Детская травма

– Он что, рядом? – догадался Петя, – не провоцируй его, не показывай, что догадалась, будет уходить, пусть идет. Данные же все есть на него у вас в агентстве?

– Конечно, – Ульяна с трудом растянув губы, широко улыбнулась мужчине напротив, – тот уже заполнял последний лист, – ты скоро приедешь?

***

В пивном баре рядом с домом было шумно – после работы народ сбрасывал с себя оковы офисных рамок, узкие костюмы, логику предпринимательских решений и просто пил пиво и трепался на обыденные темы: кто с кем, кто как, кто куда. Ульяна, расслабившись, потягивала любимое светлое, не торопясь, растягивая как можно дольше удовольствие –так ей не хотелось идти домой. Ульяна любила свою норку-квартиру, но несколько дней взаперти, без возможности бегать по утрам, ходить сюда, в любимый бар после работы, или в кофейню на соседней улице, ее порядком измучили. Если ей и выпадали похожие затворнические дни, когда она болела, например, то Ульяна проводила почти весь день за компьютером: выкладывала в блоге свои новые статьи или переведенные отцом новинки психологии из шведских журналов, отвечала на обращения подписчиков, размещала рекламу. Сейчас же она с трудом заставляла себя поддерживать работу блога, чтобы не разбежались последние подписчики, и вяло отбивалась от журналистов из «желтых» изданий, каким-то образом пронюхавших о страшных видео и пытавшихся взять у нее интервью.

В толпе посетителей бара мелькнуло знакомое лицо. Ульяна повернула стриженую голову вслед официанту, убравшему посуду с соседнего стола и сейчас лавирующего с полным подносом грязных кружек между любителями пива. Новенький? Не видела его здесь раньше, откуда же тогда она его знает? Ощущение такое, что видела совсем недавно. Да ладно, потом вспомнит. Ульяна с нетерпением ждала звонка от Петечки, который сегодня увез из кадрового агентства подозреваемого в тройном убийстве. Того самого последнего испытуемого, мужчину-амбидекстра. На предмет отпечатков пальцев и генетической экспертизы, как пояснил Петр. Такие способности очень редки, а то, что мужчина появился рядом с Ульяной как раз в момент появления сообщений в блоге, бросало на него сильные подозрения. А также из-за подходящего возраста и физической формы.

В любом случае, на сегодняшний вечер у Ульяны были разнообразные планы. Во-первых, она посидит немного здесь, наслаждаясь чувством свободы и безопасности. Дальше все будет зависеть от Петиного звонка. Или Петечка, когда освободится, с подругой Верой приедут к Ульяне в гости, или Вера придет сюда, в бар, одна, угостится пивом, и после они пойдут бродить по вечерним улицам, заглядывая по пути в бутики и кофейни.

Петин звонок раздался после того, как Ульяна заканчивала вторую кружку пива.

– Ну, вот, я освободился, все отправил на экспертизу, мужика «закрыл» на двое суток до выяснения, сейчас заеду за Веруней, и мы к тебе. Только ты это… Закажи, как в прошлый раз, крылышки жареные, мне зашло. А то у тебя в холодильнике одни йогурты, наверняка?

– А как я закажу, я ж не знаю, где. Это твой курьер был, или твоих сослуживцев. Если не знаешь, спроси у них, где такие крылышки подают, хотя тебе и Макдонльдс пойдет, думаю.

И вспомнила сразу, где видела новенького официанта. Это же курьер, который приносил заказ в тот день, когда Петя с командой приезжали к ней домой разбираться с блогом. Правда, он был в кепке, но узнать вполне реально. Крупный нос с горбинкой, сильные развитые кисти рук, открытая детская улыбка. Она, помнится, даже перекинулась с ним в коридоре своей квартиры парой фраз. Как интересно, получается, что парень сюда официантом устроился, а курьером подрабатывает. Ну, это история всех приезжих. Крутятся, как могут, чтобы квартиру оплачивать, и на жизнь чтобы хватало. Это же Москва…Курьер как раз направлялся в ее сторону, и Ульяна приветливо улыбнулась, мол, привет, как дела?

– Подожди, подожди… – услышала она в трубке тревожный Петин голос,– это не наш курьер был, а твой. Когда мы к тебе приехали, он уже у дверей стоял в коридорчике перед дверью. Там еще свет не горел… То есть ты никого не вызывала и заказ не делала?

– Н-н-е-ет… – Ульяна с ужасом смотрела, как официант-курьер перекидывает поднос из одной руки в другую, по пути к ней разгружая поднос и расставляя кружки на столах посетителей одинаково ловко обеими руками, – Петя… он сейчас здесь… он официантом в моем баре работает. И он амбибдекстр… Ко мне подходит, Петя…Ой!

Лжекурьер уже навис над столом, и сделав ложный выпад одной рукой, будто хочет убрать использованную кружку, другой выдернул из Ульяниной потной от страха ладошки телефон, который тут же исчез в кармане его рабочей куртки.

