скачать книгу бесплатно
– Буду знать, господин префект, спасибо.
– Прекрасно. Тогда отдайте его мне.
– Я… э-э-э… хотел бы хранить его у себя, если вы не против.
– Еще как против, Бурый, – резко ответил де Мальва. – Или вы полагаете, что здесь, на границах, мы небрежно относимся к своим обязанностям? Если ваш билет с открытой датой на предъявителя украдут, ваши возможности расширить свой кругозор будут существенно урезаны.
И действительно: из-за несовершенства правил выходило так, что такой билет нельзя было оспорить или отобрать. Поэтому такой документ был бесценным для каждого, кто хотел совершить нелегальную поездку. Отсюда и двести баллов, которые предлагал Северус.
– Нет, господин префект, но…
– Никаких «но», – отрезал Смородини. – Делайте, как говорит главный префект, или мы поставим вопрос о штрафе за серьезную непочтительность.
Все трое уставились на меня. Неодобрительные взгляды префектов привели меня в расстройство. Я протянул свой билет де Мальве. Тот без единого слова сунул его в карман. В этот самый момент главная дверь открылась и показался мой отец – похоже, у них с госпожой Гуммигут вышел спор.
– Я заявляю, что это симуляция, – говорила та. – А тот, кто думает иначе, еще не в полной мере столкнулся со способностью серых изворачиваться и лгать.
– Вы ошибаетесь, – возразил отец ровным, как того требовала обстановка, голосом. – Я утверждаю, что это насморк, а следовательно, их отсутствие на работе законно, согласно Приложению III.
– Из-за несчастных случаев на производстве обострилась нехватка рабочей силы, – не сдавалась Гуммигут, в основном из-за де Мальвы, – а из молодых ахроматиков в ближайшее время никто не достигнет шестнадцати. Насморк может вызвать экономический крах города.
– И кое-что похуже, – уже тверже возразил отец. – Насморк способен перерождаться в П-пле-сень, и если не следить за этим, разразится катастрофа.
Он не преувеличивал. Много лет назад Южный Зеленый сектор остался совсем без граждан из-за плесени и только сейчас стал оправляться от потрясения. Предшествовал ли этому насморк или нет, неведомо, но эпидемии плесени начинались, как правило, самым банальным образом.
К счастью, обязанности хозяина дома отвлекли отца от спора.
– Простите за опоздание, – сказал он, подходя к собравшимся. – Старший инспектор Холден Бурый, цветоподборщик в отпуске.
– Джордж Стэнтон де Мальва, главный префект.
Затем лиловый представил других префектов. Отец, поклонившись, обменялся рукопожатиями с Цианом и Смородини, потом попросил меня принести свежего чаю себе и госпоже Гуммигут. Я перепоручил это дело Джейн, которая поставила чайник на плиту без единого слова.
– Вам попадались следы бандитов по дороге? – услышал я, снова входя в гостиную.
– Никаких. А здесь, далеко на западе, они есть?
– Предосторожности никогда еще не мешали. Два года назад пассажиры одного поезда были освистаны и стали свидетелями неприличных жестов – в двадцати милях отсюда. Высланный из Синегорода отряд нашел лагерь преступников, но, к счастью, гниль унесла их всех. Бандиты в этих местах особенно подвержены плесени. Думаю, из-за влажности.
– Если честно, – вставила Салли Гуммигут, – для них же лучше.
– В наших краях есть монохромы-фундаменталисты, – сказал отец, – они атакуют цветопроводы. Но уже давно про них ничего не слышно.
– Вот зануды, – пробормотал Смородини.
– Опасное занятие, – заметил отец. – Я об Охристом и его ошибке в самодиагнозе.
– Да, – мрачно согласился де Мальва. – Потеря цветоподборщика всегда прискорбна, а еще этот неправильный диагноз… трагическая потеря для нас. Но, может, оно было к лучшему.
Лица его коллег приняли обеспокоенный вид. Я нахмурился. Здесь творилось что-то странное.
– К лучшему? – переспросил отец. – Как это?
