Морские узлы жизни

Когда-то миллионы лет назад на месте Индийского океана лежал континент Лемурия. Он уходил подковой в Тихий океан до севера. Затем перед всплытием Атлантиды опустился под воду, оставив после себя часть территории в виде Австралии, Новой Зеландии и острова Мадагаскар. На Мадагаскаре до сих пор обитают животные Лемуры, сохранившие память об исчезнувшем материке.

Когда через двое суток прошли остров Цейлон, волнение океана значительно усилилось. Килевая качка была сильнее, чем в Бискайском заливе, но Ваханов не укачивался. Он работал на носу теплохода и ощущал мощные содрогающие удары волн по его скулам. Удары рождали энергию. Бак (передняя часть) высоко подкидывало вверх и с таким же остервенением бросало во впадину между волн. «Очень похоже на нашу жизнь», – почему-то пришло в голову моряку. Он уцепился руками за натянутый трос и представил себя на качелях в парке Белинском в Пензе. Ощущение было равнозначное и приятное. Таким образом несколько минут он побывал на своей малой родине.

К вечеру ветер усилился настолько, что брызги стали залетать на бак, а рано утром всю палубную команду подняли по тревоге – аврал. На правой скуле носовой надстройки выбило глухой иллюминатор. Как его могло выбить, если толщина закаленного стекла миллиметров пятьдесят? К ней мореплаватели бежали короткими перебежками, волны захлестывали через борт. Осторожность – мать уверенности. Вокруг на палубе извивалась и прыгала залетевшая летучая рыба пытаясь взлететь, но разгона не было. Вода освежила еще сонных моряков. Хорошо, что теплая. Помещение, где выдавило иллюминатор, боцман использовал как столярную мастерскую. Деревяшки плавали. Морская стихия специально ждала матросов, чтобы продемонстрировать свою силу. Нос погрузился в пучину и океанская волна с бешенным напором устремилась в пробоину. Ощущение неприятное. Работали долго. Изнутри прижали к иллюминатору доску, а с наружи завели пластырь. Возвращаясь назад, собирали рыбу. Самый раз к завтраку. О том как Виктор ее сушил, рассказывается в книге «Палящее солнце Афгана». Ветер стих только когда зашли в Малаккский пролив.

Сингапур

Утром пришли в Сингапур. Бросили якорь на внешнем рейде, поскольку на внутреннем места не было – так много судов. В Сингапуре два рейда: внешний и внутренний. К обеду освободилось место поближе к городу. Только якорь зацепился за дно как малайы на джонках ринулись к прибывшему теплоходу и взяли на абордаж. Облепили борта, кошками (четырёхлапый якорь), зацепившись за планширь фальшборта, забрались на борт. Здесь деловито, без всяких внешних эмоций, растелили вдоль борта веревки, каждый определив себе место, и сели в ожидании товаров. Виктор в это время работал на палубе и, когда увидел лезущего на борт малайца хотел столкнуть обратно, но что-то остановило его. Через час вся палуба превратиласть в торговый рынок, а каманда еще сингапурские доллары не получала. Но и после получения сидящих на палубе торговцев здорово не порадовали, так как бывалые моряки сказали, – «в городе дешевле».

Из команды создали три группы и на подошедшем катере отправились в Сингапур. Морской вокзал располагался на центральной набережной внутреннего рейда. Советские моряки, не теряя достоинства, прошли по аккуратной набережной, через скверик, где росло несколько красивых, будто выточенных пальм. На их фоне, с видом на внутренний рейд, естественно сфотографировались, поскольку Ваханов не забыл захватить с собою фотоаппарат. Однако позирование перед объективом не было конечной целью визита на малазийскую землю. Она заключалась в реализации полученной валюты, которая шевелилась в карманах и не давала покоя. В город шли вдоль ухоженного арыка тоже обсаженного пальмами, через мостик, мимо соборной церкви с открытыми дверями. Верующие общались с Богом комфортно, сидя на лавочках, как в кинотеатре, в отличии от стоящих толпой христиан в православных церквах. Сегодня воскресенье и все магазины закрыты. Попадающиеся навстречу малайцы были все низкорослые и очень худые, одни мослы. Чем они питаются? Но, вот, наконец, увидели идущего навстречу нормально упитанного малайца:

– Здравствуйте, товарищи, – вдруг поздоровался он на чисто русском языке, – если вы ищите что-нибудь купить, у меня здесь недалеко магазин.

