Стервам слова не давали

– Ты с ума сошла? Я не собирался тебя бить, хотя и надо бы. Я спрашиваю, что у тебя здесь происходит?! – Чуть тише, но всё ещё на повышенных тонах и на безопасном от меня расстоянии. – Ларис, послушай, я очень переживал за тебя, дозвониться невозможно, Андрей сказал, что дома не ночевала, с работы сорвалась, сегодня не явилась, что мне было думать? Я все волосы себе повырывал, пока Марат не позвонил. Что ты себе напридумывала? Говори.

– Успокоился? – Вызывающе, но иначе не смогла.

– Нет! – Крикнул он так, что у меня уши заложило.

– Тогда нам не о чем говорить.

 Я, наивная, хотела выйти, естественно ничего не получилось. Через несколько секунд оказалась на диване, Филя напротив на корточках и под его взглядом даже рыпнуться было небезопасно.

– Говори, я тебя слушаю. – Спокойно, без наездов и претензий, но при этом достаточно серьёзно и внушаемо кивнул мне Филя и от этого его тона я не смога придумать ничего лучше, как расплакаться.

– Нет, Лариса, так не пойдёт. – Сквозь пелену слёз я видела как он отрицательно покачал головой, но утешать меня и не собирался. – Так я тебя не пойму. Воду нужно было с Машкой лить и, я так понимаю, всю ночь ты этим и занималась, а мне, пожалуйста, словами, внятно и чётко.

– Я не хочу сейчас с тобой разговаривать. – Растягивая гласные, подвывала я.

– Без вариантов, Лариса.

 Под уверенный, успокаивающий баритон я перестала хлюпать носом, утёрла слёзы рукавом и трезвее посмотрела на ситуацию и на Филю в частности.

– Ты меня любишь? – Задала самый важный вопрос.

– Люблю. И мне с тобой хорошо. А если плохо тебе, то плохо и мне. А сейчас мне не просто плохо, мне хреново. Потому что я понимаю, что косвенно причастен к проблеме, но в суть её так и не вник. Поделишься?

– Филь, это правда, что у тебя досье на меня с весны лежало? Ты специально со мной познакомился, чтобы доказать своему другу, что меня можно приручить?

 Дополнительно шмыгнув носом и окончательно почувствовав себя жалкой, я опустила взгляд, а вот Филя наоборот, до последнего внимательно всматривался в мои глаза.

– Ты не против если сяду рядом? Помнишь же, я давно не молодой, ноги долгого разговора не выдержат.

 Я хмыкнула, вспоминая тёплый мамин приём и подвинулась, а Филя пересел ко мне, стянул с волос полотенце, которое уже давно ничего не скрывало и не украшало, пригладил волосы. Заправляя их мне за ухо, а я как парализованная сидела и не знала, как на все его действия реагировать. Чувствовала, что так ластится он неспроста, значит, доля правды всё же в этом была, осталось только выяснить, насколько она велика и я приготовилась слушать.

– Лар, насчёт досье – правда. Оно у меня было и давно. Насчёт того, что м-м… я разговаривал с Маратом и кое-что он мне всё же поведал… У нас действительно был о тебе разговор, совершенно случайный, по сути, не имеющий к тебе никакого прямого отношения. Но конкретной цели влюблять тебя в себя либо чего-то подобного, у меня не было. Да, я сказал, что к любой стерве нужен подход и она станет домашней и пушистой, но я говорил не о тебе конкретно, а о женщинах в целом. И если тебя это успокоит, тебя я стервой не считаю.

– Много слов, мало смысла. – Холодно и без эмоций выдала я свою любимую рабочую фразу и от Фили отодвинулась. А тяжёлый выдох, последовавший за этим действием, только подтвердил мои опасения, что разговор будет не из лёгких.

– Давай по-порядку?

– А тебе есть, что добавить?

– Мне есть, что тебе рассказать. О себе, о моём мнении о тебе и о том, что нас связывает.

– Говори. – Уже безразлично пожала плечами я, сдерживая новые слёзы.

– Началось всё с яиц.

 Он выдержал достаточную паузу, выжидая моего логического вопроса.

– Что?

– Я так и знал, что ты не помнишь, – улыбнулся, – мы с тобой встретились раньше, чем ты считаешь и встеча эта оказалась для меня незабываемой. – Я посмотрела на Филю так, что он поднял руки вверх, демонстрируя капитуляцию, и уже с лёгким смешком продолжил быстрее. – Я был на городском рынке, точно не помню, спешил на какую-то встречу, когда в меня перед самым входом врезался пацанёнок и обсыпал сырыми яйцами, которые неторопливо растеклись по пальто. Ничего не напоминает?

