Все до последнего страхи

– Вы имеете в виду устроить отпуск? – уточнил Эван, прилагая массу усилий, чтобы не закричать «Какого черта?!».

– Можно и отпуск. Или просто провести вместе какое-то время. Всей семьей.

– Да я бы с радостью, но мы вряд ли сможем себе это позволить. Я имею в виду финансово.

Он вздохнул, решив, что вполне может позволить себе хоть что-то за те деньги, которые заплачены за сеанс, и добавил:

– Меня выгнали.

– Кто? – с озабоченностью в голосе произнесла Сильверстайн. – Вы хотите сказать, с работы?

– Ага. Двадцать пять лет, а потом – бабах!

С этими словами он изобразил руками взрыв.

– Что произошло? – Доктор Сильверстайн бросила взгляд на напольные часы, будто забеспокоившись, как бы ей теперь не понадобилось больше времени на беседу.

– То, что не могло не произойти.

– Что вы хотите этим сказать, Эван? – Она подалась вперед, переплела пальцы и посмотрела ему прямо в глаза.

– По правде говоря, я их ни в чем не виню. Это крупная компания, ведущая финансовую отчетность клиентов, и количество моих часов, подлежащих оплате, им внушило бы ужас. Особенно после перевода в чикагский филиал. Полгода назад я потерял основного клиента. Будем говорить прямо – все из-за того шоу.

– Вы имеете в виду документальный фильм?

Эван прилагал все усилия, стараясь сохранять хладнокровие: о чем еще могла идти речь, как не о том самом шоу, из-за которого все узнали о Дэнни Пайне и вдруг проявили к нему такой интерес. Именно из-за него об отказе Верховного суда пересматривать вынесенный Дэнни пожизненный приговор сообщили новостные каналы всей страны. И из-за него Эван тешил себя иллюзией, что через семь долгих лет Дэнни все же выйдет. Шоу «Природа насилия», ставшее настоящим поп-культурным феноменом.

– Да, – ответил он, – вы ведь тоже видели его, верно?

– Да, видела.

– Тогда вам и так все известно.

– Не уверена, что до конца вас понимаю.

– Я вел себя там как псих.

– Нет.

Эван в отчаянии посмотрел на нее.

– Мне кажется, вы вели себя как убитый горем отец, сына которого несправедливо посадили в тюрьму за убийство.

– И как псих тоже.

Она ничего не ответила, но согласилась с ним. Это было видно по ее глазам.

Проявив к нему сострадание, доктор воздерживалась от вопросов, мучавших его последнюю неделю.

На что ты собираешься жить? Как будешь платить за ипотеку? А за обучение Мэгги?

– Вы в порядке?

Эван откинулся на спинку стула и с шумом выдохнул воздух:

– Смешно, но в тот момент, когда мне сообщили об отклонении судом апелляции, я как раз слушал «Линкин Парк». Песню, вышедшую незадолго до смерти их вокалиста. С годами его песни немного подрастеряли злость и стали меланхоличнее.

Эван сглотнул застрявший в горле ком, чувствуя, как доктор Сильверстайн не сводит с него пристального взгляда.

– В ней поется, если на небе, где сияет миллион звезд, одна из них выгорит дотла и погаснет, до этого никому не будет дела[6].

Сильверстайн прищурила глаза.

– А этот их вокалист, – начала она, – как он умер?

– Покончил с собой…

Повисла долгая пауза.

– Эван, – наконец самым что ни на есть серьезным тоном произнесла Сильверстайн, – а вы не?..

– Нет, конечно же.

Она еще ближе склонилась к нему и уже мягче добавила:

– Препараты, которые вы принимаете, могут внушать некоторым пациентам навязчивые мысли.

– Добавьте сюда усталость, проблемы с потенцией и бессонницу – в самый раз для человека, и без того страдающего депрессией.

Доктор Сильверстайн подперла ладонью голову:

– Я ценю ваш юмор, но говорю серьезно. Эти препараты иногда провоцируют суицидальные мысли. Они могут зародить в мозгу пациента иллюзию, что у него есть только один выход.

Или же позволяют ему наконец узреть истину.

– Вам не о чем волноваться, доктор Сильверстайн, – заверил Эван, – я в полном порядке.

По выражению ее лица он мог безошибочно сказать, что она ему не поверила.

Как он и говорил, терапевтом эта женщина была хорошим.