– А что такое? – и он, усаживаясь напротив, улыбнулся той самой наивной детской улыбкой, которая так подкупила Ульяну в прошлую встречу.

– Сюда сейчас полиция приедет, – предупредила Ульяна, следя за глазами убийцы.

– Хорошая попытка. Когда-нибудь приедет, – кивнул лжекурьер насмешливо, – но ты этого уже не увидишь.

Он выложил на стол шприц, заполненный наполовину непрозрачной белой жидкостью, и прикрыл его левой рукой.

– Зачем я тебе? Я не похожа на твою мать, – рискнула Ульяна начать разговор, ей нужно было протянуть время, чтобы Петечка успел ее спасти.

– Конечно, не похожа. Моя мать была красивой успешной женщиной, а ты… – парень окинул презрительным взглядом короткий ежик ее волос, так что Ульяне захотелось натянуть шапку, – похожа на дохлую крысу, – закончил он.

– Ты в детстве крыс убивал?

– Когда сидел наказанный и избитый в подвале дома, и представлял, что это моя мать.

Ульяна содрогнулась, все еще страшнее, чем она предполагала. Но она правильно догадалась, что это мать сломала мальчику психику.

– Значит, ты был виноват? Если успешная и красивая мама тебя лупила? Интересно за что?

– За то, что я был с ее точки зрения, не совершенен. Не круглый отличник, не победитель олимпиад и соревнований и вообще левша. Она считала это отклонением от эталона, требовала от меня писать и все делать только правой рукой. И если я получал четверки, была уверена, что это из-за физического уродства, из-за того, что я писал левой.

– И за это она била тебя и держала потом в подвале? – недоверчиво переспросила Ульяна, – только за это? За то, что левша?

– Представляешь? – желчно засмеялся лжекурьер. – А потом я сбежал. Мне было шестнадцать. Я постоянно качал мышцы, ходил в тренажерный зал, и разрабатывал правую руку. И однажды… Когда она опять схватила пластмассовую выбивалку для ковра… Из-за жалкого, с ее точки зрения, второго места на олимпиаде по физике… В общем, ее не стало. А я сбежал.

А пару недель назад, когда выполнял заказ на обед, увидел в офисе такую же суку-начальницу. Она орала на парнишку, грозилась уволить, потому что у того руки не оттуда растут, и именно поэтому, мол, он и запорол проект. Я просто немного помог этому парнишке. Встретил эту начальницу в темном переулке.

Ульяна увидела, как глазки парня замаслились, веки чуть опустились, одна рука потянулась под стол к брюкам, а рука со шприцем расслабилась, и дала себе команду: «Сейчас».

На столе у тарелочки с сухариками лежала маленькая металлическая вилка. Многие ценили этот бар именно за качественное обслуживание. Никакой одноразовой посуды, только фарфоровые тарелки и металлические приборы. И кружки из стекла, производства известного подмосковного завода.

Ульяна схватила вилку и с силой воткнула в руку со шприцем. Убийца дернулся, словно вышел из транса, на мгновение растопырил пальцы и этого мгновения Ульяне, исподволь, но продуманно готовившей свой бросок, хватило. Она схватила шприц, без размаха вколола через куртку своему противнику в плечо и изо всех сил, навалившись телом, надавила на поршень. Парень резко вскочил, шприц вывернулся из Ульяниных пальцев, упал на пол и закатился под стул. А парень кинулся на Ульяну, навалился на нее всем телом, тяжело и хрипло дыша. Падая, под тяжестью уже обмякшего и от этого слишком тяжелого тела, Ульяна успела отметить странную тишину в баре и услышать громкий четкий голос:

– Никому не двигаться! Работает ОМОН!

И кто-то рывком стащил тело убийцы с Ульяны.

***

– Она вся в крови! Скорую! Вызовите немедленно скорую!

Верин крик, способный поднять в атаку целую армию, вызвал у Ульяны истерический смех. Она уже встала, сначала, правда, только на четвереньки, потом почти выпрямилась, держась за стул. Но, услышав громоподобный рев подруги, снова скорчилась, смеясь, захлебываясь, вытирая грязными руками слезы.

– Не моя…– наконец сумела выговорить Ульяна, – этого урода кровь… я его вилкой в руку ткнула.

И повалившись в подставленные руки Веры, опять засмеялась.

– Ты как? – Петечка заботливо собирал разбросанные по полу вещи, выпавшие при борьбе из сумочки Ульяны и с надеждой заглядывал ей в лицо, – в отделение сможешь со мной поехать? Протокол подписать?

– А может тебе в другом месте подписать протокол? Вилочкой?– Вера усадила Ульяну на стул, отобрала сумку и подбоченилась.

– Да, ладно, успокойся, я просто спросил, – Петя сделал несколько шагов назад и скосил глаза на окровавленную вилку.

– Поеду, конечно. Нужно закончить дело.

Пока в опустевшем зале наводили порядок, пока полицейские опрашивали свидетелей и собирали улики, Ульяна, положив голову на плечо Веры, молча смотрела на улицу через огромные в пол окна бара. И благодарила судьбу за то, что у нее было счастливое детство.