Гребень дяди Нэнси

Прохор хихикнул, потом закашлялся, чтобы замаскировать смешок. Эдна внимательно смотрела на него, ожидая указаний. «Девочка из Сызрани», – подумал Прохор и ему снова стало смешно. Эдна скривила губы и отвернулась.

– Нет-нет, детка, ты будешь смотреть на меня, – сказал Прохор и развернул ее лицо за подбородок. – В договоре сказано, что ты должна выполнять все мои желания, поняла? Как там тебя зовут, я опять забыл?

– Лоа Эдна, белый господин… – прошептала Эдна.

– Это означает, что если я захочу тебя сожрать, то ты с улыбкой отрежешь себе руку, пожаришь ее на сливочном масле и подашь мне с поклоном.

– Но вы же веган, белый господин.

– Я же сплю, а значит это не считается, – Прохор заржал, переместил руку на горло девушки и крепко сжал.

– Да, белый господин. Прикажете отрезать себе руку? – Эдна сглотнула. Радужные глаза потемнели, на кончиках пальцев заплясали бледные искорки.

«Почему я веду себя как мудак?» – подумал Прохор, отпустил девушку и отвернулся. Перспектива отвечать на телефонные звонки уже не казалась Эдне печальной. Нет, ей встречались раньше не очень умные, не очень вежливые и не очень сообразительные клиенты. Но с таким мудаком она столкнулась впервые. И сопровождать его ей предстояло еще две недели. «Кошмар!» – мысленно простонала она и улыбнулась как можно более глупой и радостной улыбкой. – Счастье моего господина – мое счастье!

Прохор сидел неподвижно, мешая серебряной ложечкой безалкогольный напиток из цветочных лепестков. Яркие пятнышки кружились в прозрачной голубоватой жидкости, как стеклышки в калейдоскопе. На грани слышимости заиграла музыка. Что-то джазовое, как всегда. Знакомое, но неузнаваемое. Распадающееся на какофонию отдельных звуков при попытке прислушаться. Легкий горячий ветер тронул цветочные гирлянды, свешивающиеся с крыши террасы «Ля-Флер-Экарлят». Эдна как можно более незаметно вздохнула. Нет, она не хотела на телефон. Рю-де-Бурбон – ее дом, и она не позволит какому-то «золотому мальчику»…

– Покажи сиськи, – сказал Прохор.

– Что?!

– Ой, не прикидывайся, что не слышала! Я хочу, чтобы ты стянула платье до талии и сидела так, девочка из Сызрани. Что непонятного?

– Я из Нижнего Новгорода! – Эдна зло дернулась. Платье, только что переливавшееся красным и синим, снова потемнело. Руки потянулись к завязкам на плечах.

– Я так и знал, что ты живая, – Прохор захохотал. – Стоять. Дай угадаю, что будет, если ты сейчас развяжешь бретельки? Явится какой-нибудь грозный колдун великанского роста и в воооот такой шляпе и заявит, что я нарушаю возрастное правило. А потом я проснусь в своей постели с головной болью и первым проколом в правах, так?

– Что-то вроде того, – Эдна кивнула. – Так что, показать сиськи?

– Перебьюсь. Извини, я веду себя как мудак, я даже Сири всегда выбешиваю, и она разговаривать со мной перестает, – Прохор сжал узкую темную ладошку Эдны. – Представляешь, вызываю Сири, а она вместо «здравствуйте, чем могу помочь?» говорит «я не хочу с вами разговаривать!» и отключается. Смешно, да?

– Смешно… белый господин, – Эдна принужденно улыбнулась.

– Ладно, перестань, девочка из Сыз… Нижнего Новгорода. Как тебя на самом деле зовут?

– Лоа Эдна.

– Ладно, фиг с тобой, пусть будет так. Только я все равно забуду через пять минут. Давай уже во что-нибудь поиграем. Что посоветуешь? Космические яйца? Или вашу версию Дикого Запада?

