скачать книгу бесплатно
Пришёл истинный смысл к людям и спрашивает: к чему Они стремятся? К Тебе! Отвечают Ему люди. Но Я вот Сам к Вам пришёл, что же Вы от Меня хотите? Прозрения хотим от тебя, чтобы не были Мы слепы, а поступали с высшими побуждениями и стремились к наилучшему! Можешь ли Ты Нам дать всё это. Будь по-Вашему, отвечал им истинный смысл. И открыл Он глаза людям. И горе восстановилось в душах людей, ибо увидели Они содеянное ими, и что отвечать Им придётся за всю их несправедливость. Зачем Ты на Нас столько несчастий ниспослал, закричали Они. Это не Я, это Вы сами сотворили, а Я лишь приоткрыл незащищённые Ваши души и Вы ужаснулись. А ведь мир прост для всех: лишь не бери не своё. Услышав это люди взмолились, чтобы Он всё вернул на прежнее место. Так и ведётся, что нет у Человека возможности самому принять решение, потому как сам Он от этого отказался. А переложил свою ответственность за содеянное на время. Отсюда и пошло, что Хронос лечит. Но всему своё время!
Что даёт творчество Человеку. Оно соприкасается с Творцом непосредственно, это гонец и вестник Творца. Только честный мыслит создать прекрасное. Потому как Он Его черпает из вечно-прекрасной Природы. В этом смысл содеянного. Какова Природа Человека, таково и содеянное. Он закрыл глаза и погрузился в мрак безликого. Кто и что Он, но внутри никто не отвечал Ему. Но ждать Ему велено, и Он ждал, не обращая внимания ни на что, в глубине молчания, подчиняясь внутреннему ритму и воле. Внешнее заставляло Его внутреннее вибрировать вместе.
Он опять мысленно вернулся к Замку, и глубоко погрузившись в покой Он смотрел на мир не называя Его. К чему обращаются Великие мудрецы, о ком Они разговаривают не открывая рта. Кто слышит Их, для кого Они созерцают Великую мудрость, ощущая при этом Великую радость. Необходимость в этом Он ощущал мгновенно. И ещё вдруг у Него появилась потребность никогда не расставаться с Великой мудростью. Что необходимо делать для этого, и что Я должен сделать? Я должен быть этой Мудростью! Перед Ним двигался белый, Светящийся внутренним Светом, столб с неба до земли. Он увидел в этом свечении глубокого старика в белой одежде, белыми длинными волосами и бородой. А может это только иллюзия, что это свечение обрело форму Человека. Старик сказал спокойным голосом внутри самого Него: «Ты занят очень важным делом, Великая мудрость есть вершина человеческого бытия. Ты переступил черту, отделяющую Человека в кругу». Было спокойное море, звёзды, тёмно-синее небо и Он, созерцающий Великую Мудрость. Это есть истина бытия, в этом свершения наших усилий. Я шёл туда и Я – здесь!
Он позвал Его за собой и когда Ты пришёл всё что происходило имело место в истории. Есть ли Человек отдельно от общества. Человек и есть общество. Что есть общество – это не Человек, это объединение и выполнение цели. Для того чтобы творить необходимо объединение. Для Кого – Кто – Когда?! Конечной цели нет, есть цель для достижения понимания конечной цели, которой нет, но которую создашь для достижения. Разве так уж важно, что Ты делаешь. Это не познание. Потому как Ты всегда творишь завтра, а завтра – это вечность. Зачем такое стремление к вечности, что Ты там делать будешь. А если там страдания, или там много народа, а может там вовсе не ждут тебя. Миг Творца – это вечность для людей. Если есть Творец зачем тогда нужны люди. Но то, что есть люди, это видно, а то что есть Творец не известно. Похоже, что Мы сами создали Его. Своим желанием иметь Его для достижения. Это цель человечества. Что вкладываем Мы в образ Творца. Спасение от страданий и несчастий. Но Мы сами же и создали уже все несчастья, так неужели вечность это как чужая страна – страна Творцов, охраняемая для избранных и способных.
Если нет предела, как тогда для замкнутого может быть целью бесконечное и беспредельное. Кто хочет вырваться и из чего. Не означает ли лишь, что вечное замкнуто. Неужели Оно ищет выхода и надеется, что Человек своим желанием может дать себе свободу. Кроме как насилия Человеку почти ничего не дано. Свобода в этом состоянии и положении невозможна. Привыкший получать не способен к созиданию. Но созидания для потребления и необходимого есть ли путь к спасению. Не бескорыстие сопряжено с риском деградации. Пустое ожидание. Совмещение труда физического с мысленным и полётом духовным. Сколько бы Человек не пытался пробиться в неведомое Ему предлагается только два пути: либо идти вперёд, либо отступиться.
Что есть насилие, как не это самое – идти к цели. Цель не может быть достижимой иначе, это не цель, а обычная форма реализации, достижимая в этом мире. Мир сегодня – это мир одного против всего или всех. Это противоречит цели. Но это естественное состояние к созданию противостояния. Да, это одна из форм созидания. Но приводит ли Она к цели. Предлагается: следовать неукоснительно данному, а это означает принять как должную справедливость насилия для достижения цели, либо отказаться от Неё, как недостижимую иллюзию. Был предложен ещё путь – объединение. Для чего? Кого?
Является ли какая-либо страна, или народ, или Человек ключом. Если жизнь, это книга, то Она пишется сейчас, либо уже написана. Видимо Она мистическая, то есть изначально наблюдаема, а затем рождена или приходит, и в конце формируется в реальное. Эта книга передаётся следующему, как будущее. Имеет ключ только Тот, у которого ничего не связано с книгой. Кто же это, кто не может реально находиться в книге. Только Тот, который не оставил своего сознания во всех трёх фазах пути. Но реально ли это. Реально ли передвижение вне времени и пространства. Это находится за сознанием. Или именно сознание, оставляя передвижение в физическом материальном пространстве меняет свою субстанцию. Тем самым путешествует по пространству и времени, имея возможность менять свою Природу, оставляя тело. Оно может выйти лишь туда, имея другое, приобретённое тело, непосредственно созданное единым, а это и есть объединение.