 Я задержала дыхание, а Филя увереннее прижался ко мне и продолжал.

– Я даже не сразу разглядел, что ты не мальчишка, а потом, с улыбкой наблюдал, как ты с сожалением смотришь на разбитые яйца, как в твоих глазах отражается весь трагизм ситуации. Скажу больше, мне показалось, что обо мне ты вспомнила только в последний момент. Сначала хотелось дать тебе по шее, и вполне заслуженно, надо отметить, а потом, видя, как ты безмолвно убиваешься по безвозвратно испорченному продукту, засмотрелся и передумал. Скажи честно, о чём ты думала в тот момент?

– У меня в тот день был день рождения. – Вздохнула я. – А его я никогда не отмечаю, но захотелось порадовать Андрея и себя тоже печеньем «Безе».

– Любишь его?

– Люблю. А тут ты. И всё вдребезги. Не представляешь, как паршиво я себя чувствовала, а ты стоишь и молчишь, ждёшь чего-то.

– И тогда ты решила возместить мне моральный ущерб. – Я кивнула, на самом деле, по-новой переживая тот момент. – Твоё лицо в итоге показалось мне знакомым, о чём я и сообщил своему начальнику охраны, но так как опаздывал, думать об этом было не с руки, и об инциденте предпочёл забыть. Кто бы мог подумать, что Мазур решит пробить тебя по базам и предоставить полное досье… Вот так папка с твоим именем и оказалась на моём столе.

– Мазур?

– Прозвище такое. Начальник службы безопасности.

Я не решалась поднять на Филю глаза, пока ещё не осознавала полностью, но уже понимала, что всё выглядит не так, как я себе придумала.

– Именно в этот момент в кабинете оказался Марат, он с тобой как-то пересекался и впечатления остались неизгладимыми, о чём мне и доложил, вот и завязалась вся эта история.

– И ты решил меня найти?

 Филя замялся и замолчал, я посмотрела на его лицо и увидела поджатые губы, виноватую улыбку и ещё что-то нечитаемое во взгляде, который поглощала как путник пустыни воду.

– Нет. – Наконец, сказал он и мои брови неконтролируемо поползли вверх. – Я видел твою фотографию, отметил, что ты довольно-таки симпатичная женщина, но не более того, в общем, я о тебе забыл.

– Но как тогда…

 Я непонимающе развела руками, которые Филя тут же прикрыл своими ладонями и опустил обратно на диван.

– На самом деле, наша встреча была чистой случайностью. Правда. Я сразу тебя узнал, как только вошёл в приёмную, и, не поверишь, потерял дар речи. Ты стояла вся в работе, такая деловая и такая серьёзная, в общем, у меня просто не было слов. А потом эти черти в твоих глазах, хитрая улыбка и то, как ты пыталась приземлить меня… В общем, я не устоял и всё, что было далее, чистейшая импровизация.

– Но сразу я тебе не понравилась?

 Филя крепче и теперь уже без опасений за собственную жизнь прижал меня к себе, уткнулся носом в мой висок и улыбнулся.

– Знаешь, ты, когда идёшь по улице переполненной людьми, смотришь на них, кто-то тебе нравится, кто-то нет, кого-то ты запоминаешь надолго, а кого-то забываешь уже в следующую секунду. И вот идёшь ты так, пока не встречаешь человека, к которому не побоялась подойти, хотя кто-то тебе приглянулся намного больше, и, вполне возможно, что именно с тем человеком твоя жизнь сложилась бы иначе, но сейчас, в определённый момент, ты выбрала одного. И идёшь по жизни с ним вместе, и не задумываешься, как оно было бы, если бы… и так далее. Вот так и я, увидел тебя, запомнил, но искать, встречаться снова не собирался. Фотография это одно, внешняя оболочка, но когда видишь живого человека перед собой, видишь его глаза, своё отражение в них, то всё меняется. Так и с тобой: увидел, захотел, не увидел бы, особо и не парился.

– А потом… что потом?

