скачать книгу бесплатно
– А что, – произнесла девушка, – типа здесь редакция «Паруса»?
– Типа да, – в тон ей ответил Вова. – В общем и целом.
Меня всегда восхищала Вовина манера подстраиваться под собеседника, подобно тому, как налитая куда-нибудь вода принимает форму сосуда.
– Короче, у меня есть рассказ, вернее начало, – продолжала девушка, доставая из сумки помятую ученическую тетрадь в 36 листов. – Типа «Дневник Бриджит Джонс». Хочу, чтобы вы его напечатали.
– Напечатали? – повторил Вова. – Типа на пишущей машинке? Для чего?
Она нагнула головой, словно собиралась боднуть, и топнула ножкой:
– Во-первых, хочу гонорар…
– Во-первых? – удивился я, снова присаживаясь в кресло для гостей. – А что во-вторых?
Девушка посмотрела на меня, как на тупого. Первого для нее было вполне достаточно.
– Ну, хорошо, – кивнул Вова, – оставьте рукопись, мы почитаем.
Она положила тетрадь на Вовин стол и вышла, оставив запах недорого парфюма и открытую дверь. Некоторое время я сидел, обалдело глядя в проем. Потом поднялся, чтобы закрыть.
Вова раскрыл оставленную тетрадь. Некоторое время читал молча, потом начал посмеиваться. Когда он заржал в полный голос, я не выдержал:
– Смешно?
– Что ты, словами не передать. Просто шедевр куртуазного романтизма…
Он все хмыкал, и ржал, и хрюкал от удовольствия. Я взял чье-то письмо и пытался читать, но никак не мог сосредоточиться. Наконец Вова подал тетрадку.
– Держи… Приятного чтения!
– Спасибо.
Весь в предвкушении, раскрыл тетрадь… И чуть было не захлопнул обратно. После Вовиного ржачного ржача, после всего, что я ожидал увидеть, читать настолько неряшливый текст казалось невероятным.
– Да, блин же!..
– Это только начало…
Рукопись называлась «Каролева красоты», и она была полна стилистических и грамматических ошибок. Итак (авторская речь сохранена):
КАРОЛЕВА КРАСОТЫ
(расказ)
По имеющимся нато причинам имена героев изменены. Всякое совпадение совиршенно случайно
Карочи я всю жизнь мечтала написать толстую книгу мимуаров с фотографиями. Также как Оксана Шопски в своих днивниках описала все «изюминки» в жизни гламурной падруги, по горячим следам с абсолютного нуля я начинаю писать расказ.
Каролеве красоты в первом приближе нии нужно, чтобы внешность была как минимум сногсшибательна! Что поделать если этого ждут отнас мужчины. Как говорится сказочная женщина, сердце ни на месте.
Как и для гламурной девицы Ксении Чак-Чак туфли на высоком каблуке всегда имели для меня самое бальшое значение. Благодаря таким туфлям подкаленые ноги приобретают тот самый вид, который нравится окружающим. Поэтому у меня никогда не было отбоя от поклоников. Даже Чак-Чак отметила это «красной нитью» в письме комне (письмо будет опубликовано в своё время).
Я всигда искала человека которому могла бы доверить всю свою жизнь. Я обращаю внимание нато, подставит ли избранник крепкое мужское пличо в случае жизненных бурь и неудач. Карочи я дружила с состоятельным московским кино-режиссёром (он пока еще мало-известен). Я была его самая любимая. И он (памоему его звали Серёжа) практически всегда приглашал меня в лучшие рестораны города чтобы пить пиво и аперитивы. А потом мы заперлись с им в студии. Он называл меня каролевой красоты, после чего ни-двусмысленно предложил заняться сексом.
Дело не терпело промедления. Однако я нистала придпринимать быстрые решения и попросила подождать. Незная как поступить я позвонила папе домой. Мой папа самый умный и гениальный человек во вселенной. Но катигорически ленивый. Больше всего в жизни он любит лежать с бутылкой пива на диване и сматреть цветной теливизор «Гаризонт». И толи в шутку толи всерьез отпускать остроумные коментарии. Поскольку в большинстве случаев эти коминтарии нипичатные они ни выходят зарамки приличий нашей квартиры. Иногда я думаю порой, что если бы ни моя рукопись наверно ваатще никто (кроме меня) ни знал о папиной гениальности и его гаризонте. Папа сказал: «Люби его. Люби до слёз». И повесил трубку.
Я подумала: «А может нас сама любовь венчала?» Всё это произвело ниожиданный эффект. Мысль о ниобходимости осуществления этого начинания привила к тому, что я моминтально согласилась. Наши губы слились в долгом поцелуе, я стала его.