– В первый сеанс лучше не ходить через порталы, белый господин, – сказала Эдна. – Рекомендую сначала потренироваться на аттракционах Рю-де-Бурбон…

– Подвальные бои, химера-родео и прочий бег в мешках по пересеченной местности? А смысл? Я что-то не вижу никаких параметров, которые мог бы поднять. Здесь вообще есть всякие статы и ТТХ? Могу я посмотреть?

– Разумеется, есть, белый господин, – Эдна все еще говорила осторожно, опасаясь, что ее клиент снова превратится из нормального парня в мудака. – Вы можете посмотреть их в своем профиле на сайте ноктюрнета. Их спектр меняется, в зависимости от ваших действий здесь.

– Растут? Усиливаются?

– Необязательно, белый господин. Например у точки сборки нет вертикальной шкалы, разные позиции хороши в разных ситуациях.

– А не могу я их прокачать за деньги?

– Увы, белый господин, – Лоа Эдна потупила глаза. – С одной стороны, пространство ноктюрнета не имеет границ в прокачке, теоретически вы можете вырасти настолько, что начнете создавать свои собственные миры, практически же, ваш персонаж – это в каком-то смысле отпечаток вас настоящего. С ограничениями и комплексами в собственной голове. Переступать через них в ноктюрнете безопасно, но делать это придется самостоятельно…

– Подожди-подожди… – Прохор остановился и перекинул трость из руки в руку. – То есть, если я вижу перед собой красотку, то могу быть уверен, что в реале девушка тоже не толстый мужик с крошками в бороде?

– Почти на сто процентов, белый господин.

– Почти?

– Всегда есть мизерный шанс, что бородатый мужик прокачал свои текучесть, сияние и индульгирование до ультрафиолетового значения. Но пока, насколько я знаю, в ноктюрнете никому не удалось достичь таких параметров, – Эдна замолчала, потом спохватилась и добавила. – Белый господин.

– Ладно, будем считать, что я понял. И давай начнем с родео. Есть на вашей богоспасаемой улочке что-то вроде скачек верхом на строптивых животных?

– Конечно! – Эдна мстительно улыбнулась. – Сейчас открыт «Грог Господина Ро», там есть арена для родео и очень большой выбор существ.

– Годится, веди меня туда… как там тебя зовут, я забыл?

– Лоа Эдна, белый господин.

Вообще-то Эдна знала как минимум штук шесть родео и коррид на Рю-де-Бурбон. Но у ее клиента был такой белый костюм, что ей просто не терпелось увидеть, как он будет пытаться удерживаться верхом на склизком черве или илистом ползуне. «Грог Господина Ро» был самым грязным заведением на всей улице в самом прямом смысле этого слова.

– Мы пришли, белый господин, – Эдна остановилась возле скособоченного двухэтажного домика шириной в два окна. Название заведения было кривыми буквами намалевано на корявой доске грязно-желтой краской. Низ доски мерцал гнилостным светом. На тряпке перед дверью подсыхали комья грязи. – Готовы войти?

– Мммм.... – Прохор склонил голову набок, разглядывая уродливое заведение. Часть кирпичей выкрошились, окна второго этажа забиты досками. – А это не слишком маленький домик для родео?

– Не обманывайтесь, белый господин, – Эдна улыбнулась. Ее платье засветилось всполохами желтого и оранжевого. – У домика большой подвал, где все и происходит. Заходим? Или вы передумали?

– Я чую в твоем голосе какой-то подвох, девочка из Сызрани, – Прохор сделал решительный шаг вперед и толкнул криво висящую дверь тростью. – Мне нравятся строптивые сучки.