– А потом было самое сложное. Ты мне действительно понравилась. И манера держать себя, и желание поддеть, подколоть, зацепить внимание. И ведь цепляла каждый раз! Каждое твоё слово по несколько раз вспоминал, пытался переиграть, вспоминал, что отвечал тебе и бил себя по лбу, когда уже намного позже, в голову приходил правильный, точный ответ. Несмотря на всю твою видимую открытость, ты оставалась для меня непознанной, тайной за семью печатями и я боялся одним лишним движением спугнуть тебя, настроить против себя. Ведь о твоём суровом характере был наслышан, а испытать его на себе хотелось до зуда во всём теле. И после заключения контракта, просто наобум пригласил тебя в сауну. Вот, знаешь, чтобы потом самому себе сказать: я приглашал, я сделал первый шаг, а она отказалась.

– Только я не отказалась. – Встрепенулась я и уставилась на Филю с двойным интересом.

– Не отказалась. – Согласился он, покаянно опустив голову. – И это стало для меня взрывом, Армагеддоном, моей маленькой личной трагедией. Ты не представляешь… да я голову сломал, пока думал, как мне выкрутиться из ситуации!

– А не думал, что прийти было бы проще, если уж хотелось так, как ты говоришь?

– Хотелось ещё больше, но не так… Не как шлюху, в парилке. Я не романтик, но и просто иметь тебя не собирался, оттого и струсил. Ты не была для меня девкой на один раз, а секс в общественном месте так или иначе наводит на разумные сомнения. И понимаю, я правильно сделал, что не пришёл. Вон, какая ты у меня оказалась мнительная.

– Не отвлекайся. – Подтолкнула его локтем и Филя с ностальгической улыбкой, так, словно это было лет сто назад, продолжил.

– Думал я, видимо, плохо, потому что так ничего и не придумал. Стоял тогда под этим оздоровительным комплексом, вцепился в руль, видел, как ты пришла, как разговаривала с администратором, как улыбнулась, поняв, что меня не будет. Потом ещё и по телефону отчитала и я действительно боялся, что можешь в другой раз не прийти. Но пришла, и этот тип, который к тебе подкатывал, не представляешь как он меня бесил, а потом тот танец…

– Я ненавижу тебя за тот танец. – Надулась я. – Мог бы и без подсказки меня пригласить, а так, всё это выглядело как неудачное сватовство. Осчастливил сиротку, сволочь!

– Наверно, действительно сволочь, потому что не понял, что ты хотела меня увидеть рядом с собой. Ты бросала в мою сторону такие неоднозначные взгляды, что подойти было как минимум рискованно.

– Ты трус!

– Признаюсь, раскусила. А потом, когда меня Макс подтолкнул к этому приглашению, знаешь, как камень с плеч свалился. Если ты заметила, я не люблю показывать свои чувства, а танцевать с тобой всё равно что признаться в любви, а так, с чужой подачи, вроде и нормально.

– А мне казалось, что я тебя раздражаю и ты так измученно улыбался, что ненавидела тебя ещё больше.

– Просто я хотел тебя. – Шепнул Филя мне на ухо и я задрожала. – И очень не хотел, чтобы ты это поняла, вот и держался на расстоянии, хотя задерживал дыхание, когда ты на меня смотрела. Вот так вот.

– А почему ты потом не остался? Мне показалось, что не понять мои даже не намёки, а вполне себе приличное начало активных действий, невозможно. И не говори про соблазнение пьяных женщин – не поверю.

– И не думаю. Я проклинал всё на свете, уезжая от тебя, но мне действительно нужно было вернуться.

 Он замолчал, а я пригрелась, прижимаясь к тёплому боку.

– А потом был этот банкет, где ты зажималась с Пашкой. Не знаю, как я сдержался, чтобы за волосы тебя от него не отволочь в сторону. Не понял тогда ничего, зубы сцепил и на улицу вышел, потом только мы разобрались, правда, до этого поубивать друг друга грозились. Так что можешь гордиться, ты вызываешь во мне чувство собственника, прежде не свойственное.

– Да ну?

– Точно тебе говорю. – Уже поглаживал он меня по волосам, сдувал пылинки и, вообще, казался нереальным романтиком. – Я не знал, что такое ревность. Желание – да, желание добиться чужой женщины – обязательно, а вот так, чтобы девушку, которая практически рядом со мной, не ревновал.

– Так тебе и надо.

– Да. Наверно, именно это ты сказала, когда твой мальчик опрокинул на меня вино.

– Ты случайно попал под раздачу. – Призналась я.

– Ну, это не важно, главное, что ты ко мне неравнодушна и проявила своё отношение во всей красе. Но всё ещё оставалась неприступна, потому что была уязвима, а значит, и твоя защита становилась более серьёзной.

– Ты тот ещё стратег.