Ему ответил Циан, тщательно подбирая слова:
– У нас в городе наблюдались… нарушения в цветоподборе.
Он имел в виду множество лечебных цветов, хранящихся в колориуме. Большая хроматикологическая палитра могла насчитывать тысячи индивидуальных оттенков, во много раз больше, чем отцовская дорожная. Отец спросил, что за нарушения, но де Мальва сказал лишь, что после чая необходимо обсудить это в колориуме, добавив, что положение «крайне щекотливое».
– Вы видели нашу ловушку для молний? – спросила Гуммигут, явно желая сменить тему, в то время как де Мальва взял третье печенье.
– Ее невозможно не увидеть, – ответил отец. – Крайне впечатляюще.
– У нас тут молнии бьют постоянно, – продолжила та. – Поэтому мы регулярно проводим учебные тревоги. Инструкции висят на кухонной двери, с обратной стороны.
Последовала пауза.
– Я так понимаю, – сказал де Мальва, пристально глядя на отца, – что вы были свидетелем происшествия в Национальном магазине красок этим утром?
– Новости разлетаются быстро.
– Мы получили телеграмму от желтого префекта Граната.
Отец подтвердил, что он был там, и кратко рассказал о случившемся. Префекты напряженно слушали.
– Ясно, – заметил де Мальва, когда отец закончил свой рассказ. – Серый, преступно присвоивший цвет, кажется, умер от плесени вскоре после перенесения в тамошний колориум. Они интересовались, известно ли вам что-либо, могущее пролить свет на его личность.
Вернулась Джейн – со свежезаваренным чайником и еще парой чашек, делая все невероятно медленно, чтобы послушать беседу.
– Он был ЛД2, – подумав, сказал отец.
– В Национальный регистр занесено восемьдесят два ЛД2, – заметила Гуммигут, – и чтобы отследить всех, нужно немало времени. Из наших двенадцати ни один не подходит под описание, и по возрасту тоже. Пурпурных, разумеется, не проверяют, поэтому неизвестно, когда и откуда он прибыл.
– Тогда боюсь, что не смогу вам помочь.
– И никаких больше нитей? Ничего больше не хотите нам сказать? Вы или ваш сын?
– Нет.
Я посмотрел на Джейн, которая не отрывала от меня взгляда. Она знала, что мне известно о ее знакомстве с тем серым и что будь на ее месте другой, я бы рассказал об этом. «В семействе Бурых нет доносчиков», – сказал отец, но мне отчаянно были нужны баллы, если я хотел побороться за Констанс. Она любила шоколадки, а они, особенно с цветным центром, стоили дорого. Донести на Джейн значило получить минимум полсотни баллов.
– Нет, господин префект, – эхом откликнулся я.
Джейн закончила сервировать стол и незаметно выскользнула из комнаты.
– Ну что ж, я телеграфирую об этом в Гранат, – сказал де Мальва.
После этого пошла светская болтовня. Отец отказался от печенья, но выпил чаю. Они поговорили о мотополо и о том, что на прошлой ярмарке увеселений команда Восточного Кармина заняла второе место.
Снова вошла Джейн, держа в руках поднос с какой-то запиской.
– Простите меня, – сказала она необычайно вежливо. – Срочное послание для мастера Эдварда.
– Для меня? – удивленно спросил я, однако поблагодарил Джейн, взял письмо, прочел его и спрятал в верхний карман.
Сделав реверанс, Джейн молча удалилась.
– Не хотите ли печенья, мастер Бурый? – предложил де Мальва, когда префекты уже съели почти все. – Весьма хороши.
– Удивительно… пряные, – сказал Циан.
– Своеобычный вкус, – добавил Смородини.
– Вы очень любезны, – ответил я, – но не хочу, спасибо.
Вообще-то, я всегда любил печенье, но на этот раз пришлось отказаться. Записка, принесенная Джейн, гласила: «Не ешь печенья».
