скачать книгу бесплатно
В отличие от него Софи удалось после смерти Феликса сбежать от самой себя. В качестве укрытия она выбрала второй брак. У нее уже родилось двое детей-близняшек. Девочки наверняка были единственной причиной, почему Софи не потонула в депрессии.
«Как я».
Штерн открыл глаза и разорвал ленту воспоминаний. Потом вытащил пробку из полупустой бутылки вина, которая уже несколько дней стояла на полу. Вкус был отвратительный, но напиток соответствовал сво ему назначению. Так как Штерн никогда не ожидал гостей, в холодильнике ничего другого не было – и даже появись кто-то из коллег у него перед дверью, чего еще не случалось ни разу, он не впустил бы того в дом.
Не без причины он каждый год поручал охранной фирме снабдить все окна и двери новейшей защитой от взлома. При этом вполне осознавал, что монтеры, вероятно, считали его ненормальным. Потому что во всем здании не было ничего ценного.
Но Штерн боялся не воров. Он опасался любопытных. Людей, которые заглянут за его тщательно оберегаемый фасад из дорогих костюмов, отполированных до блеска служебных автомобилей и идеально чистых панорамных кабинетов с видом на Бранденбургские ворота и обнаружат там пустую душу Роберта Штерна.
Он сделал еще один глоток из бутылки и случайно пролил немного красного вина, которое кровавым пятном расползлось по его белой рубашке. Когда он устало посмотрел на себя, в голове невольно промелькнуло воспоминание о родимом пятне. Софи первой обнаружила его, когда взяла на руки Феликса – выкупанного и без одеяла, в которое младенца заворачивают сразу после рождения. Сначала они переживали, что образование на плече может быть злокачественным изменением кожи, но врачи их успокоили.
– По форме напоминает Италию, – еще смеялась Софи, нанося детское масло. После этого было торжественно решено провести первый семейный отпуск в Венеции. В итоге они добрались только до кладбища Вальдфридхоф.
Штерн отставил в сторону бутылку вина и просмотрел почту. Два рекламных буклета, один штраф и еженедельная выписка с банковского счета. Самое личное послание – новый DVD из интернет-проката. С тех пор как Штерн стал получать фильмы по почте, он даже перестал ходить в выходные в видеотеку. Он открыл маленький бумажный конверт, не взглянув на название фильма. Вероятно, он его уже видел. Штерн в основном заказывал фильмы по возможности без детей и любовных сцен, поэтому выбор был невелик.
Вставив DVD в проигрыватель, он снял пиджак и небрежно бросил его на пол, потом снова откинулся на подушки. Он устал, как собака, и выдержит только несколько минут, прежде чем уснет на диване, как это часто происходит в выходные. К счастью, не было никого, кто нашел бы его здесь на следующее утро. Ни семьи. Ни друзей. Ни даже домработницы.
Адвокат включил воспроизведение и ожидал увидеть один из нелепых предупреждающих роликов, которые нельзя перемотать вперед и в которых грозят тюрьмой за нелегальное копирование последующего фильма.
Вместо этого изображение несколько раз дернулось, как в любительском видео из отпуска. Штерн нахмурился и приподнялся на диване. Неожиданно он узнал заснятое помещение, и это открытие полностью вывело его из полусна. Вдруг все вокруг исчезло из поля его восприятия. Штерн не ощущал ни бутылку, которая выскользнула у него из рук, ни ее кроваво-красного содержимого, которое уже полностью разлилось на белую рубашку. Все внешние раздражители отошли на второй план, и остались только он и телевизор. И даже тот изменился. Штерну казалось, что он смотрит не на экран, а вглядывается в пыльное окно, за которым находится комната, в которую он никогда больше не хотел входить. Когда камера приблизила изображение, Штерн испугался, что сошел с ума. Через секунду он был в этом уверен.
7
Зеленоватое изображение отделения для новорожденных замерло, когда он услышал искаженный голос:
– Вы верите в жизнь после смерти, господин Штерн?
Слова, доносившиеся из динамиков, звучали с металлическим оттенком, но все равно казались до жути осязаемыми. Роберту даже хотелось обернуться и удостовериться, не стоит ли их источник, из плоти и крови, прямо за ним.
После секундного ужаса он спустился с дивана и на коленях медленно подполз к телевизору. Недоверчиво коснулся наэлектризованной стеклянной поверхности и ощупал электронную надпись – указание даты, – словно это шрифт Брайля.