– А то! И вот, знаменательная встреча в ресторане. Я читал в досье имя отца Андрея. Знаешь, даже посмеялся, что моего хорошего знакомого зовут точно так же, только вот у того Эдика, которого знал я, семьи никогда не было, да и знакомы мы были столько лет, что и быть не могло. Я ещё думал подшутить над ним как-нибудь, но забыл, и на тот момент, когда пригласил в твой ресторан, об этом не думал. И вот, как только ты остановилась у нашего столика, я вспомнил всё и понял, что это он и ошибки быть просто не может. Не знаю почему, но вдруг почувствовал, что тебе нужна моя помощь.

– С виду и не скажешь, что ты такой чувствительный.

– Какой есть. – Вздохнул он, прижимая меня крепче, хотя казалось, что крепче уже некуда. – И этот вечер стал для меня твоим откровением. Больше ты не казалась мне непрошибаемой, а наоборот, маленькая, ранимая птичка, которую нужно защищать и любить. И я остался. Теперь я с тобой. И я этому очень рад.

 Череда крепких поцелуев покрыла моё лицо, демонстрация трепета и нежности грозила перейти в демонстрацию ярого желания.

– Всё так просто?

– Просто. А теперь скажи мне, кто тебя убедил в обратном и почему ты поверила?

– Эдик.

– Бывший муж?

– Да. – Пожала плечами я, ощущая себя полной идиоткой. – Он сказал, что меня невозможно любить, что всё это не более чем затянувшаяся игра и я ему верила.

– Ему? Не мне?

– Ему. Потому что он всегда был прав. Всегда.

– Лар, я не спросил тебя раньше, может, ты ответишь мне сейчас… Почему он тогда ушёл и что такое тебе сказал, что ты завелась с первого взгляда? Ведь есть что-то такое, что я должен знать?

 И меня пробил озноб, захотелось раствориться в Филе, стать его частью, только бы не чувствовать этот лёд воспоминаний.

– Он не сказал ничего особенного. Важно было моё отношение к его словам. А убеждать он умел… Что сказал?.. Сказал, что женила его обманом, что он устал от постоянного балласта за своими плечами, что с нами он тонет. Но причину развода назвал весьма своеобразную, и, стоя на пороге, сказал, что той бурдой, которой его угощала я, только свиней откармливать. Ни один мужик не выдержит. И ушёл, громко хлопнув дверью. Он говорил много, долго, кричал и доказывал, но я запомнила только его слова о моей еде. О той самой еде, которую я готовила с любовью, с желанием угодить, порадовать, а он лишь вытирал о меня ноги. И с того момента готовка стала идеей фикс. Ты, может, знаешь, что я закончила экономический факультет, так же как и Лёня с Людой? Так вот, свой диплом, несмотря на пророчества о светлом экономическом будущем, я забросила на дальнюю полку и пошла в училище, которое закончила со специальностью кулинар-кондитер. Потом было много всего и теперь он хотел поблагодарить меня за отличный ужин и знаешь что? Я удовлетворена. Полностью. Я умыла его, доказала, на что способна!

 И на этом мой запал пропал и говорить больше не хотелось, навалилась жуткая усталость и желание закрыть глаза и открыть их, будучи в другом измерении.

– Я практически уверен, что он просто хотел тебя задеть. Ты наверняка всегда прекрасно готовила.

– Я тоже об этом думала. Но с собой ничего поделать не могла. И теперь ты знаешь обо всех моих скелетах в шкафу.

– Обо всех?

– Однозначно!

– А про меня?

– Что про тебя?

– Что ты думаешь обо мне?

– Я могу не отвечать на этот вопрос?

– Ты можешь молчать как партизан. Ответь только, тебе важно то, что я сейчас сказал?

– Очень. – Прошептала я, задыхаясь от тех эмоций, которые сейчас впитывала от Фили.

– Тогда пообещай мне, что в следующий раз, а он будет, я практически уверен, ты не пойдёшь к Маше, не будешь названивать моим друзьям, не будешь кого-то постороннего посвящать в наши проблемы, а просто дождёшься меня.

– Филя…

– Все эти вопросы ты должна обсуждать только со мной, потому что никто кроме меня не скажет тебе того, что есть на самом деле.

– Я знаю, но…

– И никогда не верь бывшему мужу. Вычеркни его из своей жизни, забудь. И он больше не будет для тебя ничего значить, как и его слова. Ты мне веришь?

– Верю.

– Тогда поцелуй.

