Стоять, бояться! Инквизиторы на отдыхе

Я, честно говоря, так растерялась и словам женщины, и ее злобному тону, что даже не сразу сообразила, что сказать в ответ.

Но Эрик толкнул меня в спину, кивая вперед, чтобы я проходила в коридор.

– Оставь ее, незабвенная, – шепотом произнес Эрик, так, чтобы слышала только я. – Посмотри на нее: она же наверняка целовалась в последний раз пару вечностей назад и давно не знает тепла и ласки. И я сейчас не про внешность, а про внутреннюю холодность и абсолютно безжизненный взгляд. Таким смотрят ходячие трупы, которые не живут нормально, а скорее существуют, выполняют по жизни какие-то функции, а сам вкус жизни уже давно забыли. Она смотрит на тебя и завидует твоей молодости, горячности и счастливому блеску в глазах. Есть ли смысл обижаться на таких на самом деле глубоко несчастных людей?

Действительно…

– А вот насчет поезда разврата мысль просто отличная, – шепнул Эрик. – Она мне очень нравится. А тебе?

И сказал уже громче, обернувшись к проводнице:

– Благодарю за предупреждение, мисс. Можете не сомневаться, вы действительно нас не услышите, – сказал он с особым акцентом на последние слова.

Я тихонько хихикнула, так как сказано это было тоном «не услышите, потому что мои шумоизоляционные чары идеально скрывают нас даже в Генеральном Штабе, что уж говорить о поезде».

Мы разместились в люксовом купе только для нас двоих. Эрик закинул на багажную полку два наших чемодана, а я огляделась, рассматривая светлый интерьер помещения с серебристыми декоративными элементами и изображениями морского дракона на стенах. Здесь было довольно просторно, по сравнению с обычными купе, помещение увеличено магией. Вполне уютно, имелся мягкий диванчик на двоих, небольшой деревянный столик у окна. Наш поезд «Драгон-Экспресс» уже набирал ход, и за окном замелькал сначала вокзал, потом – город и пригород. Поезд ехал с очень большой скоростью, мягко постукивая колесами по рельсам.

Никогда ранее не приходилось ездить в поезде на такие большие расстояния, поэтому я испытывала легкое волнение и восторг от мелькающих за окошком пейзажей.

А еще – кровать. Крова-а-ать тут была прекрасна и невольно приковывала к себе внимание. Она была довольно широкой, не чета узким койкам. Ну а на прочность ее мы проверим чуть позже. Позже, а не сейчас – потому что я уже порядком проголодалась. После тренировки в Генеральном Штабе не было времени на плотный ужин, а проверка документов и досмотр багажа на вокзале затянулся.

– Как насчет того, чтобы заглянуть в вагон-ресторан? – спросила у Эрика. – Я была бы не прочь перекусить.

Словно бы подтверждая мои мысли, желудок жалобно заурчал, всячески одобряя предложение закинуть в него что-нибудь посытнее духовной пищи.

– У меня есть идея получше. Сегодня мы с тобой поужинаем в одном весьма необычном, но горячо любимом мной месте.

– Это где же? – вскинула брови, расстегивая пуговицы на пальто, чтобы повесить его на крючок. – Мы же в поезд только сели. Ты хочешь выйти на какой-нибудь промежуточной станции? Но вроде следующая большая остановка будет только глубокой ночью, если я правильно помню маршрут…

– Нет-нет, никуда и ни на каких станциях мы выходить не будем. И не торопись снимать пальто, оно нам сейчас понадобится.

Я нахмурилась.

– А где же тогда ты собираешься со мной отужинать?

– На крыше поезда, – лучезарно улыбнулся Эрик.

– Э… Где? – переспросила я, думая, что, может, мне послышалось.

