скачать книгу бесплатно
Паучиха. Книга II. Надя
Татьяна Владимировна Фильченкова
Вера с дочерью переезжают в Былинск. На новом месте можно начать жить по-новому. Но к чему стремиться, если все прежние мечты превратились в прах? Жить ради дочери? Станет ли Вера довольствоваться одной лишь ролью матери? А ещё Наденькина страшная сила. Сумеет ли ребёнок разорвать связь с Ирием и научиться преодолению?Судьба готовит Вере новые испытания. Чтобы спасти близких, она вновь окажется в долгу у Ирия и возьмётся за жестокую отработку.
Татьяна Фильченкова
Паучиха. Книга II. Надя
Глава 1. Былинск
Август 1954 года
Вещи уместились в трёх чемоданах. Везли с собой только одежду. Ничего из пропахшего подвальной сыростью Вера в новую жизнь брать не хотела.
После четырёх часов тряски в раскалённом от жары автобусе вышли в прохладу тенистых улиц Былинска. Вера успела побывать здесь дважды. В первый приезд подала заявление о приёме на работу в поликлинику, а через неделю уже спешила за ордером на комнату.
– Вот и добрались, Надюша. Нравится тебе здесь?
Надя, разморённая дорогой, равнодушно пожала плечами. Вера опустила чемодан и вытерла испарину с лица. За последний год дочь вытянулась, повзрослела и стала будто чужой. Ничего, отстранённость пройдёт, как только они начнут жить вместе.
– Привыкнешь. Сегодня на матрасах поспим. Так даже лучше, не жарко будет. Завтра пойдём по магазинам новую мебель выбирать. У меня ещё четыре дня до работы. Успеем в школу тебя собрать. А письменный стол я уже купила, ждёт тебя в комнате.
Просторный двор восьмиэтажного дома, заселённого семьями медицинских работников, звенел детскими голосами. Надя впервые за время пути улыбнулась. Вера открыла перед ней тяжёлую дверь подъезда. Дочь, не раздумывая, стала спускаться в подвал.
– Надюша, ты куда? Нам на третий этаж.
Надя посмотрела удивлённо.
Пустая светлая комната в коммуналке после ленинградской каморки казалась огромной. Вся обстановка – свёрнутые в рулоны матрасы и письменный стол. Надя тут же принялась раскладывать свои альбомы и краски. Выдвинув один из ящиков, воскликнула:
– Мама, ты купила стол с денежками!
Вера подскочила к ней. В дальнем углу виднелась небольшая стопка купюр. Обычная сумма, которую демон платил за охоту.
«Исгар, что я должна делать? Разве долг не закрыт?»
Молчание.
«Отвечай! Иначе выброшу твою подачку к чёртовой матери!»
«Ничего. Будь с дочерью и не ищи ночных подработок».
С тревогой обернулась к Наде. Заметила ли? Нет, занята своими делами. Неужели смогла перекрыть в себе связь с Ирием?
– Это мне аванс на работе дали, – пояснила Вера появление денег. Надя кивнула. Никаких признаков страха или беспокойства. Вера отметила, что не видит среди альбомов картонной папки: – Надюша, а где твой дневник?
– Он мне больше не нужен. Не понимаю, как я могла рисовать такую мазню.
Вера тихо выдохнула. Оно и к лучшему.
– Пойдём-ка в магазин, а то у нас ни продуктов, ни посуды. Заодно город посмотрим.
Сразу за домом зеленел сквер. В глубине блестело озеро.
– Видишь, Надюша, как хорошо здесь! А за сквером – школа для девочек, в которой ты будешь учиться.
– Так близко? Ты каждый день ко мне приходить сможешь?
Вера остановилась, наклонилась к дочери:
– Надя, в школе не живут. Утром ты будешь уходить на уроки, а в обед возвращаться домой. Поняла?
Надя быстро кивнула.
«Ничего она не поняла. Думает, я забрала её на время, пока не определю в очередное заведение». Вера выпрямилась и осмотрелась.
– Где же тут можно кастрюлю с тарелками купить?
Проходящая мимо тётка с бидоном махнула рукой в обратном направлении:
– За посудой вам в Кудесатово надо, хозмаг там.
Через квартал за городскими постройками открылась деревенская улица с копошащимися в траве курами.
– Это и есть Кудесатово? – проговорила Вера растерянно.