Но даже и без этой подсказки не было сомнений, когда и где сделана эта видеозапись: десять лет назад, в больнице, в которой Феликс появился на свет с розовыми щечками и которую покинул уже через сорок восемь часов с похолодевшими и посиневшими губами.
Пальцы Штерна скользнули к середине экрана. Его новорожденный малыш лежал в боксе из оргстекла, в окружении многочисленных детских кроваток. И Феликс был жив! Он шевелил хрупкими ручками, как будто хотел дотянуться до мобиле – декоративного украшения в виде облаков, которое Софи и Роберт смастерили из ватных шариков задолго до рождения сына и подвесили на металлический каркас кроватки.
– Вы верите в переселение душ? В реинкарнацию?
Роберт вздрогнул перед телевизором и подался назад, как будто дух его сына обращался лично к нему. Размытое изображение ребенка в светло-голубом «конверте» настолько взбудоражило все его чувства, что Роберт почти забыл о гулком голосе.
– Вы понятия не имеете, во что втянулись, не так ли?
Штерн, словно в трансе, покачал головой, как будто и правда мог общаться с анонимным оратором, который звучал как больной раком, вынужденный говорить с помощью ларингофона.
– К сожалению, я не могу вам открыться по причинам, которые вы вскоре сами поймете. Поэтому мне показалось наиболее целесообразным связаться с вами таким способом. Вы защитили свой дом, как настоящую крепость, господин Штерн. За исключением одного: вашего почтового ящика. Надеюсь, вы не злопамятны и не обиделись, что я подменил DVD и несколько нарушил ваш пятничный ритуал. Но поверьте мне: я сейчас покажу вам гораздо более захватывающие вещи, чем документальный фильм о жизни животных, который вы заказали.
Все это время Штерн пристально, не моргая, смотрел на Феликса, так что на глаза навернулись слезы.
– Тем не менее должен попросить вас особенно сконцентрироваться сейчас.
Когда формат кадра уменьшился, а лицо Феликса увеличилось, Штерн ощутил боль в животе, словно кто-то пнул его со всей силы.
Кто это снимал? И зачем?
Через секунду он был не в состоянии формулировать другие вопросы. Ему хотелось отвернуться, убежать в туалет, чтобы вместе с остатками скудного обеда очиститься от всех воспоминаний, но невидимые тиски удерживали его лицо в прежнем положении. И поэтому ему приходилось терпеть крупнозернистые изображения, на которых его сын открыл глаза. Широко. Удивленно. Недоверчиво. Словно догадывался, что его крохотное тельце скоро откажет. Феликс жадно ловил ртом воздух, задрожал и посинел, как будто подавился слишком большой костью.
Роберта стошнило на паркет. Когда спустя несколько секунд, прикрывая рот рукой, он снова взглянул на экран, все закончилось. Его сын, который только что еще дышал, смотрел пустым взглядом, приоткрыв рот, в камеру, которая снова показывала всю палату: четыре кроватки. Все заняты. И в одной было невыносимо спокойно.
– Мне очень жаль. Я знаю, что эти последние кадры Феликса были наверняка болезненными для вас.
Скрипучие слова резали, как лезвия.
– Но так было нужно, господин Штерн. Я должен сказать вам что-то важное. И я хочу, чтобы вы воспринимали меня всерьез. А сейчас я уже могу быть уверенным, что полностью завладел вашим вниманием.
8
Роберту Штерну казалось, что он уже никогда в жизни не сможет мыслить ясно. Прежде чем он осознал, что туманная завеса перед глазами – это слезы, которые текли у него по лицу, прошло какое-то время, рассчитанное и заложенное безжалостным голосом.
«Это правда произошло? Я действительно только что видел последние секунды жизни моего сына?»
Он хотел встать, вытащить DVD из проигрывателя, выбросить телевизор из закрытого окна и в то же время знал, что в таком шоковом состоянии не сможет даже поднять правую руку. Единственное движение, на которое еще было способно его тело, оказалось непроизвольным. Его ноги бесконтрольно дрожали.
«Кто делает это со мной? И зачем?»
Картинка на экране сменилась. Страх Роберта усилился.
Вместо отделения новорожденных появилось изображение заброшенной промзоны, где он вчера ждал Карину. Съемка велась некоторое время назад, в солнечный весенний или летний день.