Ну не мог же он в самом деле иметь в виду крышу движущегося поезда, верно? Не припомню никаких ресторанов на крыше нашего экспресса. Да и каких-то ограничителей, поручней тоже там не имелось вроде. Поезд как поезд, самый обыкновенный форландский. Мчащийся с огромной скоростью и уже выехавший за пределы города.

– На крыше этого поезда, – с убийственной серьезностью произнес Эрик. – Пока он будет мчаться по полям, мы поужинаем прямо на его крыше и полюбуемся открывающимися оттуда видами.

А, нет, мог. Недооценила я экстравагантность своего супруга…

– Я заранее позаботился о комфортном ужине, его как раз должны были накрыть. Не волнуйся, Элли, это безопасно. Я знаю, что делаю. Идем?

Эрик протянул мне руку, чтобы я вышла с ним в коридор, но я с сомнением покосилась в окно.

При словах о накрытом ужине очень ярко представила себе шатающийся столик с улетающей скатертью и всем содержимым стола на первом же повороте поезда. Красота смертельная. Причем смертельная – во всех смыслах того слова, на мой вкус.

– Так а если по пути какой-нибудь туннель попадется? – попыталась воззвать к голосу разума. – Тебя не смущает перспектива быть расплющенным низким сводом туннеля?

– Ближайшие несколько часов мы будем ехать исключительно по живописной открытой местности, почти все время по прямой, – заверил меня Эрик. – Никаких туннелей и подобных вещей, я хорошо знаю эти места и много раз в одиночестве ездил именно по этому маршруту на крыше поезда.

– По делам в Айлиарх?

– Да нет, просто так катался, если честно… В Айлиархе чаще всего сразу пересаживался на другой поезд и мчал обратно. Хотя иногда выделял время на продолжительные ночные прогулки по прекрасным местам, которые я тебе и хочу показать. Крыша этого экспресса тоже относится к пунктику «хочу тебе это показать».

Я нервно закусила нижнюю губу. Нет, мне, конечно, всё это было жутко интересно, и не терпелось узнать, какие такие места так вдохновляют Эрика, что он и мне их показать хочет, но перспектива экстремального ужина меня немного пугала.

– Мы же там замерзнем! – привела последний аргумент, как-то даже жалобно глянув на Эрика.

– Не переживай, незабвенная, рядом со мной тебе всегда будет тепло, – лукаво подмигнул Эрик. – И, поверь мне, я об этом подумал. Уверен, тебе понравится. Ты же веришь мне? Я бы не стал испытывать судьбу, если бы это было опасно.

Вздохнула и сдалась, взяла Эрика за руку и вышла с ним в коридор.

Мы прошли через один вагон и свернули в тамбур, где другой проводник – невысокий мужчина средних лет, с усиками и в форменной фуражке – расплылся в радушной улыбке при виде нас.

– Мистер Кларксон, прошу вас, проходите сюда! Мы всё подготовили, всё, как вы любите!

Он приглашающим жестом махнул вправо, и оттуда с потолка по мановению чар проводника открылся люк, ведущий на крышу. Оттуда тревожно завыло ветром и пахнуло морозной свежестью. А к нашим ногам в мгновение ока выкатилась деревянная лестница, рулоном раскручиваясь перед нами. Выглядела лестница устойчивой и массивной, будто всегда тут стояла.

Эрик поблагодарил проводника и зашагал по ступенькам, я последовала за ним.

– А всем пассажирам можно сюда выходить? – спросила тихонько, когда мы взбирались по лестнице.

– Всем – нельзя, конечно. Но я – не все, – самоуверенно произнес Эрик. – Если я чего-то хочу, то я это получаю. И полумеры меня не устраивают.

– И как только ты умудрился уговорить местный персонал пустить тебя сюда? – задумчиво протянула я, принимая руку Эрика, который уже забрался на крышу и помогал мне подняться следом.

Эрик расплылся в коварной улыбке. Ветер трепал его волосы, в светло-серых глазах отражались теплые огоньки настенных ламп в тамбуре, и в свете сгущающихся сумерек взгляд у Эрика сейчас был чрезвычайно озорной, игривый.

