Формальность

– Да, понимаю, ты прав…, но как отключить сознание, хотя бы на день…?

Он повернулся к Георгию, но того уже не было. В кровати восьмой лежал полностью расслабившись, и смотрел, как в голове зарождаются мысли. Прозвенел гонг. Он наблюдал, как они приходят ниоткуда, носятся бесцельно, ни к чему не привязанные, а он просто на них смотрел, и они уходили. Потом приходили другие, и так продолжалось, пока восьмой не заснул. Сон, который был в эту ночь, он не помнил. С утра восьмой старался просто смотреть за своими движениями, не контролируя их и не комментируя, а просто бездумно наблюдая за ними. Он бежал к озеру и смотрел, как тело само собой руководит и делает это очень умело. Он ни разу не споткнулся, а как хорошо отрегулированный механизм крутит просто колеса, не спеша и уверенно, ровно и монотонно. Прибежав к озеру, он, также не спеша, практически в том же темпе разделся и поплыл сначала на тот берег, потом на этот, вышел из воды и сразу лёг на камни. Он лежал, наверное, час, надеясь, что Оля всё-таки придёт. Потом, понимая, что времени слишком мало, он оделся и тут увидел её, она бежала вверх по тропинке, в туристских костюме и ботинках, подбежала к нему запыхавшись, молча что-то сунула ему в руку, посмотрела в глаза, быстро поцеловала в щёку и побежала обратно. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за кустами. В руке лежал букетик, всего несколько горных цветочков, перевязанные маленькой синей ленточкой, которой она обычно подвязывала один из двух своих небольших хвостиков на голове. Восьмой положил букет во внутренний нагрудный карман комбинезона и побежал к подъёму. Георгий был прав, подъем с камнем сегодня прошёл так, как будто кто-то тянул восьмого на верёвке вверх. Его туда буквально втащила неведомая сила, волоком, медленно и неумолимо. Добравшись до верха уже в темноте, восьмой положил камень и смотрел на последнее оставшееся пустое место, ещё один – последний, как он сам.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Свободу дал мне Человек?

Познать ту сущность Мироздания в основе что лежит Гармония?

Себя Ты проявил в нём не во мне

Я был лишь создан для того чтоб стал Ты Им.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Восьмой проснулся с ощущением, что чего-то не хватает, чего-то нет. Солнце во всю уже светило в окно. Не понимая, как он мог проспать, восьмой сидел на кровати и ждал гонга, его не было. Он вымылся, поел и снова сел на кровать в ожидании звонка. Так его и не дождавшись восьмой вышел в колонный зал – пусто, никого. Он вышел из пещеры, солнце стояло уже почти в зените. Восьмой не верил своим глазам, уже прошло полдня, но он спал, как обычно, не более четырёх часов, что же произошло? Время, как будто исчезло, пропало или стало быстрее. Он побежал сразу от развилки к подножью, добежал из последних сил и упал на камни, потому что двигаться было уже невозможно. Похоже, последние силы, которые ещё оставались у него до сегодняшнего дня, были израсходованы бегом. С большим трудом взвалил себе на спину мешок из одеяла с последним камнем, ноги не держали, подламывались и тогда он на коленях пополз наверх. Он не полз даже, а упираясь на руки, метр за метром тащил за собой ноги. Руки дрожали, потом неожиданно подломились и он упал прямо лицом на камни, по лицу потекла кровь, боли он не чувствовал, он вообще, по большом счету, ничего не чувствовал, ни боли, ни усталости, ничего, просто одуряющая пустота во всем теле и в голове. Сегодня той психологической верёвки, которая его вытащила вчера, тоже не было, он остался совсем один на один с этим камнем и горой. Полежав, какое-то время, восьмой опёрся локтями о камни и пополз на животе, таща за собой, почти онемевшие ноги. Ему стало мерещиться, что он всё ещё лезет по ледяной лестнице в пещере из зала саркофагов вертикально наверх. Ничего не было видно, в глазах стояла серая пелена, потом, видимо не удержавшись, он опять ударился головой о камни, совсем потеряв ориентацию и не понимания, что надо делать, и вдруг почувствовал, что ему больше не подняться, камень придавил его своей тяжестью к дороге и ему не приподняться, из-под него даже не выбраться. Вытянув руки вперёд, он на ощупь зацепился пальцами за какую-то щель и немного подтянул себя, потом ещё, и ещё…, голову было не поднять, он просто, как смог, повернул её набок и лицом тёрся о камни. Он тащил себя наверх, даже не ощущая этого, потеряв чувство пространства, может он даже и не двигался вовсе, не зная об этом, а просто ему казалось, что он ещё как-то себя передвигает. Наконец он застыл окончательно и навсегда. Лёжа, он еле-еле ещё пытался зацепиться за последнюю мысль, как-то сконцентрироваться на ней – о Ней! пусть даже он и не мог вспомнить её лицо, но можно же просто хотя бы произнести молча её имя – Оля, наконец одними губами сказал он.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Ведь сущность Человека в том что Он не есть суть Мирозданья