– Из Нижнего Новгорода… – прошептала Эдна, но Прохор ее не услышал – он уже быстро спускался по неровным ступенькам в густой маслянистый полумрак «Грога Господина Ро». И ей ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Огромный, неправильной формы подвал, в некоторых местах больше похожий на пещеру, чем на строение, освещали чадящие масляные факелы. Рядом с каждой из трех арен для родео стояло по две трибуны – из простых деревянных лавок и ничем не защищенные (для бедных) и из удобных кресел за прозрачным экраном, похожим на мыльный пузырь (для богатых). По первой арене бродили животные сухопутные. Похожие на страусов, быков, лошадей, носорогов и насекомых. Иногда очертания их тел менялись, они превращались из одного в другое, отращивали лишние хвосты и конечности. Вторая арена была заполнена жидкой грязью. На ней извивались и блестели склизкими боками червеподобные, ящерицеподобные и жабоподобные твари. Третья арена была покрыта коричневой пылью и пустовала. К Прохору подскочил чернокожий тощий мальчишка, окинул его оценивающим взглядом с ног до головы и заискивающе заглянул в глаза.

– Маса желает смотреть и делать ставки? Бобби проводит, Бобби покажет, Бобби принесет напитки…

– Ха, видела, как надо пресмыкаться, девочка из Сызрани? – Прохор захохотал и потрепал мальчика по курчавым волосам. – Нет, Бобби. Маса не желает напитки, сами пейте ваш шмурдяк. Маса желает покататься на животных.

– О, Бобби проводит! Бобби проводит!

Малыш засеменил босыми ногами по утоптанному земляному полу подземелья. Белоснежный Прохор смотрелся в «Гроге Господина Ро» таким же неуместным, как холеная киса с губами уточкой в сельском свинарнике. Немногочисленные в этот час посетители все как один повернули в его сторону головы и раскрыли рты. «Дура, – подумала Эдна. – Ему нравится звездить, и я привела его в место, где он сияет».

Распорядителем арены сухопутных тварей был жирный смуглый гигант, одетый в кожаные штаны и парусиновый фартук, заляпанный бурыми пятнами. Он был выше Прохора на полторы головы и шире раза в четыре. Но Прохор все равно ухитрялся смотреть на него сверху вниз. Мальчишка забрался на скамейку и что-то прошептал громиле. Тот расплылся в щербатой улыбке.

– Маса наездник? Маса не боится испачкаться?

– И тебе привет, жирная туша. Нет, маса не боится. Сколько стоит покататься на… – Прохор недоуменно посмотрел на арену, пытаясь определить видовую принадлежность хоть кого-то из бродящих там животных. – Как называются эти твари?

– Маса не знает, что там всего одна тварь?

– Маса не тупой, маса приезжий. Короче, вот тебе деньги, давай-ка смени тон, жирдяй, – Прохор вынул руку из кармана, и под ноги гиганту посыпался дождь блестящих монеток.

Глаза громилы засветились, он рухнул на колени и принялся торопливо собирать деньги, отпихивая от добычи тощего парнишку, который тоже все еще топтался здесь.

– Слушай, девочка из Сызрани, как ты думаешь, я дал достаточно, чтобы покататься прямо на нем, – Прохор заржал, запрокинув голову.

– Здесь не платят за родео, белый господин, – тихо сказала Эдна. – Платят за еду, напитки и место в вип-ложе. И ставки делают деньгами.

– А на кого делают ставки?

– На вас, белый господин. Если вы решите покататься, конечно…

– Понял! Я тренируюсь, пытаясь удержаться на спине этой кракозабры, а зрители смотрят и развлекаются, так? А экспу я с этого получу?

– Да, белый господин.

– Отлично, мне все нравится, – Прохор пнул носком лакового ботинка ползающего перед ним на четвереньках громилу. – Эй ты, жирдяй! Настало твое шоутайм, делай все, что там нужно, желаю повеселить публику.

Распорядитель поднялся на ноги и приосанился. Одернул фартук и еще раз осмотрел Прохора с ног до головы, но уже без всякой тени пренебрежения.

