скачать книгу бесплатно
Сама Фэб с копной роскошных, не знавших краски белокурых волос, янтарными глазами и потрясающей фигурой была похожа на Мэрилин Монро. Именно так выглядела бы звезда, если бы дожила до сорока лет. Впрочем, Молли никак не могла представить Мэрилин Монро с пятном от виноградного желе на шелковой блузке. Что бы ни делала с собой Молли, как бы ни старалась, ей все равно не сравняться с сестрой, но она не завидовала. Только самые близкие люди знали, сколько бед принесли Фэб изумительное тело и роковая красота женщины-вамп.
– О, Молли, неужели опять! – простонала Фэб.
Увидев ужас в глазах сестры, Молли от души пожалела, что не надела шляпу.
– Да успокойся ты! Ничего не случится!
– Успокоиться? Каждый раз, когда тебе приходит в голову особенно изощренным способом поиздеваться над своими волосами, на нас сваливается очередное несчастье! Теперь ничего хорошего не жди.
– Все это в прошлом. Можно подумать, я приношу одни беды! Уж и волосы покрасить нельзя! – обиженно фыркнула Молли.
– Я тебе не верю! Опять вляпаешься в какую-нибудь историю!
– Ничего подобного!
Может, если Молли будет повторять это достаточно часто, ей удастся убедить и себя?
– Тебе было всего десять лет, – пробормотала Фэб, – ты считалась самой способной и примерной ученицей в пансионе. И вдруг ни с того ни с сего отрезала себе косички и подложила в столовой бомбу-вонючку!
– Подумаешь! Химический опыт талантливого ребенка!
– А дальше? Тринадцать лет. Спокойная. Прилежная. После того случая с бомбой ни одного проступка. Пока ты не начала посыпать волосы сухим «Джелло» [2 - Фирменное название желе из концентрата.]. И тут взрыв! Ты быстренько собрала все университетские награды и призы Берта, вызвала мусорщиков и потребовала убрать их с глаз долой.
– Но когда я рассказала обо всем, ты обрадовалась, признайся!
Однако Фэб уже завелась и потому не собиралась ни в чем признаваться.
– Прошло еще четыре года. Четыре года идеального поведения и блестящих успехов в учебе. Дэн и я приняли тебя в наш дом и в наши сердца. В выпускном классе ты должна была выступить от имени всей группы на выпускном вечере. У тебя был хороший дом, любящая семья… Кроме того, ты стала вице-президентом школьного совета, так с чего мне было волноваться, если тебе вздумалось выкрасить волосы в оранжево-голубую полоску?
– Это цвета школы, – еле слышно пояснила Молли.
– И тут мне позвонили из полиции и объяснили, что моя сестра, умная, трудолюбивая девочка, хладнокровно включила пожарную сигнализацию во время большой перемены! Да, невинные детские проделки не для нашей Молли! Это вам не простое озорство! Ей подавай сразу злостное хулиганство!
Тут Фэб права, выходка гнусная, а главное – непонятная самой Молли. Она предала людей, любивших ее, и даже после года полицейского надзора и многих часов общественных работ так и не смогла объяснить, что подтолкнуло ее к этому поступку. Озарение пришло позже, на втором курсе Северо-Западного университета.
Дело было весной, перед экзаменационной сессией. Молли почему-то не находила себе места, не могла сосредоточиться и, вместо того чтобы заниматься, глотала один за другим любовные романы или пялилась на себя в зеркало и мечтала о прическе в стиле прерафаэлитов. Однако даже новый шиньон, на который ушли все карманные деньги, не принес ей радости.
Так все и шло, пока в один прекрасный день, покинув книжный магазин, она не обнаружила в кармане калькулятор, за который и не подумала заплатить. К счастью, к тому времени Молли успела достаточно повзрослеть и поумнеть, потому и ринулась обратно, чтобы вернуть калькулятор, а потом отправилась к университетскому психологу…
Фэб вернула сестру к действительности, с шумом отодвинув стул.
