скачать книгу бесплатно
Я нырнул в дождь, как разливательная ложка ныряет в кувшин с гаспачо. Некоторое время стоял, прислушиваясь к ударам палки по водосточной трубе и словно пытаясь разглядеть что-то, исчезающее в сумерках. Небо всей тяжестью лежало у меня на плечах. Происходящее казалось запутанной головоломкой, сложить которую я просто не в состоянии. Смысл рассыпался, раскатился по улице, будто яблоки из опрокинутой корзины… Наконец медленно, словно всё ещё сомневаясь в правильности моего решения, пошёл домой.
Я шёл вечерней улицей. Тускло манили витрины, размытые дождем, куда-то спешили прохожие. Я шёл, и сумерки сгущались шаг за шагом. Казалось, деревья превращались в старух. Где-то далеко, словно раздирая серую бумагу сумерек, пронзительно мяукал брошенный котенок. В памяти возникли два облачка волос у нее под мышками, и я вновь испытал возбуждение. Только уже с каким-то другим, неприятным чувством…
Чтобы срезать, решил пойти через Военное кладбище. И тут, среди могил времён русско-турецкой войны увидел странного парень, выглядевшего так, словно он живет за пределами нашего мира, в другом, более разреженном пространстве. Подстелив кусок туристического коврика, он просто сидел между могил, и негромко играл на флейте. Рядом лежал небольшой рюкзачок, из которого выглядывало оранжевое горлышко пластиковой бутылки.
Стараясь не мешать, хотел пройти мимо, но парень неожиданно поднял глаза и посмотрел на меня. Несколько мгновений мы разглядывали друг друга, потом он улыбнулся и внятно произнес: «Кто тебе сказал, что путь через кладбище короче?..»
Он вернулся к игре, а я отправился дальше в полном недоумении. Даже не знаю, что я хотел услышать, но явно что-то другое.
Я шёл и не узнавал Минск. Даже нет, «не узнавал» – не то слово. Я словно заново открывал другой, неведомый город. Всё так же шёл дождь. Но теперь он казался почти приятным.
***
Утренний мир совсем не то, что вечерний. Что вчера казалось крушением надежд, сегодня выглядело не более, чем неприятный эпизод. Что ж, лучше так, чем никак. Жизнь продолжалась, надо двигаться дальше.
Я снова шёл Минскими улицами. Мимо лип и тополей, мимо старушек на лавочках, мимо цветочных клумб, мимо кошек и голубей… Сколько раз я проходил здесь! В детский сад, потом в школу, в институт. Менялось время, но здесь, казалось, ничего не менялось: все так же текли дни и ночи, весна сменялась летом, осень зимой, детство юностью, а юность зрелостью… Все шло своим чередом, все оставалось на месте.
В редакции было тихо. Ира работала над текстом, Вова тоже что-то писал. Я поздоровался и прошёл за свой стол. Взялся править текст, но мысли путались и разбегались, как дети, играющие в прятки.
Почему-то вспомнился парень с кладбища. Тот самый, с которым мы бы ни за что не встретились, пойди я привычным маршрутом. Я подумал о его словах, потом о случайности, которая нас столкнула. Собственно, так всегда и бывает: измени время, пойди другой дорогой, и в твоей жизни появляются новые персонажи. Иногда не понятно, для чего они входят в нашу жизнь, но совершенно ясно, что не просто так…
Не работалось. Решил сделать чай, потом увидел, что кружка стоит немытая со вчерашнего дня. Отложил бумаги, поднялся:
– Пойду кружку помою, кому-то надо?..
– Да, – отозвалась Ира. – Возьми мою.
– Не вопрос, – кивнул я.
…Вернулся с помытыми кружками, поставил кипятиться воду в чайнике.
– Кто будет чай?
– Какой у тебя? – спросил Вова.
– Зелёный.
– У меня с бергамотом, – отозвалась Ира.
Мы с Вовой переглянулись.
– Ладно, я буду с бергамотом.
