скачать книгу бесплатно
– Ну – так. Контровский Константин Георгиевич… установочные данные у вас есть… заслуженный мастер спорта… Поднял я архивные бумаги за его чемпионский период – ничего особенного, как у всех «сборников» – помаленьку контрабанда, мелкие грешки с валютой. Была одна история с какой-то околоспортивной девкой, но замяли, договорились полюбовно…
Виноградов сделал пометку в своих материалах.
– В 1987 году, с уходом из большого спорта и прекращением загранпоездок, Контровский из нашего поля зрения как-то выпал, во всяком случае, я запросил – компромата на него нет. А в восемьдесят девятом, в самый разгул демократии, мы его даже «просветить» не успели – просто мгновенно оформил «фиктивную» со шведкой и был таков. Да тогда, в общем, считалось – свалил, и черт с ним. Не он один… Получил скорее обычного и шведское подданство. В Союзе до вот этого раза не был… Значит, ребята справку подготовят, а пока на словах сказали: в Швеции покойник активно участвовал в деятельности русско-еврейской мафии. В «разборах» со стокгольмскими кавказцами и с «хельсинкской» группой его команда обеспечивала безопасность боссов. Это достоверно, а предположительно – на них по меньшей мере три трупа, в том числе, что пикантно, – один осведомитель шведской полиции…
– А что же тамошние коллеги? Они-то что всю эту бражку не прихлопнут?
– Так ведь ни один шведский подданный не пострадал… Вон, как выяснилось, даже их человек работал не столько из-за денег, сколько за продление вида на жительство… Вообще наши бывшие соотечественники «крутятся», как правило, аккуратно, шума не поднимают, «доят» исключительно своих, которые в полицию не жалуются. Шведам проще, когда весь этот гадюшник сам собой управляется.
Виноградов оторвался от наполовину исписанного за время рассказа листка и попросил:
– Петрович, если у тебя пока по покойнику все…
– Все.
– …Прервись, пожалуйста. Пусть Груздев дополнит.
– Я, собственно, могу дополнить только, что в 1987–1989 годах Контровский был «бригадиром» в команде боевиков, ходившей лично под Тамариным. Дел они, особенно поначалу, наделали немало. Потом-то поутихли… Сам знаешь. И еще задолго до «посадки» Тамарин его перекинул в легальный бизнес – это было такое СП «Спортспейсинтер». Честно говоря, полезное предприятие, хотя и отмывало тамаринские деньги. Не в этом суть. А в том, что за кордон Контровский спешно мотанул не из-за бандитского криминала, а в связи с нашей комплексной ревизией – кто-то ему заранее стукнул. Все грехи на него и списали, хотя погореть могли многие. Приезд Контровского особой тайной не был, но и ажиотажа не вызвал. До пальбы, разумеется. А сейчас мы своих людей «зарядили», но пока – ничего.
– Добро, будем надеяться на вашу хваленую оперативную осведомленность. Так. Теперь моя очередь, – Виноградов нашел нужный листок в блокноте. – Контровский приехал в Союз…
– Приехал?
– Прилетел, прошу прощения, в наш аэропорт и, судя по времени, проехал на такси прямо к нам на Морвокзал, в гостиницу. Это подтверждают и те, кто его встречал – Сухарев и Володин. Володин – просто шофер и охранник, а Сухарев – председатель кооператива «Спорттур», также на тамаринское наследство созданного. Кстати, кооператив же и место Контровскому забронировал – «люкс» с оплатой в соврублях по интарифу. Заявка – за день до прилета гостя, на трое суток. Сухарев Контровского в гостинице разместил, всех покормил – и больше у нас не появлялся… Видимо, задачу свою выполнил полностью. А с покойничком почти безотлучно находился Володин и один-два парня из его команды. В первый же день я с Квадратным – это, вы знаете, его еще «дошведская» кликуха – в гостиничном буфете встретился, мы до того были только заочно знакомы, интересно – живая история… Ну что – понюхали друг друга, поулыбались… Вечером они вчетвером – Квадратный, Володин и два «быка» в «Ориент» поехали. Вроде как посидели спокойно – никаких драк, конфликтов. Каких-то девиц сняли – абсолютно «левых», их знать никто не знает. Напились, судя по всему, капитально – Контровский такой скандалище закатил, когда их с Володиным и девицами в номер не пустили!.. С матюгами, угрозами, высыпанием валюты на стойку… Мои милиционеры подошли – он попытался на них дернуться, но Володин конфликт замял. Девок отправили, «быки» в холле заночевали, Квадратный – у себя в номере. Володин раненько с утра из дому вернулся, гостя разбудил – пошли опять вчетвером в бар. Володин с собой бутылку притащил, подлечились немного. Минут через тридцать Квадратного в сортир потянуло – он так своим сказал. Ну и вышел покойничек.