Кто может ответить хотя бы на один вопрос в этом мире. Кто тот ясновидящий и всё же здесь пребывающий. Кто может помочь в том, чтобы Человек стал чем-то единым с Человечеством. Все Его честолюбивые замыслы лишь то, что даёт Ему свободу, но это всё кажущаяся свобода. Неужели всё это связано лишь с тем, чтобы принять на себя заботу. Необходимо освободиться от текущих забот. Кто Нам дал их. Они всегда существовали, в этом их смысл. Бороться ли надо с ними, или умереть под их гнётом. Какая в этом всём есть разница между ними. А может разницы и вовсе нет никакой. В чём разница между мудрецами и другими смертными, как говорят Вы рождаетесь не так как Мы и потому знаете своё место. Найти своё место на ветке дерева жизни или иерархии, но что это? Зачем эти тайны. Зачем задавать вопрос, зная ответ и используя его забыть об нём за ненадобностью и потом снова искать ответ. Разве это жизнь. Либо жизнь это самое ценное, тогда преступление обвинять в незнании закона, либо это пустота, тогда не для чего закон.
Знает ли ребёнок в чём состоит его воспитание. Только воспитывая задаёшься вопросом вообще о воспитании. Только управляя вправе задаться вопросом о власти. Не желай другому того, чего себе не пожелаешь. Не жди ничего! Самое важное данное мгновение – это жизнь. Другой Тебе не дано. Заботься о завтрашнем дне сегодня, но не жди свершений. Делай сегодняшний день таким, каким хочешь увидеть завтрашний день. Следует ли говорить о дружбе если есть дистанция. Можно ли говорить об учениках, если есть молчание. Кто даёт имена и, кто слышит их. Кто произносит тот свершает ритуал. Свершение того, что задумано несёт на себе печать таинства. Откуда оно пришло, в этом мир, где претерпело изменения, трансформировалось и приобрело форму. Кто дал Ему начало и, кто прервёт это течение. Есть ли этот кто-то. Я не знаю Его. Я не знаю Я. Я знаю Я. Я – Я.
Сфера, наполненная иллюзией, и опрокинутая навзничь, предстаёт пред Человеком сверху смотрящими глазами. Смотрящие глаза – это не форма глаз, это взгляд осознанного. Смотрящий с пониманием видит себя и откуда знание зеркала, за которым мир другого измерения – параллельного. Параллельное измерение, это тот мир, в котором никто никогда не сможет реально побывать. Потому как это экран бытия, реально не существующий. В нём есть видение внешнего обращения через обращение к самому себе. Можно ли увидеть себя в параллельном мире. Только в нём и можно пройти путь трансформации осознанно. Наше сознание обеднено формами. Стремление к логике подчинено не развитию и открытию, а к законченности и закрытию формой в Цикл круга.
Мир форм подразумевает время и пространство. Он сам создал их, созерцая себя в представлениях о себе. Так была рождена иллюзия о себе. Иллюзия породила разнообразие – вечное представление в форме любования. Отсюда возникло искусство, как копирование – отсюда «образ и подобие». Почти невозможно отказаться от формы. Через отказ от чувств путь лежит в мир без времени и пространства, без малого и большого. Там нет понятий и имён, так как нет факта существования. Присутствие или соответствие является тем понятием, которое даёт право знать Нам о мире существующим без границ форм и бытия сознания.
Созерцающий неведомое парит в высоком полёте, не рискуя упасть. Что держит Его в невесомости, какие силы позволяют не терять сознание и оставаться в центре. Всё ли что Мы призваны совершить в этом мире людей всё ли есть то о чём Человек знает, устремляя своё внимание к Нему. Не так ли уж важно быть самим собой. Что вложено в это понятие. Либо знание, либо понимание, либо существование, либо ещё что-то, что несёт неведомое Нам, то есть Наши глаза, устремлённые внутрь себя. Глаза, созерцающие лишь то, что можно видеть. Глаза, имеющие небо – это Твои глаза. Устремлён ли Твой взгляд внутрь происходящего или Ты снаружи ощущаешь лишь то, что показывают тебе.
Мне известно всё что происходит, но Я не ведаю о том готов ли Я открыть всё. Я не знаю Я. Важно говорит о том, что думаешь это помогает тебе видеть вещи в движении. Но Твои вещи, это всё лишь о том, что стремится в любом направлении или в том. Значит придёшь сегодня Ты ко мне и поговорим о чём думаешь и что ждёшь Ты. В Твоей участи идут вместе и все и лишь то, что Тебе скажет о том где Свое место займёт твое положение. Сказанное дважды несёт функцию силы. Она занимает всё пространство. Движущая энергия несёт в себе лишь то, что познаваемый познаёт и летит в направлении указанного надеждой. Но лишь тот, кто имеет сущность постижение способен принять в направлении указанным силу сущности перевоплощении в глобальном разуме. Он несёт на себе лишь отпечаток личности. Он лишь присутствует наяву, не причиняя ничему неудобств, так как визуально Он присутствует во плоти. Глобально Он присутствует в разуме управляемом. Он управляет Вселенной, Он слышит голос и зов разума к действию, а не к движению в никуда. Он Творец и первопричина созидающего. Его поступок определён подвигом ради истины и сила подвластна Ему. Это не личность, движущая в бескорыстии к потреблению и созидания ради достижения формы. Это всепоглощающая вершина всевидящего. То, что есть это лишь иллюзия бытия и существования. Там нет жизни, так как нет Смерти. Там нет вечности. Пульсация того чьё дыхание есть жизнь, чьё существование есть пространство, чей взгляд есть время, чей разум есть Вселенная жизни и трансформации.