– А в тот раз… – начала она, вскакивая.
Молли съежилась, хотя знала, что рано или поздно дело дойдет и до этого.
– …когда на твоей голове появился этот ужасный «ежик»… два года назад…
– Ничего ужасного, последний крик моды, все носили…
Фэб не позволила ей продолжить:
– Так вот, тогда ты остриглась едва ли не наголо, а потом взяла и выбросила на ветер пятнадцать миллионов долларов!
– Ну… положим… это всего лишь совпадение…
– Ха!
В пятнадцатимиллионный раз Молли объяснила, почему сделала это:
– Деньги Берта душили меня. Мне необходимо было окончательно порвать с прошлым и стать свободной.
– И нищей!
Молли улыбнулась – Фэб никогда не признается, что понимает, почему сестра без сожаления рассталась с наследством.
– Ах, Фэб, какая ты пессимистка! Постарайся увидеть в этом хоть что-то хорошее! Почти никто не знает, что я рассталась с деньгами, и считают меня чудачкой и скрягой, предпочитающей водить подержанный «жучок» и жить в квартирке размером с кладовку.
– Которую ты обожаешь.
Молли не пыталась это отрицать. Мансарда была самым бесценным ее имуществом, и она с гордостью сознавала, что платит по закладной деньгами, заработанными собственным трудом. Только тот, кто, подобно ей, рос, не имея дома, который можно было бы назвать своим, был способен ее понять. Однако Молли решила сменить тему, прежде чем Фэб снова начала читать ей нотации.
– Жевастики сказали мне, что Дэн огрел мистера Ограниченность десятитысячным штрафом по пустой голове.
– Зря ты так. Нехорошо. Кевин вовсе не ограниченный, просто…
– Просто у него узкий круг интересов?
– Честно, Молли, не понимаю, почему ты так его не любишь? Ведь за все эти годы вы едва обменялись десятком фраз.
– Чисто инстинктивно. Стараюсь избегать людей, зациклившихся на футболе.
– Знай ты его лучше, наверняка любила бы не меньше, чем я.
– Ну разве не поразительно, что он, как правило, встречается с женщинами, неспособными и трех слов связать по-английски? Впрочем, в этом есть кое-какие преимущества – ничто так не мешает сексу, как осмысленная беседа.
Фэб невольно рассмеялась.
Хотя Молли по давней привычке почти ничего не скрывала от сестры, она стойко молчала о своем увлечении защитником «Старз». Мало того что это позорно и унизительно, так еще Фэб наверняка поделится новостью с Дэном, а это уж совсем ни к чему. Зять горой стоит за свояченицу, и у мужчин неженатых, да еще с нормальной сексуальной ориентацией, не слишком много шансов подобраться к Молли. Беспрепятственно общаться с ней может только примерный семьянин или голубой – это Дэн еще кое-как терпел.
И тут в комнату ворвался он сам – голубоглазый светловолосый гигант. Время было благосклонно к Дэну Кэйлбоу, и за двенадцать лет, что его знала Молли, немногочисленные морщинки лишь добавили обаяния мужественному лицу. Он обладал свойством выделяться в толпе и словно излучал надежность и уверенность.
Когда Фэб унаследовала «Старз», Дэн был старшим тренером команды. На беду, новая владелица ничего не понимала в футболе, и Дэн незамедлительно объявил ей войну. Первые битвы были настолько свирепыми, что Рон Мак-Дермит как-то даже отстранил Кэйлбоу от работы за оскорбление Фэб. Но недаром говорится, что от ненависти до любви – один шаг. Не прошло и полугода, как ярость превратилась в нечто совершенно противоположное.
