогулка по Старой Праге, слабо утоленным интересом и большим пробелом в посещении мест, слывущих к тому обязательными.

Большое переселение гастарбайтеров

На квартире нас ждал беспокойный усатый. Он сдал гору Литвишкиных бутылок из-под пива и купил себе боле удобоваримой еды. Перед тем как съезжать с вещами, решили поехать осмотреться налегке, договориться. Вова остался дома, как заправский лентяй после изнурительной прогулки, а мы со Стукачом, оседлав местный автобус, поехали на край города.

Погода стояла хмурая, и обочина Праги казалась еще менее привлекательной. Кругом пустошь да трубы фабрик, редкие серые зданьица. Жить здесь расхотелось сразу же, и я был полон решимости отвергнуть предложение Оксаны о переезде сюда.

Обытовня была двухэтажная, с маленькой пустой парковкой. Внутри пусто и безжизненно, кофейный автомат сломан. На стенке над стулом консьержа висит объявление с часами работы, по которому стало понятно, что сегодня у него выходной. Мы постучали в двери, за ними раздался нервный женский крик с иностранными словами, потом кто-то зашлепал отворять. Неприятный парень: смуглый, черноволосый, что-то затараторил на своем языке, сзади выглядывала девушка с сигаретой в зубах, с других комнат доносились крикливые вопросы, смех. От всего этого так и веяло неблагополучием, наркоманией. Во концовке, уже за закрытой перед нами дверью, парень с девушкой принялись выяснять отношения и, после наступившей паузы, кто-то из них громко и деловито пёрднул. Затем последовала тишина и удаляющиеся шлепки тапочек по коридору.

– Румыны или болгары, – сказал усатый.

На остановке посмотрели расписание автобуса и, сверившись с часами, устроились ждать. Общественный транспорт здесь был на высоте, завсегда, сколько им не пользовался, он приходил минута в минуту, согласно графика, вывешенного на каждом остановочном столбе. И ни разу, ни разу я не видел ни одной пробки и ни одной аварии; вот так штука.

На стене висел плакат Iron Maiden: железная дева с кровавыми глазами, вырвала собственное сердце и протягивает его в руке, приглашая на свой концерт.

Вернулся Литвишко. Он в одиночестве сидел на лавке под раскидистым кустом и пил пиво. Рядом уже стояли несколько пустых бутылок. Мы не особо дружелюбно его встретили: все-таки уехал без всяких слов, бросил нашу маленькую команду, на звонки не отвечал. Очень не по мужски. На лице были признаки развивающейся депрессии, вскоре мы в шутку назовем эти приступы «Синдромом Литвишко», потому как они рано или поздно появляются у каждого переезжего.

Нам тоже было не по себе, сошла эйфория первых чувств, реальность проблем стала виднеться отчетливее, гладь стала шероховатой, и уже попадались первые рытвины, но мы держались. Держались молча, ибо если поддаться панике все закончится плохо.

В Германии Саня заполнил все нужные бумаги, и теперь показывал нам ксерокопию своего бланка с одобренным запросом и условиями получения беженства. Для этого ему нужно было проживать несколько месяцев в бараках с сирийцами, что отбило у него всякую охоту осесть у гостеприимных бюргеров. Теперь он продолжал пить пиво. Пил пиво и ничего не ел.

– Я не могу есть, когда бухаю, – говорил он. – Я либо пью, либо ем.

Вечером на квартире снова была пьянка. Все шумели и веселились, стараясь отвлечься от проблем. Только Литвишко сидел понурый как битый пес: налитые глаза, печать безысходности в вислой коже. Он играл желваками и копошился в хандре. Время от времени встревал в разговоры, сетуя на местный обманный сговор и вездесущий кидняк.

Оксана забрала раскладушку поторапливая наше выселение, но львовянин, к нашему счастью, не пришел. Вова опять лег третьим поперек дивана, а мне пришлось тесниться с Саней на одной койке. Ночью он стягивал с меня плед и, разговаривая во сне, все норовил меня обнять. Несмотря на его старший возраст, он походил на незрелого мальчика, ослабшего без мамы. Такой мамой для него была жена, в чем нам предстояло убедиться.

Наутро мы завтракаем чем Бог послал и чашечкой кофе. Пьем его на балконе, я пытаюсь насладиться свежестью чешской прохлады, но в нос нагло лезет запах тлеющей сигареты. Стукач объявляет сборы т.к. звонила Оксана – нашла недорогую обытовню в центре города.

Приезжаем на Flora, куда приехали в первый день, садимся в следующий автобус, едем мимо старинного кладбища, в окна стараюсь разглядеть ветхие надгробия. Сереге спихиваю «челночку», потом мы отстаем от него и хохмим с вида типичного нелегала, представляем, как его принимают под руки. Долго блуждаем улицами, не можем найти нужный адрес. Усатый нервничает, хочет спихнуть сумку обратно, но я не ведусь. Вскоре пустая длинная улица приводит нас к искомому.