– Ты можешь себе представить кого-то, кто действительно может запретить мне вылезти на крышу поезда, если мне приспичит сделать это?

Хм, в самом деле…

Впрочем, подумав секунду, я произнесла:

– Хотя, знаешь… Могу представить. Есть в мире как минимум один человек, который способен запретить тебе что угодно, если он того захочет.

Эрик вопросительно вздернул бровь, мол, ну и кто же этот безумец?

– Твоя мама, – хмыкнула я.

– А… да, – не стал отнекиваться Эрик. – Если моя мама требует чего-то от меня, то лучше ее послушать и выполнить это немедленно, даже если мне не нравится. А то потом себе дороже будет.

Я понимающе усмехнулась. С мамой Эрика я была знакома достаточно, чтобы хорошо знать ее вздорно-деспотичный характер. И мне кажется, если Эльзе придет в голову пресечь действия своего сына, то она сделает это по щелчку пальцев, просто потому что так хочет, и никто не посмеет ее останавливать.

И дело не в том, что Эльза была каким-то жутким тираном и неуравновешенной леди, – вовсе нет! Замечательная женщина, душевная и общительная, когда в хорошем настроении, только злить ее нельзя. Ну и… довольно сложно спорить со своей мамой, когда она – высший демон.

Стоять на крыше мчащегося на всех парах поезда поначалу было так жутко, что мне даже не сразу удалось выпрямиться во весь рост. Не потому что меня сдувало, сбивая с ног, а именно из-за страха упасть.

На самом деле площадка, на которую мы поднялись, была окружена мощными защитными чарами, которые и от сильного ветра скрывали, и создавали защитный контур, который ни при каких условиях не дал бы слететь с крыши. Я вытянула руку перед собой и коснулась невидимой защитной стены, которая на миг засветилась голубым светом под моей ладонью и погасла. Плотная стена, надежная. С такой защитой здесь и канкан можно было танцевать, не думая о своей безопасности.

Я зря переживала о холоде. Эта точка на крыше поезда, кажется, была тщательно огорожена не только защитными, но и согревающими чарами, потому что тут было почти так же тепло, как в купе, ну вот разве что прохладный ветер все время дул в лицо и нежно трепал волосы. Но – прохладный, а не ледяной морозный, каким должен был быть на самом деле. И не такой сильный, каким, по идее, на самом деле являлся.

– Можно было и вовсе от ветра чарами защититься, но мне нравится, как дует ветер на крыше поезда, – сказал Эрик, словно бы прочтя мои мысли. – Он создает ощущение мощного движения вперед, а я обожаю это чувство.

Здесь, на крыше самого первого вагона поезда, стоял невысокий столик, празднично накрытый на двоих, даже романтичные свечи горели в стеклянных колбах, чтобы их не задуло ветром. Вместо обычных стульев – мягкая лежанка, на которую мы и уселись с Эриком.

С перрона не видела эту подготовленную площадку на крыше поезда. Наверное, она была окружена еще и чарами внешней невидимости, чтобы не приковывать к себе пристальное внимание прохожих.

Усевшись на лежанке рядом с Эриком, огляделась по сторонам, уже более спокойно оценивая обстановку. Сейчас поезд пролетал мимо цветочных полей, и на всём обозримом горизонте не было видно ничего, кроме полей, цветов и кромки леса где-то там вдали. Это были поля с морозоустойчивыми цветами, которые активно цвели даже в ноябре. Этими ирани́совыми полями славился район Ге́лион-Хо́кра, где специально выращивали эти ценные цветы для лекарских нужд. Лепестки ирани́сов красиво мерцали в лучах закатного солнца и трепетали, словно танцуя на ветру. А так как лепестки имели зеркальную поверхность, и цветов в поле было несметное количество, то казалось, будто закатное небо упало на землю. Если просто идти по полю или проходить рядом с ним, то это не будет так заметно, наверное, но с нашей высокой точки вид открывался впечатляющий. У меня всё еще дух захватывало от скорости, но… Это выглядело действительно красиво. Будто мы плыли по какому-то бескрайнему закатному морю, так как небо сейчас сливалось с горизонтом. Вид локомотива в виде морского серебристого дракона только усиливал это ощущение.