Молли втайне считала, что именно о таких пылких чувствах складывают легенды и поют баллады. Она решила, что, если ей не посчастливится встретить свою судьбу, пережить то же, что связывало сестру с Дэном, тогда ей вообще ничего не надо, лучше остаться одной. Только Великая Страсть была нужна Молли. Великая Страсть, ха! Да скорее Дэн отменит наложенный на Кевина штраф и зимой расцветут розы!
Зять привычно обнял Молли за плечи. Стоило Дэну очутиться в кругу родных, как он обнимал за плечи того, кто стоял поближе.
У Молли сжалось сердце. За эти годы она не раз встречалась с хорошими, порядочными парнями и даже пыталась убедить себя, что влюблена в кого-то из них, но быстро трезвела, стоило лишь осознать: никто из них и в подметки не годится Дэну. Да что там «в подметки» – их даже жалким его подобием не назовешь! Постепенно Молли заподозрила, что вероятность встретить второго Дэна близка к нулю.
– Фэб, я знаю, тебе нравится Кевин, но на этот раз он зашел слишком далеко.
Тягучий выговор уроженца Алабамы всегда становился заметнее, когда Дэн был чем-то расстроен.
– Именно это ты говорил в тот раз, – отмахнулась Фэб. – И тебе он тоже нравится.
– Не понимаю! Для него нет ничего важнее игры в «Старз». Почему он из кожи вон лезет, чтобы все пустить по ветру?
– Тебе лучше знать, – мило улыбнулась Фэб. – Недаром ты едва не доконал команду, прежде чем появилась я!
– Должно быть, ты меня с кем-то спутала.
Фэб рассмеялась, и мрачная гримаса на физиономии Дэна сменилась откровенно интимной улыбкой. Правда, улыбка эта тут же померкла.
– Не знай я его лучше, посчитал бы, что он одержим дьяволом.
– Дьяволицами, – поправила Молли. – С иностранным акцентом и сиськами восьмого размера.
– Не забывай, подобные вещи – неотъемлемая часть имиджа футболиста, как крем на торте, – возразил Дэн.
Молли, не желая ничего больше слышать о Кевине, быстро чмокнула зятя в щеку.
– Ханна ждет. Привезу ее завтра днем.
– Только не позволяй ей читать утренние газеты.
Ханна сильно переживала, когда репортеры ругали «Старз», а новость о штрафе Кевина, несомненно, вызовет негативные отклики прессы, и это огорчит девочку.
Молли помахала на прощание родственникам, зашла за Ханной, поцеловала племянников и отправилась домой. Автострада была забита машинами. Наверняка пройдет не меньше часа, прежде чем она вырулит на дорогу в Эванстон, старый городок на Северном Берегу, где располагались и ее альма-матер и нынешний дом.
– Слайтерин! – обругала она мерзавца, посмевшего подрезать ее.
– Грязный паршивец Слайтерин! – вторила Ханна.
Молли усмехнулась. Слайтеринами звались плохиши из книг о Гарри Поттере, и Молли превратила имя в довольно приемлемое ругательство, которое без опаски можно произнести при детях. Ничего удивительного, что оно быстро вошло в лексикон сначала Фэб, а потом и Дэна.
Краем уха прислушиваясь к щебету Ханны, перечислявшей события сегодняшнего дня, Молли вернулась мыслями к разговору с сестрой и тем временам, когда она вошла в права наследования.
По завещанию Берта команда «Чикаго старз» отходила к Фэб. Все, что осталось после ряда неудачных вложений, перешло к Молли, и поскольку та была несовершеннолетней, Фэб управляла ее состоянием, пока оно не возросло до пятнадцати миллионов долларов. Достигнув двадцати одного года и получив диплом журналиста, Молли обрела и огромное состояние, позволившее ей вести полную роскоши и неги жизнь в шикарных апартаментах на чикагском Золотом Берегу.