Фрагмент шоу«Природа насилия»

Сезон 1/Эпизод 1

«Труп у ручья»

НА ФОНЕ ЧЕРНОГО ЭКРАНА ПРОИГРЫВАЕТСЯ ЗАПИСЬ СЛУЖБЫ 911

ОПЕРАТОР

Служба спасения 911, что у вас случилось?

абонент НА ЛИНИИ (с трудом переводя дыхание)

Я у Стоун-Крика, выгуливал собаку. Здесь тело… я… я… я… думаю, это девушка.

Где-то на заднем плане лает пес, он испуган.

абонент НА ЛИНИИ

Срочно пришлите сюда кого-нибудь.

Оператор

Успокойтесь, сэр. Вы говорите, там тело девушки? Она дышит?

абонент НА ЛИНИИ

Нет, ее голова… Здесь так много крови… Боже праведный…

ВСТАВКА – ВЫПУСК МЕСТНЫХ НОВОСТЕЙ

ВЕДУЩИЙ

Сегодня в деле об убийстве Шарлотты Роуз произошли значительные подвижки. В последний раз девушку из Адейра видели на вечеринке в загородном доме, а после нашли забитой насмерть дубинкой у ручья Стоун-Крик. Наши источники сообщают, что сегодня вечером был арестован молодой человек жертвы – Дэниэл Пайн…

В СТУДИИ

ТИТРЫ:

«Луиза Лестер, Институт по делам незаконно осужденных»

ЛЕСТЕР

Поначалу я была настроена скептически, поскольку Институт получает тысячи обращений за помощью от осужденных, настаивающих на своей невиновности. На этот раз нам написала двенадцатилетняя сестра заключенного, и мы просмотрели протоколы судебных заседаний.

Лестер с отвращением качает головой.

Обвинение исходило из теории, что Дэнни с Шарлоттой были на той вечеринке вместе. Она рассказала ему о своей беременности, и после этого между ними произошла ссора. Затем Дэнни вдрызг напился. В какой-то момент после вечеринки они вновь стали выяснять отношения. Он толкнул ее, она упала и ударилась головой, получив несовместимую с жизнью травму. Дэнни запаниковал, перевез ее тело на тачке к ручью, взял большой камень и размозжил череп, превратив его в сплошное кровавое месиво. Однако крови на его одежде обнаружено не было, равно как и ДНК или других весомых улик. Ни малейших следов. Разве такое мог совершить пьяный подросток, едва державшийся на ногах? Затем мы выяснили, что обвинение отказалось признавать доказательства невиновности, представленные защитой…

Глава 4

МЭТТ ПАЙН

В комнате из шлакоблоков пахло хлоркой. Мэтт внимательно изучал агента Келлер, спокойно сидевшую напротив. Она была немногословна, но от нее исходила уверенность, от которой ему становилось как-то легче. Даже в тюрьме особо строгого режима, среди убийц, насильников и последних подонков, чьи проклятые души тихо стонали прямо за дверью, она все равно выглядела собранной и спокойной.

– Что-то они не торопятся, – произнес Мэтт, только чтобы не молчать.

В этой комнате они сидели уже добрых полчаса.

Келлер кивнула.

– В последний раз я виделся с ним, когда мы были еще детьми, – нервно продолжал Мэтт.

Он ни разу не навещал Дэнни в тюрьме. Папа всегда говорил, что брат не хотел, чтобы близкие видели его запертым, словно зверя в клетке.

Для Мэтта Дэнни будто застыл во времени, наподобие футбольной звезды маленького городка. Он не был Томом Брэди[7], однако в Адейре штата Небраска – где по пятницам ночные огни уступали разве что Техасу – его брат был настоящей знаменитостью.

– Сколько вам было, когда его забрали? – спросила Келлер, словно преодолевая свое презрительное отношение к пустой болтовне.

– Четырнадцать.

Она снова кивнула:

– Вы были близки? Ну, то есть, до того, как…

– Да, – солгал Мэтт.

В детстве они действительно играли вместе долгими часами, строили крепости, забирались на деревья, возились с «Лего». Но когда в старших классах Дэнни стал местной звездой, Мэтт исчез из его вселенной. Да и отношения брата с отцом затмили все, что только можно. Мэтта попросту не замечали.

А потом убили красавицу Шарлотту. В последний раз ее видели на вечеринке у школьного друга, после которой кто-то до смерти забил ее дубинкой, а тело выбросил у ручья недалеко от их дома. В кустах у дороги, проходившей по участку семейства Пайн, полиция нашла тачку со следами крови. Никто не мог понять, зачем было перетаскивать труп девушки. Или зачем уже после смерти ее череп раскроили огромным камнем. С уверенностью можно было сказать только одно: злодеем был ее парень Дэнни Пайн.