– Да, маса. Сейчас сделаем, маса.

Существа на первой арене пришли в активное движение, затоптались, заголосили на разные лады. Затем ударил гонг, и все заволокло мерцающее марево, словно поднялось облако светящегося песка. Когда мистическая пыль осела, в грязном кругу осталось только одно существо. Птица, похожая на страуса, только значительно больше. Массивную голову венчал трогательный хохолок из трех цветных перышек, но вот здоровенный клюв сводил умиление на нет. Птица издала каркающий звук и кровожадно посмотрела на зрителей «нищего сектора», как бы выбирая, кого она сожрет первым – парня в толстовке с капюшоном, полноватого дядьку в очках или длинную нескладную девицу. Разговоры на трибунах стихли, повисло молчание. Ступени помоста, на который стал взбираться толстый распорядитель, жалобно заскрипели.

– Маса Прохор собирается оседлать громорокаса. Ставки принимаются по стандартным правилам до второго удара гонга. Маса Прохор, прошу на арену.

Прохор споткнулся, побледнел и крепче сжал трость. Кучерявый чернокожий мальчик с поклоном протянул ему руку, но Прохор проигнорировал. Гордо вскинув подбородок и тряхнув стогом белоснежных дред он подошел к краю арены. Птица повернула голову, придирчиво оглядывая нового персонажа. Сначала одним глазом, потом другим. Потом раскрыла клюв и снова каркнула. Огромные когти оставили длинные борозды на мешанине соломы, навоза, комьев земли и прочей грязи, которые заменяли этой арене покрытие.

Немногочисленные зрители трибуны для богатых, той, что за «мыльным пузырем» оживились и полезли по карманам. По всей видимости, принялись делать ставки на то, как быстро грозная здоровенная птица сбросит одетого во все белое франта в мусорную кучу аренного покрытия. Эдна посмотрела на Прохора. Тот уже справился с собой, криво усмехнулся и подмигнул лоа.

– Ну что, девочка из Сызрани, взорвем этот танцпол?

Мальчик слуга оттащил в сторону фанерный щит, заменявший арене ворота, и подбежал к громорокасу. Чудовищная птица что-то промурлыкала, потерлась клювастой башкой об его тощее черное плечо и замерла. Мальчик махнул рукой Прохору, приглашая в центр.

Прохор, не глядя на Эдну, протянул ей трость, потом скинул на руки плащ с меховой оторочкой. И гордо зашагал вперед, раскинув руки и улыбаясь. Раздались первые аплодисменты. У входа в «Грог Господина Ро» возникла толчея из откуда ни возьмись появившихся зрителей. По большей части новая публика была смуглой и чернокожей, а значит в основном «местная». Из НПС, а не игроков. Трибуна для бедных за минуту забилась до отказа, часть народа просто выстроилась вдоль бортиков, не пытаясь найти сидячие места.

Прохор остановился рядом с птицей. Стало понятно, насколько эта тварь большая – макушка парня едва доставала ей до спины. Но пока мальчик ее держал, тварь стояла почти неподвижно и никаких признаков агрессии не проявляла. Прохор погладил ее пестрый коричнево-белый бок.

– Маса ставит ногу вот в эту петлю и – оп! – наверх. И после «бэмс!» Бобби отпускает громорокаса. Маса понимает?

Прохор кивнул и ухватился за кожаную петлю между лопаток птицы, уперся ногой в другую петлю, на боку, почти под правым крылом. Взобраться с первого раза не получилось – и птица была высоковата, и опыта наездника у Прохора не было. Публика засмеялась, раздались выкрики и смешки. Прохор скривил рожу, отвесил зрителям низкий шутовской поклон, обошел птицу кругом с выражением картинной озадаченности на лице. Упер руки в бока, склонил голову и подступился к другому боку.