Место было чистеньким и спокойным, соседи – в основном людьми пожилыми, не любящими вмешиваться в чужие дела, и девушка далеко не сразу поняла, какую ошибку сделала, поскольку была слишком занята, покупая наряды от кутюр, перед которыми не могла устоять, и раздавая подарки друзьям и приятелям. Себе она приобрела дорогую машину. Но уже через год Молли была вынуждена признать, что праздное существование богатой бездельницы не для нее. Она с детства привыкла трудиться как в школе, так и на временной работе, куда устраивалась летом по настоянию Дэна. Поэтому после недолгих раздумий Молли решила стать репортером.
Она была занята с утра до вечера, но все же быстро осознала, что творчеством тут и не пахнет, и чувство неудовлетворенности собой и своей жизнью не оставляло ее. Молли казалось, будто она играет роль в каком-то спектакле, вместо того чтобы дышать полной грудью. В конце концов она уволилась, чтобы работать над романтической сагой, которую всегда мечтала написать, однако вместо этого принялась править истории, когда-то сочиненные ею для детей Кэйлбоу, – сказки о смелой, хоть и вспыльчивой, крольчишке, одевавшейся по последней моде, живущей в коттедже на опушке Соловьиного Леса и без конца попадавшей в забавные переделки.
Постепенно она начала иллюстрировать свои сочинения смешными рисунками. Молли с детства умела орудовать пером и чернилами, а теперь стала раскрашивать силуэты героев яркими фломастерами, и Дафна с друзьями постепенно ожили.
Она была на седьмом небе, когда «Бердкейдж пресс», небольшое чикагское издательство, купило ее первую книгу «Дафна говорит „привет“», хотя аванс едва покрыл почтовые расходы. Молли наконец нашла свою нишу в мире бизнеса, хотя при таком огромном богатстве подобное занятие могло считаться скорее хобби, чем призванием, и на душе у нее по-прежнему было невесело. Она не находила себе места. Возненавидела свою квартиру, гардероб, волосы… Даже сверхмодная стрижка «ежик» не помогла.
Молли мечтала исподтишка включить пожарную сигнализацию или сорвать стоп-кран. Но поскольку времена безумств прошли, в один прекрасный день она оказалась в кабинете поверенного с объявлением, что желает вложить все деньги в фонд для детей из неблагополучных семей. Потрясенный адвокат лишился на время дара речи, но Молли была счастлива – впервые с того момента, как стала совершеннолетней. Подписав бумаги, она испытала необычайную легкость, словно с рук и ног спали все оковы и теперь можно было абсолютно свободно лететь куда угодно.
– Как здесь хорошо! – выдохнула Ханна, когда Молли открыла дверь своей крохотной мансарды на втором этаже, всего в двух минутах ходьбы от центра Эванстона. Молли согласно кивнула. Даже если она покидала свой дом ненадолго, всегда любила возвращаться в него.
Все члены семейства Кэйлбоу считали мансарду тети Молли самым крутым местом на свете. Дом был построен в 1910 году для дилера по продаже «студебекеров», потом использовался как офис и, наконец, как склад. Несколько лет назад его реконструировали. В кондоминиуме Молли были огромные окна от пола до потолка, встроенная вентиляционная труба в алюминиевом коробе, а стены из потемневшего кирпича украшали рисунки и картины хозяйки. Квартирка считалась самой маленькой и дешевой, зато потолки высотой в четырнадцать футов давали ощущение безграничного пространства. Каждый месяц, внося плату по закладной, Молли целовала конверт, прежде чем опустить его в почтовый ящик. Дурацкий ритуал, но она неизменно ему следовала.
Большинство знакомых считали, что у Молли есть доля в «Старз», и только немногим было известно, что она теперь небогата. К небольшому доходу от издания книг добавлялись деньги, которые она получала как внештатный сотрудник подросткового журнала «Чик». Правда, к концу месяца на такие предметы роскоши, как одежда и книги в твердых переплетах, оставалось совсем немного, но Молли это не волновало. Она посещала дешевые распродажи, магазины подержанных вещей и библиотеки.