Путь война не в завоевании, а в приятии. Сила добра к следующему по пути, а не к сопротивляющемуся. Даже упавший в яму философ созерцает небо. Земля освободила Его от обязанностей стать, Он есть Нечто. Кому объяснить всю пустоту мира внутреннего. Не в этом ли Его сила, что понять можно только объект, но не понятие. Оно ускользает от исследования, он в неосязаемости. Тот мир лишь порождает иллюзию сего мира. Его понимание через связь в единое, иначе нет понимания. Мир иллюзий сила без края, как возможности фантазии в сумме. Сила порождает силу, любовь порождает любовь. В том мире лишь всплеск того, что материализовано – это волна.
Тому, кому уготован путь Тот стремится в неизвестное, не убегая от сегодняшнего. Может это бред сумасшедшего, но в обыденности нет полёта мгновения, которое превращается в великое бесконечное. Суть полёта лишь в том, что обретаешь свободу от жизни и привязанности. Смерть следует всегда с тобой. Она твой помощник и прорицатель. В этом её предназначение.
Возьми Меня Смерть, но куда Ты отведёшь Меня имеет до сих пор для Меня значение. Я ещё стремлюсь куда-то в вечное. Пророк может жить всегда, в этом Его суть. А Я ничто, так как нет того, что являлось бы сутью. Только победа и путь осознанного движения огромных энергий. Что находится за поступком, и Кто управляет Мной. Кому Я доверил свой путь. Мир остановлен в своём движении, всё без исключения. Как картина, направленная на Меня глазами. Тот, кто сказал, произнёс лишь имя, не имея возможности изменить что-либо. Он направил лишь имя взгляда. Но кто хочет лишь имя, без возможности носить в себе силу и обладать ею.
В полной ли мере осознаёт общество наличие Человека. Что можно говорить про Человека. Если существую более сильные миры, чем мир Человека, то Они должны быть здесь независимо от Него. Пророки верят только в предсказание. Это их мир иллюзий, который несёт лишь разочарование в будущем. Оно неизбежно. Это рок, который знающему помогает, а не знающему является щитом. Человеку, ступившему на путь поиска, не суждено вернуться. Но мало кто отваживается на поиск. Это высшее. Человек поиска должен быть прав всегда. Он идёт в неведомое – это мужество. Поборов страх и получив союзника Он вступает в глубоком молчании в мир, где каждая индивидуальность растворена в гармонии общего.
Ум первопричина. Он определяет бытие во времени через пространство. В нём лежит путь истины. Однажды первопричина призналась бытию, что Ей одиноко в мире иллюзий, что Она желал бы иметь форму и причину со следствием. Она создаст порядок, а потом будет созерцать приход бытия в мир иллюзий.
Кто видит сотворение миров. Кто может остаться жить после ухода миров. Где пребывает путь во время молчания. Сказано ли тому, кто вершит суд над тем, кого Он думает судить. Кто дал силу. Кто принял на себя груз времени. Те ли Творцы, что замыслили поступок утверждают об обратном пути. Кому дано то, что Мы называем жизнью. Кто придёт туда, что Мы называем Смертью.
Кто Это. Как имя Его!
Видение Анастасии
Уважаемый г-н Лулли, я снова пишу Вам из своей башни и крайне спешу это сделать, так как, вероятнее всего может случиться, что это будут последние письма от меня к Вам. Мы с Вами на протяжении всей нашей жизни переписывались, никогда не встречаясь, не видя друг друга и не будучи даже лично знакомыми, но, однако я очень высоко ценю и искренне благодарен Вам за то терпение и не поддельный с Вашей стороны интерес, к моим идеям, даже скорее фантазиям, ничем не подкреплённым, а только высказанным в туманной и даже слишком пространной форме. Боюсь предположить, что бы могло случиться попади эти мои смелые и даже, наверное, в какой-то степени безрассудные рассуждения в чужие руки…, что бы было тогда с ними, с нами…, со всеми?! Несомненно, их бы тогда каким-то образом каждый сам толковал для себя, придавал свой некий абстрактный смысл, даже может эти рассуждения привели бы некоторых к каким-то своим выводам…, все эти мысли меня настораживают, даже порой угнетают…. Но сейчас определённые события разворачиваются с такой невероятной стремительностью, и те изменения, которые по моим соображениям произойдут уже в самом ближайшем будущем, заставляют меня быть крайне осторожным в высказываниях. Но что самое главное, это острое и настойчивое внутреннее осознание необходимости в обязательном порядке закончить свой труд, которому я, при том непосредственном Вашем критическом взгляде и даже в какой-то степени отрицании того что я делаю, говорю или пишу Вам, пусть даже и в такой форме, не более как письма, посвятил, не побоюсь произнести это слово – Свою Жизнь. Странно, не правда ли, что жизнь Человека, как идея, Замысел, или сущность…, даже Истина с большой буквы, может быть изложена в нескольких рукописных листах письма. Но к кому я обращаюсь и доверяюсь, кому я пишу, кто Вы? Кто тот, который способен осознать значение этой жизни…, любой жизни, не только моей или чьей-либо? Это что разве не более чем отчёт о проделанной работе или оправдание за то время, которое дано Человеку? А может это донос на себя!? Нет конечно, вопросы, сомнения здесь не уместны, ведь сама жизнь не несёт ответственности ни перед кем, она просто есть, сам по себе, и в своей сущности не претендует на похвалу или порицание…, она не для этого сюда пришла. Ей это не нужно, пустое это всё. Но ведь Замысел есть и познание тоже есть, и что самое важное – у неё есть цель. Конечная цель! Вот что всё время я пытался до Вас донести в своих письмах, хотя Вы отрицали эту мою идею с самого начала, как нечто субъективное и прямолинейное в своей изначальной Природе. Я не буду Вас ни в чём убеждать или настаивать, просто потому что уже не осталось времени на пустые порой, но в чём-то даже интересные наши заочные беседы. Я даже думаю, что уже нет никого кто смог бы Вам доставить эти мои последние письма. Ну что ж, тогда, обращаясь к Вам, которого уже судя по всему логически тоже нет, я просто отвечу на те вопросы, которые возникли у Вас относительно моих идей, но остались по каким-либо причинам без ответа. Я таким образом просто закончу на этом наши отношения, как определяющую, в данном случае, необходимость в обязательном порядке закончить всё, что ты начал, а уж как всё обернётся в дальнейшем, я не берусь предсказывать.