– Оно самое, последние дни доживает, – ответили спешащие мимо рабочие в касках и показали на стрелки подъёмных кранов за улицей. – Скоро тут проспект построим, как в Москве. Конец деревне пришёл, останется только исторический центр, как памятник зодчим.
«Всё правильно, жизнь продолжается. На руинах прошлого нового не построишь. Только от памятников нигде не спрятаться».
Вера крикнула вслед строителям:
– Хозмаг не снесли ещё? Как к нему пройти?
Домой возвращались с огромными авоськами. Во дворе Надя замедлила шаг и с тоской посмотрела на резвящихся детей.
– Хочешь погулять? – спросила Вера.
Надя опустила глаза и мотнула головой.
– Надюша, зачем ты обманываешь? Давай так – ты поможешь мне донести покупки и пойдёшь знакомиться с ребятами, а я тем временем приготовлю обед.
Надя просияла и вприпрыжку побежала к подъезду.
Помимо Горюновых в квартире проживали две семьи. В общей кухне Вера заняла свободный стол и принялась чистить овощи для супа, то и дело поглядывая в окно за дочерью. Надя тут же включилась в игру, будто всю жизнь провела среди местных детей.
Когда обед был готов, Вера позвала её. Наденька вернулась запыхавшаяся, в мокром платье.
– Ты где воду нашла?
– Нас дворник из шланга окатил, чтобы не перегрелись.
Вера улыбнулась:
– Нашла друзей?
– Много-много!
– Как их зовут?
– Не знаю, я не спросила.
– Как же так? Это же друзья, а ты даже их имён не знаешь.
Надя насупилась. Вера погладила дочь по растрёпанной голове.
– Завтра обязательно спроси, как их зовут. Так будет хорошо.
– Нет, – пробормотала Надя. – Когда дружишь по-настоящему, а их потом забирают или переводят, хорошо не бывает.
Вера развела руками. Как объяснить, что теперь всё по-настоящему, и семья, и друзья? Слишком уж привыкла Надюша к казённой жизни. Да и стоит ли что-то говорить? Со временем сама поймёт и поверит.
Впрочем, сама Вера тоже не спешила сблизиться с новыми коллегами. Положение изгоя в институтские годы научило осторожности. Как молодого специалиста, её назначили участковым деревенской окраины. Приходилось преодолевать километры бездорожья, чтобы обойти больных. С приходом дождей дороги размыло. Вера пробиралась от дома к дому в резиновых сапогах, по колено в грязи и под остервенелый лай цепных псов.
Начался учебный год. Надя быстро освоилась в школе. Вера надеялась, что дочь сможет добиться успехов в балете, и обошла все танцевальные кружки Былинска, подбирая лучший. Однако Надя приходила с занятий бледная и дышала тяжело. Вера забеспокоилась и, не сильно доверяя своему опыту в педиатрии, повела дочь в поликлинику.
Надюшу осматривал участковый педиатр Валентин Фролович, старик с седой бородкой, похожий на доброго Айболита. Он напряжённо вслушивался в биение детского сердечка.
– Верочка, послушайте сами. На свои уши я уже не полагаюсь, но сдаётся, что тоны глухие.
Вера встревожилась, взяла фонендоскоп и приложила к груди дочери.
– Действительно глухо. И, кажется, тахикардия.
– Значит, не ошибся. Мне уже не следовало бы вести приём, но на покой так сразу не отпускают. Надлежит поработать ещё три месяца.
– Валентин Фролович, так что с сердцем?
– Голубушка, не волнуйтесь так. Причин множество. Не нужно предполагать худшее. Давайте поступим следующим образом: я договорюсь, чтобы вас приняла Матецкая. Алла Владимировна блестящий специалист и изумительная женщина. Моей преемнице она не откажет.
– О чём вы? Я месяц только проработала. Должно чудо свершиться, чтобы меня назначили на один из лучших участков.
– Помяните моё слово. Прозорливость с возрастом становится только острее, чего не скажешь о других органах чувств.
Кардиолог Матецкая представлялась Вере ровесницей Валентина Фроловича, а оказалась немногим старше неё самой. Алла Владимировна, статная, с высветленными добела волосами в замысловатой причёске и влажными восточными глазами, встретила их в просторном кабинете. Пролистывая карту, задержалась на титульном листе, затем осмотрела Наденьку:
– Не вижу причин для беспокойства. Ребёнок здоров. Слабые тоны от недостатка физической нагрузки в период развития. Рекомендую занятия спортом.