В нём видеть Я хотел лишь часть его

Основу для тебя а не Меня

Ты дал ему познать себя минуя участь властолюбца?

Лишь труд и честь в основе Рода совершенны

Творец с Ним говорит на равных – Создатель ты во Мне!

И ты всё дал Ему: и горе и лишенья и даже радость бытия

Вплоть до забвенья – ведь в этом Я!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Сквозь забытье восьмой отдалённо, не осознавая этого, чувствовал, как кто-то снял с него камень, перевернул на спину и что-то холодное влил в рот, которое сначала холодом бежало, как ручей внутри него, а потом изнутри всё тело стало нагреваться. К восьмому вернулось сознание, он открыл глаза, увидел звёздное небо и услышал два голоса.

– А он не прост, всего метр остался, никто ещё так далеко не забирался, что думаешь с ним делать?

– Ничего, тебе решать….

– То есть ты уверен в нём, считаешь, что справится, сумеет?

– Этот…, справится. Давай, что ли, положим камень на место.

– А стоит ли, что им от этого, ведь ничего не произойдёт больше, ведь не изменятся они уже, так стоит ли?

– Стоит, пусть даже и не изменятся, но иногда людям помогать, всё-таки, надо.

Послышался какой-то шорох, а затем глухой удар о песок чего-то тяжёлого. Восьмой почувствовал странный звук, как будто под ним кто-то дёрнул струну, всё зазвучало, завибрировало и он вместе со всем зазвучал, но как-то странно, вроде не звуком, а что-то живое звенело или пело в нём, во всём теле. Восьмой попытался подняться, тень склонилась над ним и подняла под руки, усадив его поудобней у скалы. Перед ним стояли два человека, один из них был точно Георгий, а второго в темноте восьмой никак не мог разглядеть.

– Возьмёшь его…? – послышался голос Георгия.

– Вижу ты хорошо его подготовил, да, этот, пожалуй, что и справится, во всяком случае, хоть попробует. Где ты нашёл его?

– Сам пришёл, по фиолетовому лучу, почти без помощи, единственный за всё время.

– Скажи пожалуйста, сам, по лучу? Да, с таким можно что-то делать, согласен, попробуем…, – незнакомец подошёл вплотную к восьмому, наклонился над ним и что-то холодное опять влил ему в рот, – ну, что ж, тогда пошли… – восьмой потерял сознание.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– В чём радость от пустого поклоненья?

Я мыслил тем что противоречило рассудку

Создал лишь что Тебе противоречило во всём

Вот мой Творец – не Ты!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Восьмой проснулся и некоторое время не осознавал этого, думая, что он сейчас ещё находится во сне, огляделся по сторонам, совсем не понимая где он. Он лежал, утопая в мягкой огромной кровати под воздушным одеялом, среди лежащих вокруг него белоснежных подушек, с удивлением рассматривал большую высокую комнату, расписанные стены и потолок, изображавшие на облаках фигуры людей и фантастических животных. Справа, через приоткрытую стеклянную дверь задувал лёгкий ветерок, колыша тонкую полупрозрачную занавеску, через которую пробивался солнечный свет. Слышались крики чаек и чувствовался приятный запах цветов и моря. Восьмой встал подошёл к двери, отодвинул занавес и вышел на балкон. Сразу под ним ниже этажом была большая открытая терраса, на ней стоял большой накрытый стол, а вокруг него несколько изящных плетёных кресел. Дальше, за террасой находился большой парк, с витиеватыми дорожками, стрижеными кустами и деревьями, повсюду были посажены цветы, а за парком до горизонта расстилалось море.

