Богач, шикарен и горяч

Да взять хотя бы пошляка Друззи. До знакового события и последующего исчезновения из города он часто любил подглядывать за молодыми дамами в уличной раздевалке…

В укороченных купальных кальсонах и обтягивающих майках без рюшек и объёмного жабо, девушки, женщины и те, кто постарше, становились лёгкой мишенью для взглядов похотливых самцов.

Моё мнение: этот пляж, точнее, ту его часть, которую предполагалось использовать совместно мужчинам и женщинам, нужно попросту запретить. Но увы, общественность была против, так как столь сомнительным средством для привлечения внимания противоположного пола часто пользовались некоторые экстравагантные субъекты или же совсем отчаявшиеся личности.

А удобство и желания последних, как обычно, превыше всего.

Опять же, меня ставили сюда на дежурство, чтобы я смотрела в оба. Не допускала мужчин на женскую территорию пляжа, куда могли пройти, сами понимаете, только прекрасные представительницы рода человеческого. Где они могли бы с удовольствием уединиться, сидя на берегу лазурного океана, насладиться спокойствием и прекрасным пейзажем, тёплым солнышком и освежающим бризом.

Увы. Этот день был далёк от идеала, а скорее наоборот, сулил мне огромные проблемы. Потому что едва я прибыла на наблюдательную позицию, выудив из маленького сарайчика рядом с оградой полицейскую жилетку и фуражку, закрыла его на амбарный замок и заступила на пост, моё уединение было немилосердно прервано самым нежеланным субъектом из всех возможных в нашем городе, не считая, конечно, безмерно страдающего мистера Оберхолена. Что-то мне подсказывало: после недавней «услуги», которую я оказала его жене, он был готов меня убить, если выражаться фигурально. Как бы он повёл себя в реальности при нашей встрече, мне неведомо, но всяко хуже, чем Йен Эттенгоф, нарисовавшийся рядом со мной этим утром с какой-то радости.

И ладно бы он был одет и обут. Так нет же, вальяжно ступая по пляжу в банном халате, опытный сердцеед прямой наводкой грёб по песку в мою сторону.

А когда между нами оставалось несколько шагов – ошибки быть не могло, – я стала его целью. Для каких дел, я меньше всего жаждала знать, памятуя о его сногсшибательном послужном списке покорённых девичьих сердец.

– Утречка.

Мягкий бархатный голос широкоплечего красавца мог бы привести в восторг кого угодно, но только не меня.

Нахмурилась в ответ.

– У вас есть ко мне какое-то дело?

– Почему вы так решили?

– Вы пересекли весь пляж, а рядом с собой я никого не наблюдаю. И боюсь предположить, что вы не совсем выжили из ума, чтобы столь бесцеремонно ломиться на женскую половину. Засим делаю вывод: вам что-то нужно от меня.

– Точно подмечено!

Эттенгоф-младший поднял вверх указательный палец, привлекая моё внимание. Ровные ногтевые пластины. Загорелая кожа. Ни царапинки, ни мозоли. Этот человек ни дня руками не работал. Скорее сошёл бы за пианиста, судя по длине и продолговатой форме кисти.

– Ну так?

Я не позволила сбить себя с толку.

– Как видите, я не одет, – говорил он загадками.

Кивнула, подмечая очевидное:

– Поверьте, я это заметила.

– Так вот, у меня бесцеремонно украли одежду. Я проснулся, а её нет.

– У вас украли багаж?

Я скривилась с сомнением, соображая, почему он обращается ко мне в этом случае, а не к метрдотелю или местному служащему.

– Нет, не так. Мой багаж ещё не успел прибыть из-за рубежа. Я вернулся только вчера под вечер. Приехал налегке, так сказать. А у меня украли одежду, в которой я был в дороге.

– Тогда, возможно, её забрала служанка, чтобы постирать? Она, скорее всего, не знала, что у вас нет сменного костюма.

– Э, это вполне вероятно и довольно логично. Но в таком случае она должна была бы испросить моего разрешения, вы не находите?

– Действительно, с её стороны было бы слишком смело брать чужую одежду без спроса.

Я нахмурилась. История попахивала криминалом, если, конечно, стоящий рядом индивид не соврал мне столь нагло.

– И когда, вы говорите, она исчезла?

– Сразу поутру. Я отправился умываться и только затем, осматривая комнату, понял, что нигде не вижу моего костюма.

– В таком случае нам срочно нужно осмотреть вашу комнату и найти дежурную горничную, которая отвечает за ваш этаж. Напомните, пожалуйста, где вы остановились?

– Третий гранд-люкс, главный корпус, второй этаж.

Хм.

Второй этаж, главный корпус, не так уж далеко от пляжа. Думаю, сумею ненадолго отлучиться и выяснить, в чём дело. Или же найти кого-нибудь из наших и перепоручить ему пост.

В этот самый миг я заметила знакомый силуэт в дверях вестибюля. Может, показалось, но это был Винистер в форме швейцара. Сложно спутать его габариты с кем-то из одетых с иголочки работников первоклассного отеля «Метрополь».

За что нужно отдать должное ушлому воротиле, так это за организаторские способности и безупречное качество обслуживания, возведённое в настоящий культ. Нередко я наблюдала картину, когда разозлённые угрюмые постояльцы расцветали прямо на глазах за какую-то неделю пребывания в нашем курортном городке и конкретно в данном заведении.

– Вы идёте? – подгонял меня сынок владельца отеля.

А я не могла отделаться от мысли об ошибке, которую готова вот-вот совершить. С другой стороны, небывалое любопытство во мне возобладало как нельзя некстати. Что здесь делает Винистер? И случайно ли исчезла одежда Йена Эттенгофа именно этим утром?

