скачать книгу бесплатно
– При большом нежелании дальше копаться – сойдет.
– Значит, договорились? Всяк при своем – прокуратура дело спишет, вас с милиционером поощрят – может, по медали дадут, а? Мы-то сержанту вашему уже премию выплатили – и чуть побольше, чем начальнику Главка… Кстати, есть у вас двое – Смирнов и Харченко. Так те в основном валюту предпочитают… А нам грех экономить.
– Надо же, даже «ментов карманных» мне отдаете? Не жалко?
– А что их жалеть? Нам проще – мы еще купим, к тому же без всякой писанины… «Настучал» – получи.
– Скажите, Сухарев, вы верите, что я при желании версию вашу развалю по самые дальше некуда, вместе со свидетелями?
– Верю.
– Так вот… Ко мне пусть они не приходят. Пусть прямо в прокуратуру валят. На меня – не ссылаются. «Схапает» прокуратура эту липу – их грех. Мешаться не буду.
– Спасибо, Владимир Александрович. Я много о вас слышал и рад, что не ошибся. Умных людей сейчас…
– Я не закончил…
– Извините.
– Уголовное дело они пусть хоронят… В конце концов от этого никому не хуже. Но что касается меня лично – разговор отдельный. Дай бог, если я до тех позже вас доберусь.
– Не в силах больше отговаривать, Владимир Александрович, но – искренне огорчусь, если мы вас не опередим… Знаете, вид похорон, даже когда хоронят достойного противника – а я ведь вас именно противником, не врагом считаю – зрелище удручающее.
– Давайте вместе.
– Эх, Владимир Александрович, уважаемый! Жаль, что вы не берете – деньги как-то всегда упрощают отношения.
– Не смею задерживать. До свидания.
– Всего доброго… Эй, слышь! Полезай в машину, поехали.
Виноградов еще подходил к двери в парадную, когда «москвич», взревев, сорвался с места.
Двухметровый тренажер-манекен, сработанный руками умельцев Отряда, мог бы соответствовать даже изысканным вкусам требовательных шаолиньских монахов – с его системой рессор и шарниров, позволяющей буковому столбу совершать качания, вращаясь вокруг оси, пружинно закрепленной на этом столбе на разных уровнях различной формы, длины и толщины «отростками», на которые при желании легко привешивались шипы, ножи и прочие подобные реквизиты.
Конечно, в зале имелись и другие тренажеры, мешки, макивары, выщербленные доски для метания ножей, на стене красовался стенд с учебными пистолетами и холодным оружием, но сейчас внимание присутствующих было приковано именно к манекену, тем более, что с ним уже более десяти минут работал человек, чье имя даже у злейших его врагов вызывало невольное уважение.
Александр Следков, один из лучших в городе и, вероятно, в стране бойцов-рукопашников, владеющий многими секретами легендарных ниндзя, в звании старшины командовал спецгруппой Отряда милиции особого назначения – лучшего ОМОНа Союза. Пресса много, порой даже чересчур, писала о подвигах Следкова и его парней, на порядок превосходивших по боевым качествам даже весьма неплохо подготовленных сослуживцев из «простых» подразделений Отряда. Но сфотографировать его без маски удалось только корреспонденту одной немецкой газеты. Это произошло после того, как в показательном спарринге Следков вывел из строя, будучи в составе делегации ГУВД в Гамбурге, местного инструктора полицейских «коммандос». Зарубежные коллеги, оценив мастерство русского, подарили ему помимо крупной суммы разного рода украшающих технических безделушек – еще изумительно легкий бронежилет и газовый пистолет, которые не решилась отобрать даже бдительная и суровая таможня.
Парни из спецгруппы называли его «папой» и, абсолютно доверяя и почитая с истовостью учеников древних школ «кэмпо», не задумываясь, шли на стволы и ножи накурившихся «дури» бандитов, вырывали заложников из лап обреченно-отчаянных зэков, ложились на взрывные устройства самолетных террористов.
Специфика службы сделала их беспощадными и агрессивными, а издевательская система наград и поощрений, существующая в органах внутренних дел, заставила искать на стороне способы пополнения семейных и личных бюджетов… С «омоновским рэкетом» не решалась биться ни одна «команда» города, и преступный мир принял как неизбежность, что несколько ресторанов и гостиниц «выпали» из сферы его влияния. Нарушение сложившегося равновесия расценивалось как «беспредел», но и в этом случае только одна сила – о ней позже – решалась «вписаться». По правде говоря, ребят Следкова побаивались даже их начальники – вплоть до золотопогонных генералов.