В чем заключена история Человека, которая по Вашим высказываниям уже предопределена Судьбой как неизбежность. Значит ли это, что воплощение есть лишь весь мир определённых связей с определённой скоростью взаимоотношений. Мысль создаёт мир, плотность которого определяется лишь тем насколько свободен ты от мира иллюзий. То есть мыслей, которые могут наполнить тебя и подчинить себе. Единая воля даёт возможность существования бытия. Все наличие есть некая система в пространстве и времени разных уровней. Единая воля есть тот первый живой дух, который сознаёт самого себя через обращение созидающего к самому себе.
История есть память в разных системах визуального. Визуальное можно определить, как отражённые в сознании воспоминания. То есть определённое состояние воли, отсюда и столько толкований одного принципа. Есть общий подход к знанию – информация образа через форму. Форма в принципе есть знание воли в пространстве. Форму имеет абсолютно все, даже сама воля. Признак воли – обращение к самому себе. Отсюда философия, как воспоминание – высшее искусство мудрости. Воля – абсолютная мудрость. Это не сила и не откровение какого-то определённого знания или поведения. Ею не обладает отдельно никто. Живое есть порождение живого, а живое есть лишь одно из состояний воли. Кроме живого мы в своём мире никого не видим. Это и есть воля. Мёртвое – это есть насилие над свободой воли. Но это иллюзия, что воля сама себя способна ограничить или изменить. Все ее проявление, даже в форме зла, это лишь отражение тех усилий, которые созидают.
Что первичное и, что есть вопрос о первопричине. Кто задаёт вопрос: знающий или понимающий. Понимание выше знания. Но кто может сказать, что есть понимание.
Во-первых, Уважаемый г-н Лулли, я хотел бы Вам пояснить где я нахожусь. Вы часто меня спрашивали об этом и вот наконец я смогу Вам немного рассказать о том месте которое я именную как «Башня». Пишу я Вам сейчас из этой самой башни. Она сложена из очень старых тёмных гранитных блоков. Они очень большие, снаружи не отделаны, но удивительно точно сложены в круглую башню, как будто это цельная каменная труба. На верху, под самой крышей, которая тоже каменная как полукруглый купол, одна большая высокая комната. Подняться на верх можно по винтовой лестнице, состоящей из выступающих внутри башни из стен каменных блоков. Подниматься довольно тяжело и неудобно, а главное очень опасно. Ступени очень узкие, плотно прижаты друг к другу и совсем не рассчитаны под размеры ступни и шага обычного Человека. Со временем я многое изменил там, придал комнате жилой облик, создал для себя комфорт, к которому привык в повседневной жизни….
Я нашёл эту башню не случайно. Нашёл, потому что искал, и искал целенаправленно. Она была обозначена на карте, висевшей у нас в сарае. Совершенно случайно я увидел эту карту на стене, за висящими на гвоздях инструментами, сумками, какими-то плащами. Я с самого детства любил играть в этом сарае, он был моим убежищем, кабинетом, тем тайным местом где я мог побыть наедине с собой. Позже, повзрослев, я понял, что когда-то этот сарай был домом, небольшим, но не хозяйственной постройкой, а именно жилым домом. Из брёвен, с одним окном и дверью из толстых досок. Но от старости он уже так обветшал, что его использовали как сарай для хранения всякого садового инвентаря и инструментов, баллонов, канистр и прочего, то есть того, что неудобно держать в жилом доме. Этот небольшой лист картона, видимо взятого из какого-то картографического альбома, был вставлен в деревянную рамку под сохранившемся стеклом и висел на стене. Под толстым слоем пыли и паутины я увидел какой-то план местности и сбоку, у самого края была нарисована фиолетовыми чернилами от руки башня. На обратной стороне картона теми же фиолетовыми чернилами была неразборчивая запись, всего одно слово, в котором скорее интуитивно угадывалось: «маяк». Трудно или даже невозможно с первого взгляда было понять где находится этот маяк. Но я стал его искать, расспрашивать о нём. По идее если это маяк, то напрашивалось само собой, что он находится где-то на берегу. Но никакие поиски ничего не дали. Никто даже не слышал о таком маяке.
Подсказка пришла неожиданно, сама…. Уже будучи студентом я как-то летом косил на поляне перед домом траву, когда услышал, что меня кто-то окликнул. За калиткой стоял совсем уже старый Человек и смотрел в мою сторону. Я подошёл узнать в чём дело. Оказывается, это был известный в прошлом местный печник, который когда-то ставил печь и в нашем доме при ещё старых хозяевах. Но мы уже дом перестраивали и его печь не сохранилась. Я открыл калитку, мы сидели на скамейке перед домом, пили чайный гриб, и он мне многое рассказал, наконец-то, но не о том, что я искал, а как бы подтолкнул меня в том направление, в котором следовало идти.
Вкратце передаю его рассказ, по памяти, не дословно.
– Я начал помогать отцу класть печи ещё с детства. А вот здесь в новом посёлке я работал уже один, отец к тому времени постарел, но у него руки болели, потому только подсказывал.
– А почему вы говорите, что это посёлок новый? Он что недавно только построен? Дому вроде уже лет семьдесят…. Наверное, здесь есть и более старые постройки?
– Нет, что ты, этот новый посёлок с вашего улицы в сущности и начинался. Её первой застроили, здесь рабочие жили, что железную дорогу прокладывали, а рядом автомобильную. А до них здесь такая глушь была, да вообще это проклятое место, сюда даже за грибами никто не ходил.
– Почему это?
– А где-то здесь в этом лесу, в самой чаще Всеволод жил.
– Всеволод? Это кто, местный колдун?