С того момента жизнь уже никогда не была такой, как раньше. Для семьи Пайн начался новый отсчет времени, разделившийся на «до» и «после» смерти Шарлотты. Теперь новый отсчет начался для Мэтта.

– Значит, вы не встречались с ним с…

Заканчивать предложение она не стала.

– На суд родители нас не пустили. Мы говорили по телефону, но да.

В последний раз Мэтт видел Дэнни в тот самый вечер, когда убили Шарлотту, еще на свободе. Для него самого та ночь имела особое значение и по другой причине. Джессика Уилер попросила его улизнуть из дома и встретиться с ней. Это было до того, как у него появился телефон, поэтому она сунула ему в руку записку на уроке естествознания в девятом классе. Джессика сложила бумажку в квадратик и перевязала ее красной нитью, как маленькую посылку. Мэтт помнил, как развязывал бантик, как билось его сердце, пока он читал записку.

Встретимся на Бугре в 3 часа ночи?

Да или Нет

(нужное обведи)

Бугор славился на всю округу как романтический уголок, расположенный на вершине уединенного холма недалеко от ручья. Местечко для созерцания звезд и принятия не самых лучших решений. Мэтт, вполне естественно, обвел слово «да». И был буквально потрясен, увидев, что Джессика в самом деле пришла – в пижаме, тапочках и с фонариком в руке. Лежа спиной на холодной траве, они смотрели на звезды, усыпавшие чернильно-черное небо, и на луну, которую то и дело заслоняли облака.

– Мы как персонажи фильма «Спеши любить». Они тоже любовались звездами, – сказал Мэтт. – Смотрела его?

Она покачала головой:

– Старый и далеко не лучший. Как и большинство экранизаций Николаса Спаркса. Но та сцена получилась здорово. Ты всегда был без ума от кино? То есть ты постоянно сравниваешь все с тем, что видел на экране.

– Прости, – улыбнулся Мэтт, – моих домашних это сводит с ума.

– А мне кажется, это мило.

– Я и сам когда-нибудь хочу снимать фильмы. При Нью-Йоркском университете есть потрясная школа кинематографа. Мой дедушка перед тем, как заболеть, говорил, кино – поэзия нашей эпохи.

Девочка повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Николас Спаркс… А «Дневник памяти» ты смотрел?

– Конечно, смотрел. Критики его возненавидели, но это не мешает ему оставаться классикой. Сцена, когда герои целуются под дождем, считается…

Джессика приложила к его губам палец. Потом убрала его и нежно поцеловала. До этого поцелуя Райану Гослину и Рэйчел Макадамс было далеко.

Мэтт неосознанно коснулся губ, вспомнив электрический разряд, пронзивший тогда каждую частичку его тела, и в этот момент открылась дверь.

– Мэтти?

Увидев стоявшего перед ним человека, парень ошеломленно вскочил на ноги. Бывшая футбольная звезда из подростка превратилась во взрослого мужчину. Хотя выглядел он по-прежнему хорошо – белокурые волосы, квадратная челюсть, – Мэтт заметил в его голубых глазах, когда-то таких ясных, суровое выражение. И, судя по жесткому взгляду Дэнни, видеть брата он был совсем не рад.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он. – Я же сказал папе, что не хочу, чтобы…

Дэнни вдруг осекся, увидев Келлер.

– А вы кто такая?

– Лучше присядь, – попросил Мэтт.

Дэнни остался стоять, и охранник подвинул ему стул:

– Садись, Дэн.

Его голос звучал строго, но в нем слышалась озабоченность, будто надзиратель был в курсе происходящего.

Дэнни сел и посмотрел Мэтту в глаза.

– Давайте оставим их одних, – сказала Келлер.

Охранник, похоже, был только рад. Да, он определенно все знал.

– Что, черт возьми, происходит, Мэтти?

Сдерживая подступившие к глазам слезы, Мэтт сглотнул застрявший в горле ком размером с кулак.

– Произошел несчастный случай.

– Несчастный случай? – повторил за ним Дэнни. – Какой еще несчастный случай? Что ты такое…

– Папа и мама. Мэгги и Томми. На весенние каникулы они поехали в Мексику. Их больше нет, Дэнни.

– Как это – нет?