– Всё? Больше не боишься? – с улыбкой спросил Эрик, уловив смену моего напряженного состояния на более расслабленное и придвигая ко мне бокал со светлым айлинором. – Завораживает, правда?

– Очень, – честно выдохнула я. – Но необычно так сидеть… Испытываю противоречивые эмоции… Вроде умом понимаю, что ты тут явно всё безопасно подготовил и не стал бы звать меня туда, где опасно для жизни так сидеть с романтичным ужином. Да и вот, сижу ведь тут вполне с комфортом. Но глаза видят быстро летящий вперед поезд и пролетающие мимо цветочные поля – и мозг так и орет о том, как страшно, и вообще, спустите меня, кто-нибудь, с крыши!..

Эрик хохотнул и обнял меня крепче.

– Мне нравится испытывать такой диссонанс. Вообще люблю наложение противоречивых эмоций. Это… вдохновляет, что ли. Ну что, за нас, незабвенная? – добавил он, поднимая бокал на высокой ножке.

– За нас, – улыбнулась я, чокаясь с Эриком.

– И за наш безмятежный медовый месяц, не омрачённый работой, нечистью и какими-либо неурядицами, – вдохновенно добавил Эрик, делая большой глоток айлинора.

Я предпочла промолчать и уткнуться в бокал с ароматным напитком.

Тщательно спрятанные документы по айлиархскому делу пока что ждали своего часа в моей сумочке. У меня пока не было возможности спокойно ознакомиться с материалом. А у Эрика была слишком счастливая улыбка, чтобы прямо сейчас жестоко выдергивать его из идеальной воображаемой картинки. Подождет… всё рабочее – подождет.

И моя будущая порка тоже – подождет.

Глава 11. Белый демон

Ужин был великолепен. Лакомств было столько, что у меня глаза разбегались от расставленных на столе вкусностей. Хотелось попробовать всё по чуть-чуть, чем я, собственно, и занималась. Наелась досыта, наконец, утолив голод, и просто душевно разговаривала с Эриком, нежилась в его объятьях. Иногда прерывалась на поцелуи, любовалась сменяющимися пейзажами и просто была счастлива.

Пожалуй, это был самый необычный романтичный ужин в моей жизни. Но мне, определенно, понравилось.

– А тебе, кстати, можно вообще айлинор пить? – уточнила, наблюдая за Эриком, разливающим напиток из изящного стеклянного графина. – Ты вроде говорил, что крепкие напитки тебе лучше не пить…

– Во-первых, светлый айлинор – это все-таки не огненный эль, и его иногда можно, – усмехнулся Эрик, пригубив напиток. – Крепким его назвать сложно. Обычно я и такое не пью, конечно, но в очень редкие случаи могу позволить себе пропустить пару бокальчиков. Более крепкие напитки здорово путают сознание, и мне, как Пророку, от этого особенно плохо: если в таком состоянии ко мне придет какое-то сложное для восприятия пророческое видение, то мигрень будет мучить потом всю неделю. А это сказывается на моей производительности, так что, ну его. Лучше не рисковать. Но сегодня мы просто отдыхаем, и я очень надеюсь, что мироздание сжалится надо мной и не будет слать в мою многострадальную головушку что-то забористое.

Я понимающе хмыкнула и задумчиво посмотрела на Эрика, отправляющего в рот очередную дольку ананаса.