Снова схватился за элементы упряжи, названий которых не знал, оттолкнулся ногой и попытался запрыгнуть на спину здоровенной птицы. В этот раз результат был еще хуже – громорокас качнул боком, дернул крылом, и Прохор со всего маху рухнул в грязь.

Хохот стал громче. Прохор поднялся на четвереньки, сдул с кончика носа налипшую солому и поднялся. Его белоснежный костюм был покрыт буро-коричневыми пятнами.

Прохор трагически закатил глаза и драматично погрозил птице кулаком. Теперь зрители не только смеялись, но и хлопали. Эдна еще раз обругала себя. Она думала, что грязь арены Господина Ро собьет с него спесь и заставит отступить. Но вот этот клоун стоит там, в середине арены, весь уляпаный навозом и Бонди знает чем еще, заразительно смеется, а публика его уже обожает и пританцовывает вместе с ним. Эдна почувствовала, как заполыхали ее уши. Она хотела, чтобы Прохор опозорился, а вместо этого сама сейчас испытывала жгучий стыд. И обиду.

– Ну что, вредная птица, потанцуем? – под общий хохот и аплодисменты спросил Прохор, рассылая в толпу воздушные поцелуи. Третий раз он, с горем пополам, сумел взгромоздиться на спину громорокаса.

Раздался удар гонга.

– Ставки больше не принимаются! – провозгласил распорядитель. Мальчик протянул Прохору повод, быстро-быстро убежал с арены и задвинул фанерный щит. Громорокас переступил когтистыми лапами и повернул голову, стараясь разглядеть своего наездника. Прохор осторожно погладил птицу по шее. Громорокас зло каркнул и резко прыгнул вперед. Прохор каким-то чудом не кувыркнулся назад, успев ухватиться за шею. Птица понеслась вдоль фанерного бортика арены, высоко вскидывая когтистые лапы и дергая задом. Фигурка в белоснежном со спины костюме намертво прилепилась к его спине. Зрители сопровождали бешеную скачку бешеными же воплями. Птица резко остановилась, осыпав комьями грязи трибуны зрителей. От «мыльного пузыря» для богатых комки отскочили, зато «бедным» досталось щедро. Прохор был бледен, но все еще держался. Громорокас снова закрутил головой. Если бы птичья морда могла выражать недоумение, то оно сейчас было бы очень неподдельным. Громоркас поскреб когтями грязь, потом потоптался на месте. Медленно повернулся вокруг своей оси. Прохор выпрямил спину, отлипнув от шеи пернатого чудовища. Вымученно улыбнулся и помахал одной рукой зрителям. Трибуны взорвались воплем восторга. Но как раз этого момента птица и ждала – громорокас наклонил голову, попятился назад и бешено замахал короткими крыльями. Прохор кубарем скатился с его спины и рухнул в грязь, теперь уже на спину. Громорокас издал злобное карканье и навис над маленькой по сравнению с ним фигуркой человека, распростершегося среди соломы, навоза и прочих неопознаваемых бурых комьев.

Бобби резво отодвинул фанерный щит и бросился на середину арены, мелодично посвистывая на бегу. Громорокас передумал закусывать наездником в бывшем белом костюме и устремился навстречу мальчику, радостно курлыкая. С негромким треском сломался под когтистой лапой белый цилиндр, упавший с головы Прохора еще во время бешеной скачки по кругу.

Прохор осторожно пошевелился. Перевернулся на бок, поднялся на четвереньки. Теперь уже весь его белый костюм был покрыт равномерным слоем пятен. Публика замолчала. На нетвердых ногах Прохор поднялся. Помахал руками, пошевелил головой, словно проверяя, все ли части тела у него на месте. Потом поднял руки над головой и радостно закричал:

– Это было легендарно! Всем спасибо!

Зрители захлопали, зарпали, заулюлюкали, А Прохор, не переставая махать и рассылать воздушные поцелуи медленно пошел к выходу. Наклонился, чтоба поднять останки цилиндра, издал картинный печальный вздох и отшвырнул превратившийся в бесформенное нечто головной убор в сторону.