…Виноградов посторонился, пропуская из зала десяток разгоряченных, пышущих потом и здоровьем парней – короткие стрижки, «американские» челюсти, характерно набитые кулаки. Двое-трое, узнав, поздоровались – в том числе и младший брат Алмакаева-«Ужаса», сержант милиции по кличке «Кошмарик». Виноградов в очередной раз подивился: живут в одной квартире, мать-старушка ужином накормит – и расходятся. Один – на «разборку» со строптивым должником, другой – на дежурство, бандитов ловить… Интересно, кто больше денег в дом отдает?
Последним, красиво поклонившись, вышел Следков.
– Здорово, Виноградов!
– Здравствуйте, – руку пожал Следков корректно, не демонстрируя мощь, и Виноградов это оценил. – Я думал, все уже готово.
– Да не волнуйся ты, обещал же – сделаем. Пошли.
В раздевалке, прежде чем уйти в душ, Следков спросил:
– Времени сколько?
– Без восьми, – глянул на часы Виноградов.
– Во, через тринадцать минут вызовут, – командир спецгруппы выставил на стол модифицированную милицейскую радиостанцию, прикрытую чьей-то одеждой.
– Чаю поставить? – спросил кто-то из бойцов.
– Там поедим.
…Ровно через тринадцать минут пронзительно заверещал динамик, и голос, почти не искаженный расстоянием, рявкнул:
– Воронеж, Воронеж – Второму! Воронеж, Воронеж – Второму!
– На связи Воронеж.
– Тревога номер два, повторяю – номер два! Выезд по готовности. Заказчик сядет к вам на углу Большого и Северной.
Еще через шесть минут неприметный автобус с занавешенными окнами, сопровождаемый столь же неотличимой от тысяч подобных «Нивой», притормозил у места встречи. «Нива» проехала чуть вперед, а в приоткрытую на мгновение дверь автобуса проскочил Груздев.
– Ты заказчик?
– Я. Надо представляться?
– Обойдемся, знакомы.
– Добро. Не будем друг из друга идиотов делать. Я здесь, только чтоб зад Виноградову прикрыть, а фактически – сегодня он банкует.
Груздев, то и дело неуклюже наступая на кованые шнурованные сапоги, задевая бронежилеты и стволы коротких десантных автоматов, протиснулся между плотно сидящими омоновцами и пристроился на свободном месте в глубине салона.
Виноградов бросил короткий взгляд на Следкова – весь в черном, бородатый, тот как раз расправлял на колене пятнистую маску, предохраняющую глаза от поражения слезоточивым газом и скрывающую внешность – и, получив молчаливое согласие, начал:
– Официальная версия такая. Управление по борьбе с организованной преступностью, «заказчик» (кивок в сторону Груздева), получило информацию о том, что в ресторане «Ориент» сейчас происходит передача крупной партии наркотиков – знаем столик, приметы покупателя и курьера. Не исключено, что в зале сидит вооруженное обеспечение – с той и с другой стороны. Поэтому – вязать всех, кто рыпнется, – жестко. Схему подходов, расстановку – это ваш командир по пути объяснит.
– А в натуре-то там что? – почесал перебитый нос заместитель Следкова по всем «неформальным» акциям, буйный во хмелю, награжденный двумя орденами за бесшабашную отвагу старший сержант Филиппов.
– Фактически там действительно сделка происходит, но, конечно, «травку» они с собой в кабак не поволокли – просто у одного сейчас в кармане листочек с номером и шифром ячейки камеры хранения – той, где товар. А у другого – то же самое, но в его ячейке лежит денежка. И в этом случае, разумеется, им прикрытие не нужно, сидят вдвоем и мирно кушают.
– Ну и на хрена ж мы нужны?
– Нужно навести в «Ориенте» шорох. Чтоб каждый задержанный, каждый! – потому что я еще не знаю, кто из них понадобится, счастлив был на любые мои вопросы отвечать, лишь бы вас всех не видеть… Халдеи, шлюхи, завсегдатаи… Гребите всех, там разберемся.
– Это можно.
– Моих только сразу мне передайте. Чтоб перед начальством отчитаться – мы их у себя дожмем, дело техники, – вставил Груздев.
– Нет проблем. Поехали. Ужин стынет, – буркнул Следков и по рядам бронежилетов прокатилась волна одобрительных смешков.
Этим великолепно подготовленным, переполненным силой и уверенностью в себе, не обремененным излишним багажом знаний и сомнений профессионалам было в принципе все равно, где и во имя чего делать свою работу – с одинаковым успехом и азартом разгонят они законно избранную власть в родном городе, захватят партизанскую базу в южно-африканских джунглях, сокрушат черепа и ребра демонстрантов… и в то же время – вышибут топор из рук наркомана, спасая автобус с детьми, бросятся под колеса пьяного угонщика, не дрогнут перед толпой вооруженных бандитов. Многих из них «сходняки» объявили вне закона.