Во время ужина я лакомилась запеченым лососем в медово-горчичном соусе, салатом из свежих овощей с оливковым маслом и бальзамическим соусом, жареным картофелем с душистыми травами. А вот Эрик из всего этого ел только овощной салат, а еще в большом количестве поедал фрукты и фруктовый десерт с йогуртом, медом, орехами.

– Когда-нибудь я привыкну к тому, что ты у меня вегетарианец, – вздохнула я. – Но на фоне тебя, жующего сплошные салатные листы, постоянно чувствую себя странно, объедаясь мясом и рыбой до отвала… Я сегодня голодная, как черт, и ем, как дракон.

Эрик хохотнул.

– Ты много тренировалась сегодня, тренировку я вам действительно тяжелую устроил, не для новичков. Логично, что тебе нужно набираться сил и плотно питаться.

– Ты тоже много тренировался.

– Питание мага напрямую связано с его магией, а наша с тобой магия очень сильно отличается по своей сути. Ты некромант, Элли, а темная магия требует более тяжелой пищи, и даже большое количество сладкого тебе не навредит, а только пойдет на пользу. Со мной же дела обстоят иначе. В детстве я ел всё подряд, пока моя магия только формировалась. Но в подростковом возрасте стало понятно, что с учетом моей исключительно белой магии и пророческого дара я лучше всего себя чувствую на вегетарианском рационе. И сил эта пища мне придает больше, чем если я буду есть мясные блюда какие-нибудь.

– Но иногда все-таки ешь мясо, да? Месяц назад ты в ресторане заказывал далеко не салатик с фруктами, – припомнила я тот день, когда Эрик неожиданно заказал себе стейк минимальной прожарки.

Эрик задумчиво почесал подбородок.

– После того как во мне пробудилась специфичная демоническая магия, я начал испытывать периодическую тягу к мясу, – медленно протянул он. – И несколько раз очень даже охотно ел бифштекс. Не только в тот раз, когда ты меня видела. Были и еще такие инциденты. Это не постоянная тяга, но когда я занимаюсь развитием своих демонических навыков, то просыпается иной аппетит.

– Логично, – хмыкнула я. – Все-таки демоническая магия требует большего потребления энергии и специфичного рациона. Чем темнее маг, тем вообще больше мяса и сладкого ему требуется есть.

– Ну да. А я же вроде как в доску белый маг, моя родня не просто так называет меня «выбеленным», – тепло улыбнулся Эрик. – В моей ауре нет ни единого пятна темной магии. Абсолютно белый волшебник.

– Я все еще не понимаю, как при таком раскладе в тебе проснулась демоническая магия, – покачала головой. – И при этом аура остается идеально белой… И я ни разу не ощущала от тебя вибраций темной магии. Ни разу!

– Да, это уникальный случай, который мой Наставник изучал и продолжает изучать с особо пристальным вниманием. Ведь на моем опыте оказалось, что демоническая магия тоже может быть белой. Это действительно странно, мы с таким еще не сталкивались. Ну, ладно я – все-таки я еще очень молод, и мой опыт весьма относителен. Но с этим не сталкивался и мой Наставник, а уж кого-кого, а Ильфорте Брандта нельзя назвать неопытным волшебником. Я вроде как… белый демон, – усмехнулся Эрик. – Так меня шутливо окрестила моя мама, а остальные подхватили. Оказывается, и такое бывает. Возможно, бывало и раньше, просто так давно, что у нас не сохранились письменные источники об этом.

– Получается, что ты черпаешь силу из светлой магии и через нее пропускаешь свои демонические способности, верно?

– Получается, так.

Я задумчиво закусила нижнюю губу.

– Слушай… А если принять к сведению, что любое темное по своей сути существо, вроде демона, чисто теоретически может быть светлым, если использует исключительно светлую магию… То может ли быть наоборот? Могут ли исключительно светлые существа при использовании исключительно темной магии становиться темными существами?