– Что?

 Но разговоры были уже излишни. Я полностью потеряла рассудок, отдаваясь на волю этого сильного, страстного мужчины, самца, добытчика, с надеждой на светлое будущее.

 И будущее у нас было. Недолгим, но вполне себе светлым. Между нами по-прежнему стоял трепет того, если можно так сказать, вечера откровений, мы оба помнили и понимали, что между нами есть нечто большее, то, чего не было ни с кем до этого. Мы не вели разговоры за жизнь, не строили грандиозные планы на будущее, не делали совместных покупок стратегически важных предметов быта. Я не рвалась менять шторы и обивку дивана в его логове. После не тонкого намёка Андрея о подозрительном шуме из родительской спальни, совместное ночное времяпрепровождение пришлось перенести в Филину квартиру и я вполне считала своим правом что-либо менять по собственному вкусу. Но не меняла! Во-первых, потому что мне и без того было вполне комфортно и приятно находиться в той обстановке, ну, а во-вторых, банальная нехватка времени не позволяла прочувствовать, что же там не так. Так и жили, периодически перебиваясь то там, то тут. Были дни, когда мы не виделись вообще, но они были редкостью и видеть Филю постоянно вошло в привычку, несмотря на плотный график, да и мне это было просто приятно. Я не старалась на него давить морально, не грузила своими проблемами, которые, несмотря на близкую связь с уважаемым человеком, никуда не испарились, а иногда мне казалось, что их изо дня в день становится только больше. Осень сложная пора года, когда основная масса клиентов возвращается из тёплых стран и начинают отъедать на зиму брюшко, чтобы не замёрзнуть в суровые русские холода. Поэтому работы прибавилось, азарт был несоизмерим, а желание вырваться к любимому человеку и того более.

 Но всё не может быть так гладко, да и гладко не было. Были и ссоры, и недопонимания, и даже грандиозные скандалы, которые заканчивались грандиозным примирением и всё это недель за шесть, не более того. И, казалось бы, всё идёт как нужно, все так живут: преодолевают трудности, перешагивают через свои принципы, идут дальше и мы шли, и преодолевали, и перешагивали, но чувство чего-то неправильного не покидало моё осветлённое любовью сознание. Да, я твёрдо призналась себе в том, что всё-таки влюбилась, прикипела, привыкла, в конце концов! То же можно было сказать и о Филе и он уже не удивлялся, что рядом с утра шевелится что-то рыжее, сонное и нежелающее просыпаться. Но всё равно, меня не отпускало чувство тревоги. Я стала замечать, что Филю вроде как тяготит моё присутствие. Нет, он весьма деликатно отзывался на всяческого рода претензии по этому поводу с моей стороны, и всё отрицал, называя меня мнительной, но всё же. Наша жизнь в мелочах и эти мелочи слишком яростно бросались в мои глаза. В частности, я очень оскорбилась когда нас пригласили на дачу к общим знакомым, а с работы слинять на все выходные я не смогла. Так вот Филя, не то, чтобы вздохнул с облегчением, но и не расстроился. Подозрительно, не так ли? Звонки, которые становились всё реже, улыбаться, опять же, он практически перестал и, вообще, наша жизнь стала напоминать бытовуху после семи лет брака. И я понимаю, что мне вот-вот и дадут смачного пинка, и стоило бы уйти с достоинством, бросить его первой, но нет! Не хочу, не могу, не буду! Цепляюсь за него из последних сил, закрывая глаза на все недомолвки, на все пробелы и завуалированную усталость друг от друга.

Я понимаю, что в паре всегда кто-то устаёт от отношений первым и в нашей паре этим первым стала отнюдь не я. И вообще, все эти правильные умозаключения и советы психологов мне хорошо известны, вот только когда любишь, не можешь воспринимать что-то всерьёз. Все советы со стороны кажутся глупыми, отставшими от жизни, несвоевременными. А только твоя точка зрения является правильной и основной. И я раз за разом приходила, терпела, улыбалась его усталости, гладила по непослушным волосам и он мирно затихал на моей груди, словно котёнок, но котёнок этот и коготки показывал, причём достаточно острые. И естественно, как логическое завершение этой эпопеи, настал день «Х». И настал он ожидаемо неожиданно, подкрался незаметно и набросился из подворотни с пыльным мешком в скользких лапах.