– Вчера во второй половине дня вы нашли труп на территории этой бывшей фабрики по производству красок.
Голос сделал паузу. Штерн моргнул и узнал сарай для хранения инструментов.
– Мы очень долго этого ждали. Пятнадцать лет, если быть точным. Мальчик действительно говорит правду. Спустя такое длительное время мы вообще-то рассчитывали на какого-нибудь бродягу или собаку, которая случайно обнаружит тело. Но вместо этого пришли вы. Целенаправленно. В сопровождении. И поэтому вы сейчас в игре, господин Штерн. Хотите того или нет.
Камера повернулась на триста шестьдесят градусов и быстро показала безымянный небольшой грузовик рядом с ветхими зданиями, затем сфокусировалась на сгоревшей постройке, куда Роберт последовал за Симоном несколько часов назад.
– Я хочу узнать от вас, кто убил человека, которого вы нашли вчера в этом подвале.
Штерн растерянно покачал головой.
«Что это значит? При чем тут Феликс?»
– Кто забил до смерти этого мужчину? Для меня это вопрос безотлагательной важности.
Штерн уставился на голубоватый цифровой индикатор DVD-проигрывателя, как будто причина его душевных мук таилась в серебряном металлическом аппарате.
– Я хочу, чтобы вы взялись за дело Симона. Если бы вы знали, кто я, то поняли бы, почему не могу сделать это сам. Поэтому вы должны стать его адвокатом. Выясните, откуда мальчик узнал о трупе.
Голос тихо рассмеялся.
– Но так как я знаю, что адвокаты никогда не работают без гонорара, делаю вам деловое предложение. Примете вы его или нет, полностью зависит от того, как ответите на мой вопрос, господин Штерн: верите ли вы в переселение душ?
На экране появились помехи в виде снега, какие бывают у старых черно-белых телевизоров с плохо настроенной комнатной антенной. Потом качество изображения резко улучшилось. Фабричные руины исчезли. Если верить высвечивающимся цифрам, новые яркие кадры были сделаны лишь несколько недель назад. Тошнота Штерна усилилась. За исключением года это была точная дата рождения его сына.
9
– Ну как, вы его узнаёте?
Загорелый мальчик со слегка вьющимися волосами до плеч был без рубашки, его обнаженный торс украшало только черное коралловое ожерелье. Он знал, что его снимают, и с нетерпением смотрел в камеру. Неожиданно он поднялся со стула, немного неуклюже, и убежал. У Штерна остановилось сердце, когда он заметил пятнышко на спине мальчика. Темно-фиолетовое родимое пятно на левом плече. В форме сапога. «Этого не может быть. Это невозможно!»
Щеки Роберта горели, как после пощечины. Мальчик с чертами лица, которые казались ему чужими и одновременно такими знакомыми, вернулся с ножом в руке. Кто-то за кадром, видимо, что-то ему крикнул. Он смущенно заулыбался, сделал глубокий вздох и выпятил свои полные губы. Теперь камера сместилась сантиметров на двадцать вниз и показала именинный торт, который стоял на столе. Шварцвальдский вишневый торт. Ребенку понадобилось две попытки, чтобы задуть десять свечей, торчащих из крема.
– Посмотрите на него внимательно, господин Штерн. Подумайте о последних кадрах, на которых вы только что видели Феликса. Вспомните о маленьком гробике, который сами несли к могиле. И затем ответьте на один очень простой вопрос: вы верите в жизнь после смерти?
Роберт поднял руку: на мгновение ему очень захотелось прижать пальцы к матовому экрану. Пульс зашкаливал, и Роберта охватило нереальное ощущение, что он смотрится в омолаживающее зеркало.
«Неужели?.. Этого не может быть. Феликс умер. Он был холодным, когда я забрал его у Софи из рук. Я сам его похоронил и…»
– Глядя на это видео, можно засомневаться, не так ли?
«…и видел, как он умер. Только что!»
Штерн сдавленно кашлянул. От ужаса он задержал воздух, но теперь его легкие требовали кислорода – а невероятные картинки безжалостно мелькали дальше. Мальчик на экране разрезал торт.
«Но это может быть только… Это просто совпадение».
Десятилетний мальчик был левшой. Как Роберт.