Восьмой вернулся в комнату, и только сейчас увидел справа у окна большой посменный стол, посередине лежал его блокнот, который он всегда носил с собой в комбинезоне. Открывая дверцы и ящиков разных шкафов, стоящих вдоль стен, восьмой не нашёл и намёка на какую-либо одежду. Открыв узкую и неприметную дверь в углу, увидел за ней большую ванную комнату. Он вымылся и пошёл осматривать дом, в котором он непонятным образом очутился, в надежде встретить кого-нибудь. Никого не было, везде было пусто и тихо, все стены внутри дома были отделаны великолепным резным деревом, повсюду висели картины, изображавшие либо военные баталии, либо виды старинных городов. Спустившись по широкой мраморной лестнице вниз, восьмой попал в большой холл с колоннами и камином. Он вышел на террасу, стол, который он заметил ещё сверху, весь был уставлен вазами с фруктами, салатницами, латками, фарфоровыми блюдами со всевозможной едой, кувшины с напитками и прочим. Восьмой сразу принялся за еду, даже не раздумывая и не замечая, что он ест, а запихивал в себя всё подряд. Наевшись до отвала, восьмой, наконец, немного расслабился и в некой полудрёме просто сидел в глубоком мягком кресле, смотрел на море и ни о чём не думал. Вдруг внизу, в парке ему показалось какое-то движение, он подошёл к краю террасы и увидел, что неподалёку над большим розовым кустом склонился какой-то человек, восьмой сразу быстро пошёл к нему. Это был мужчина, высокого роста очень полный, точнее даже очень толстый, в таком же светло-сером простом балахоне, как у Георгия, но значительно длиннее, подол волочился сзади, как шлейф и как он не наступал на него при ходьбе было не понятно, на голове широкополая шляпа. Услышав приближающиеся шаги, мужчина выпрямился и смотрел на восьмого, он был с полуседыми не очень длинными волосами и большой курчавой бородой. Взгляд мужчины был очень тяжёлым, восьмой даже почувствовал, что он как бы придавил его к Земле своей тяжестью: «…доминирующим интеллектом…», неожиданно вспомнилось ему. Острые, глубокие глаза были пронзительны и умны, восьмой даже подумал, что он читает его мысли, как открытую книгу, можно даже ничего не говорить, и даже не думать, он и так всё знает и всё видит.

– Ну, отдохнул, как чувствуешь-то себя, хорошо? – мужчина добродушно улыбался.

Только сейчас восьмой почувствовал, что он действительно очень хорошо себя чувствует, полон сил и энергии.

– Да, даже очень хорошо, как ни странно. Там я не нашёл никакой одежды…?

– А она нужна тебе? Если хочешь…, конечно, можешь взять, там, в шкафу, а если нет, то здесь на острове ведь нет никого, так что смотри…, решай сам, как тебе привычней таким и будь.

– Мы на острове? – не поверил восьмой, – как это?

– Да, на необитаемом острове. Мы в будущем, этого ещё нет, потому и нет никого.

– Это такое прекрасное будущее? – с восхищением воскликнул восьмой, – так это же просто сказка какая-та!

– Ну, как сказать, всё не так однозначно, как может показаться…, но это впереди, ты поел, не голоден?

– Да, да, там всё так вкусно, наелся до отвала, – восьмой с сомнением смотрел на необъятную фигуру мужчины, – ты кто – Творец?

– Нет, – заулыбался мужчина, – Творец это Ты, я всего лишь Владимир, только и всего, а как твоё имя?

– Не знаю…, пока меня звали восьмой, а так ….

– Нет, восьмой это не имя, у каждого человека есть своё имя, данное ему родителями, и у тебя были родители, потому у тебя тоже обязательно должно быть имя.

– Я не Творец, я – незаконнорождённый…, потому у меня только номер.

– Что за глупость, как это может быть, чушь какая-та. Не может никто быть законнорождённым или незаконнорождённым, кто это придумал? Есть только рождённые или созданные. Ты рождённый, а не созданный, потому у тебя есть имя, а вот у созданных у тех номера, это верно. Ну имя твоё мы быстро определим, там в библиотеке.

– А чем я здесь буду заниматься, в саду работать?

– Нет, что ты, забудь про всякие там дороги, сады и прочее, ты здесь совсем по другому делу. Со временем, не всё сразу, а постепенно будешь постигать сущность времени и последовательности, а для этого необходимо иметь много сил, гораздо больше, чем тебе нужно было для укладки дороги сюда.