– Тогда я – зелёный, – кивнул Вова.
Мы стали меняться чаем, как дурни фантиками.
Заварив чай, все вернулись за свои столы. Я смотрел на бабочек за Вовиной спиной, Ира что-то читала, Вова прихлёбывал из кружки, задумчиво постукивая карандашом. Потом прервался:
– Ира, ты сильно занята?
– Не особо…
– Расскажи что-нибудь… Про Машу.
– Про Машу?.. – подняла голову Ира. – Легко!.. Я рассказывала, как ей на восьмое марта сразу три парня признались в любви?
– Прямо все сразу? – хмыкнул Вова.
– Ну, не сразу, по очереди… – пояснила Ира. – Но всё —таки…
– А тебе сколько? – пошутил я.
– Считая вас с Вовой?.. – отбрила Ира.
– Ха-ха-ха, браво! – воскликнул Вова.
Все засмеялись. Действительно, Ире палец в рот не клади – находчивость отменная!
– А вот ещё, – продолжала Ира, – прямо ржу, не могу. Маша моя создала страничку на сайте знакомств. Говорит, на всякий случай… Дня не прошло, как парни засыпали её предложениями встретиться… Некоторые даже прислали фотки в голом виде… Пишет, глянь, какой я красавчик, хочешь шпили-вили без обязательств?.. А Маша ему: у тебя сапоги есть?..
– Сапоги? – удивился Вова.
– Ага… Пишет, у меня мечта… Люблю, когда парень голый, но в сапогах и ковбойской шляпе… Или ещё: у тебя енот есть?.. Люблю, когда парень с енотом… Как с енотом, спрашивают? С убитым?.. Нет, отвечает, с живым! Такая ржача!..
– А енот ей зачем? – удивился я.
– Енот ей не нужен, – засмеялась Ира. – Но, говорят, запах от них не слишком приятный. Отобьёт желание у любого горе-любовника…
Мы засмеялись. Заржали на разные голоса.
– Но самый прикол, – продолжала Ира, когда все отсмеялись, – с семейными парами.
– Такие тоже пишут?
– Ага… Маша говорит мне, хочу заманить эти отвратительные парочки в какое-нибудь злосчастное местечко… Потом пишет, придумала: отправлю их в Солигорск, город грёз… Там найдут, чем заняться. Хоть отвалы породы посмотреть, хоть на кладбище прогуляться… Но чтоб без енота и не приезжали… Что это за пара без енота?..
– Жесть! – восхитился Вова.
– Вообще огонь!
– И чем закончилось?
– Не знаю, – потянулась Ира. – Для Маши ничем… А парочки, наверное, так и ждут её где-то в Солигорске. С енотиками…
– То-то я думаю, куда все еноты подевались… – усмехнулся Вова.
– Ага, Маша много с кем общалась… Всех в Солигорск!..
Мы снова заржали. Вова даже сделал движение, будто хочет повалиться на пол и кататься от смеха, но в последний момент передумал. Я смеялся так, что заболел живот.
Отсмеялись, вытерли слёзы, допили чай. Вова потянулся за сигаретами:
– Покурим?.. И так много поработали…
– За чайком с бергамотом… – подхватила Ира. – Я обедать…
Вова вынул сигарету из пачки, взял зажигалку, поднялся, чтобы идти к двери, потом остановился и обернулся к Ире:
– Ира, помнишь выражение «Пепел Клааса стучит в моё сердце…»? Из «Легенды о Тиле Уленшпигеле»… Не помнишь, кем этот Клаас приходился Тилю: другом? братом?
– Другом, – тут же отозвалась Ира, закрывая ноутбук.
Мы с Вовой переглянулись.
– Ладно, я пошла… Кружечку…
– Я помою, – предложил я.
– Хорошо…
Ира ушла. Следом за ней вышел Вова. Я распахнул окно, впуская в комнату свежесть, немного посидел, глядя на бабочек. Взялся писать заметку, как вернулся Вова.