Все приятно обрадовались и скопом двинулись за ним. Он повел не через парадный вход, а через захламленный, как у любого магазина, дворик. Здесь, прихватив ящик кока-колы, поставил в магазине на прилавок, сказав:

– Это для утоления жажды от меня.

На улице жарко, в магазине душно и неожиданный прохладный напиток, как все равно ложка к обеду, всем пришелся по душе. Кое-кто видел его впервые, но все о кока-коле слышали, а некоторые давно хотели попробовать. Щедрость продавца вылилась в признательность и окупилась: все выданные доллары оставили здесь. Магазинчик небольшой, но был забит товарами швейных изделий и другим модным ширпотребом. Советские магазины о многих таких товарах только мечтали. Там все старомодное из хлопка и льна, а здесь из синтетических материалов прочный нейлон и дешево. Разве можно сравнить? Глаза у покупателей загорелись.

Кроме хозяина здесь был еще молодой индус по имени Радж и индианка в национальном костюме. Она принимала деньги, и они все, на перебой, предлагали товары. Наивных и неопытных посетителей закружили напрочь. Многие покупали женские нейлоновые кофточки, бывшие в СССР в большой моде. Латыш приобрел их более двух десятков, истратив почти все доллары, а Витя – белую нейлоновую рубашку и нейлоновые сингапурские носки. Дальневосточные моряки слышали, что балтийские и черноморские занимались спекуляцией, продавая купленные за рубежом тряпки. Малая монета закрыла солнце. Тогда это еще не было узаконено и не называлось коммерцией, как сейчас и дальневосточниками осуждалась. Они если и покупали кофточки, но только для того, чтобы расплатиться ими в ресторане за ужин.

Радж тоже говорил по-русски:

– У нас часто бывают моряки из вашей страны, а однажды делали покупки популярные артисты Крючков и Филиппов.

После того как истрачен был весь валютный порох и стрелять по иноземным товарам стало нечем, дальневосточные морские волки, отправив двоих с покупками на такси, с облегчением прошлись по городу. Они увидели много интересного, что не могли разглядеть, пока голова была забита вещизмом. Например, как растут бананы около домов. Спокойно растут, как у нас яблони и вишня в палисаднике. Обратили также внимание, что на перекрестках загорелые полуголые малайцы продавали кокосовые орехи и якобы в них кокосовое молоко. Было жарко и хотелось попробовать, но «порох» закончился.

Наконец все русские иностранцы собрались на своей родной территории – «Бикине», чтобы обменяться мнением о Сингапуре и продолжить путь дальше. Сидели не просто разговаривали, а пробовали экзотические фрукты: бананы, ананасы, которыми порадовал мореходов этот южный порт, куда они заходили. Последний раз продукты получали в Латвии, а идти еще далеко. В Сингапуре пополнили продуктовый запас. И к этому времени поспели фрукты, как не попробовать? Больше всего Виктору запомнился ананас. Такой величины он больше нигде не видел – 4 килограмма. Выдали на двоих и, когда разрезали пополам, от розовой мякоти пахнуло таким сладким и родным запахом клубники, что нетерпение проглотить кусочек превзошло все ожидания. И кости по Родине плачут.

Прощай Сингапур, когда еще увидимся, но ты оставил хорошее впечатление. Дальше опять подниматься к Северу. Советский ship резво бежит рекомендованным курсом по Южно-Китайскому морю к Филлипинским островам. Прошли между ними и вышли на просторы Тихого океана. Высокая морская зыбь и ветер опровергали название океана. Кто его назвал Тихим? Между прочим, здесь самое глубокое место на Земле: от 8 до 11 километров (Марианская впадина). Не желательно чтобы здесь вдруг отвалилась от судна лопасть винта или что-то другое – не достанешь.

В Сингапуре на «Бикине» появился пассажир – матрос с какого-то советского судна. Он был в Индонезии, где они с механиком пообщались с индонезийками в доме терпимости. «Венера» оставила ему явные доказательства их знакомства. Это стоило матросу заграничной визы и, чтобы вознаградить его нетерпение, с первой оказией отправили к советским девушкам на родину. Механика пока оставили до прихода в порт приписки. Между тем, теплоход «Бикин» невозмутимо следовал своим курсом. Вошли в Восточно-китайское море зыбь стала меньше, но не прекращалась. Получили радиограмму идти выгружаться в Шанхай. На другой день убрали с кормы последние постели, сняли тенты, привели себя в порядок, постриглись и окатили палубу из брандспойта, смыв все нехорошее в прошлое.

Часть-6. Дальний Восток

Опять Шанхай

В Шанхай пришли утром, встали на бочку, так как места у причала не было. Бочка на рейде надежнее держит плав средство чем якорь. Он хотя и увесистый – три тонны на «Бикине», но, когда штормит, может тащить по дну вместе с судном. Величина якоря в прямой зависимости от размера корабля. Бочка привязана к бетонному якорю более солидного веса и гарантирует стоянку на одном месте. Единственное неудобство – надо отсоединять якорь, чтобы прикрепиться к бочке. Сутки простояли на бочках потом

перешвартовались к причалу. Пока не пришли в порт приписки рейс считается еще не закончен. Но Дальний восток это уже почти дома, а ни где-то там на дальнем западе.

Получив юани почти за месяц пошли в интерклуб отовариваться. Он расположен на втором этаже. Когда поднимались по лестнице, навстречу спускались два китайца. Один из них неловко споткнулся, чуть не упал и выпустил тираду отборного русского мата, правда с акцентом. Это удивило и одновременно заинтересовало поднимающихся: как хорошо китайцы русский язык освоили – до низов дошли. Пытались с ними поговорить и разочаровались – ни одного слова по-русски. Наверно нет в китайском языке таких ярких ругательных слов как в русском мате, что они переняли его.

Сквернословие на любом языке относятся к порокам человеческим. Они заражают невидимое нами пространство. Люди меньше всего признают, что их мысли и слова могут причинить непоправимый вред. Когда-то человек поймет это. Кроме припадка гнева и раздражения мат часто произносится просто по невежеству потому, что он в некоторых семьях является «домашним» языком и прочно вошел в обиход. На него не влияет ни возраст, ни должность и уже женщины наравне с мужчинами изрыгают эту грязь. Им никто не сказал, что около матершинника всегда создается ядовитая атмосфера и находящиеся рядом люди напитываются им. Плачевный результат такого воздействия, принимает на себя здоровье человека, особенно дети. Матерные слова противны Божественному Началу и несут энергию разрушения организма. Собеседник, верящий в бога, как он считает, но пересыпающий свою речь непечатными междометиями, кощунствует против Того, ради которого носит на груди крестик. «Не то, что входит в уста оскверняет человека, но то, что выходит из уст оскверняет человека» – говорил Христос. Страшный нож не за поясом, а на конце языка. Бранные слова не исчезают в пространстве, а прилипают надолго к ауре (излучения человека) в виде темных сущностей. Они гроздьями висят на ней и высасывают жизненную энергию, поэтому к концу жизни сквернослов быстрее теряет силы и тупеет. Нецензурная брань посягает на Благо человечества. Там, где она гнездится, не найдется истинного познания. Тончайший хрупкий цветок никто не спрячет в сумку, желая не испортить его. Стремление к красоте спасет от скверных слов.

Гости Шанхая кое-что купили в магазине. Товары в Китае всегда славились качеством, поэтому покупали охотно. Виктор купил покрывало с драконом тете Ане в подарок. Затем спустились на первый этаж в бар выпить пива, которое здесь восемь градусов, и перекусить. Увидев русских на пороге, их всегда узнают, подбежал официант, улыбаясь и кланяясь:

Тунза, – позвал он, – идемте к этому столику, – но все это на китайском языке и жестами. Русский язык не понимает. Может быть тоже только нижнюю октаву изучил. Показали ему, что хотят пива и поесть. Все это на его усмотрение, так как чувствовалось, что он уважает советских. Вскоре он принес все заказанное, и лучшее мясное блюдо под названием «кайзобан». Вите это китайское кушание что-то не понравилось, а мотористу Богданову наоборот, он попросил еще. Китайский тунза (товарищ) с сожалением развел руками:

– Гав-гав маленькая была. – Получили небольшой шок, Ваханова затошнило. Жизненный опыт – мать мудрости. На судно вернулись полные впечатлений.

Во время выгрузки финского груза Виктор опять тальманил, так как принимал его в Финляндии. Все китайцы-грузчики одеты были в заплатанную рабочую одежду синего цвета. Почему они предпочитают синий цвет – не понятно у них и дети малолетние в синих штанишках. Среди грузчиков мужчин было несколько женщин, которые занимались подсчётом груза. Прежде чем приступить к работе на палубе поставили большую емкость с горячим чаем, а напротив, на берегу, туалет. Для любознательных вид его был довольно оригинальный: четыре столба с дверью. Три остальные стенки заменяла одна широкая доска поперек, закрывавшая только срединную часть. Когда заходил туда мужчина или женщина, видно было только ноги и верхнюю часть туловища. Если садился, нижнюю часть видно, но лицо скрывалось доской, не угадаешь. Работали все практически без отдыха и без обеда зато чай бесплатно по желанию. У всех превалировал трудовой энтузиазм, ибо из громкоговорителя на столбе около туалета весь день лилась торжественная музыка. Одновременно по причалу ходила группа людей с флагом, выкрикивая лозунги, вероятно из цитат Мао Цзедуна.

Выгружались недолго и затем пошли в Синган. Сутки стояли на рейде. Время свободное. Делать нечего, а хочется движений. За грибами здесь в лес не пойдешь. Вспомнили, что в Латвии со спортинвентарем получили сетку волейбольную и мяч. А где играть? На палубе? Мяч будет все время за бортом, придется вылавливать.

– У нас трюм пустой, – внес предложение Матвиенко, – давайте там попробуем. Предложение всем понравилось. Быстро установили сетку и стали играть. Полностью закрытое помещение, как в коробке. Бей по мячу сколько хочешь, за борт не улетит.

На другой день договорились играть в футбол с китайской командой. Виктора, как спортсмена, записали в первую очередь и поставили левым защитником, хотя он говорил, что никогда не играл в футбол. Пришли на стадион, покрытый зеленой травкой, как в деревне, только телята не паслись, некого выгонять с поля. Китайской команды еще не было. Футболисты русские все рослые, разношёрстные и уверенные в себе. Вскоре появились и китайские спортсмены в футбольной форме. Это были подростки: маленькие, щупленькие, очень подвижные и неутомимые. Они вихрями носились между упитанными русскими медведями. И если кто-то задевал одного, то отлетал в сторону наподобие мяча. Их защита не пропустила ни одного мяча в свои ворота и выиграли в сухую: 6–0. Так неудачно закончились международные соревнования между СССР и КНР.

10.9–1960 г. отшвартовались и взяли курс на Владивосток. Когда на траверзе появился остров «Скрыплев», капитан поздравил всех с возвращением на Родину. Теплоход «Бикин» за четыре месяца прошел 17 с лишним тысячи миль (более 30 тысяч километров), успешно выдержав испытания стихиями. Настроение праздничное.

Порт приписки

На второй день стоянки во Владивостоке Виктор, отдежурив пожарную вахту, пошел в город. Отнес подарок тете Ане, но ее дома не оказалось. Она уехала в деревню и тяжело болеет. В доме, где в это время проживала ее племянница с мужем, был невообразимый беспорядок, и атмосфера без тети Ани была наполнена скукой, просто какая-то тоска гнетущая. Витя вернулся на судно, прихватив с собою бутылку. С Генкой Матвиенко они «вмазали» и много курили. Виктору это не нравилось. Он как-то расслабился после похода и чувствует, что опустился. Что планировал, ничего не сделал и делать не хочется.

Сегодня команде начислили зарплату и к вечеру у трапа вереница девушек. У них хорошо развитое чутье. Матвиенко одну пригласил себе в каюту. Сосед его, семейный, ушел домой. Гена достал бутылку коньяка. В первой части программы застолья участвовал и Виктор. Девушка на вид лет двадцати трех лет неплохо выглядела, но вела себя очень раскрепощенно. Увидев на причале своего знакомого высунула руку в иллюминатор со стаканом коньяка и закричала:

– Леша! Я окопалась.

На следующий день Матвиенко жаловался:

– Утром попросила что-нибудь себе в подарок. Я сказал возьми в рундуке, и она набрала сверх меры.

Мешок желания не имеет дна.

На теплоходе «Бикин» большое событие – сменился капитан. Старый уехал в отпуск¸ а нового никто не знал. Но говорили, что он настоящая морская душа. Знает морскую работу вдоль и поперек. Сам начинал с матроса. Отчаянный был. Мог забраться до верхушки мачты и помочиться с клотика. Прошел огонь и воду и медные трубы. Посмотрим.

Первая бункеровка в СССР – цемент. Пять тысяч тонн. В магаданской области кончился этот порошок и впору останавливать строительство, а впереди зима. Чтобы до Магадана дойти нужно неспокойное Охотское море пересечь вдоль. Шли пять суток и хоть бы качнуло. Значит Охотскому по душе пришелся новый «лайнер» в отличии от «Невастроя». Он впервые рассекает грозное море. Разгружались в Тауйске. Бросили якорь в четырех милях от него, к берегу не подойти – мелко. Единственный выход разгружать своими силами. Не так страшен чёрт, как его малюют. В этой работе, в три смены, участвовала почти вся команда кроме вахтенных. С берега подходили плашкоуты и судовыми стрелами нагружали их. В трюме играть в волейбол можно – воздуху хватает, а цемент разгружать, хоть он и в бумажных мешках – явно недостаточно. По восемь часов как в тумане. Цемент проникал везде, а в легких его накопилось столько, что можно стенку кирпичную выложить. Десять дней напряженного труда, чтобы пять тысяч тонн покинули сухогруз. Последний день – день отдыха. Боцман, который пришел вместо Григория, спросил Ваханова:

– Ты не хочешь сходить в тайгу на охоту?

– А это можно?

– Конечно. Возьмем винтовку и пойдем.

Ваханов подумал: «почему бы не сходить, время есть, да и воздухом подышать надо после такой пыльной работы». Он никогда не был в тайге и ему было интересно. К ним присоединился еще один матрос. Официальное название их похода – «охота на медведя». Боцман взял малокалиберную винтовку и десятка два патронов к ней. Ну, с таким арсеналом можно целое стадо медведей уложить, но говорят, что они стадом не ходят, а с одним – двумя справятся. Тайга начиналась сразу за поселком. Густой уже пожелтевший смешанный лес, как зеленые свечки, пронзали высокие и толстые кедры. Земля вся покрыта травой и мхом. Шли как по толстому ковру, проваливаясь в него. Природа предлагает нам свою мудрость, а не навязывает ее нам. Бурелом поваленных деревьев воспроизводил картину Шишкина «Медведи в сосновом бору», только медведей, слава Богу, не было. Ни один не попался навстречу. Неожиданно за деревьями увидели дома какого-то посёлка. Дальше решили не ходить. Лучше вернуться с середины брода, чем утонуть. На судно «охотники» вернулись без трофеев, но обогащенные знанием что такое настоящая тайга.

Завтра их сухогруз налегке покидает магаданский край вместе с тайгой и медведями. Идут в Корею за яблоками. К вечеру пошел снег. Это вестник холода.

Вместе с осадками на Виктора опустилась хандра и обволокла его своими флюидами. Он очень разочарован собой: «какой у меня скверный характер, – размышлял он, – мне надо быть гораздо проще. Меньше заносчивости. Хочу меньше смеяться и больше слушать, чем говорить, никогда не перебивать в разговоре». Но больше всего его удручало, что у него нет воли, которую он воспитывает давно: «У меня вообще нет силы воли куда она делась и была ли она у меня? Я не могу себя пересилить. С 1 октября бросил курить, но выдержал только три дня и закурил. Привычки – это сначала паутина, а потом уже прочная сеть. Значит решено с 5 октября больше не курю и не даю повода. Ох же я и безвольный. Надо много, очень много и долго воспитывать свою волю». Ваханов сражался со своими слабостями. Ему было стыдно за своё поведение. Кто чувствует стыд, тот чувствует и долг. Он также понимал, что время уходит и надо продолжить образование. Решил все силы бросить на выполнение этой цели. Помнил слова боцмана «не связывай свою жизнь с морем» и взвешивал свои помыслы в разных вариантах. В последнее время он увлекался книгами про разведчиков, которые , рискуя жизнью, помогали как могли своей Родине. Хорошая мысль подобна цветку – расцветает своим светом.

От Канцаева, который находился в Пензе около трех месяцев, пришла радиограмма: «Буду во Владивостоке 30 сентября». «Бикин» появился там только в конце октября. Роман за это время все пороги оббил в отделе кадров пароходства. Просился на «Бикин», но не получалось. Сухогруз занимал уже престижную позицию среди желающих. Виктор подключился на помощь другу и счастье улыбнулось им. Роман был зачислен в штат. Теперь они живут в одной каюте. Проговорили всю ночь. Роман рассказал, что приехал в Пензу в отпуск и знакомые уговорили бросить флот и поступить в училище МВД в Саратове. Его приняли и с месяц проучился. Курсантам рассказал, что ходил за границу и бросил флот ради училища. Они завидовали ему и смотрели с сожалением, а один сказал:

– Ну и дурак ты!

Разговор всколыхнул его основательно, он глянул на себя со стороны и признал, что поступок не блещет интеллектом. После этого вернулся в Дальневосточное пароходство. На следующий день встречу и все положительные обстоятельства они отметили в ресторане «Интурист».

Во Владивостоке три ресторана располагались в пределах одного квартала. Знаменитый названием «Золотой рог» был на пересечении двух центральных улиц, в квартале от него «Интурист» и знакомый уже «Арагви». «Золотой рог» имел два этажа и славился среди моряков кулачными боями. Коля Гнутов, с которым Вахаров работал ещё на «Советском Союзе», негласно считался «комендантом» «Золотого рога» и был своим среди обслуживающего персонала. Он, не имея постоянного «лаптя» бичевал по другим судам. У него был большой круг знакомых среди плавсостава. Его устраивала такая жизнь. Весело коням, когда скачут по полям. Витя пару раз участвовал в этой компании. Столик выдвигали на балкон второго этажа и вели себя как хозяева ресторана. Однако более привлекательным был кабак (как в разговорах именовались рестораны) «Интурист». Он выглядел почему-то более «благородным». После дальнего похода моряки с «немца» появились здесь уже на второй день. Заказывали всё чего душа хотела. Зарплату ещё не выдавали, поэтому расплачивались сингапурскими кофточками. Официантки с удовольствием принимали заказы.

После ресторана земляки-пензенцы сходили в кино. Шел популярный фильм про разведчиков «По тонкому льду», поэтому билеты давно раскупили. Но во всех кинотеатрах всегда оставляли НЗ для моряков дальнего плавания – достаточно показать заграничный паспорт.

Северная Корея

В Северную Корею, где для СССР вырастили яблоки, по воде так просто не зайдешь. Можно притянуть на корпус судна магнитную морскую мину. Не хотелось бы входить с нею в контакт – слишком дыра большая остаётся. Мины сыпали в воду во время конфликта между Северной и Южной Кореей, длившимся с 1950 по 1953 год. Войну между корейским народом можно рассматривать как отголоски и проявление холодной войны между США c их союзниками и силами КНР и СССР. По сообщению газеты «Нью-Йорк Таймс» на 21 июля 1953 года официально объявленные потери США составляли 37 904 военнослужащих убитыми, пленными и пропавшими без вести.

В Северной Корее, хотя война формально закончилась, мины не вылавливали, чтобы обезопасить себя со стороны недругов. Друзьям из России для прохода к ним выделялись тральщики. Кроме того, желающие посетить северную часть Корейского полуострова со стороны моря должны были размагнитить плавающее средство. Все оборудование по размагничиванию находилось на Русском острове, куда и направили «Бикин». Процесс довольно сложный и трудоемкий: надо обмотать судно электрическим кабелем вдоль и поперёк несколько раз. Потом пропускали электрический ток. Стояли несколько дней. Витя познакомился с вачманкой Люсей. На внешность не очень, но характер замечательный. Тоже размагничивался. Лучше износиться, чем заржаветь.