– Как можно проложить дорогу в горах на необитаемый остров в море, не пойму?

– Мы в будущем, не забывай, а там всё может быть. Да, кстати, ты сказал, что тебе дом понравился?

– Не то слово, просто великолепно, такая красота!

– А парк?

– И парк тоже, я много видел разных садов, парков, у тебя, надо признать, один из лучших.

– Да, я не сомневался, в общем и место выбрано удачно, и расположение, отделка внутри дома…, все очень хорошо сделано, правда.

Они шли по аллее рядом друг с другом, как старые знакомые. Восьмой не чувствовал никакой скованности рядом с Владимиром, тот был очень доброжелателен к нему и лёгок в общении.

– Ходи по острову, заглядывай в разные скрытые от глаз уголки, здесь много происходит всякого интересного, самое главное – не удивляйся ничему, принимай как должное, как будто, так и должно происходить, тогда можно будет это со временем понять.

– Что происходить? Наверное, в будущем может всё произойти, то даже, чего не может быть?

– Вот, вот, именно это – чего, ну никак не может быть, – Владимир украдкой, вопросительно поглядывал на восьмого, что-то обдумывая. – Я, для начала, хочу с тобой рассмотреть тот же вопрос, который задал тебе Георгий: «… желаю умирать много раз …», – от того к каким мы с тобой вместе выводам придём очень многое будет для тебя зависеть в дальнейшем, это главное. Потом, что ещё тебе необходимо сделать…, – вечером, здесь на острове произойдёт очень важное событие, я бы даже отнёс его к Абсолютному! Мне нужно, чтобы ты постарался понять происходящее сам – без моих подсказок, а сам мне о нём расскажешь и объяснишь суть происходящего. Понять суть – крайне важно…, если ошибёшься всё…, дальнейшая возможность постичь Абсолют для тебя будет закрыта…, смотри не ошибись, всё очень серьёзно, пойми наконец, что это не сон и не иллюзии, а то я смотрю, что ты все считаешь вымыслом….

– Ну как можно верить в то, что это будущее, сам подумай? Конечно, я не могу отделаться от чувства нереальности происходящего со мной, пока всё это просто слова для меня.

– Согласен, но сразу ты не готов пока принять действительность в её прямом значении, слишком ты ещё слаб для этого. Чтобы быть готовым безболезненно принять будущее таким, каким оно есть, и остаться живым, надо научиться быть сильным. Сила приходит сама тогда, когда ты готов стать сильным, понимаешь, она не накапливается постепенно каплей за каплей, нет! она приходит, как лавина, ураган, она нападает, как чудовище в своём самом невообразимом и страшном воплощении, сразу, как только ты открылся для неё. Вот ты того парня убил, отвечая на его нападение, и ты до сих пор считаешь, что защищался, но самое главное, ты считаешь, что наказал его, он был для тебя врагом, который на тебя напал, чтобы уничтожить тебя – это ты так решил, правильно?

– Да, конечно, но он же действительно напал, я вообще не хотел с ним встречаться и конфликтовать…!

– Тебе сказали на это, что ты очень жесток, а задался ли ты вопросом, почему так тебя назвали…, не его, а тебя?

– Библиотекарь сказал тогда, что я мог разом с ним покончить, а я его обрёк на длительную и мучительную смерть…. Но, вот в этом как раз нет для меня логики, я тогда просто решил, что ему необходимо время, которое я ему дам, чтобы понять себя, пусть сам для себя примет решение, почему он умирает медленно, а не быстро, чтобы он понял, что он сам сюда пришёл, это его выбор, а не кто-то его привёл к смерти. Один из нас тогда должен был умереть!

– Ты его остановил для того, чтобы он имел время подумать, так? Ты именно так рассуждал, прежде чем принять решение?

– Да, рассуждал…, потому считаю, что многое дал ему, через его мучение, гораздо больше, чем, если бы просто убил, это тогда было бы простым убийством, а не наказанием, которое он заслужил.

– Ты взял на себя право судить и принимать решение о наказании, просто потому, что ты сильнее? Но, вспомни, мудрец приговорил себя вместо смерти, на которую его осудили «… более сильные…», к бесплатному обеду…, почему ты не приговорил его к чему-то подобному, а выбрал смерть, подчёркиваю – мучительную для него смерть?