Всем известны мои похождения в Москве на ежегодных тусовках гламурных падруг. Но я ни буду как Андрей Мохнатов описывать всех моих сексуальных партнёров. Хотя мне в атличии от него есть о ком, и о чём порассказать. Когда меня показывали по теливизору в гламурно пазнавательной программе посвященной юбилею трико-тажной фабрики, все мои родственники и знакомые получили полный контраст тому что было. Все от меня были просто безума.
Но в своих мимуарах я хотела бы обойтись как минимумом мужчин, как это сделала гламурная девица Ксения Чак-Чак. Правдивость и откровеность её «Тощих ляжек» просто потрясли меня и открыли передо мной новые гаризонты.
– Ну, как, – поинтересовался Вова, как тебе «подколенные ноги»?
– Честно говоря, я ждал что-то в этом роде, но чтобы такое… Такая красивая девушка, и такой голимый текст… Просто песец!..
– А как тебе «горизонты тощих ляжек»?..
– Это вообще шедевр литературной мысли…
Я перелистнул несколько страниц:
Мужчинам свойствена чувствовать себя засчитниками. Волею судьбы однажды я вышла покататься на персональном автомобиле моего друга-грузина (памоему его звали Серёжа). И совершенно неожиданно мы с Серёжем оказались на заднем сидение машины посреди леса. Я сначала очень обрадовалась. Отдых на природе – один из лучших видов. Я как всегда была безумно красивой. Мои шикарные волосы чудные глаза и великолетная фигура просто сводили моего парня сума. Будучи хорошо осведомлённым о лесе, он держал меня за руку и хотел добиться своего ни брезгуя никакими средствами. Молодость била из него ключом. Он целовал песок, по которому я ходила и называл меня самой любимой.
Оказавшись в тисках дилемы, вначале я была шокирована столь откровеными признаниями. Но ни могла с им ни согласиться. Забегая вперед отмечу что вначале я отказалась. А потом подумала и согласилась. Я подумала: «А может нас сама любовь венчала?» Накал страстей достиг своей наивысшей отметки. Нас тянуло друг к другу как магнитом. Я стала его.
Как я уже ниоднократно говорила о моей красоте в кругу друзей ходили многочисленые легенды. Что я тут могла поделать если это так и было. Известный притворный художник Никас (памоему его звали Серёжа) любил меня до слёз. Он трижды принимался писать мой авто-портрет (лицо карочи) но никак нимог справиться с волнением и раздосадованый шёл домой чтобы рисовать портрет члена-правительства.
В поисках более оптимального варианта (как говорится «подсебя») я познакомилась с фудболистом (памоему его звали Серёжа) который любил заниматься экс-тримальным сексом. Конечно всех проблем он не решал но всёже у него я имела громкий успех. Мои падруги просто падали от зависти.
Мы встречались с им в свободное от тренировок время, и ни спешили торопить события. Но однажды Серёжа сказал что хочет сделать мне сюр-приз. От этого сообщения я испытала настоящий шок. Он предложил встретиться и в ресторане в спакойной обстановке всё культурно обсудить.
В предвкушении встречи я томилась за столиком. Появившись в дверях он сразу как говорится «взял быка за рога». Карочи он приготовил мне потрясный сюр-приз! Серёжа пригласил меня на частную квартиру на вечеринку фудбольной команды. Он предложил отпраздновать это вместе с друзьями в приятной компании. «А может нас сама любовь венчала?» – подумала я. Не выпить потакому случаю оказалось просто нивозможно.
Перехватывая друг у друга инициативу на вечеринке все старались шутить и веселиться. Оказавшись в самом центре событий, мы начали снимать друг с друга одежды. Я стала его. А когда любовь достигла наивысшей точки близости Серёжа громко закричал «Гол!», и стал поддерживать себя неистовыми апладисментами.
Мой мозг прямо «закипел» от возмущенья. Еле сдерживая слезы я спросила зачем он это делает. Он ответил что такое упражнение является необхадимым элементом спортивной карьеры, и средством для поддиржания бодрости командного духа. Тем более что это никому не повредит. Каковоже было мое удивление когда скоро из разных концов квартиры начали раздаваться такие же крики «Гол!», и бурные продал-жительные апладисменты переходящие в нисмолкающие оваци!
Справляться с трудностями и праблемами – это мужская работа. Втечение трех дней изучая труды всемирно-известного московского психолога Владимира Леви, я пришла к убеждению что я каролева красоты и женщина-Дочь. Спасиба за день, спасиба за ночь… Карочи я вам не какая-нибудь, замной постоянно нужен достойный уход.
Как и все гламурные люди я тоже нелюблю, и неумею работать. Зато в такой отчаянной ситации я пристрастилась к писанию мимуаров. И это уменя получаеться нихуже чем у Андрея Мохнатова или Ксении Чак-Чак.