– Мы жили там за озером в нескольких километрах от сюда. Там была дорога из города в посёлок. Но дорога давала сильный крюк, все вокруг объезжали, а когда решили делать уже капитальную дорогу, то она должна была быть прямой как стрела – вот здесь и проложили, тогда и обживать эти места стали. Сегодня кажется, что здесь центр, здесь всегда жили, нет, основная жизнь всё равно осталась там, – он махнул в сторону рукой, – а здесь как проезжая часть, просто временная, здесь же только дачники в основном живут.
– Ты сказал, что здесь Всеволод жил, а кто это, почему его боялись?
– Ну я не знаю, только когда я ещё маленьким совсем был то помню, как меня мать быстро в доме прятала, чтобы Всеволод не увидел. И все так своих детей сразу прятали от него, если слух шёл, что он в село зашёл или даже где-то рядом. Я его ни разу не видел. Говорят, что он ушёл из этих мест, когда рабочие приехали, больше о нём и не слыхали. А где его дом стоял не знаю, но где-то в этих местах. Сюда никто не ходил, а уж детям и подавно запрещено было сюда ходить, всё говорили, что как ребёнка увидит сразу с собой уведёт.
– И что дети действительно пропадали?
– Ну да было такое, только я думаю, что Всеволод здесь совсем не при чём. Кто-нибудь утонул, сразу Всеволод виноват, заблудился, тоже он, а уж если что-то с ребёнком случилось, пусть даже совсем уж видно, что по собственной вине, то всё равно это Всеволод сделал, всё на него валили.
– Ну не спроста же его боялись, просто так ничего не бывает, значит было за что?
– По правде сказать я и в самом деле думаю, что он действительно обладал некой силой, от Природы что ли. Как-то заболел у нас пастух. А пастух был знатный, такого сыскать не сыщешь, люди за свою скотину на него можно сказать молились. Так вот совсем не понятно, как могло с ним такое приключиться, но провалился он один раз в болото. На благо были люди неподалёку услышали, как кто-то кричит, насилу вытащили. Потом всё говорили, что его кто-то насильно тянул в трясину, трое здоровых мужиков еле справились. Вытащить то его вытащили, а он лежит и почти не дышит. Глаза закрыты, весь холодный и трясёт его безостановочно так мелко-мелко. Уже всё испробовали, и сами, как могли, и врач из города приехал, да всё без толку. Всё село вокруг его дома собралось и ждут, что будет. Женщины плачут, мужики что-то про себя в стороне обсуждают. Мы-то дети ещё плохо что понимали, но тоже чувствовали, что это общее горе. Врач вышел, сказал, что ничего поделать не может и не знает, как помочь, прописал лечение, но предупредил, чтобы не очень надеялись, умрёт пастух, не сегодня так завтра и уехал. Вот тогда я и услышал, как тихо пошёл говор, что делать нечего, но надо звать Всеволода. И тишина такая наступила, тяжёлая, обречённая. Всех детей сразу по домам забрали. А мать всё плакала, ведь мой отец должен был идти к Всеволоду, только он один знал, где тот живёт. Она всё причитала, что погубит он тебя, ведь заплатить ему надо будет, без платы ничего делать не станет, а что он потребует, вдруг сына нашего возьмёт? Ну меня в другой комнате спрятали и даже на замок закрыли, больше я ничего не слышал, но не мог уснуть, всё прислушивался, как отец ушёл, всё ждал его, но потом заснул. Три дня меня взаперти держали, даже в окно не давали выглянуть, слово сказать. Вот на всю жизнь запомнил то состояние чего-то настолько сильного и грозного, вот прямо всем своим существом чувствовал, что что-то здесь есть или кто-то. Потом никогда со мной такого не было, а тогда прямо сидел на лавке, не шевелясь и даже дышать…, ну не то что бы боялся, нет, а вот эта гнетущая тишина, представляешь, ведь даже петухи молчали, скотина молчала, все молчали, тишина вокруг, абсолютная… и в груди такая тяжесть, прямо не выпрямиться, так ведь, наверное, все чувствовали эту силу. А потом как прорвало, всё сразу ожило, петухи кричат, коровы мычат, ветер такой поднялся, гуси крыльями хлопают, гогочут, стрижи носятся, в общем сумасшедший дом. Все сразу к дому пастуха и тоже кричат зачем-то, а он сидит на кровати, слабый такой, бледный как Смерть, худой и улыбается. Я его таким и запомнил на всю жизнь, в каждой его черте на лице радость, счастье, сидит улыбается и плачет. Месяца два его выхаживали, пока не окреп, встал и снова пошёл, работать начал.
– И что заплатили Всеволоду? Или так помог?
– Да можно сказать что заплатили, да. Стали приносить к нашему дому кто курицу, кто яблоки, масло, яйца…, ну кто чего мог и всё складывали у нашего дома, мол чтобы мой отец всё это, как плату, что ли, или благодарность значит от людей, отнёс Всеволоду. Целую телегу нагрузили, ну и что делать отец поехал к Всеволоду. Один поехал, никого не взял с собой. Два дня его не было, а люди всё выходили на дорогу и ждали. Я утром проснулся во двор вышел смотрю отец сидит на скамейке у дома, а мать к нему прижалась, держит его так крепко за руку и оба на меня смотрят, но как-то внимательно, как будто что-то сказать хотят. Я рядом сел с отцом, он обнял меня, прижал к себе и молча так долго сидели.
– Принял значит плату.