В голосе брата явственно прозвучали недоверие и страх.

– Предполагается, что в арендованном ими доме произошла утечка газа, – продолжил Мэтт.

Дэнни положил ладони на стол и откинулся назад, будто пытаясь отгородиться от этих слов. У того на скулах заходили желваки. Потом он заговорил, хотя казалось, что слова из горла ему приходилось выдирать клещами.

После этого Мэтт десять минут наблюдал, как старший брат разваливается на миллион маленьких кусочков, в точности как он сам нынешним утром.

Наконец раздался стук, и охранник просунул голову в дверь.

– Пора возвращаться, прощайтесь, – сказал он и собрался было уйти, но бросил на Дэнни пристальный взгляд и добавил:

– Соберись.

Рукавом рубашки брат вытер слезы, и Мэтт понял: надзиратель велел ему взять себя в руки. В таком месте нельзя показывать слабость.

– Когда узнаю больше, я тебе позвоню, – пообещал Мэтт.

Дэнни ничего не ответил.

Мэтт сидел, не зная, что добавить. Да и что тут можно было еще сказать? Их родителей, брата и сестры больше не было, а сами они едва знали друг друга.

Вернувшись, охранник повел Дэнни к двери.

Перед тем как выйти из комнаты, тот повернулся и сказал:

– Не приезжай сюда больше, Мэтти.

Потом сглотнул и добавил:

– Они потратили на меня слишком много лет своей жизни. Не поступай так же.

И ушел.

Келлер, маячившая в проеме двери, наблюдала за сценой их прощания.

– Вы в порядке? – уточнила она.

Мэтт оставил ее слова без ответа. Его разбирала злость за то, что она заставила его это сделать.

Чтобы вывести их из тюрьмы, появился еще один охранник. Они пошли за ним вдоль начерченной на бетонном полу желтой линии. Мэтт чувствовал, как сверху из-за решеток на них смотрят заключенные. Ожидая, когда зажужжат двери, чтобы выпустить их наружу, он внимательно вгляделся в полумрак и заметил в противоположном конце коридора надзирателя, конвоировавшего Дэнни в его камеру.

Брат, как и раньше, шествовал с видом футбольной звезды, устраивая шоу для других заключенных. Но даже после всех этих лет у него осталась довольно высокомерная походка.

Мэтт вновь мысленно вернулся в ту ночь с Джессикой Уилер. Вспомнил, как вприпрыжку возвращался, проводив ее домой, в четыре часа утра с такой лучезарной улыбкой, что ее можно было без труда разглядеть на погруженной во мрак тропинке, проходившей мимо их дома. Той, на которой он увидел силуэт своего брата в школьной спортивной куртке в тот самый момент, когда тот с таким же самоуверенным видом катил перед собой тачку в сторону ручья.

Глава 5

Мэтт сидел, прислонившись к заднему окну внедорожника. По стеклу ритмично барабанили капли дождя.

Келлер сидела впереди на пассажирском сиденье, прижав к уху телефон. По какой-то причине на вертолете они обратно в город не полетели. Он понятия не имел, сколько им предстоит ехать. Час? Два?

Машина съехала с автомагистрали I-87 и подкатила к заправочной станции «Шелл». Сидевший за рулем агент в неизменных темных очках вышел из машины и стал заливать в бак горючее.

– Пойду возьму кофе, – повернулась к нему Келлер, – вам что-нибудь купить?

– «Маунтин Дью» был бы в самый раз, мне надо взбодриться.

Келлер нахмурилась, всем своим видом выражая неодобрение, и направилась к круглосуточному магазинчику при заправке.

Мэтт вновь мысленно вернулся к Дэнни и представил, как его брат в своей камере сейчас сдерживает слезы. Какое жуткое место, раз малейший признак проявления чувств воспринимается как слабость и превращает человека в легкую добычу. Ему вспомнились мышцы, которые Дэнни накачал в тюрьме, и его холодный взгляд.

Келлер вернулась с кофе и небольшим пластиковым пакетом, устроившись рядом с Мэттом на заднем сиденье. Она вытащила из пакета бутылку воды с яблоком и протянула их ему.

– «Маунтин Дью» закончился, – она точно врала. – Как бы там ни было, нас учили, что вода бодрит человека гораздо лучше кофеина.

– В самом деле? – хмыкнул Мэтт, показывая глазами на бумажный стаканчик в руке Келлер.