– Вы показали очень хороший результат, белый господин, – сказала Эдна. – Сейчас…

Но договорить он ей не дал. Размахнулся и засветил звонкую пощечину. Потом еще одну, по другой щеке. Схватил за подбородок и приблизился вплотную.

– Слушай сюда, девочка из Сызрани, – зло зашипел он. – Я тебя насквозь вижу, дрянь. Ты приволокла меня сюда, чтобы надо мной посмеялись, так?

– Простите, белый госпо…

– Я может быть и новичок в этой твоей игре, и у тебя аккаунт с миллионом полномочий, но таких как ты я отлично знаю. Так что не надо мне тут делать невинный вид, что ты не такая. Конечно же, из всех родео ты специально выбрала эту помойку, так?!

Эдна молчала. Уши полыхали от стыда, на щеках горели его пощечины.

– Только не угадала, правда? Все пошло совсем не так, и я не стал как мальчик канючить «доброе лоа, давай отсюда уйдем!»

Эдна почувствовала, что по щекам ее покатились слезы. Долбаный Прохор! Долбаная она сама…

– Теперь слушай сюда, сучка! Мне на этот белый костюм насрать. Мне и в жизни-то насрать на брендовые шмотки. Если бы ты хоть чуть-чуть разбиралась в людях, то сообразила бы, тупая черномазая овца, что астрономически дорогие тряпки только затем и покупают, чтобы картинно рухнуть в них в грязь.

– Простите, белый господин… – повторила Эдна. – Вы так восхитительно держались перед публикой.

– Простите, – кривляясь, передразнил он. – То, как я держался, не твоя заслуга, дрянь. И если ты думала, что я просто промолчу, то ты ошибалась.

– Я недостойна быть вашим лоа сопровождения, белый господин… – Эдна всхлипнула. Слезы из ее радужных глаз полились сильнее.

– Нет, дорогуша, не дождешься! – пальцы Прохора вцепились в шею Эдны. – Если ты хотя бы вяло трепыхнешься в сторону отказаться мне прислуживать, я накатаю такую жалобу, что тебя выкинут из ноктюрнета пинками. Поняла, девочка из Сызрани?

«Из Нижнего Новгорода, – обреченно подумала Эдна. – Хотя какое это уже имеет значение?»

– Да, белый господин.

– А теперь опустилась на колени и протерла мне ботинки подолом своего платья.

Эдна на мгновение замерла, потом медленно опустилась и стала стирать налипшую на лаковые ботинки Прохора корку навоза, клочья соломы и прочей грязи меняющим цвета подолом платья. Прохор наклонился, запустил пальцы ей в волосы и подтянул ее ухо к своему рту.

– В следующий раз, если тебе вдруг захочется выкинуть что-то подобное, я заставлю тебя мыть мои ботинки языком, лоа Эдна.

Он резко отпустил волосы, она упала и ткнулась носом в его частично оттертые ботинки. Больше всего ей сейчас хотелось проснуться, но увы, чип контроля не позволит ей это сделать раньше, чем проснется ее подопечный.

– Поднимайся, наказание закончено. Хочу, чтобы ты снова сияла своей улыбкой и всем своим видом излучала счастье.

– Да, белый господин, – Эдна вытерла слезы, сплела пальцы в знак «За-за», возвращая своей внешности первоначальный блистательный вид. Расплывшаяся косметика и грязные пятна немедленно исчезли, как и краснота на глазах.

Стоявший столбом последнюю минуту распорядитель приблизился.

– Маса Прохор, вот ваша награда.

В протянутые ладони Прохора посыпались тусклые бледно-зеленые фишки экспы.

– Ну как, жирдяй, я хорошо держался? – Прохор сжал добычу в кулаке левой руки, крутя одну фишку в пальцах правой.