– Не знаю можно ли об этом говорить, – старик замялся, руками по коленям трёт себя, – да, впрочем, наверное, уже ничего не случится, дело в том, что рассказал мне всё пастух потом. Мы мальчишками всё время за ним увязывались, интересно с ним было. На дудке играл, сказки нам рассказывал, шебутной такой был, немного не в себе, с животными разговаривал, на перёд всегда знал какая погода будет или что может случиться у кого. Как-то раз, да уже несколько лет прошло, после того случая, пошёл я с ним один. Долго так ходили и всё кругами, не знаю почему, пока наконец он не сел под берёзой. Коровы разбрелись кто куда. Я его тогда всё спрашивал, чего это с ним, я же видел, что он идёт просто так, не разбирая дороги, как будто не видит куда идёт, или кто-то вёл его за собой. А он сел под деревом и вдруг плакать начал. И так сильно плачет, прямо как испугавшийся ребёнок. Я даже перепугался поначалу, хотел уже кого-нибудь из взрослых позвать. А он вдруг и говорит мне: в аду я побывал, чертей видел, огонь, реку видел и людей, что там маются. Сидит, руками слёзы утирает, ну впрямь как малое дитя и рассказывает. Меня кто-то настойчиво звал, я и пошёл на зов к болоту, причём голос чей-то знакомый. Подхожу к трясине никого и вдруг как будто меня туда прямо толкнули, я свалился в трясину и никак не выбраться, тащат снизу как руки оттуда всё равно, я начал кричать, а сам вниз всё проваливаюсь и проваливаюсь, а потом провалился вниз как в пропасть, а вокруг темно и душно очень. И сразу оказался в аду, всюду люди бродят как без ума, не видят ничего и не понимают где они и что с ними. Жарко, повсюду огонь снизу пробивается красный такой с чёрным дымом, смрад, и злые такие черти, ужасные с виду и очень жестокие. Я перепугался так, всё спрашиваю, куда идти надо чтобы выйти от сюда, а все молчат и как слепые тыкаются друг в друга, не слышат ничего и не понимают. Вдруг меня с огромной силой понесло куда-то и вижу река течёт, но не вода в ней, а что-то вязкое и смрад повсюду, я задыхаться начал и кричать. Вдруг прямо передо мной за рекой идёт какой-то старик, огромный такой, волосы длинные чёрные и борода тоже чёрная длинная. Что, спрашивает, ты кричишь? Я ему говорю, что я домой хочу, мне страшно здесь. Никуда ты отсюда уже не уйдёшь, потому что отсюда нет выхода, ты сам сюда пришёл, потому и останешься навсегда. Вдруг вижу по берегу ещё один старик какой-то идёт, в серой такой поношенной одежде сам весь белый и борода такая же как у того за рекой только совсем белая и так палкой от чертей отмахивается, знаешь, как от собак, а они сторонятся его и видно, что боятся, но не отходят далеко, а за ним идут. Подошёл он ко мне, встал рядом и начался между ними очень странный разговор, я до сих пор не понимаю о чём они тогда говорили, но он как будто записан в моей памяти навсегда.
Говорит: Что ж ты обманываешь людей, разве Человек не сам только может к тебе спуститься? Нарушил якобы этот старик, какой-то их договор. А тот отвечает, что не нарушал, а нашёл он оказывается того, кто должен был прийти к нему сам по доброй воле. И бросил в реку какие-то металлические значки, те как вспыхнут в зелёном огне и распались на искры в разные стороны. Глаза его при этом горят как угли и такая ненависть от него исходит и ко мне и к этому старику. Белый старик ему и отвечает: что значит исполнилось задуманное, проявлено значение, а потому он в праве забрать меня.
Взял меня старик за руку и повёл за собой вдоль реки до каких-то большущих ворот.
– Тебе плохо? Возьми себя в руки и посмотри на все происходящее со стороны. Со стороны постороннего Человека.
– Посторонних нет. А если и есть, то их нет рядом, или они об этом просто не знают.
– Возвращайся к людям, будь среди них. Они вылечат от одиночества.
– Что я могу им сказать. Я и так живу среди них. Но каждого Человека в отдельности боюсь. Я их не понимаю. Сколько от них мыслей, поступков, которые мне не понятны. Я люблю людей вообще и ничего от них не прошу. Почему же они так злы. Добро ведь так прекрасно.
– Зло? Что такое зло? – власть, жадность, насилие, неудовлетворённость, а может всё это только несчастье?
– Смотри! – жиреющие, пустые глаза, цинизм. Все мелко, пошло.
– Это слабость. Только душевная слабость может так сломать Человека. Ты помнишь, мы разговаривали с тобой о Великих. О гениальности. В чем сила этих личностей. Что рождает своей жизнью то великое, которое мы называем гениальностью. Вот они и есть – те подлинные герои, несущие на своих плечах груз неудовлетворённости, общей слабости и пассивности. Попробуй понять их. Что ими движет?
– Идти наперекор традициям и нравам – это идти против, веками сложившихся законов истории Человечества.
– И находить в них несправедливость, гибнуть при этом, не найдя истины, но зато будучи правым в своём стремлении сделать Человека счастливым. Освободить его от рабства невежества. Человек несчастен, не обижайся на него, иди к нему и утешь его. Он гениален, умён, но брошен на произвол Судьбы. Своей беспомощности он стыдится, вот и старается прикрыться грубостью, пошлостью, лицемерием, это как будто все равно, что напугать кого. Это от бессилия. Будь добр с ним и терпелив – он стоит того. Учи. Только на собственном примере можно показать Человеку добро и быть добрым. Докажи ему его доброту и его гениальность. Зла, как такого нет. Есть Человек, у которого не хватает сил. Его, пожалуй, можно считать больным. Люди бросили его и вот теперь он плачет. И когда общая скорбь достигает своего низа, проявляется гений Человека. Это тот, который даёт силы, хотя бы на время. И этого уже достаточно, чтобы возникло новое поколение, способное проявить гения в себе, способного объединить те стремления Человека к будущему и справедливому.
Отпёр ворота ключом, открыл и меня так в спину вытолкнул наружу, а сам внутри остался и ворота за мной закрыл. Я из ворот вышел стою, а вокруг полумрак, пусто, тихо, и каменная лестница куда-то вниз, ну пошёл по ней и вдруг так устал, что ни ногой, ни рукой пошевелить не могу. Сел, значит, и приготовился прямо здесь помереть. Только через некоторое время чувствую кто-то трогает меня. Смотрю женщина надо мною стоит, молодая, красива, я таких красивых отроду не видал. Ты что здесь сидишь, спрашивает. Ну я ей и говорю, что не ходи туда, там Смерть, там Аид с огнём, там черти и сам Властелин Тьмы. А она мне, мол, иди вниз по лестнице, там выход, иди, а не сиди здесь. И, знаешь, вдруг силы появились, я спустился, а там меня два Человека встретили. Пошли мы по каменной узкой тропинке друг за другом и вышли прямо к камню. От него я направо пошёл, нищий оборванный такой Человек налево пошёл, а третий – прямо. Как только скрылись они из глаз, то я тотчас очнулся у себя дома в постели.