– Да, секундочку.

Я вернулась к сараю и сняла с себя фуражку и жилетку. Не думаю, что постояльцы «Метрополя» оценят моё общество, тем более при полном параде.

– Тогда идём?

Галантный джентльмен подал руку. Я проигнорировала его жест и отправилась вперёд одна, но, увы, была быстро настигнута. Мистер Совершенство пристроился рядом и невольно притягивал взгляды всего пляжа. Тот факт, что я привлекала внимание не меньше его, пожелала в рассказе опустить. Моя известность понятна. Никто не хотел попадать в газетную колонку, изобилующую описаниями выявленных правонарушений. Оттого моя известность была скорее отталкивающая, у него – наоборот. Людей к нему будто магнитом притягивало. И в этом я убедилась воочию, когда в вестибюле нас остановила знойная рыженькая красотка, на мой взгляд, слишком легко одетая для подобных мест.

– Я вижу, вы тоже решили скинуть с себя убогую серость этого дня и расслабиться?

Девушка в облегающем платье с открытыми плечами гордо отставила ногу, демонстрируя Йену непозволительно высокий вырез на длинной плиссированной юбке, начинающийся от бедра.

Сам обладатель сомнительной славы как будто огорчился и вместо приветствия бросил на неё многозначительный взгляд. Вдобавок представил меня:

– А это Эбигайль Кросс, она из полиции нравов.

Злоба искорёжила лицо разодетой дамы.

– Как? Вы в своём уме? Решили арестовать моего Йена из-за прогулки по пляжу в банном халате? Это возмутительно!

Громкое восклицание прозвучало, будто «Пожар!» глубокой ночью. В вестибюле варилась гробовая тишина.

– Это… это…

– Успокойся, Лейзи, это я её попросил помочь мне в одном щекотливом деле. Не более.

– Ох…

Интереснейшим образом эмоции на её лице совершили кульбит от возмущения обратно к полному пренебрежению, конечно же, ко мне. Оставалось лишь подивиться скоротечности такой метаморфозы.

– Мы пойдём.

Эттенгоф-младший усмехнулся и на прощание галантно поцеловал даме руку. Как хорошо, что я избавлена от подобного жеста. Иначе даже не знаю, где бы смогла смыть с себя гадость его поцелуя. Разве что в океане? Нет, это было бы слишком кощунственно по отношению к воде! Не иначе. Настолько мне было противно представлять сам факт одной только возможности близости. Да и в целом я не питала ни крошки чувств к опытному сердцееду, оттого повела себя столь беспечно, позволив увести наверх в сторону апартаментов.

Слухи.

Я будто позабыла об убойном эффекте, который могли произвести слухи о короткой интрижке между нами двумя, например, этим утром. Мне, опытной моралистке, было невдомёк, что в любовных делах неприкасаемых нет. Что я сама могу попасть в заголовки газет с осуждающим подтекстом рядом с крупной фотографией опытного соблазнителя, поэтому, совершенно не смущаясь, прошла по длинному коридору этажа, позволила открыть дверь гостиничного номера, и…

Какой кошмар!

Даже вежливо поблагодарила за проявленную галантность – право войти первой!

Глава 6. Умельцы

Немногим ранее

Четвёрка тайных заговорщиков собралась в рабочей кладовке отеля «Метрополь» при молчаливом согласии служащих нулевого этажа – лишь бы их не привлекли за различные прегрешения, которые наверняка можно было с лёгкостью откопать, стоит лишь приложить немного усилий человеку при исполнении.

Едва узкая дверь узкой комнаты закрылась со скрипом, Рика Колски начала без предисловий:

– План таков. – Достала из сумки шкатулку и заговорщицки подмигнула. – Я тут припомнила, что у моей прапрабабки, опытной куртизанки, была одна задорная вещица. Песню русалок исполняет.

– М-м-м? – Винистер охотно схватил артефакт и потряс им в воздухе.

– Ты в своём уме? – вскричала взволнованная девушка. – Это же настоящая реликвия!

Она перехватила назад свою вещь и уже шёпотом продолжила:

– Шкатулка дурманит разум и помогает человеку, который слушает песню русалок, раскрепоститься и исполнить самое заветное желание.

– И как она нам поможет? – Новичок туго соображал.

– А вот как.

Рика спрятала шкатулку и подняла палец вверх.

– Йен Эттенгоф у нас кто?

– Мужчина.

– И?

– Сын хозяина отеля, – надменно прогнусавил Мад. До того он молча подпирал стену кладовки и не вмешивался в разговор.

– А дальше?

– Ну, он красивый, – нехотя заметил Винистер.

– Да вы все не о том думаете, – вознегодовала Рика. – Он сердцеед. Бабник, который только и делает, что думает о тех самых делах.

– Тех самых? – запутался новичок. – Каких?

– Мне что, вам всё объяснять?

Рика сокрушённо всплеснула руками, а Мадеус наконец пришёл ей на помощь:

– Да поняли мы, к чему ты клонишь. Он под действием шкатулки соблазнит нашу недотрогу. А что, если она пожелает сбежать?

– Вот для этого один из нас должен будет встать под дверью и не дать этому случиться.

Не сговариваясь, сразу трое посмотрели на Винистера.

– Почему сразу я? – недовольно буркнул он.

– Тебе выпадет самая простая роль, – Рика приступила к умелым уговорам. – Переодеться швейцаром и подняться наверх, к апартаментам сердцееда, как только эта парочка туда зайдёт. Ты самый сильный из нас. Подопрёшь дверь, и никто точно выбраться не сможет.