– А про убивца что? Эй, Груздев, это по твоей части.
– Личность, так сказать, установлена, но… Перегоненко, ранее трижды судимый – кража по малолетке, потом – разбой, последний раз – двойное убийство, тринадцать лет. В 1988-м сбежал, «грохнув» часового, с тех пор в розыске. Последние года полтора – профессиональный «ликвидатор», душ пять на нем, не считая Квадратного. Постоянных хозяев, по нашим данным, не имел, работал «по контракту» – за наличные, документы, «хату». Больше пока ничего. Да, «пушка» по учету не значится – импортная штучка, для серьезной работы. По машине – тоже глухо, тут на результат рассчитывать не приходится.
– Слушайте, мужики, а что он – другое время выбрать не мог? Среди бела дня, прямо на вокзале… Кстати, Виноградов, а что – в городе отелей слаще твоего нету? Что их сюда принесло?
– А бес его знает. Мне кажется, те, кто с Квадратным расправились, как раз на шум с трам-тарарамом и рассчитывали. Только знать бы, зачем…
– Или время поджимало.
– Возможно. А насчет Морвокзала… Я тысячу раз говорил – объект уникальный, помесь железнодорожной станции, океанского теплохода и интуристовского борделя. Крупнейшее окно в Европу – три парома на Скандинавию, плюс десятки иностранных пассажирских «коробок» за навигацию, круизники… Это не считая «сараев» – ну, автобусов – с тургруппами. Под боком – выставочный комплекс, постоянно полгостиницы в аренде под «фирмачами» – специалистами. И вся эта музыка принадлежит Пароходству – значит, оперативно обслуживаем мы, транспортники. Спецслужбы в помине нет – тоже фактор…
– Ну еще и спецов сюда! Итак – Комитет, таможня, разведка пограничников…
– У семи нянек… Сам знаешь. В этих джунглях каждый жует свой банан, – повторил любимую присказку Виноградов. – По-моему, насчет «Спорттура» и поселения – все просто. У нас в день по полсотни писем от фирм, кстати, от тех, что посолиднее, без «понтов» – номера приличные, в принципе недорогие, а к тому же моряки такой центр связи наверху отгрохали… Хошь – факс, хошь – телекс, ну и другие штучки. Специалистов и валюты у пароходства хватает.
– Ох, нутром чую – не то. Пока ладно. Что теперь делать, хозяин?
– Я что предлагаю… Петрович, подними все у вас по той истории между Контровским и девкой в восемьдесят шестом. Может быть, месть старая – ну там, нынешний муж, жених…
– Ахинея.
– Ясно, но – попробуй для очистки совести. Груздев до конца прошерстит материалы в налоговой и, конечно, оперативные по… – Виноградов сверился с блокнотом, – «Спортспейсинтеру».
– На фига козе баян? В смысле – может, кто испугался, что Квадратный приехал долги получать? Так с ним вроде по-божески поступили, смотаться вовремя помогли.
– Ну – пожалуйста… Лично я полагаю, что ноги из Швеции растут, но пока нам Комитет ничего нового не дает – не сидеть же без толку.
– Брось ты, все это – тамаринские разборки. Увидите. И размах его, и организация – до деталей. – Груздев закурил.
– Так сидит же Тамарин!
– Петрович, Груздев правильно говорит. Но все равно мне отрабатывать. Сольно. Ни ваше начальство, ни «организованная преступность» не против, конечно, в эту тему вписаться, но пока то, пока се, обоснование на справку, согласование на мероприятие – поезд уйдет.
– Ребята из Управления угрозыска обещали еще что-нибудь по Перегоненко подобрать. Ну а в общем… Подстрахуем – я с парой сыщиков, так сказать, полуофициально. Шеф, конечно, знает, но особо влезать не будет.
– Раз Грачновский не против – уже легче.
– Да нет, он, конечно, против. Считает, что ты дурак и лезешь в его огород… Но он мужик грамотный, понимает: личные счеты – дело святое. Пусть, говорит, амбиции служат людям.