– Ну, в принципе, моего отца можно отчасти отнести к такому случаю, – мрачно хмыкнул Эрик. – Падший ангел, который сейчас делает акцент на темной демонической магии, и, по сути, отца нынче можно больше отнести к демоническим сущностям, он к ним ближе, чем к ангельским. Но при этом выступает на стороне света, такой вот парадокс.

– А еще какие-нибудь подобные случаи были? Ну, не только с твоим отцом, и с какими-нибудь другими светлыми существами?

Эрик неопределенно пожал плечами.

– Если и были, то нашей науке они неизвестны. Либо оказались не зафиксированы. А чисто теоретически – всё возможно в этом мире, Элли.

– А какие еще виды существ относятся к чисто белой материи?

– Некоторые виды фей, друидов и еще некоторые лесные существа, типа грибов…

– Грибов? – прыснула я от смеха. – А грибы тут при чем?

– Я имею в виду расу варла́йнов, – улыбнулся Эрик. – Это малочисленная народность древних волшебных существ, представляющая собой маленьких человекоподобных оборотней. Они живут в лесах, ведут ночной образ жизни, а днем спят в лесу и выглядят как самые обычные грибы. Причем они принимают исключительно обличие самых ядовитых грибов, поэтому желающих полакомиться ими не то чтобы много. Да и селятся они обычно там, куда нога человеческая не заходит. Ну а звери чуют подвох и не лезут к этим, хм, волшебным грибочкам. Варла́йны, кстати, весьма агрессивные, потому что имеют привычку нападать целой толпой в случае возникновения опасности. А зубы у них очень острые, и силы в руках столько, что в схватке с ними врагу мало не покажется.

– Зубы? – я в красках представила себе саблезубые грибы и нервно дернула глазом. – Надеюсь, судьба никогда не столкнет меня с этими, без сомнения, милыми существами…

– Говорят, они милые. Но я лично не встречался с ними.

– А какие еще исключительно светлые по своей сути существа бывают?

Эрик ненадолго задумался.

– А, вот еще сумрачные странники, пожалуй, – наконец, произнес он. – Волшебники, которые умеют путешествовать по материи сновидений, умеют там хорошо ориентироваться и способны защитить сновидцев от нечисти, которая гуляет исключительно во снах. У сумрачных странников есть своя академия, где они обучают воинов сражаться именно с такой нечистью, Генеральный Штаб тоже немного сотрудничает с ними, хотя, на мой взгляд, сотрудничество не мешало бы усилить. Магия сумрачных странников, хоть и очень сложная и тонкая, но считается порождением именно светлой материи. Я бы назвал их ангелами-хранителями наших сновидений, – усмехнулся Эрик. – Потому что черт знает, что с нами творилось бы во снах, если б сумрачные странники никогда не следили за чистотой пространства сновидений. Сновидческая магия – белая, хоть и является отдельно взятым видом магии. Темных магов среди сумрачных странников, насколько я знаю, никогда не было. Ну и, честно говоря, я бы не хотел стать свидетелем их появления.

– Вот так наслушаешься о всяких кошмариках и потом спать начнешь бояться, – возмущенно пробормотала я. – А то мало ли какая темная сумрачная дрянь во сне придет…

Эрик тихонько рассмеялся и чмокнул меня в висок.

– Не бойся, незабвенная. Я всегда с тобой и буду защищать тебя от любых невзгод. Даже во сне.

– Ты белый демон, а не сумрачный странник! – фыркнула я.

– Надо будет – стану сумрачно-странным белым демоном, – вполне серьезно произнес Эрик. – Ради тебя.

Я совсем пригрелась и размякла в объятьях Эрика, когда он неожиданно спросил:

– Как насчет потанцевать?

– Где? Прямо здесь, что ли?

– Ну да, – деловито отозвался Эрик.