Она хитро ему улыбнулась и сделала глоток. Водитель завел двигатель, но Келлер так и осталась сидеть на заднем сиденье, и Мэтт понял, что она хочет с ним о чем-то поговорить.

– Послушайте, – начала женщина, когда внедорожник выехал обратно на федеральную автостраду, – я понимаю, время сейчас самое неподходящее, но нам надо, чтобы вы нам кое в чем помогли.

Мэтт выпрямился и сделал приличный глоток воды:

– Разумеется.

– Мы столкнулись с проблемой… Дело в том, что мексиканские власти… – Келлер сделала вдох, – …не хотят выдавать тела ваших близких для возвращения домой. Говорят, для этого им нужен ближайший родственник, подписать какие-то бумаги.

– Хорошо. Пусть присылают, я все подпишу.

– В том-то все и дело. Они не хотят ничего присылать и настаивают на личном присутствии.

– Погодите… Что вы сказали?

– Мы задействовали официальные дипломатические каналы, но местная полиция уперлась. Они не особо делятся с нами информацией и требуют, чтобы близкий родственник явился туда собственной персоной.

– А зачем им это?

– Вполне возможно, там забеспокоились из-за туризма, ведь случившееся далеко не лучшая реклама. С другой стороны, за этим просто может стоять бюрократ, упивающийся своей властью. Но может быть и так, – добавила она и посмотрела парню в глаза, – что они что-то скрывают.

Мэтт обдумал ее слова.

– Если вы считаете это необходимым, – ответил он, – то я, конечно же, поеду. Когда мне надо лететь?

– Мы забронировали вам билет на завтрашний утренний рейс.

Мэтт вздохнул. Неужели вся эта гребаная неделя будет такой паршивой? Он неопределенно кивнул и опять уставился в окно. О готовности куда-то ехать говорить не приходилось. На его банковском счету осталось меньше сотни долларов, а брать деньги у родителей после ссоры с отцом он отказался наотрез.

Они долго молчали, пока внедорожник катил до бульвара Генри Хадсона и дальше по Манхэттену.

Дождь прекратился, тучи разошлись, и между ними проглянуло солнце. Золотистый вид окрестных домов напомнил Мэтту об одной их семейной традиции. Каждый год в июле компания, в которой работал отец, проводила в Нью-Йорке общее собрание, на которое они отправлялись всей семьей. Это событие всегда совпадало с Манхэттенхенджем – одним из двух дней в году, когда закатное солнце идеально подстраивается под планировку нью-йоркских улиц и садится за горизонт в обрамлении небоскребов и многоквартирных домов. Мэтту вспомнился последний такой Манхэттенхендж перед новым отсчетом времени – тогда они сидели в кафе на Четырнадцатой стрит. Мама и папа держались за руки, чуть пьяные от вина и атмосферы окружавшего их города. Дэнни заглядывался на девчонок, прогуливавшихся в коротеньких юбках и темных очках. Мэгги уткнулась в путеводитель и донимала остальных сведениями о нынешнем редком солнечном явлении.

В прошлом году Мэтт тоже заглянул в это кафе. Все сидели на своих местах: папа рядом с Мэгги, напротив нее мама, бок о бок с которой, на бывшем месте Дэнни, устроился Томми. К ним пристроился и Мэтт, втиснувшись за небольшой столик. Все вели себя как роботы, делая вид, будто привычный ритуал по-прежнему имеет значение. Новая версия семейства Пайн, так и не ставшего лучше. А теперь его внутренности выворачивала боль от того, что обе версии его семьи мертвы. После долгих лет горечи, гнева и тоски по первоначальной версии Пайнов он пожертвовал бы чем угодно, лишь бы вернуть обратно ту не совсем нормальную семью, которой они стали после нового отсчета времени. Пожертвовал бы чем угодно, лишь бы сказать отцу, как он сожалеет о том разговоре. Сказать маме, как много она для него значит. Сказать Мэгги, каким светом она озаряла всю его жизнь. Сказать Томми, как он их всех спас. Но прошлое, сколько о нем ни тоскуй, осталось позади. Опустошение и хрупкость всего того, что составляло их былую жизнь, было выше его сил.

– Куда вас отвезти? – спросила Келлер. – В кампус?

– Думаете, они уже уехали?

– Кто? Журналисты?

– Ну да.

– Сомневаюсь, – нахмурилась она, – а у вас нет друга, к которому мы могли бы…

– Если не возражаете, отвезите меня на Седьмую Ист-стрит.