Штерна начало трясти. Он как будто смотрел на уменьшенную копию самого себя. Точно так он выглядел, когда был маленьким мальчиком. Совпадало абсолютно все. Волосы, чуть широко расставленные глаза, немного выдающийся подбородок, ямочка, появляющаяся при улыбке только на правой щеке. Если он поищет в подвале и вытащит из коробок старые фотоальбомы, то обязательно найдет пожелтевший снимок, на котором точно так же смотрит в камеру. Тогда, в десятилетнем возрасте.
«И у него есть родимое пятно».
Сейчас оно, конечно, больше. Но пропорции и форма точно соответствовали родинке, которую обнаружила Софи, когда впервые взяла голенького Феликса на руки.
– Вот наше предложение.
Голос снова требовал внимания Штерна и звучал еще жестче, чем до этого.
– Я дам вам ответ в обмен на ваш ответ. Вы скажете мне, кто зарубил топором этого мужчину пятнадцать лет назад, а я открою вам, существует ли жизнь после смерти.
На этих словах мальчик-именинник исчез, и Роберт снова перенесся в ярко освещенный зал отделения новорожденных. Два стоп-кадра сменяли друг друга с ужасной методичностью. Феликс в своей кроватке. Сначала живой, потом мертвый.
– Найдите убийцу и получите имя и адрес мальчика, которого только что видели.
Живой. Мертвый. Живой…
Штерн хотел встать, чтобы излить в крике свою боль, но у него не было сил.
Мертвый.
– Ответ за ответ. Позаботьтесь о Симоне. Терапевта мы берем на себя. У вас пять дней. И ни часом больше. Если не уложитесь в этот срок, то больше ничего не услышите от меня и никогда не узнаете правду. Ах да. Еще кое-что.
В голосе звучала скука, с которой в конце рекламы какого-нибудь лекарственного средства предупреждают о рисках и побочных действиях.
– Не обращайтесь в полицию. Если вы это сделаете, я убью близнецов.
Потом экран погас.
10
– Ты выпил?
Софи стояла босиком в коридоре перед спальней, откуда выскочила с телефоном, чтобы не разбудить мужа. Патрику, который через несколько часов вылетает в командировку в Японию, нужно выспаться. Кроме того, уже глубоко за полночь, и Софи пришлось бы что-то выдумывать, спроси он, почему бывший муж звонит посреди ночи, хотя в последние годы не удосуживался даже поздравить ее с днем рождения.
– Прости за беспокойство. Я знаю, дети уже спят. У них все в порядке?
Хотя он и не отреагировал на ее вопрос, Софи услышала ответ в его голосе: он звучал ужасно.
Да, конечно, у них все хорошо. Они спят. Глубоко и сладко, как все нормальные люди в это время. Какого черта тебе нужно?
– Сегодня я кое-что… – Роберт осекся и начал снова: – Мне очень жаль, но я должен тебя кое о чем спросить.
– Сейчас? Это не может подождать до утра?
– Это и так уже слишком долго ждет.
Софи остановилась на сизалевом половике по пути в гостиную.
– О чем ты? – Время суток, голос Роберта, намеки – абсолютно все в этом телефонном звонке встревожило ее, поэтому неудивительно, что Софи озябла, тем более что спала она в одной только футболке и трусиках.
– У тебя тогда были сомнения, что…
Софи закрыла глаза, пока Роберт продолжал говорить. Никакое другое слово не вызывало у нее столько негативных эмоций, как «тогда». Особенно когда его произносил мужчина, который забрал у нее из рук Феликса.
– Я имею в виду, ведь не было никаких причин…
– Куда ты клонишь? – Она начинала злиться.
– Во время беременности ты не курила, Феликс был не слишком тепло одет и находился в «конверте», который исключает положение лежа на животе.
– Я сейчас повешу трубку.
Софи не понимала, зачем Роберт разбудил ее, чтобы перечислить факторы риска внезапной детской смерти. Хотя за этим мистическим собирательным понятием стоит около сорока процентов всех случаев смерти среди детей грудного возраста, ее причины были почти неизвестны. Что неудивительно, если относить к этой категории каждый необъяснимый случай смерти внешне здорового младенца.
– Подожди, пожалуйста! Ответь мне только на этот вопрос!
– Какой? – Софи посмотрела в гардеробное зеркало и испугалась собственного отражения. Она увидела смесь печали, отчаяния и усталости.
– Я знаю, ты ненавидишь меня с тех пор, как это случилось.