– Я не хочу, чтобы такие как он вообще существовали на Земле, только и всего, они несут только насилие, а не я…, я лишь отсрочил смерть для него, дав немного подумать…, именно о бесплатном обеде.

– Хорошо, я понял ход твоих рассуждений. Ты всегда так поступаешь, долго предварительно размышляя и только потом, приняв окончательное решение, что-то предпринимаешь?

– Во всяком случае, стремлюсь к этому.

– Почему ты строил дорогу, это же не было твоим решением или выбором?

– Трудно сказать, почему я её до последнего старался закончить…, но ведь не закончил!

– Хочу тебя разочаровать или обрадовать, не знаю, что лучше, её ещё никто никогда не заканчивал, но ты дошёл до последнего камня, а, как правило метров десять или больше не доходят…, понимаешь разницу?

– Почему она единственная была разрушена, а остальные дороги в хорошем состоянии?

– А сюда никто не хочет идти, потому она со временем и разрушается. Время всё разрушает рано или поздно, причём довольно быстро, гораздо быстрее, чем люди думают.

– Ты хочешь сказать, что по дороге, ведущей к будущему, никто не ходит…, никогда?

– Почти никогда, так редко, что она успевает практически полностью исчезнуть. Потом приходит такой как ты и начинает её восстанавливать, но не может осилить, потому не доходит до конца, вот будущего и нет у людей. Никто не знает о его существовании, всё, что вы о нём знаете, просто вымысел. На этот раз мы с Георгием помогли немного тебе, сами положили последний камень, но хочу сказать, если бы это был не последний, то ТЕБЯ БЫ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО, ЗНАЙ ЭТО!

Они дошли вдвоём до дома и поднялись по ступенькам на террасу, уселись в кресла в тени.

– В доме есть подвал, прошу тебя, без меня туда не заходи, не надо, когда придёт время я сам тебя туда отведу, чтобы ты там встретился кое с кем.

– Ты обещал мне назвать моё имя.

– Да, обещал, это просто, но позволь узнать: зачем ты хочешь узнать своё имя? Из простого любопытства или по другим причинам?

Восьмой ничего не сказал, а только отвернулся в сторону и молча смотрел застывшим взглядом в пустоту.

Они вошли в дом и Владимир, пройдя по прямой через весь холл, на противоположной стене от входа открыл большую красивую дверь, они прошли в библиотеку, книжные шкафы располагались на балконе, идущим вдоль стен. Окон в ней не было, большой прямоугольный стол посередине, вокруг него несколько стульев. Внизу, под балконом, повсюду в разных углах и вдоль стен стояли диваны, кресла, они были расположены так, что сев в один из них человек как бы уединялся.

– Здесь всё прошлое, даже не настоящее. Должен признаться, что книг о будущем нет, на самом деле, не существует, есть книги о настоящем, перенесённым якобы в будущее, но самого будущего никто видеть и знать не хочет.

– Почему, смотри какое оно прекрасное, неужели это и есть наше будущее, как ты говоришь, но по правде сказать оно слишком похоже на настоящее, это действительно так!

– Ты сейчас, даже не осознавая этого, сделал большое для себя открытие, я всё больше убеждаюсь в правоте Георгия – ты не так прост, как кажешься на первый взгляд.

Владимир подошёл к одному небольшому шкафу, стоящему под лестницей, ведущей на балкон, достал из кармана своего балахона небольшой ключ и открыл его. В шкафу лежало на двух полках всего несколько книг, взяв одну из них он протянул её восьмому.

– Сейчас, открыв её, ты сделаешь первый свой шаг в будущее, запомни этот момент навсегда, как драгоценную минуту в твоей жизни, она может быть, как первой, так и последней.

Восьмой взял книгу с большим трепетом, руки дрожали, от волнения во рту пересохло. Он сейчас узнает своё имя, в это не верилось, но надежда, которая все годы теплилась в нём, может быть, сейчас раскроется. Он открыл книгу, вместо страниц с текстом на экране что– то серое мельтешило, какие-то отдельные кадры комнаты…, вдруг восьмой, неожиданно, оказался внутри книги, он сидит на руках у мамы, ему было года два или три, она несёт его на руках, он обнимает её за шею, а она целует его и смеётся…, – это он всё помнил.

– Смотри, Олежка, папа пришёл, пойдём скорее его встречать.