Виноградов несколько раз выручал Следкова, то и дело попадавшего в двусмысленные ситуации из-за своих «беспредельщиков». Дважды его советы и рекомендации, поначалу встреченные недоверчиво, позволяли избежать серьезных столкновений с мощными «ракетными бригадами», традиционно контролировавшими криминальную жизнь какого-то объекта или сферу нелегального бизнеса организованными преступными группами. И теперь ОМОН возвращал долг.
На площадке перед входом в ресторан никого не было. Отправив четырех бойцов к служебному выходу и двоих – к кухонной двери, Филиппов, поддернув молнию просторной, скрывающей лишнее, «аляски», вступил в залитый светом прямоугольник, образованный пронзительно-голубой вязью названия – «Ориент». Еще два чернокомбинезонных омоновца бесшумно проскользнули к стене.
Филиппов позвонил. Витражная створка двери сдвинулась, и в образовавшемся промежутке возник рельефный силуэт «качка» – двадцатитрехлетнего швейцара с живописной мускулатурой.
– Ну? – угрюмо вглядываясь в темноту, спросил он.
Вместо ответа Филиппов резко «выдернул» его на себя, сокрушительным ударом в шею сбил с ног и перебросил обмякшее тело одному из товарищей. Тот, молниеносно проверив карманы швейцара, вынул из заднего кармана его брюк газовый пистолет, продемонстрировал его подошедшему Следкову и спрятал за пояс – потом будет решено, нужно ли «показывать» его в отчетах или элегантной заграничной безделушке предстоит сгинуть в море негласных омоновских трофеев. В это время, заблокировав гардеробщика и по пути оглушив прикладом вышедшую на свою беду из туалета проститутку – не по злобе, а во избежание истерических криков. – основная группа бойцов продвинулась к залу.
Оркестр в ресторане играл отвратительно. Виноградов успел это заметить, прежде чем взорвался снопом искр под шнурованным сапогом электрораспределитель, и инструменты, взвизгнув, захлебнулись. Началось…
За «груздевским» столиком уже хрипел, вжимаемый лицом в блюдо с закусками чернявый живчик лет сорока, изумленно разглядывал стиснувшие запястья наручники «курьер» – крупнотелый рыхлый бородач. У оркестровой площадки сгрудились согнанные криками и тычками официанты, под дулами автоматов неестественно замерли посетители – за исключением трех-четырех, в основном спортивного вида парней, попытавшихся избежать встречи с омоновцами: они корчились на полу, и вид их, окровавленных, был ужасен. Один, пытавшийся проложить себе путь к выходу ножом, лежал, неестественно свернув голову набок, очевидно, ему переломили шейные позвонки. Из кухни донесся грохот падавшей металлической посуды и женский вскрик – скорее возмущенный, чем испуганный.
– Это – ва-ще! – Виноградов удрученно покачал головой, обошел стоявшего посреди зала Следкова и направился в администраторскую.
В течение ближайших полутора часов каждый занимался своим делом. Груздев и его коллеги по Управлению Грачновского «разматывали» группу наркоманов-межрегионалов. (Впоследствии по этому делу были осуждены девятнадцать человек, в том числе двое работников налоговой инспекции и один полковник милиции. Не удалось, правда, толково «вывести» человека Груздева, организовавшего встречу курьера и покупателя в нужном месте в нужное время – меньше чем через неделю его нашли убитым на собственной даче.) Опера из отделения милиции, на территории которого находится «Ориент», и из соответствующего райуправления, уважая «право первой ночи», терпеливо дожидались результатов бесед Виноградова с задержанными – после чего в большинстве случаев увозили их с собой: двое незаконно носивших холодное оружие, семь злостных хулиганов, несколько административно наказуемых правонарушителей и, наконец, погибший при «оказании сопротивления сотрудникам милиции, сопряжённого с угрозой их жизни и здоровью» ранее судимый и находившийся во всесоюзном розыске вор – в известной степени повлияли на показатели территориальных ОВД за сутки… А парни Следкова, соблюдая ими же самими установленную ещё на заре существования Отряда традицию, с чувством на совесть выполненного долга поужинали – обильно и вкусно. Разумеется, за счет заведения.
Виноградов, вежливо отклонивший предложение принять участие в трапезе, ссылаясь на крайнюю занятость, действительно успел переговорить по меньшей мере с двумя десятками людей – по две, пять, десять минут, в некоторых случаях, по обоюдному согласию, перенося беседу под честное слово в другое место и время. Слегка подташнивало от выпитого «под разговор» литрового кувшинчика крепчайшего кофе, одежда пропиталась табачным дымом.
– У тебя как, нормально? – спросил Следков на обратном пути.
– Да так… Посмотрим.
– К нам претензии есть?