Он пошуршал в кармане, вытащил оттуда что-то вроде маленькой музыкальной шкатулки, нажал на сочетание нескольких кнопок-кристаллов на артефакте, и из него зазвучала чарующая музыка. Романтичная такая, щемящая душу. Под такую музыку больше всего хотелось прижаться к Эрику, прикрыть глаза и позволить ему увлечь себя в танец, но мозг при этом желал контролировать непривычную обстановку крыши поезда.

Я с сомнением оглядела площадку, на которой мы отдыхали. Допустим, тут хоть и было место для небольшой танцевальной активности, однако…

Глянула на мост впереди, к которому мы стремительно приближались. Длинный мост высился над пропастью между двумя высокими скалистыми берегами и не вызывал у меня особо теплых эмоций.

– Шутишь? Мне, может, страшно!

– Сказал бесстрашный инквизитор, ага, – скептично хмыкнул Эрик. – Доверься мне, незабвенная. Я тебя никогда не отпущу.

Он поднялся и потянул меня за собой, мягко, но настойчиво.

– А ты любишь рисковать, да? – улыбнулась я, обвивая руками шею Эрика. – Не замечала этого раньше за тобой.

– Знаешь, когда привыкаешь к тому, что ты, будучи Пророком, многое знаешь наперед, и многое по жизни тебя совершенно не удивляет, то как-то подсознательно тянешься в те места и к тем вещам, которые дарят сладкое предвкушение неизвестности.

Он прищелкнул пальцами и шепнул пару заклинаний, чтобы убрать лежанку и столик, освободить нам побольше места.

– Думаю, лежанка нам тут уже не понадобится. Нам больше пригодится кровать в нашем люкс-купе, – горячо шепнул Эрик в губы, привлекая меня к себе за талию, обнимая крепко, не оставляя между нами ни малейшего пространства.

Это было… Очень странно и волнительно. Мы медленно кружились под романтическую музыку*, под мягкий мужской вокал и пронзительную мелодию, бередящую душу.

[*примечание автора: для лучшего понимания атмосферы очень рекомендую послушать песню Tommee Profitt, Sam Tinnesz «Glass Heart», в моем воображении именно под такую музыку могли бы танцевать герои]

Дух захватывало от всего и сразу: от Эрика, чьи пальцы так и норовили пробраться ко мне под одежду; от ощущения скорости и бесконечного простора вокруг, который вызывал дикую смесь опасений и восторга. Ветер трепал наши волосы, одежду, но под куполом согревающих чар и ветер казался теплым. И вообще, мне быстро стало так жарко, что захотелось скорее избавиться от одежды… во всех смыслах.

Хотелось зажмуриться и просто наслаждаться близостью Эрика и одновременно – распахнуть глаза пошире и смотреть на улыбающегося Эрика. Смотреть с любовью и думать о том, что в этих светло-серых глазах хочется бесконечно тонуть. И нет, не боюсь захлебнуться.

– Когда мы с тобой танцевали в самый первый раз**, ты смотрела на меня точно так же, – негромко заметил Эрик, расплываясь в довольной улыбке.

– А точно так же – это как?

Эрик ответил не сразу, сначала мягко поцеловал меня в уголок губ. Произнес:

– Будто в самую душу заглядываешь и сразу в сердце проникаешь. Такой взгляд, м-м-м… якорит намертво. И вызывает противоречивые желания: немедленно спрятать куда-нибудь ото всех, чтобы ты даже случайно так ни на кого больше не посмотрела, и одновременно – хвастаться перед всеми своей девушкой, танцевать как можно дольше на глазах у целой толпы, чтобы все видели нас вместе, и ни у кого больше мысли не возникало к тебе лезть. А еще это взгляд так будоражит меня, м-м-м… В тот раз я с трудом сдерживался, чтобы не взять тебя прямо там, где-нибудь в саду, прикрывшись маскировочными чарами. Титаническим усилием воли заставлял себя тогда просто танцевать. И даже платье с тебя не содрал – хотя, знаешь, как хотел? Ты вообще ценишь твердость моего духа?