Навстречу от дверей шёл улыбающийся отец, подойдя к ним, он взял к себе на руки Олега и говорил, что–то маме, а та смеялась, он начал подбрасывать его на руках и ловить, у Олега в полёте захватывало дыхание и он заливался от смеха и радости….

Олег захлопнул книгу, ноги подгибались, он весь дрожал и просто упал на стоящий рядом диван, слезы душили его, он не мог совладать с нахлынувшей на него лавиной чувств горя, одиночества и такой тоски по чему-то несбывшемуся – безграничной и невосполнимой потери в его жизни.

– Ничего, успокойся, будущее постигается именно так, тебе придётся с этим смириться.

– Почему их нет, за что, что мы такого совершили? Были наказаны? Кем?

– Ничего вы не совершали, они погибли в аварии, это случайность, а ты выжил, тебя взяли чужие незнакомые люди, а так как никто не знал, как тебя зовут и откуда ты, вот и записали, что ты незаконнорождённый.

– Ты хочешь сказать, что их просто убили, потому и я, как нечто запрещённое…, да?

Владимир молчал, только посматривал украдкой на Олега. Тот уже успокоился и стал как прежде собранным, угрюмым, как сжатая в напряжении пружина.

– Пойдём, посидим на террасе, выпьем кофе и подумаем кое о чём.

Они прошли на террасу, сели в кресла и сидели довольно долго, смотрели на море, пили кофе и молчали.

– Ты тогда пришёл к выводу, в беседе с Георгием, что мудрец не умирать готов, а жить много раз, чтобы познать сущность человека, правильно я понял тебя?

– Правильно.

– И вы тогда пришли к выводу, что между смертью и жизнью нет разницы, а между ними только что-то вроде завесы, которую переходят, но с потерей памяти, верно?

– Верно.

– Зачем ты строил дорогу? Я задавал тебе уже этот вопрос, что тебя толкало идти до конца?

– Не знаю и понять до сих пор не могу. Наверное, неизбежность, я это понял в то первое наше утро, когда кто-то сказал, что у него есть вопрос, он тут же упал, корчась в мучениях. Потом Георгий сказал, что больше всего я боюсь мучений, потому, наверное, и строил – от страха…, ведь за каждый промах наказание было неизбежным…, отказаться невозможно.

– Но ты же не умер, как хотел…, не ушёл, а остался, на что ты рассчитывал?

– Я спросил у мудреца, он мне дал ответ, потом я просто действовал, и считаю, что правильно поступил.

– О чём ты размышлял, прежде чем выбрал дверь, в которую войти в Храме?

– Я смотрел на следы, которые расходились от входа, и когда я увидел, что только один след идёт в сторону двери и не возвращается я принял решение. Это не был след босых ног и сандалий, которые я видел на ногах Смотрителей. Потом я увидел такой след от обуви на ногах Хранителя, с которым мы беседовали.

– Ты искал путь, с которого не возвращаются, да?

– Да, другое не имело смысла. Если выбрал цель, то о возвращении нужно забыть, иначе зачем она? Но у меня нет цели, потому у меня нет и жизни, я просто взял за основу то, что дал мне Георгий, указав направление дороги, он махнул рукой и сказал: восстанавливай дорогу, и я её восстанавливал, до последнего.

– Тебя до последнего держала вера Георгию, что это твой путь, почему?

– Его взгляд, в первый день! Взгляд полный ненависти и презрения…, но, на самом деле, это был мой взгляд, отражённый в нём, как в зеркале, я впервые увидел себя, полного ненависти и злобы к несправедливости этого мира… – я его ненавидел. А он нет! Мудрец тоже принимал этот мир таким, какой он есть, и я стал держаться за тот взгляд Георгия, который я всего лишь мгновение, но видел, как за путеводной звездой, как мореплаватель ориентируется, управляя кораблём в безграничном море, на Полярную звезду.

– В начале вас было тридцати человек, в конце ты остался один, ты хоть раз взглянул на тех, кто был рядом с тобой, хоть с одним из них ты познакомился или поговорил?

– Нет, они меня совсем не интересовали, не знаю почему, как будто их и не было.

– Я неспроста задаю тебе все эти вопросы, потому что то, что ты сейчас услышишь, ты будешь использовать в дальнейшем, как некий эталон своих намерений и поступков.