– Нет, что ты. Спасибо – и тебе, и ребятам. Сочтемся.
– Уж, конечно.
– Знаешь… Вы были бы очень хороши в двух случаях – или при жесткой диктатуре, или в стране, настолько защищенной многовековыми демократическими традициями, что никакой ОМОН их расшатать не способен – ну, там, Англия или Швеция. А в наших условиях… Бес его знает, куда вас повернет.
– Умный ты мужик, Виноградов. Даже слишком. Не горюй, если что – нас с тобой на соседних фонарях повесят. Что те, что эти. Бывай здоров.
– Счастливо. Еще раз спасибо, ребята!
– Маразм крепчал, и танки наши быстры! – Виноградов, с нарочитым удовольствием потянулся, механически поправив ремень подмышечной кобуры. – Тебе-то что со всего этого, Игорек?
– Ни фига себе! Весь город гудит по поводу вчерашнего «беспредела» в «Ориенте», чистопородный транспортник Виноградов там центрового изображает… Да у нас в инспекции телефоны раскалились! – Игорь Владимирович Телков, аккуратно причесанный, в чистенькой форме с академическим значком, нервно щелкнул зажигалкой. – Я ж теперь морскую милицию курирую. И тебя, обалдуя, тоже, между прочим.
– Так мы, ваше благородие, потому к вам со всем нашим уважением… Подойдет жене? – и Виноградов достал из «дипломата» элегантную коробочку.
– «Черная магия»? Сколько?
– Для вас – госцена.
– Так не бывает. – Телков достал деньга, рассчитался. – Спасибо. Понимаешь…
– Понимаю, сам такой.
– Да я не об этом. Был бы кто другой на твоем месте… А ведь для меня ты на всю жизнь – Первый Учитель. Полтора года, помнишь – чего только не было!
– Не обижайся, но, видимо, хреново я тебя учил.
– Считаешь – сбежал с оперативной работы? Может, ты и прав, но, во-первых – без штабов еще никто не обходился, здесь тоже, поверь, не сахар, а во-вторых… В стране – бардак, зачем, во имя чего шкурой рисковать – за гроши притом? Именно теперь главная задача – выжить, сберечь себя, чтобы когда все утрясется…
– Слушай, а я удивлялся – почему тебя милиционеры Гаденышем тогда прозвали…
– Пошел ты! – побагровел было Телков, но сдержался. – Ладно, после второго инфаркта меня вспомнишь. Семью только твою жалко – ты ж Таньку с двумя детьми нищими на сторублевую пенсию оставишь: машины нет, дачи нет. Одно пальто кожаное и «понтов» на миллион.
– Всего доброго.
– Постой! Тебя ж не просто так вызывали. Напишешь объяснительную по вчерашнему, мне отдашь. И не выдрючивайся, ради бога! Грамотно напишешь – смогу замять… Последний раз.
– Хорошо. Ты извини меня – нервы.
– Ладно, проехали. И еще. Сегодня к шести надо подойти к начальнику кадров, Петрову, в двадцать шестой кабинет. Будут решать вопрос о твоей стажировке у немцев – помнишь, то, что с прошлого года прорабатывалось. На пару недель. Так что – затихни и не рыпайся.
– Игорек, не могу я к шести – встреча в пять.
– Опять по Квадратному разборки?
– Как сказать…
– Далеко?
– Да так…
– Попытайся все-таки успеть. Я предупрежу Петрова, что просишь перенести на полседьмого, но уж тогда не опаздывай – полковники ждать не любят. Мы с Петровым, кстати, тоже в Гамбург с вами едем, всего на Управу человек десять…
– Все, опаздываю, подробности потом расскажешь.
Виноградов расстелил вчерашнюю газету и аккуратно присел на скамейку, по-весеннему не слишком чистую. Расстегнул плащ, достал книгу и углубился в чтение, не забывая, впрочем, поглядывать то и дело в сторону замыкавшей неухоженную аллею ажурной калитки. Этот скромный, уютный скверик между Механическим институтом и Молодым театром по ряду причин отвечал самым жестким требованиям конспирации и периодически использовался Виноградовым для наиболее деликатных встреч. Слепило солнце, отражаясь от глянцевых страниц, умиротворенно тяжелел сытый желудок. Клонило в сон.
– «…Человеком нельзя питаться систематически. Человеком можно только время от времени закусывать». Что это ты читаешь, Виноградов?
– Через плечо заглядывать неприлично, Петрович. Мирных граждан пугать – тем более. А читаю я Конецкого Виктора Викторовича, своего любимого писателя. Слышал?
– Читал. Ничего пишет, смешно… А вообще – злой он какой-то.
– Смешно… Умно он пишет, умно! А умные – все злые. Но не злобные.
– Есть разница?