Водитель бросил взгляд на Келлер в зеркало заднего вида, и та ему кивнула. Внедорожник маневрировал в потоке машин, пока не встал наглухо в пробке. После чего агент включил на приборной панели проблесковый маячок, и автомобили впереди расступились в стороны, образовав узкий проход.

Мэтт опять уставился в окно на людей, торопящихся на пригородные поезда, в тесные квартирки или в бары на счастливые часы.

Наконец внедорожник остановился у тротуара на Седьмой.

– Здесь? – уточнила Келлер, бросив взгляд на захудалую парикмахерскую и химчистку по соседству с ней.

– Мой друг живет наверху, – пояснил Мэтт, глядя на пятиэтажное здание, давным-давно нуждающееся в покраске.

Женщина кивнула:

– Я как раз получила сообщение, что нашелся ваш телефон. Если вам удобно, я могу привезти его до завтрашнего отлета.

– Хорошо.

– Мы также отправим агента с вами в Мексику.

– Мне не нужна нянька, – отрезал парень.

– Это нужно только для того, чтобы убедиться, что вы…

– Я предпочел бы поехать один.

Келлер нахмурилась:

– Ладно. Но позвольте по крайней мере сотруднику нашего консульства встретить вас в аэропорту. Он отвезет вас в Тулум.

Со стороны Мэтта возражений не последовало, и она протянула ему листок бумаги.

– Это информация по вашему рейсу. – Парень опять промолчал. – У вашего друга есть номер, по которому мы могли бы с вами связаться?

– Есть, но я не знаю его наизусть. Он у меня в телефоне.

Искусство запоминать десятизначные номера полностью уничтожено Apple.

– Ладно, – сказала она и протянула ему визитку. – Вот мои контакты.

Мэтт бросил взгляд на карточку. САРА КЕЛЛЕР, ОТДЕЛ ФИНАНСОВЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ. В его голове на миг промелькнул вопрос: с какой стати с ним так нянчилась агент, занимающаяся финансовыми преступлениями? До этого ему казалось, что ФБР подключилось к делу либо из-за Дэнни и того фильма, либо из-за гибели американцев на территории другого государства. Что-то в этом роде.

Он открыл заднюю дверцу и вылез на улицу. Вновь вернулись облака, заслонив собой солнце.

– И последнее, Мэтт, – окликнула Келлер, пока он не захлопнул дверцу, – я правда очень сожалею о вашей утрате.

Он бросил последний взгляд на федерального агента и… поверил ей.

Глава 6

Мэтт снова ткнул в звонок обветшалого многоквартирного дома. И опять без ответа. Затем оглядел улицу, вдоль которой выстроились шеренгами помятые автомобили и многоквартирные дома с кондиционерами, нависшими над тротуаром. Потом заглянул в затемненные окна парикмахерской, но увидел лишь смутные очертания четырех кресел с расположенными перед ними зеркалами. Снова нажал на звонок. Его и на этот раз оставили без внимания, поэтому он зашагал по улице, чтобы зайти с черного хода. К зданию крепилась шаткая, проржавевшая пожарная лестница – воплощение несчастного случая, который только и ждет своего часа. Мэтт подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину и подтянулся. Лестница с громким лязгом соскользнула вниз.

Он забрался наверх, ступил на узкий металлический бортик четвертого этажа, заглянул в окно и увидел Ганеша в полной отключке. Лежавшей на журнальном столике травки с лихвой хватило бы на целый табачный магазин. Из приоткрытого окна доносился ор включенного на полную громкость телевизора. Мэтт постучал в окно.

Когда Ганеш даже не пошевелился, парень просунул под раму пальцы и поднял ее. Перекосившись от ржавчины и времени, та намертво застряла на полпути, и он влез в образовавшийся проем.

– Ганеш, – позвал Мэтт, но приятель даже не сдвинулся с места, лежа с открытым ртом, в очках в пластмассовой оправе и с пакетом чипсов на коленях.

– Ганеш, – повторил парень, на этот раз громче, перекрывая назойливую болтовню телеканала Fox News, изливавшуюся из висевшего на стене напротив телевизора.

Приятель в испуге вскочил, посмотрел по сторонам, но, увидев Мэтта, сразу расслабился.

– Ну ты, братан, даешь… я чуть не обделался, – произнес Ганеш с легким, едва заметным акцентом уроженца Индии, но скорее как британец, нежели индус.

– Прости, я звонил в дверь, но ты не ответил, так что я…