– А я начальство избытком информации расстраивать не буду, – вмешался в разговор представитель госбезопасности, – сам помогу, чем могу…
– Петрович, какая уж тут от твоих помощь – лишь бы не посадили…
– Что вы все… Надоело, в конце концов.
– Не обижайся, Петрович. Пойми – мы с Груздевым с доперестроечных времен работаем – и Андропова помним, и Федорчука вашего. Те три года… Что ни день – оперов брали, милиционеров, костяк окопный. Большинство ведь зазря сажали, для плана и «в свете новых веяний» – кто сажал? Ваши, суки… Извини. Про начальство не говорю – я их дел тогда не знал, но те хоть работу волокли. Сменил их кто? «Укрепили» милицию партейцами-алкашами и из ваших – кем побестолковее. Хорошего опера кто отдаст? Трудно нам сейчас Комитету поверить…
– Тем более – полюбить.
– Так точно. Хотя лично ты – мужик мировой. И еще я с полдюжины сыщиков в вашей системе знаю, но – скажут завтра опять «ментов» сажать – вы же этим и займетесь.
– Идите вы… Нашли на кого наезжать. Не ожидал от тебя, Виноградов…
– Бывает, необходимо дать возможность эмоциям взять верх над рассудком…
– Чаще всего из этого получается глупость.
– Знаешь, а иногда – подвиг. – Собеседники уже оделись, и Виноградов возился с замком.
«Дежурный» таксист – один из постоянно кормившихся «на отстое» у Морвокзала с шутками и прибаутками домчал их до ближайшей станции метро бесплатно – он работал на аренде и мог, не нанося ущерба государству, позволить себе подобный знак уважения.
Разговор с Володиным не получился.
Собственно, на абсолютную искренность этого человека Виноградов и не рассчитывал, однако учитывая ряд обстоятельств… Они были знакомы уже почти год, и, несмотря, на различие в социальном положении, взглядах на жизнь, внешнем облике, наконец, между ними за этот период образовалась незримая, но явственная общность – сродни той, которая возникает при длительной позиционной войне между окопными командирами противостоящих подразделений. Обмениваясь пулеметными очередями, допрашивая пленных, перехватывая друг у друга клочок нейтральной территории, они через некоторое время начинали – судя по воспоминаниям участников Первой мировой войны – чувствовать противника и уважать его. Что, впрочем, у настоящих профессионалов на качестве выполняемого ратного труда не сказывалось.
Виноградов, безусловно, кривил душой, характеризуя Володина как простого шофера и охранника. Михаил Володин в социальной иерархии преступного мира занимал то же положение, что и Владимир Александрович в милиции – он был бригадиром в команде рэкетиров, контролировавшей «Морской вокзал». И проблемы ему приходилось решать аналогичные – дисциплина «личного состава», отчетность – правда, денежная – перед вышестоящим начальством, транспорт, связь… Раза три Виноградову удавалось, особенно поначалу, получать более-менее значимые показания от обложенных «оброком» проституток, фарцовщиков, ресторанных «халдеев», но в последний момент их либо оказывалось недостаточно для прокуратуры, либо «крайним» оказывался кто-нибудь из рядовых бойцов.
Володин – в прошлом мастер спорта по боксу, бывший офицер спецназа морской пехоты, обладавший, наряду с исключительной храбростью и беспощадностью, еще и яростным честолюбием, был вынужден довольствоваться, в общем, незначительным «постом». Путь в «авторитеты» ему заказан – в современном, компьютеризированном и американизированном преступном мире еще сильны отголоски «воровского закона» – человек, в сознательном возрасте сотрудничавший с Властью, навсегда запятнал себя. Сосуществуя на одном объекте, Виноградов и Володин, естественно, часто встречались, иногда даже ели за одним столом – причем каждый платил за себя… Это производило неплохое впечатление на подучетный контингент – спекулянтов, валютчиков и «путанок», и отвратительное – на непосредственное начальство с обеих сторон баррикад. Так и жили, ценя жесты доброй воли со стороны друг друга. «Володинцы» с жестоким боем вышибли с вокзала воров-карманников, еще недавно превращавших в кошмар жизнь иностранцев, отрегулировали количество «мажоров» на привокзальной площади, отсеяли запойных и нечестных проституток, наладили порядок, искоренив драки и дебоши в ресторане – обеспечив и тем, и другим, и третьим защиту и покровительство от «чужих» рэкетиров и просто бандитов. А Виноградов взамен, как это ни странно, всего-навсего честно делал свое дело – не брал взяток и не устраивал «беспредела».
У Виноградова в близком окружении Володина был источник информации. У Володина, как подозревал Виноградов – тоже, вероятно, и не один. Зарплата милиционера невелика…
Бар, грязноватая скатерть, полуостывший кофе.
– Знаете, Володя, моя Анька сделала себе такую короткую прическу… Я себя прямо каждый вечер немножко педиком чувствую.
– Миша, бросьте трепаться. Давайте к делу. Я редко о чем прошу, но на этот раз…
– Послушайте, Володя. Не обижайтесь. Я всегда к вам неплохо относился, а сейчас тем более фирма в долгу – это же вы ликвидатора «завалили». Если бы я заранее не знал ответа, я бы даже премию, благодарность – не знаю, как – словом, денег предложил. Но вы ж не возьмете?
– Не возьму.
– То-то. А в наши дела не лезьте. С кем надо – сами разберемся.
– Но ведь если бы не случай, лично я был бы уже где-нибудь на Северном… Не кто-то – я. Тут уж дело принципа – до тех козлов добраться.
– Понимаю. И сочувствую – как человеку. Но как «менту»… Не обижайтесь. – Володин встал и, собираясь уходить, процитировал Киплинга, своего любимого поэта еще с честных, нищих спецназовских времен: – «Запад есть Запад, Восток есть Восток – и вместе им не сойтись…»
– Продолжение вспомните! А, ладно. Последний вопрос. Личный, не по теме.
– Валяйте.
– Вам там, в «фирме» – сильно влетает за такие ляпы, как с Квадратным?
– Ну ты, начальник, даешь! – Володин весело колыхнулся всем своим почти двухметровым телом, потом внезапно посерьезнел. – Знаете, Володя… Живым оставили – уже хорошо. С «должности», конечно, попрут – у нас ведь выговоров или там порицаний не бывает.
– Не горюйте, выплывете.
– Попробую. Только уж и у меня вопрос. Тоже личный.
– Давай напоследок.
– Володя, а почему вы взяток не берете? Все равно ведь никто не верит…
– Как сказать… Уж во всяком случае – не от страха или там высоких принципов. Помните, Мерзляев в фильме: «Работал не за страх и не за совесть, потому что ни того, ни другого у него не было».
– Уходите от ответа?
– Да нет, пожалуй… Противно. Брать с вас или с другого человека, которого по-человечески уважаешь – его унижать. С дурака или стервеца – самому унижаться. Тем более – оно все этого не стоит. Что мне «червонца» до получки лейтенантом не хватало, что сейчас «стольника» на шмотку жене… Стал бы брать – тысяч бы не хватало: на машину, на дачу, на «брюлики».
– Согласен.
– Ну и ладушки. Не увидимся больше?
– Город маленький – всего пять миллионов. Слышь, начальник, не лезь в это дело, а? – И Володин, не дождавшись ответа, шагнул к выходу.
Обыкновенно Виноградов в транспорте в «час пик» ездил только по утрам. Возвращаясь с работы, он уже не попадал в основной пассажиропоток – большинство трудящихся к тому времени успевало поужинать в домашнем уюте и задремывало перед телевизором. Но в этот вечер, следующий после неудачного разговора с Володиным, Виноградов, плюнув на все и кое-как запихнув в сейф документы, покинул рабочее место точно в определенное законом время и теперь трясся в переполненном трамвае от метро, зажатый с одной стороны огромной, каких-то патологических размеров дамой, а с другой – миловидной, прекрасно одетой, но судя по наступательным движениям плеч и бедер ужасно агрессивной и неприятной в общении девицей. Придя к кратковременному – до следующей остановки – «консенсусу» с соседками, Виноградов перелистал страницу книги, которую умудрялся читать, коротая почти полуторачасовой путь к дому:
«… – Улик у нас хватает, чтоб доказать все, что нужно, – сказал он. – Теперь главное – выяснить: что нужно доказать?
И не спавший третью неделю Епифанов пошел в кабинет начальника управления, не евшего второй год».
Виноградов дочитал рассказ, оценил умную иронию Михаила Мишина и начал протискиваться к выходу…
– Владимир Александрович! Уважаемый! – Из припаркованного у парадной новенького «москвича» суетливо выбирался, придерживая одной рукой пыжиковую шапку, а другую опуская в карман бежевой «пропитки», полный одышливый мужичок.
«Такие не убивают» – эта мысль, пришедшая в голову Виноградову мгновенно, опередила возможный испуг.
Действительно, вместо пистолета в протянутой ладони незнакомца забелела «визитка».
– Сухарев Виктор Викторович, генеральный директор кооперативного агентства «Спорттур», – пыжик дрыгнулся вверх-вниз. – Владимир Александрович, прошу покорно – пять минут по личному вопросу.
– У меня прием до шести, – Виноградову грубостью тона пришлось прикрывать некоторую растерянность, возникавшую всякий раз, когда он убеждался в осведомлённости преступного мира и в вопиющей, возможной только у нас, уязвимости и незащищенности сотрудников милиции и членов их семей.
– Владимир Александрович, ради бога… Судя по вашему с Володиным разговору вчера – мы могли бы быть друг другу небесполезны.
– Допустим.
– Тогда, может быть, в машину? Не бойтесь, никакой опасности…
Виноградов понимал, что в машине есть еще кто-то – Сухарев выходил через переднюю дверь со стороны пассажира, но кто и сколько? Тонированные стекла – в свое время в Ереване милиция крушила такие резиновыми «демократизаторами» – не позволили разглядеть внутренность салона. Заметив колебание Виноградова, Сухарев бросил внутрь:
– Слышь, выйди-ка, погуляй поблизости. Я позову.
Со стороны водительского места встал и, разогнувшись, негромко хлопнул дверью угрюмого вида борец – его спортивную специализацию лучше всяких дипломов подтверждали характерно изуродованные уши, непропорционально развитая шея. Сломанный нос и весьма неширокий лоб были, так сказать, вторичными признаками – они нередко встречаются и у боксеров.
Алмакаев по кличке Ужас – Виноградов знал его по картотеке Управления и видел пару раз в обществе Володина – отошел в сторону и флегматично уселся на полуразвалившуюся качельку детской площадки, по счастью, пустовавшей.
– Владимир Александрович, вы же всегда с уважением относились к правилам игры… – начал Сухарев, когда они уселись рядышком на заднем сиденье.
– Не понял.
– Бросьте, здесь магнитофонов нет – отвечаю честью. Ну скажите, можно ли представить такое – повздорили два начальника милицейских отделов – к примеру, один у другого секретаршу увел. Обиженный берет бандитов с обслуживаемого района – и громит с ними квартиру интригана. Или возглавляет охоту на его постовых милиционеров – силами тех же бандитов. Это этично?
– Не говорите ерунды.
– Вот именно. Так почему же вы думаете, что в наши разборки мы будем подключать правоохранительные органы? У нас своя этика…
– Но при ваших «разборках» ранили моего человека и чуть меня не угробили.
– Вот в этом вину признаем. Поэтому мне дано добро на сотрудничество – лично с вами. Хотя, сами знаете, помогать «ментам»… Прокуратура озадачила вас поиском мотива – ведь именно его не хватает, чтобы списать дело? Верно?
– Не поражайте меня осведомленностью. Это и пионеру ясно.
– Упаси господь. Завтра у вас будет человек. Он даст показания, что в вечер перед смертью Контровский в «Ориенте» случайно поссорился с Перегоненко, смертельно оскорбил его – что же скрывать, хамоват был покойник, особенно выпивши, а «сатисфакцию» получать пригласил на Морской, наутро… Ну вот и пришел, рассчитался.
– Не ладится. Почему же Перегоненко сразу же Квадратного не ухлопал?
– А у него тогда «ствола» не было. Если надо, Володина на показания «подпишем», еще парочку посетителей… Ну, может быть, одного-двух официантов. Словом, дело техники – главное, ваше принципиальное согласие.
– Стоп-стоп! А где он пистолет достал?
– Ох и вредный же вы. Хорошо, допустим так: завтра один землячок вылетает в ЮАР на постоянное место жительства. Дня через три по почте прокуратура получит его письмо… Суть такая: шел по улице, увидел сверток. Подобрал, развернул – батюшки, пистолет! Бегом понес в милицию, но по пути, у «Ориента», наткнулся на мужика – прямо бешеного. Слово за слово – получил от мужика по голове, пришел в себя – нет свертка с пистолетом. Решил в милицию не заявлять, но на следующий день как передачу по телевизору увидел – и пистолет узнал, и мужика. Тут уж напоследок грех бывшей Родине не послужить – ну и написал. Годится?