Жизнь была прекрасна. Пусть она никогда не познает Высокую Страсть, как Фэб, но Господь наделил ее буйным воображением и безграничной фантазией. У нее не было ни жалоб, ни причин бояться, что душевное смятение опять охватит ее. А новая прическа? Да это не что иное, как дань моде!
Ханна сбросила пальто и присела на корточки, чтобы поздороваться с Ру, карликовым серым пуделем, весело подбежавшим к двери. И Ру, и Кенга, пудель Кэйлбоу, были потомками незабвенной Пу Фэб.
– Эй, вонючка, ты скучал по мне? – осведомилась Молли, отбрасывая почту, чтобы чмокнуть пушистый хохолок Ру.
Тот лизнул ей подбородок и, картинно насторожившись, издал свое знаменитое рычание.
– Да, да, мы уже боимся, верно, Ханна?
Ханна хихикнула и подняла глаза на Молли:
– Все еще любит притвориться полицейской собакой?
– Самый страшный пес из всех полицейских ищеек! Не будем оскорблять его самолюбие, объясняя, что он всего лишь пудель.
Ханна восторженно стиснула Ру и, поставив его на пол, направилась к «кабинету» Молли, занимавшему дальний конец огромной комнаты.
– Написала новые статьи? Мне понравилась «Ночь страсти после школьного бала».
– Скоро напишу, – улыбнулась Молли.
В соответствии с требованиями рынка статьи, посылаемые ею в «Чик», почти всегда получали двусмысленные заголовки, хотя содержание было абсолютно безобидным. В «Ночи страсти» говорилось о последствиях занятий сексом на задних сиденьях машин. «От девственницы до ведьмы» рассказывала о новых направлениях в косметике, а «Хорошие девочки пускаются во все тяжкие» повествовала о походе трех четырнадцатилетних школьниц по городским окрестностям.
– Можно посмотреть твои новые рисунки?
– У меня ничего нет, – покачала головой Молли. – Мне в голову пришла новая идея, но я еще не успела над ней поразмыслить.
Иногда ее книги начинались с небрежных набросков, иногда с текста. Сегодняшний сюжет подсказала сама жизнь.
– Расскажи! Пожалуйста!
Обычно, прежде чем приступить ко всему остальному, они любили выпить по чашечке чая «Констант коммент». Вот и сейчас Молли отправилась в крохотную кухоньку, располагавшуюся напротив «кабинета», и поставила чайник на огонь. Ее миниатюрная спальная антресоль располагалась как раз над «гостиной». Металлические полки были полны книг: сочинения обожаемой Джейн Остен, потрепанные романы Дафны Дюморье и Ани Ситон, ранние произведения Мэри Стюарт, Виктории Холт, Филлис Уитни и Даниелы Стил.
На полках поуже в два ряда стояли карманные издания – исторические саги, дамские романы, детективы, путеводители и справочники. Были здесь и биографии знаменитых женщин, и несколько томиков наименее угнетающих антологий книжного клуба Опры [3 - Опра Уинфри – самая популярная телеведущая в США, ведет ток-шоу, нечто вроде «книжного клуба».].
Старенькие, но драгоценные для нее детские книжки Молли держала в «спальне». В коллекции были все истории об Элоизе и Гарри Поттере, «Колдунья Блекбед-Понд», несколько сказок Джуди Блюм, «Дети из товарного вагона» и «Энн из Грин-Гейблз» Гертруды Чендлер Уорнер, зачитанные «шедевры» Барбары Картленд, которые она открыла для себя в десять лет. Словом, типичное собрание истинного книжного червя, и дети Кэйлбоу обожали валяться на постели в окружении разнокалиберных томов, пытаясь решить, что выбрать из огромной кипы книг.
Молли вынула из шкафчика фарфоровые чашки с тонкими позолоченными ободками и россыпью лиловых анютиных глазок.
– Я решила, что моя новая книга будет называться «Дафна летит кувырком».
– Расскажи!