– Да, маса Прохор, отлично. Мы выиграли много франков на тех, кто не верил, что вы продержитесь хотя бы несколько секунд.

– Мы отличная команда, жирдяй! Хочу еще покататься, это можно? Только пусть в этот раз будет не птица.

– Как пожелаете, маса Прохор!

Распорядитель развел руки, арену окутало туманное марево, и громарокос распался на несколько пляшущих силуэтов.

– Что с этим делают? – Прохор повернулся к Эдне.

– Едят, белый господин, – Эдна заметила вспыхнувшее в глазах Прохора злое недоверие. – Это правда, белый господин!

Прохор осторожно положил одну пастилку на язык. Во рту разлился приятный мятно-лимонный вкус.

– Хм, на вкус как мохито, – он высыпал всю горсть фишек экспы в рот и захрустел ими как леденцами. Туман на арене, тем временем, сгустился в многоногую фигуру. Здоровенный паук, покрытый редкой коричневатой щетиной. Размером с быка, не меньше. Прохор закашлялся и побледнел. Раздался удар гонга.

– Маса Прохор собирается оседлать сольпугу! – провозгласил распорядитель, воздев вверх руки.

– …и не сказать, чтобы маса Прохор был очень этому рад, – пробормотал Прохор и медленно пошел вперед. К тому же фанерному щиту, который уже отодвигал услужливый Бобби. Теперь мальчик не торопился выходить на арену. Гигантская сольпуга не шевелилась, поджав под себя лапы.

– Ставки принимаются до удара гонга! – громко сказал распорядитель. Прохор приблизился к неподвижно стоявшему монстру, изобразив на лице трагический ужас. Впрочем, особых усилий для этого ему не потребовалось – пауков он как-то не очень любил с самого детства. А у этого, к тому же, на морде имелся комплект здоровенных острых жвал, с которых в грязь арены стекали капли омерзительной желто-коричневой жижи. На этот раз взобраться на спину удалось сразу. Публика приветствовала этот успех бурными аплодисментами. Народу в зале стало столько, что ряды зрителей напирали друг на друга.

Раздался удар гонга, и мохнатые паучьи лапы резко распрямились. От неожиданности Прохор чуть не упал сразу же. Но удержался. Сольпуга рванулась вперед, прямо к бортику. Ее острые жвалы вцепились в лицо одного из чернокожих зрителей, неосторожно перегнувшегося через край арены. Раздался мерзкий хруст, во все стороны брызнула кровь. Остальные зрители из первого ряда закричали от ужаса и принялись отталкиваться от бортика. Но задние ряды напирали. Началась давка.

Сольпуга отпрыгнула и завертелась на месте. Прохора мотало на ее спине как куклу. Паучиха встала на дыбы и снова приблизилась к бортику. Следующей жертвой стала смуглая девушка. Мощными жвалами сольпуга одним движением перерезала ей шею, и голова в цветастом платке покатилась по грязному покрытию арены. Фонтаном крови обдало и зрителей по соседству, и сидящего на спине паучихи Прохора.

Паучиха подпрыгнула на месте. Потом еще раз подпрыгнула. Зашипела. На третьем прыжке Прохор не удержался и сломанной куклой свалился прямо под ноги сольпуги.

Паучиха присела и бросилась вперед. Острые жвалы впились в живот Прохора, раздирая внутренности и ломая позвоночник. Несколько мгновений Прохор словно сверху наблюдал, как чудовище разрывает его тело на кровавые тряпочки, потом его сознание накрыла темнота.

Прохор очнулся, резко открыл глаза и приподнялся. Он лежал на деревянной полке-помосте в полукруглом помещении, через дыры в потолке которого пробивались лучи света. В центре, окруженный ореолом освещенной пыли, пританцовывая стоял высокий и очень тощий негр в белоснежном фраке на голое тело и таком же цилиндре.