– Она ходит в кружок хореографии.
Алла нахмурилась:
– Не советовала бы. Нечего девочке, перенёсшей туберкулёз, дышать пылью в душном зале. Только свежий воздух. У нас в школе замечательная лыжная секция. Кстати, мы с вами соседки, и наши дочери учатся в одном классе.
Вера удивилась. Она бы запомнила такую яркую женщину, присутствуй та на родительском собрании.
Матецкая продолжила:
– Вы вдова? И в городе недавно?
– Да.
– От меня тоже ушёл муж. Нет-нет, он жив и здоров. Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо. Вся моя жизнь в работе. С таким графиком совершенно не остаётся времени на ребёнка. Даже в школу собрать её не успеваю. Приходится поручать заботу о Марго знакомым. Она слишком мала, чтобы оставаться одной ночью. У меня к вам предложение: вы возьмёте под опеку мою дочь, а я в долгу не останусь.
Что имелось ввиду под опекой, Вера поняла, когда вечером Алла появилась в сопровождении двоих мужчин, несущих раскладушку и коробки с дефицитными продуктами.
– Верочка, только умоляю, ешьте, не берегите на праздники. Поставлять буду регулярно.
Матецкая с сопровождающими ушла. В комнате, словно забытая вещь, осталась темноволосая девочка со взглядом оленёнка.
Глава 2. Алла
Вера прежде не интересовалась сплетнями, ходившим между коллегами. После знакомства с Аллой слух стали цеплять обрывки фраз. В коллективе большая часть разговоров вертелась вокруг Матецкой. Постепенно становилось понятно, что возбуждало интерес к ней. За Аллой закрепилась репутация горячей женщины, часто меняющей поклонников. И это при муже-доценте, любившем её без памяти. Он долго пребывал в счастливом неведении о цепочке романов жены, пока та не вступила в мимолётную интрижку с молодым специалистом. Слухи дошли до супруги обманщика. Та, поймав мужа на измене, немедленно подала на развод и сбежала на комсомольскую стройку. Но, прежде чем покинуть Былинск, уничтожила благополучную семейную жизнь блистательного кардиолога, предъявив доверчивому доценту доказательства неверности любимой. Тот собрал вещи и в ту же ночь покинул жену и дочку.
Рита тяжело переживала развод родителей. Она не рассказывала о своей трагедии, только свечение источало постоянную тревогу. Однажды Вера, устав наблюдать вспышки страха, спросила, чего она так боится. Рита напряглась, замотала головой и безотчётно отправила ведьме мучительное воспоминание.
Риту разбудил шум. Она выглянула за дверь своей комнаты. В спальне родителей бледный и взъерошенный отец пытался закрыть объёмный чемодан.
– Папа?..
– А-а, Ритуля… Я ухожу. Мама вернётся с дежурства и всё тебе объяснит.
Отец закинул на плечи рюкзак, взял в обе руки чемоданы и стопки книг. Направившись к выходу, остановился напротив дочери. Наверное, хотел обнять на прощание, но не отважился выпустить из рук с таким трудом собранные вещи. Вместо этого сказал:
– Открой мне дверь. И… Прости!
Рита до звенящей тишины вслушивалась, как затихает эхо отцовских шагов в подъезде. Она поняла только, что маленький мир их семьи рухнул. И что нельзя спать. Надо сидеть в прихожей и ждать маму. Так она не даст рассыпаться осколкам привычной жизни. Риту трясло не то от холода, не то от страха. Она сбегала за пледом и устроилась на полу против входной двери.
Божеством в семье была мама. Отец свято верил в её абсолютное совершенство и в этой вере воспитывал дочь. Каждые вздох, слово и действие посвящались маме, харизматичной красавице и талантливому врачу.
Забрав Риту из сада, отец открывал перед ней планы служения Божеству:
– Сейчас зайдём в магазин, потом наведём порядок, постираем и приготовим ужин. Мама вернётся уставшая, а у нас – уют и чистота.
Когда дочь разбивала коленку или теряла варежку, первая мысль опять же была о Божестве:
– Маме об этом не скажем, не будем расстраивать.
Однако Рита была не в силах расстроить Аллочку. Коленки и варежки та просто не замечала. Да и общалась с дочерью лишь через посредника-папу.