Глава 13

Вся счастливая и довольная от очередной гениальной идеи как наладить наши отношения, я заявилась в офис крупной компании и протирала в приёмной белоснежные ковры, пока мне весьма любезно и вполне доходчиво не пояснили, что Филипп Аркадьевич сегодня работает дома. Проще говоря, послали. А я и пошла. Домой. К нему. И никаких тебе сомнений и подозрений, весело насвистывая знакомую мелодию из ротаций русского радио, поднялась на нужный этаж, открыла дверь своим ключом, который когда-то дала мне Машка. И я даже культурно стеснялась первые пару недель ими пользоваться, предусмотрительно звонила в звонок, пока Филя не поставил ультиматум и не пообещался не открывать дверь. С того самого момента чувствовала себя как дома и приходила в любое удобное время. Ага, особенно если учесть, что, кроме понедельника, моё свободное время начинается в два часа ночи и заканчивается в одиннадцать дня. Так вот, я вошла, разулась, подхватила пакеты с обедом, которые прихватила из ресторана, чтобы порадовать любимого и не довести до язвы желудка, поставила яства на кухне, а сама направилась на поиски голодного мужчины. Гостиная, спальня и все остальные комнаты оказались пусты и безжизненны, а вот кабинет я оставила на закуску, к тому же, он был запрятан в самом конце коридора и в любом случае, был одним из последних мест, где я стала бы искать. И ведь нашла! Именно в кабинете. Филя сидел за бумагами, пальцами перекатывал золотую ручку, подаренную ему кем-то из бывших пассий на прошлогодний юбилей, а вот на меня он посмотрел весьма неодобрительно.

– Нужно был постучать? – Догадалась я и подарила лучезарную улыбку, которая строгий взгляд ни капельки не смягчила. – Тук, тук, тук. – Изобразила «няню Вику» и, соответственно, похлопала ресницами. – Ну, не будь же таким букой.

 Я набралась смелости, по крайней мере, всячески продемонстрировала свою начальную робость, прошла вглубь кабинета, обошла стол, повисла на мощной шее, от которой привычно пахло лосьоном после бритья, подаренным после очередного примирения, заодно и от предыдущего избавилась (Маша по секрету сообщила, что тот тоже был подарком женщины). А Филя всё молчал и молчал, пыхтел как паровоз, был недоволен и действительно выглядел уставшим.

– Лар, я работаю. – Наконец, выдавил из себя он и аккуратно скинул мои руки со своих плеч.

– А мне показалось, что ты сосредоточенно над чем-то думал. – Принимая вид ласковой домашней кошки, я растянулась на небольшом диванчике.

– Думать это и есть моя работа. А ты? Почему не в ресторане?

– Вырвалась на пять минут, чтобы тебя покормить. Сюрприз хотела сделать, а ты спрятался тут и даже мне не сказал. Я была в офисе. – Пояснила тут же и зазывно улыбнулась, хотя чувствовала, что бури не миновать.

– Да. Сегодня нужно было поработать дома, пару встреч вечером…

 Он резко замолчал и внимательно посмотрел на меня.

– Хочешь, принесу обед в кабинет? Я сегодня добрая и готова поработать официанткой. Вино, кстати, принесла классное, один знакомый подарил пару дней назад. Наливать?

 Филя невнятно кивнул, но первое, что задело, так это на отсутствие реакции на упоминание о другом мужчине, которого я, кстати, не придумала, а он действительно был у нас в гостях в начале недели. И эти кивки вместо полноценных ответов… Заметила, но не подала виду и направилась в кухню. Уже там начала додумывать факты, суммировать события и, тем самым, вела себя к неутешительным выводам. Филя появился в дверях когда еда была разложена по тарелкам, а вино налито в бокал. Себе не наливала, мне ещё за руль.

– Ларис, нам пора поговорить. – Мученически глянул он на меня, прислонился буйной головушкой к косяку и, вообще, держался так, словно сразу после этой фразы я должна его порвать.

 Но рвать его я не собиралась, более того, вдруг поняла, что морально к этом разговору уже давно готова и просто обязана была начать первой, но нет, дождалась, раззява!

– Наверно… наверно пора. Говори.

 Скрестила руки на груди и попыталась улыбнуться, а Филе отчего-то, глядя на меня, стало тошно.

– Нет, Лар, ну, я так не могу, смотришь на меня сейчас, как приговора ждёшь. – Хлопнул он руками по бёдрам, вывернув всё так, словно это я виновата в его минутной слабости. Знаю же, если начнёт, то остановить его будет уже сложно. Вот всем Филя хорош, но что касается выяснения отношений, так это увольте. Это без него.