По дороге домой и потом, до самой ночи, мысли мои то и дело возвращались к рыжеволосой девушке. Я листал и листал тетрадку, словно пытаясь найти ответ. Но спросите меня про вопрос, ответ на который я пытался найти, и я не буду знать, что сказать.
Каждой новой встречей я хочу заложить фундамент крепких взаимо-отношений навсю оставшуюся жизнь. Однажды гуляя в городском саду я была атакована молодым человеком турецкой наружности с твёрдым взглядом лица (памоему его звали Серёжа). Рванув па-русски рубаху на груди, он предложил мне рандеву.
«А может нас сама любовь венчала?» – подумала я. И карочи согласилась. Мы прошлись па улице немного посидели в сквере на лавочке потом зашли в бар выпить по бокалу вина. Серёжа держал меня за руку, говорил, что я сказочная женщина и предложил заехать кнему домой, чтобы посмотреть немножко хороших фильмов навыбор.
Серёжа любил меня до слёз, нервы его были на пределе. Моя красота магнитом притягивала все его взгляды. Карочи представляете какая у меня была реакция! Измученная морально и физически, я поняла что наши атношения вышли за рамки дружеских, и плавно переросли в бальшое чувство. Я стала его.
В который раз прихожу к убеждению что моя красота страшная сила. Однажды когда меня нес на руках правительственый-пенсионер в шапке-бобриком (памоему его звали Серёжа) он сказал, что его сердце не на месте и попросил чтобы я погладила его по мохнатой шапке. И хотя в моей груди жила тревога, это дало положительный результат. Он застонал сквозь зубы и так заволновался что чуть было ни потерял правый ботинок.
Как известно канкретный успех на личном фронте зависит от самой женщины. В этом моё самое ниоспаримое преимущество! Чтобы использовать даже самый маленький шанс, в один из дней я выступила с заявлением в гламурно пазнавательной телипередаче «Каролева красоты». Это послужило первопричиной того, что вся страна от мала до велика стала присылать мне откровеные письма с намеками. В основном солдаты, и заключенные взаконе. Было даже два эратичных письма из сумашедшего-дома. Все эти письма я собираю в коробку от обуви чтобы опубликовать в новой книге «Дневники чорной туфельки». Вот такая любовь.
Карочи вот какое это трудное дело: быть гламурной падругой, и нравиться людям.
Вот и нет же в её словах ничего особенного, обычные заметки в стиле «Cosmopolitan», только с ошибками. Почему я всё время думал о ней?
Я ворочался в постели, не в силах заснуть. Шёл дождь, где-то далеко лаяла собака и плыл запах горящих кукурузных листьев… Но, может быть, это был только сон? А ещё мне снились бананы…
***
Я проснулся позже обычного. Лежал, прислушиваясь к самому себе, думал о девушке с рыжими волосами и никак не мог перестать. О, как бы хотелось мне снова увидеть её!.. Я казался себе персонажем ещё не написанной книги, героем неведомого романа, который не знает, как жить, но точно знает, что жить, как раньше, уже не сможет…
В редакцию я пришёл почти к одиннадцати. Вова читал рукопись, делая правки на полях. За соседним столом что-то писала Оля, сидя на подложенной правой ноге.
– Привет, – помахал я рукой и пошёл за свой стол.
Делать ничего не хотелось. Просто сидел, глядя на бабочек, на Вову, на Олю, высокую шатенку с хорошей фигурой и богатым мужем.
Оля переменила позу и пригубила кофе из стоящей перед ней чашки. Левая рука её рассеянно перебирала бусинки синего браслета на правом запястье. Оля писала стихи. Печальные стихи о заколоченном доме с разбитыми окнами, о пожелтевших газетах с давно устаревшими новостями, о чашках с высохшей кофейной гущей и желтой листве, стучащей по крыше.
– Оля, – выбрав момент, начал я, – давно хотел спросить, почему у тебя всё время получаются грустные стихи? Что не так?
– Почему не так? – удивилась она. – Просто настроение меланхолическое.
– Это из-за погоды, – вставил Вова.