– Ну и, – поинтересовался Вова, – как прошло свидание? В общем и целом…
– И хотел бы похвастаться, – с улыбкой ответил я, – да нечем.
– Гламура не хватило?
– Можно и так сказать… Сидела чучелом в кресле и думала о себе, что раскрасавица…
– По правде, так и подумал, что герла какая-то безмазовая и в голове у неё пусто…
– Там не пусто, там иная реальность… Такое ощущение, что она живёт в воображаемом мире среди воображаемых подруг, участвует в воображаемых событиях, встречается с воображаемыми людьми…
– То есть с крышей у неё не всё в порядке…
– Похоже на то… Но как меня от неё колбасило!..
– А теперь?
– Прошло…
– Ну и забей!
– Уже… – снова улыбнулся я.
Вова потянулся и достал из кармана губную гармошку. Сыграл какую-то мелодию. Я не понял, какую. Да это было и не важно.
– Пойдём на пиво? – предложил Вова.
– Пойдём, – согласился я.
В воздухе витало ожидание лета; хорошая погода вывела на улицу гуляющих. Бритый парень, улыбаясь, куда-то катил куда-то на велосипеде. Девочка лет пяти громко смеялась, гуляя с крохотной, словно игрушечной, собачкой на поводке.
– Всё, что нужно, появится в подходящий момент, – философствовал Вова, проходя мимо девочки. – Одно приходит, другое уходит, и взамен приходит новое, не менее прекрасное.
А девочка за спиной всё смеялась и никак не могла остановиться….
В прокуренном зальчике с выцветшими стенами и побуревшим от времени кафельным полом было человек восемь. Купив по два бокала, мы с Вовой встали за стойку с сигаретными ожогами и липкими пятнами пролитого пива. Хорошо было бы чем-нибудь протереть поверхность, но чем? Разложив газету, парни за соседней стойкой задумчиво прихлебывали пиво и жевали кильку, откусывая маленькие ссохшиеся головы.
Некоторое время молча пили пиво.
– Как думаешь, – проговорил Вова, отставляя бокал, чтобы закурить, – кто был лучшим писателем: Пушкин или Лермонтов?
– Вопрос… – задумался я.
– Я знаю, – раздался голос откуда-то справа от меня.
Я обернулся. В шаге от нашего столика стоял помятый человек в длинном плаще и пузырящихся на коленях розовых больничных брюках. На лице его, словно маска, застыла заискивающая улыбка.
– Я знаю, – повторил незнакомец. – Дайте допить…
Вова протянул бокал с остатками, сам пригубил другой бокал. Человек сделал шаг, чтобы взять дар. Одним глотком выпил пиво, пустой бокал поставил на стойку. Он стоял, слегка покачиваясь, для устойчивости даже опёрся левой рукой о стойку. Взгляд его прыгал по залу.
– Меня Сергеич звать, – пробормотал незнакомец. – Оставьте допить…
Я подал свой бокал, заполненный на четверть. Он взял и стал жадно пить, кадык на его горле ходил вверх-вниз.
– Так что с Пушкиным? – без особой надежды переспросил Вова, снова закуривая.
– А Лев Толстой… – пробормотал он, не отрываясь от пива.
– Что?..
Мы недоуменно посмотрели на него.
– …говорил, что Лермонтов лучше. И что, проживи Лермонтов ещё пару лет, литература пошла бы другим путем. Оставите допить?..
Вова кивнул.
– Когда-то у меня была неплохая библиотека… – поведал Сергеич, не отводя глаза от стоящего на стойке наполовину полного бокала. – Я много чего могу рассказать…
Некоторое время Вова держался, потом взял в руки бокал и сделал несколько глотков. Подал остатки Сергеичу:
– Это всё.
Тот не заставил себя упрашивать, быстро допил пиво и поставил пустой бокал на стойку. Сразу после этого потерял к нам интерес и повернулся к парням за соседним столиком:
