скачать книгу бесплатно
Я прикрыла веки, надавив ладонями на место между ребрами. В моей груди начала работать котельная, и Кира Джеймис-Ллойд, не щадя угля, щедро подкидывала его в печь, заставляя сердце колотиться как бешеное. Мои руки затряслись, на лбу выступил пот.
Я в ярости разорвала газету пополам. Затем еще и еще, не обращая внимания на жжение в правой руке. Единственное, что меня занимало, – с каким чувством Кира это написала. Что именно ею руководило? Желание достать меня, желание увидеть, что и меня можно чем-нибудь задеть?
В моей голове была полная сумятица.
Не нужно было, не нужно было трогать маму, папу, Джорджи, они же… они все уже мертвы. Они просто умерли, они ни при чем…
Зажмурившись и прижав ладони к глазам, я тяжело дышала сквозь слезы. Не верь этим словам, Кая, они же ничего не значат.
Они. Ничего. Не значат.
Я резко смахнула рукой газетные обрывки, и они упали на пол. Ругаясь в голос, я с остервенением стала топтать их и сминать ногами. Кира ничего, абсолютно ничего не знает ни обо мне, ни тем более о моих родителях.
– Черт, черт, черт… – Мое сердце с глухим стуком билось о ребра, выглядывало сквозь ржавые прутья наружу, хотело вырваться. Я готова была закричать, как дикий зверь, попавший в ловушку. Да как она… да как она посмела! Неужели это то, что заслужили мои родители? Чтобы какая-то никчемная девчонка, которая ни на что не способна, кроме как портить мне жизнь, оскверняла память о них?!
Щеки жгло от слез, а дыхание застряло в горле. Я ощутила, как скручиваются пальцы, как легкие пытаются освободиться от воздуха, но не могут. Секунду спустя меня уже настигла запертая дверь комнаты. Как в фильме ужасов, она стремительно стала приближаться, накинулась на меня, ударила в плечи. Стены тоже стали двигаться, они стягивались, сужались, уменьшались в размерах. Медленно-медленно, как в самом страшном ночном кошмаре.
Я упала на пол, ноги и руки стали ватными, словно чужими – мозг, казалось, напрочь отключил все двигательные функции. Я даже не почувствовала боли от удара, только таращилась в потолок. В это время пол, потолок и стены смыкались вокруг моего тела, и я становилась все меньше и меньше, поглощала их, дышала ими.
Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как я слышала голос Ноя, но вот он опять обрушился на меня откуда-то сверху, сквозь толщу ледяной воды:
– Что случилось? – Его руки скользнули под мои колени и плечи, затем я почувствовала, как спина касается кровати, голова тонет в подушке.
– Все нормально, Ной, я просто… – я не смогла договорить это «просто» – не нашлось того самого слова, которое описало бы боль, разочарование и дикий гнев, все еще струящиеся по венам вместо крови.
– Ты всегда говоришь, что все нормально, а потом – просто, – сказал он, и в его голосе послышалась снисходительная усмешка. Завернув меня в кокон из покрывала, Ной сел рядом и крепко сжал мои пальцы в ладони. Хватка у него была что надо, у меня даже кости заболели.
– А что ты хочешь, чтобы я сказала? – спросила я, попытавшись привстать, однако Ной мягко, но очень настойчиво опустил меня за плечи на подушку. По моей спине тут же пошел холодок, у меня вновь возникло стойкое ощущение, что я в ловушке, связана по рукам и ногам, не могу сдвинуться с места – Ной Харрингтон не позволяет.
Тогда я заставила себя сдаться, расслабила плечи, а Ной отпустил меня и выпрямился. Он смотрел куда-то в сторону поверх моей головы, да так пристально, будто читал какой-то текст, вышитый на моей подушке. Я с трудом сдержалась, чтобы не повернуться и не взглянуть на нее, вдруг и вправду там есть подсказка, что со мной творится.
– Я просто устала, – оборвала я его тяжелые размышления. Мой голос был каким-то механическим, и вдруг лицо Ноя стало расплываться. Я с ужасом поняла, что на глаза навернулись проклятые предательские слезы. Только не это, только не при нем.
Ной никак не реагировал на слезы. Обойдя кровать, он улегся на покрывало и повернулся на бок в мою сторону. Согнув руку в локте и опустив на нее голову, он вдруг сказал:
– Как люди смогут увидеть твою боль, если ты ее все время скрываешь?
Я выдохнула, отвернувшись. Лучше уж смотреть в потолок, чем в прикрытые от усталости глаза Ноя. Он долгое время молчал, старательно подбирая слова.
– Если ты не борешься с ними, Кая, тогда играешь в их игры и живешь по их правилам.
Я не знала, что он имел в виду, но вдруг перед глазами всплыли вырезки из газет двадцатилетней давности. Мама вступила в неравную схватку с чудовищем и проиграла, теперь настала моя очередь…
– Кая, послушай. – Ной внезапно положил ладонь на мою щеку, и под напором его руки мне пришлось обернуться. Я была так поражена его прикосновением, что даже не успела отстраниться. – Ты почему-то решила, что боль делает тебя уязвимой, слабой, но это ложь. Какая же ты глупышка.
– Убери руку.
Ной закатил глаза, но руку убрал.
– Я могу тебе помочь. Ты только поговори со мной.
Опять он за свое… изможденная воплями и панической атакой, я совсем не хотела разговаривать, но когда Ной смотрел так, как сейчас, будто он действительно готов мне помочь, будто еще один рывок вперед, еще один толчок в спину – и я со всем справлюсь, я не могла молчать.
Я не верила, что станет легче, но ответила:
– Кира написала обо мне статью в местной газете. – Взгляд скользнул по шраму на запястье – еще одно напоминание о пытках.
– Где эта газета?
Как будто он сам не видел! – сердито подумала я, потирая большим пальцем белую полоску.
– На полу, но ты вряд ли что-нибудь сможешь понять. – Закрыв глаза, я подтянула покрывало к подбородку и добавила: – Я ее разорвала. Никчемная, дурацкая статья, где нет ни капли правды…
Вдруг тело стало мягким, будто пластилин. Я забыла, о чем думала и о чем говорила. Это присутствие Ноя так на меня действует, это он, его рука, нежно коснувшаяся моего запястья, наши переплетенные пальцы…
Когда все мои ощущения сосредоточились на пальцах Ноя, которые оказались в моей ладони, я резко распахнула глаза и убрала руку.
– Что ты делаешь?
– Ничего, – ответил он невозмутимо и снова взял меня за руку. Я была ошеломлена таким беспардонным, бесстрашным поведением и вновь не смогла отодвинуться. Рука будто принадлежала не мне, а ему. Родные глаза-льдинки так и впились в меня, вытаскивая из горла одно признание за другим.
– Кира написала обо мне ужасные вещи. И о Джорджи, и о маме с папой…
– И это все ложь?
– Конечно да! – снова взбеленилась я, выдергивая руку, села и уставилась на Ноя сверху вниз. – Конечно, все ложь!
Ной сел гораздо более проворно, чем я, и обернулся ко мне.
– Тогда в чем дело? – спросил он. – Тогда почему ты расстроилась, раз все ложь?
Я опешила от того вопроса, который был таким простым и сложным одновременно. Но Ной, казалось, и не ждал моего ответа. Вцепившись в мое плечо мертвой хваткой, чтобы наверняка оставить отпечатки пальцев, он сказал:
– Ты и так уже разбита. Ты, как эта газета, разлетелась на части. Не позволяй их словам проникнуть в тебя.
Я затаила дыхание, слушая его четкий приказ: «разбита, разлетелась на части, не позволяй проникнуть словам…»
И вдруг все мысли разом перечеркнула одна-единственная: «А почему я вообще позволяю ему себя касаться?»
Этот вопрос, произнесенный холодным внутренним голосом, отрезвил так, будто мне на голову опрокинули ведро ледяной воды. Я отодвинулась от Ноя, неуклюже выбралась из-под одеяла, внезапно превратившегося в оковы, скользнула на пол. Краем глаза видела, как скептично Ной наблюдает за моими движениями, многозначительно выгнув бровь. Занятая необходимостью собрать обрывки газеты, я притворялась, что не замечаю пристального взгляда.
– Так-так… – начал он тем же тоном, который всегда предшествовал насмешкам в мой адрес.
– Теперь со мной все хорошо, – прервала я каким-то чужим, оптимистичным и легкомысленным голосом, не похожим на мой собственный. Смяв кусочки статьи в один большой комок, я отправила его в мусорную корзину и обернулась к Ною, который с сомнением поднялся с кровати и теперь засовывал босые ноги в тапки-собаки.
– Я больше не буду плакать, обещаю. Спасибо. Со мной все хорошо.
Слово «плакать» я произнесла с трудом, но даже виду не подала, что испытываю дискомфорт. Ной равнодушно пожал плечами, давая понять, что не верит ни единому моему слову, и проплыл мимо к двери.
– Ладно, я, как всегда, проявлю огромное терпение и просто подожду, когда ты перестанешь вести себя так странно. Пойду пока приготовлю что-нибудь эдакое. – Я изумленно обернулась, но Ноя уже и след простыл.
И это я веду себя странно?
Тупо уставившись в одну точку и ничего перед собой не видя, я обняла себя руками, спрятала ладони под мышками и нахмурилась. Что со мной творится? Мое сердце сейчас просто выпрыгнет из груди. Не так надо вести себя в обществе Ноя Харрингтона, не так.
Фух, надо размяться, хорошенько поработать над мышцами. Наверное, у меня судорога. В голову продолжала лезть всякая чушь, так что я стала делать обычную разминку. Спустя полчаса, упав на зад после очередной порции приседаний, я бухнулась спиной на пол и посмотрела в потолок.
Странно. Я разорвала Кирину газету на клочки, а Ной рассек всю мою ярость лишь коротким разговором. И прикосновениями. Я вдруг вспомнила его пальцы на своей щеке, на запястье, когда он схватил меня за плечо…
Бр-р… я встряхнулась, поднимаясь на ноги. Остывшее тело тут же обдало холодком, и я, чувствуя приятную боль в мышцах, отправилась в ванную. Уйдя под воду, вспомнила тот сентябрьский день, когда Ной достал меня из воды и сказал, что я умерла и теперь связана с Ледой Стивенсон…
Интересно, а какой была бы моя жизнь, не будь всего этого кошмара? Если бы не было убийцы, не было Дэйзи Келли в жизни мамы…
Из моего рта вырвались пузырьки, и я закрыла глаза. Я еще немного потерпела, пока в висках тревожной пульсацией не отозвалась ускользающая жизнь, и затем вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух.
Хорошенько прокашлявшись, я опустила голову на бортик ванной, продолжая размышлять. На самом деле, мне всегда казалось, что все изменилось после того дня в городском суде, когда я дала показания против Стивена Роджерса. Я всегда думала, что моя жизнь оборвалась в тот момент, когда это чудовище отняло у меня Джорджи. Оказалось, нет. На самом деле все началось еще задолго до этого, вся моя жизнь перевернулась с ног на голову в тот день, когда мама познакомилась с Дэйзи Келли, когда она узнала имя убийцы… Именно тогда все было кончено. Если бы папа и Джорджи были живы одиннадцатого сентября, они сгорели бы вместе с мамой в том адском пожаре.
Так почему я все еще жива?
На один краткий миг, лишь на жалкую секунду мне хотелось забыть о том, кто я, забыть обо всех ужасах, из которых соткано полотно моей жизни. Просто взять и сделать это.
Сделать это.
Я вдруг обнаружила, что смотрю в одну точку: на фен, лежащий на полке рядом с шампунем и гелем для душа. Прошла еще минута, а может быть, целая вечность, и все это время я едва дышала. В груди все сжалось от странного, непривычного предвкушения.
Это займет секунду. Одно движение. Я просто суну вилку в розетку, а затем положу эту штуку рядом с собой. А может быть, просто уроню, вряд ли у меня будет время, чтобы укладывать фен поудобнее… и тогда мои проблемы решатся, может быть, я даже увижу Джорджи и маму с папой…
Может быть, заполнится пустота в груди. Сейчас я чувствую абсолютно все, словно оголенный нерв, а через секунду не буду чувствовать ничего.
Будто со стороны я наблюдала за тем, как моя рука тянется к фену… но тишину вдруг нарушил шум со стороны спальни: кто-то затопал в мою сторону.
– Кая! – Ной стал колотить по двери ванной как одержимый. – Эй, ты там в порядке?
Я испуганно схватилась за бортики ванны и сжала пальцы. Вода давно остыла, кожа покрылась мурашками. Я все же смогла попросить Ноя перестать стучать, и голос при этом был сдержанным и твердым.
Закутавшись в полотенце, я распахнула дверь и воскликнула:
– Видишь, со мной все в порядке, ничего не случилось!
И при этом, пока Ной напряженным взглядом осматривал меня с ног до головы, я не могла не думать о том, что он только что спас мне жизнь. Он спас мне жизнь, а я бы могла…
– Ты точно в порядке? – спросил он наконец с сомнением в голосе. Мы встретились взглядами, и я едва не отвернулась, чтобы он не прочел правды в моих глазах. – Мне просто показалось… показалось, что что-то происходит.
Только не читай мои мысли, взмолилась я, не надо.
– Все хорошо, – сказала я, и голос дрогнул. Прочистив горло, с долей иронии я добавила: – Ну, не считая того момента, что я голая и не могу искупаться. Если ты понимаешь, на что я намекаю.
По ногам уже начал подниматься холодок, с меня капала вода. Но мне было жарко, так жарко, как никогда. Стыд разлился по всему телу, опалил краснотой каждый открытый участок кожи, плеснул в лицо раскаленной лавой. Ной, заметив, как мои щеки покраснели, смущенно кашлянул и сделал шаг назад.
– Э-э… ну да. Я просто подожду тебя, в смысле, когда ты сама придешь.
Он ушел, прикрыв дверь спальни, а я еще долго не могла сдвинуться с места. Казалось, ноги приросли к кафелю. Вокруг меня натекла лужа.
Меня не покидало ощущение, что Ной пришел сюда ровно в тот опасный момент, потому что знал, о чем я подумала. Он знал, какие больные мысли посетили меня…
Дальше по коридору хлопнула дверь, и я очнулась. Одновременно с этим загудел мой телефон. Выудив его из сумки, я прочла все сообщения, которые Аспен успел мне настрочить за утро. В первом он интересовался, когда именно я собираюсь объявиться в университете. Во втором – это будет до обеда или все же после, в третьем – как я себя чувствую, в четвертом просил не злиться из-за предыдущих трех сообщений.
Я закатила глаза, но все равно, благодаря Аспену, почувствовала себя лучше.
Здесь было еще два сообщения: одно от Скалларк с предложением сходить на выходных в кино («а то погода скоро совсем оскотится»), второе из университетской больницы с просьбой о том, чтобы я немедленно явилась снимать швы. Предплечье давно зажило, но я все равно автоматически накрыла его рукой. Я почти забыла, что такое физическая боль, и от одной мысли о том, что мне надо вернуться в УЭК, где почти все считают меня психопаткой, внутри что-то неприятно сжалось.
Глава VII
Полый человек
Заметив Аспена и Скалларк, затаившихся на аллее у Первого медицинского павильона, я поняла, что они готовят мне засаду. Судя по тому, как отчаянно ребята размахивали руками, разговор у них был бурный: чем сильнее Скалларк распалялась, тем громче хохотал Аспен. Понадеявшись, что они будут увлечены друг другом хотя бы до тех пор, пока я не буду у дверей здания, я попыталась проскользнуть мимо.
Накинув капюшон толстовки на голову и ссутулившись, я поспешила к лестнице, глядя себе под ноги. Если что, просто притворюсь, что не заметила их, решила я, и уже занесла ногу на первую ступеньку, когда мне вдруг приспичило обернуться. Именно в этот момент Аспен поднял голову, и мы столкнулись взглядами. В одно мгновение его лицо изменилось и побледнело, улыбки на губах как не бывало. Скалларк проследила за его взглядом и воскликнула:
– Кая!
В моей голове неприятно щелкнуло: если я провоцирую такую реакцию даже у своего друга, то что будет с людьми, которые понятия не имеют, кто я?
Расправив плечи и скинув капюшон, я со вздохом направилась в сторону ребят. Скалларк запахнула полы халата и поежилась от ветра, Аспен спрятал руки в карманы, осведомившись:
– Ты что, прячешься?
Голос у него был насмешливым, как если бы он шутил, но взгляд при этом оставался холодным и проницательным. Стараясь не казаться слишком мрачной, я пояснила:
– Просто не видела вас.
Аспен поднял бровь, а Скалларк втянула губы и опустила взгляд в землю. Ну вот…
– Ты не думал, что я приду на занятия, – догадалась я, и Аспен со Скалларк резко переглянулись. Он молча скрестил руки на груди, будто пытаясь отгородиться от моей проницательности, в то время как Скалларк тихо спросила:
– Кая, а ты как, в порядке?
Аспен не отрывал от меня взгляда, наверное, думал, что, если я солгу, он тут же вычислит ложь.
Я вспомнила лицо Ноя, его приказ отгородиться от грязных слов, вспомнила наши переплетенные пальцы, а затем фен на полке рядом с квадратным зеркалом.
– Да, я в порядке.
Тогда я допустила глупую мысль, что у меня больше никого нет. Но у меня есть Аспен, этот чудной парень с покрасневшими от усталости серыми глазами и неприступным, сердитым выражением лица; есть Скалларк, любящая экспериментировать с нарядами, дерзкая и пробивная, но в то же время добрая и заботливая; у меня есть Дориан и конечно же Ной.
– Все в норме, – повторила я и в этот момент буквально увидела, как мышцы на лице Аспена расслабляются, как исчезают морщинки в уголках рта. Я посмотрела на часы, сжавшие запястье там, где была рука Ноя, и сказала:
– Сейчас начнутся занятия.