– Может, и из-за погоды. Вот случай был: прошлой зимой на Рождество мы с мужем решили съездить в Прагу… И погода была совершенно невесёлая, минорная. Пасмурно, гнетуще, то и дело начинался и тут же заканчивался дождь… Ездили по экскурсиям, но из-за безрадостной погоды даже не было желания выходить из автобуса. Хотелось просто приютиться, пригреться в каком-нибудь маленьком кафе и просидеть там до самого отъезда… Потом было Рождество, все магазины, кафе закрылись в шесть вечера, и мы до ночи бессмысленно просидели в отеле перед телевизором… Утром следующего дня отправились в Пражский град. И тут в холодном, затянутом облаками небе вдруг появились робкие солнечные лучи, пробивающиеся к земле. И вот за какие-нибудь полчаса всё совершенно преобразилось. Засверкали под солнцем крыши, заблестели окна и даже на Карловом мосту появился откуда-то дедушка с шарманкой. Сразу появилось настроение, захотелось остаться, но уже пришла пора собираться домой…
Оля рассказывала про Прагу, а я думал о девушке с рыжими волосами. Мне казалось, что мы уже встречались с ней, я где-то видел её с книжкой в руках и чашкой давно остывшего кофе на столике. Я вспоминал, где это было, где это могло бы быть. В Праге?.. В Испании?.. В Черногории?.. Точно, в Черногории!.. И я вдруг вспомнил, что не был ни в какой Черногории…
Посмотрел на коллег. Теперь они взялись обсуждать межкультурные коммуникации.
– Понимаешь, – говорила Оля, – живописи и поэзии Востока присуще свойство, когда самыми простыми способами автор пытается передать нечто, уходящее далеко-далеко в глубину сердца… Отраженье луны в озёрной глади, изломанные ветви сосны, цветы лотоса, розовые сакуры, синие горы, белые облака… Что это, если не попытка описать собственный внутренний мир?..
Что-то прозвенело, стукнувшись о пол.
– У тебя ключи упали, – бросился поднимать Вова.
Оля бросила на меня лукаво-торжествующий взгляд и повернулась к Вове, принимая от него ключи: «Спасибо». Почти сразу после этого Оля ушла, оставив на столе немытую чашку.
Я потянулся за рукописью, но делать ничего не хотелось. Просто сидел, глядя на бабочек на стене, и думал, сам не знаю, о чём…
Ближе к обеду зашел дядька Алесь.
– Так, – сказал он, – работники умственного труда… Встали и пошли обедать.
«Это ещё зачем», – подумал я.
– Или что? – удивился Вова.
– Или всё, – отрезал Маэстро. – Пройдитесь, подышите воздухом. Сидите тут, как две кильки в собственном соку…
Мы переглянулись.
– Ладно, – кивнул Вова.
– Мы ненадолго, – добавил я.
Вышли из здания и пошли через двор к ближайшей столовой. Вова рассказывал, как он ходил автостопом в Питер, о дальнобойщиках и питерских хиппи, но я почти не слушал.
Прошли через двор, зашли в столовую, пристроились в очередь за тёткой в серой байке с надписью «The Goblin» на спине. Взяли компот, какие-то салаты, но мне не хотелось есть. Отложив вилку, я смотрел в окно.
Прямо перед окном вдохновенно щебетали две девушки, совершенно не обращая ни на что внимания. И вдруг одна девушка вскрикнула и отдёрнула ногу. Потом снова заговорила, показывая голубя, что влюблённо кружил вокруг выглядывающих из босоножек пальчиков девушки и даже пробовал склевать лак у неё на ногтях…
Вова что-то говорил, но я не слушал. Неясное томление преследовало меня, всё казалось призрачным и никчемным. Казалось, вокруг не было никого, с кем бы я мог перекинуться словом, никого, кто бы разделил мою неприкаянность. Я словно чувствовал себя потерянным, заблудившимся аргентинцем, человеком, который лег спать в свою постель, а проснулся в другом полушарии, за тридевять земель от дома. И непонятно, как я здесь оказался и как вернуться обратно.
***
Дни тянулись, словно в тумане. Меня преследовали мысли о девушке с рыжими волосами, казалось, будто я попал в чей-то сон и стучусь в пустоту, подобно тому, как пучеглазый геккон бьется о стену стакана-ловушки…
Было солнечно. Мягкий свет ложился на пол, пробиваясь через гардины, на стене с бабочками танцевали солнечные зайчики. Мы с Вовой только что заварили чай и теперь наслаждались утренним «ничегонеделаньем».
– А что, Андрей, – с запинкой проговорил Вова, ожёгшись горячим чаем. – Слышал историю про Киркорова?
– Какую?
– Писали где-то в социальных сетях, что Киркоров ездил в Тибет за просветлением… Мол, встретился с Далай-ламой, сделал дорогие подарки. А тот взамен дал Киркорову просветление. У него даже диплом об этом есть…
– Ну, если диплом…
Дверь отворилась и вошла Ира.
– Привет, – сказала она и пошла к своему столу.
– Привет, – отозвался я.
– Salut! – произнёс Вова. – Sa va?
– Что?
– Просто захотелось заговорить с тобой по-французски… – пояснил он. – А вот скажи, это мне солнце в глаза светит, или ты сегодня такая красивая?..
– Ты так говоришь… – нарочито потупилась Ира. – Я смущаюсь…
– Что вы, что вы, не надо…