Обытовня в два этажа спряталась за страшненькими зданьицами типа гаражей или сараев, плотной стеной диких кустов, что очень напомнило родину. Рядышком благоухающая benzinka. Заплатили за пару ночей, и довольный Стукач улизнул, пожелав на прощанье удачи. Уборная с душем располагались между этажами и имели общественное свойство. В той же комнате, что-то вроде предбанника, там стоял стол, стулья и было все время накурено. Спальня наша оказалась незамысловатым прямоугольником со столом, шкафом, и четырьмя кроватями. Из окна чудный вид на заброшенную трамвайную колею, сплошь усыпанную мусором и окурками, сквозь ветки кустарника – заправка.

Мы созвонились с нашим связным по Чехии, Наташей – той, что отправила нас дровосеками. Рассказали, как нас хотели поиметь лесные бригадиры, о полной квартире ребят месяцами ждущих работы от этой Оксаны, из которой нас выселили, и за последние деньги разместили в грязном притоне, пообещав на прощанье трудоустроить в ближайшее время Х.

Наташа выказала удивление и негодование, извинилась, и дала еще одного клиента.

– Этот человек уж точно найдет вам работу, – сказала она.

Человек Андрей живописно раскритиковал Оксану, сразу же нашел вакантные места на благоустройство парков и скверов, и самым доверительным образом предложил нам дать денег его доброму товарищу, который чудом оказался в наших краях, и в течение получаса заскочит.

– Нет, гражданин Андрей, так не пойдет, – отвечаем мы. – Деньги мы уже заплатили и остались на бобах, так что куда правильнее будет рассчитаться с человеком непосредственно на рабочем месте.

Вскоре он перезвонил и сказал, что работодатель железный, и нам не стоит даже грамма волноваться, но деньги, в доказательство своих самых серьезных намерений, мы должны все-таки заплатить.

– Человек забронирует за вами место, – говорил Андрей, – а вы возьмете да не приедете. И что тогда? А работа стоит, люди нужны, промедление – потеря заказов. Понимаете?

– Понимаем и готовы заплатить, но только лишь на рабочем месте.

Его условия предполагали, что заедет некий связной, который передаст наши деньги куда следует и лишь тогда нами начнут заниматься. Мы снова звоним Наташе, она начинает гарантировать своим именем, что все будет хорошо, так здесь все работает и нам действительно нечего бояться. Литвишко прорывает депрессивный словесный понос на все ту же тему вездесущих кидняков, нашем незавидном и безвыходном положении.

Мы просим Наташу договориться с Андреем на наших условиях и вскоре она сообщает, что все решила как надо: работодатель сам заберет нас отсюда и увезет в страну добрых фей.

Потом нам позвонила Оксана, видимо получившая от Наташи, и побожилась дать нам в самые ближайшие дни злачное место на паштетном заводе.

Вроде как ситуация налаживается и теперь нам есть из чего выбирать, и мы решаем идти туда, где места появятся первыми. В состоянии удов. решаем прогуляться, осмотреть местность, подыскать магазин. Уже с самой Украины не ели нормального мяса, так что я уговариваю ребят сброситься на свиные стейки. Литвишко насупленным голосом просит одолжить ему денег, хотя с собой он брал больше чем каждый из нас. Из-за этого мы слегка бесимся, ведь кто ему доктор, что он все деньги спустил на пиво, дорогущие сигареты и не дешевый поезд в Германию, причем зря. Он звонил жене и долго плакался в трубку обо всех бедах свалившихся нам на голову, злоключениях и обмане. Его тон был то бешеный, то плаксивый, он пересказывал все долго, тщательно разжевывая и сгущая краски.

– Жена должна выслать мне деньги, – говорил он, клянча заем. – Нужно только найти банк.

Мы зашли в небольшой китайский магазинчик, но цены в нем быстро вытолкнули нас обратно. Мы прошли весь проспект до самого низа, но по дороге встречались лишь подобные магазинчики с высокими ценами. Наш любимый Lidl расположился довольно далеко, и хаживать в него постоянно, как на Háje, было бы не сподручно. Купив мяса, я взял себе дешевый шоколадный батончик с кокосом, и мы пошли восвояси.

От дешевого батончика мне вскоре стало нехорошо, а через еще немного времени – и вовсе плохо. Примечательно, что ничего особого съесть я еще не успел, так что вкинутый натощак заменитель Bounty, напичканный химикатами для неимущих чехов, стал подозреваемым номер один. Не став дожидаться дальнейшего развития событий я выпил восемь таблеток активированного угля и лег вздремнуть. Вскоре мне стало легче.

Созвонились с ребятами и обрисовали им ситуацию. Возмущенный Эдик принялся поносить Оксану с ее паштетным заводом т.к. она обещала ему то же самое. Он вышел туда пару раз и на том дело замерло. Завод работает от заказов, и когда их нет, то и люди сидят по домам. Стукачу тоже выпадало счастье подрабатывать там, но до сих пор его больше не вызывали.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Организация запрещена в РФ.