– Ничего себе. Так Всеволод за ним в ад спускался, прямо как в легендах.
– Вот и думай теперь, кто такой этот Всеволод, зло или добро. А представь какой он властью обладал, если с самим Князем подземного мира встречается и на равных с ним говорит. И что у них за договор такой, о чём можно с тем договориться?
– А почему пастух плакал?
– Понимаешь, он говорил, что потом всю жизнь, как глаза закрывал, то видел тех людей там в аду. Потому и плакал, они ведь там маются и нет выхода оттуда, жалко ему было их. Старик же только его одного вывел, а все там остались.
– Но почему жалко, ведь если разобраться, так видимо они за дело там маются? Наоборот, это хорошо, они ведь заслужили это наказание, это же справедливо.
– Он сказал, что не мёртвые они там, а живые.
– Живые?
– Да, пастух говорил, что не мёртвые, как мы все здесь думаем, а живые они там, только ума у них нет, забрал он его у них. Потому и слуги они его вечные, что живые, не даёт он им Смерти, а живёт он за счёт их жизни. И чем их больше, тем он сильнее.
– Что ж получается, что душа ещё при жизни может в аду оказаться, а здесь только оболочка какое-то время присутствует? Ужас какой-то. Так это зомби, а не люди. И эта оболочка здесь без души, но с сознанием, как Человек себя ведёт, а его жизненную энергию уже там в аду используют по своему усмотрению?! Вот это да, ничего не скажешь.
– Понимаешь, эти зомби только здесь и находятся в своих телах, чтобы как можно больше живых душ туда сплавить, ведь только для этого он им даёт возможность здесь находиться. Работают они для него по добыче энергии, для силы его. Ему нужна от людей только их энергия жизни и больше ничего.
Печник ушёл, а я сразу к сараю пошёл. Стою, смотрю на него, но уже по-новому и понимаю, что сарай ведь значительно старше дома. И если наши дома на улице были первыми, а до этого здесь никто не жил, получается, что ведь этот сарай может быть и был когда-то домом Всеволода. Тогда и карта его, где маяк обозначен. Я много тогда бродил по «старому» посёлку, правда там уже всё перестроили и дома пастуха уже не было, хотя печник мне точно тогда сказал где он стоял. И вот именно тогда мне вдруг неожиданно пришла такая идея, а что, если я ошибаюсь и маяк этот вовсе не маяк, который мы воспринимаем как нечто морское, а он что-то другое означает. Но эта мысль уже потом пришла, а тогда я всё размышлял о том, почему вдруг Всеволод согласился пойти в ад за Человеком. Это же непросто пойти в лес за тем, кто заблудился, или вылечить от недуга. Нет, здесь совсем другое, речь не о жизни Человека шла, а об спасении его души.
Понимаете, г-н Лиллу, я думаю, что здесь речь идёт не о жизни как таковой, о которой мы с вами так много рассуждали, а о чём-то значительно более ценном, по всей видимости о самом ценном, что только может быть в этом Мире. И вдруг некий совершенно посторонний Человек, наделённый от Природы какими-то сверх возможностями, сам спускается к Властителю зла, чтобы забрать из иного мира, несправедливо туда попавшего и вернуть его на Землю. И кого? Простого пастуха! Не правда ли, это само по себе должно натолкнуть нас на мысль о ценности Человека как такового, любого Человека. И не просто самого Человека, как объекта для рассмотрения, рассуждений о нём, его образе жизни, характере, достоинствах и недостатках, его знаниях и навыках…, нет. Вдруг почему-то все эти наши накопленные знания о нём, именно как о «Человеке», становятся не нужными, поверхностными, слишком заумными, вымученными, и не дающие нам ответа на вопрос – Кто есть Человек? А затуманивающие наш взгляд и не позволяющие увидеть и понять нечто более важное чем просто информация о Человеке, к которому мы привыкли. Я тогда увидел, представил, как вот на этом самом месте, где когда-то стоял дом пастуха, собрался весь посёлок. Люди стоят и надеются, что он поправится, снова выйдет к ним, как всегда немного придурковато улыбаясь. Они стоят и ждут его, а он умирает и с ним умирает что-то настолько для всех них важное, то, что всех почему-то объединяет, ощущение общей невосполнимой потери, если он умрёт. И Всеволода это тоже касалось, он пошёл в ад потому, что он мог пойти за пастухом и спасти всех…. Вы понимаете, что я вам говорю г-н Лулли, он спасал всех людей, спустившись в ад, чтобы вывести оттуда только одну душу пастуха! Вот о чём я вам всегда говорил Уважаемый г-н Лулли! Хотя Вы, я понимаю, отвергаете даже саму мысль о такой возможности, что один спасает всех, но не потому что он какой-то особенный или «ценный», нет. Всеволод пошёл потому, что все стояли не перед его домом, а перед домом пастуха, в этом источник жизненной силы – это душа народа, Она едина – вот что он спасал, спасая жизнь пастуха.
Намного позже, когда я уже после окончания института работал, и у меня была семья, но всё-таки решил разыскать эту башню. Во время отпусков и по выходным я ездил по округе на старом мотороллере, можно сказать без всякого плана и без большой надежды найти что-нибудь. Но помог мне её найти случай. Я увидел на работе на одной схеме, что существует некий участок, как раз в том районе, где проходит большая цельная каменная плита. И вот схема этого участка была очень похожа на тот старый план в рамке, что висел у нас в сарае. Я несколько недель бродил там в густом еловом лесу, честно говоря там вообще не пройти, так густо переплетены ветки. И вдруг уже ближе к вечеру прямо, можно сказать, уткнулся в неё. Уже темнело, мрачная такая и смотрит на меня, как будто говорит: однако долго же ты шёл сюда. Железная массивная дверь была наглухо заперта. Я несколько раз обошёл башню вокруг. Вдруг неожиданно метрах в десяти от неё нашёл целую кучу валунов, поросших мхом. Нога поехала и провалилась в щель, да так сильно, что и не вытащить было. Я стал осторожно небольшие камни откладывать в сторону, ногу освободил, но заметил, что там есть какое-то углубление. Отодвинул камни побольше, а там не глубокая, но длинная пещера. Залез в неё и нашёл, прямо из каменного пола торчащий мощный ржавый рычаг. На следующий день приехал, привёз масло, мощный фонарь. Смазал механизм рычага и через некоторое время смог сдвинуть его. Предположение моё подтвердилось, действительно он отпирал снаружи дверь в башню. Изнутри дверь, даже скорее люк, запирался мощным колесом, настолько плотно, что ни воздух, ни вода внутрь не проникали. Поднялся по каменным ступеням в большую комнату наверху. Но видно было, что здесь очень давно никого не было. У окна стоял очень странный массивный письменный стол, за которым я в данный момент сижу и пишу Вам это письмо.
Перехожу к основной мысли моего рассказа. Прошло уже много лет, я давно остался один и единственное общение с внешним миром для меня состоит, по сути, в тех письмах, которыми мы с вами обмениваемся. Так вот, одним вечером я неожиданно услышал звук взводимого механизма, который характерен для открывания люка снаружи. Я взял фонарь открыл дверь и услышал, как кто-то медленно поднимается по лестнице башни наверх. Я Светил вниз, чтобы мой незваный гость мог что-нибудь увидеть. В комнату вошёл Тимофей, я стоял, буквально онемев от неожиданности. Я знал Тимофея с детства, но, честно говоря, уже считал его давно умершим. Однако нет, он жив и даже нисколько не изменился. Мы обнялись, как старые друзья.
– Я вижу ты несколько удивлён, увидев меня?
– Сколько ж тебе лет?
– Много, действительно много. Ну вот ты в башне, потому мне надлежит ввести тебя в курс дела. А оно не терпит промедления.
– Я столько лет считал, что единственный знаю где башня, однако вижу, что нет.
– Ты единственный…, я не в счёт. Сюда может войти только летописец, собственно она является наблюдательной, за временем.
Тимофей подошёл к шкафу, достал из него толстый рулон совсем старой пожелтевшей бумаги. Подошёл к письменному столу нажал сбоку незаметную кнопку и снизу открылась небольшая дверца, за которым я увидел небольшой механизм. Он вставил туда рулон, продел его снизу и заправил в щель на крышке стола.
– Это, что, письменный механизм?
– Значит будешь нажимать вот на эту педаль, бумага будет проворачиваться по мере того, как лист заполнится. Всё понял?
– А что мне надо записывать?
– Сам увидишь. Значит так, у тебя в столе лежат блокнот и две тетради. Они, как бы начало и конец. Замысел всегда имеет сначала начало и в конце конец.
– Начало и конец чего?
– Замысла, как ты не понимаешь, Замысла…, всё приведено в движение.
– У меня там в блокноте просто записи, скорее даже выписки, а тетради, подожди сейчас вспомню, вроде: Сотворение и БезСмертие, кажется так называются, но ведь это было так давно….
– Какая разница, когда, их время наступило сейчас.
– Так, хорошо, я буду записывать, но что именно?
– Мирозданием управляют двенадцать Правителей, на самом деле это один и тот же, но в разные Эпохи. Тринадцатый в нулевой точке определяет истинную сущность самого Цикла, то есть соединяет первую и тринадцатую Эпохи единым Замыслом.
– Начало и конец, а они уже, как ты сказал, записаны.
– Ну вот видишь, ты уже сам всё понимаешь. Девять Эпох уже проявили себя, осталось проявить последнюю – одиннадцатую. Вот этот самый путь значения одиннадцатой Эпохи ты и будешь записывать.
– Они как-нибудь называются, если имеют значение, или что-нибудь в этом роде?
– Третья Эпоха разделения основная, именно в ней проявляют себя все тринадцать Эпох. Цикл состоит из последовательности: одиннадцатая Эпоха проявлена из седьмой Эпохи благодарности через девятую Эпоху бескорыстного служения, девятая Эпоха бескорыстного служения проявлена из пятой Эпохи сострадания через седьмую Эпоху благодарности, Седьмая Эпоха благодарности проявлена из третей Эпохи разделения через пятую Эпоху сострадания.
– Я так понимаю, что пятая Эпоха сострадания проявлена из Сотворения через третью Эпоху разделения, а БезСмертие проявлено из девятой Эпохи бескорыстного служения через одиннадцатую, у которой ещё не проявлено её истинное значение.
– Она должна проявить себя, её значение станет определённой только когда придёт зелёный огонь.
– Зелёный огонь, своего рода, катализатор?
– Именно, самое верное выражение, он уберёт отсюда мёртвые души. Зачистит, так сказать, Мироздание от всего, что не входит в процесс трансформации материи и духа.
– Когда мне приступать?
– Ты начнёшь записывать, когда философский камень станет на путь к престолу. Тогда откроется механизм, приводящий Цикл в движение. Когда он откроется, это означает приход Мастера, вот так сразу и начинай.
Тимофей вскоре ушёл. А я остался ждать.
Я молча сидел в углу большой каменной комнаты в глубоком кресле, накрывшись толстым пледом, и дремал. Я уже давно не выходил из комнаты, почти ничего не читал и не писал, а лишь смотрел в полудрёме внутрь себя, но видел там лишь пустоту, да обрывки каких-то давно забытых фраз, образов, которые правда не причиняли мне своим появлением почти никаких неудобств.