Затем мы заполнили городскую регистрационную книгу: имена, фамилии, родственники, почтовый код, отзывы, баллы, и сколько какого цвета мы способны видеть. «50,23 %», – указал отец, а я написал: «Теста не проходил». Я обратил внимание, что прямо перед нами был вписан Трэвис. У него был почтовый код, обычно принадлежавший очень влиятельным лицам, – ТО3 4РФ: значит, Трэвис происходил с родины желтых – Медового полуострова. Еще интереснее: 92 % отзывов – положительные. Образцовый гражданин… до того момента, как поджег почту.
– Извините, что могу показаться слишком недоверчивым, – сказал Смородини, когда мы все заполнили, – но если не возражаете… Таковы правила.
Мы расстегнули рубашки, и он сверил наши почтовые коды с записанными в балльных книжках. Потом – еще одна процедура, чуть более долгая: сравнение узора из черно-белых линий на ногтях левой руки и узора в книжке. Наконец префекты ознакомились с нашими отзывами и баллами – и, видимо, вынесли положительное впечатление, так как ничего не сказали. С отзывами у меня было все в порядке – семьдесят два процента, – а с баллами не очень. Кроме штрафа за рацпредложение по поводу очередей в столовой, ничего особенного, отсюда 1260 баллов. На двести больше тысячи, дававшей права полного гражданства. Я мог жениться (после прохождения теста Исихары), брать вторые блюда за обедом, носить жилет с рисунком и много чего еще. У отца баллов имелось намного больше ввиду его возраста, профессии и статуса старшего инспектора. А могло бы быть и еще больше – но за потерю лечебной карточки двумя годами ранее с него сняли много баллов. В последний раз, когда мы заговаривали об этом, у отца насчитывалось меньше восьми тысяч, и все они – сверх трех тысяч, определенных мне на выкуп за невесту, – должны были пойти на деревянную теплицу.
– Хмм, – промычал де Мальва, просмотрев данные отца. – Впечатляет.
– Это осталось от моей жены, – просто сказал отец.
– Вот как? – Де Мальва уже не был столь впечатлен. – Прекрасная, наверное, была женщина. Примите наши соболезнования.
– Она погибла от молнии? – спросила Гуммигут с надеждой в голосе.
Отец помолчал, надеясь, что его не станут расспрашивать дальше. Но эти префекты сильно отличались от наших. Старик Маджента мог быть каким угодно дураком и грубияном, но отлично знал, что есть личные вопросы, в которые не стоит совать свой нос.
– Нападение лебедей? – предположил Смородини.
– Плесень, – подчеркнуто ровно пояснил отец. – Наше горе – это наше частное дело.
– Извините, – сказал де Мальва, вернул нам книжки и встал. – Не имею сказать ничего больше.
Префекты прошествовали к главному входу и у двери торжественно обменялись рукопожатиями с отцом.
– Вам потребуется время, чтобы приноровиться к нашим обычаям, – заметил де Мальва, – но я вам помогу. Мы не строги в отношении одежды, называем друг друга по именам. Но полувиндзорские узлы у нас общеприняты, и опоздание к приемам пищи не допускается. Обязательные виды спорта для девочек – сквош и хоккей с мячом, для мальчиков – крикет и неосоккер. Факультативные – теннис, экстремальный бадминтон, крокет, трясование и гребля.
– У вас достаточно широкая река? – спросил отец, который дома частенько садился за весла.
– Ну, все это, скорее, в теории. А на случай дождя у нас есть пазл из девяноста тысяч элементов.
– Но кто-то потерял картинку, – пробурчал Смородини, – а там очень много неба.
– Постановка задач – вот как мы это называем, господин Смородини, – заметил де Мальва. – Молодой господин Бурый завтра получит указания относительно полезной работы от префекта Циана, и я велю красному младшему инспектору показать ему город. В этом году на День основания будет поставлена «Редсайдская история». Если вы желаете поучаствовать пением или игрой на чем-нибудь, моя дочь Виолетта проводит прослушивания. Есть ли еще вопросы?
– Да, – сказал отец. – Что такое трясование?
– Понятия не имеем. Но правила гласят, что дети обязаны заниматься этим.
Вежливое прощание, поклоны, рукопожатия, стандартное прощание – «Разъединенные, мы все же вместе», – и наконец дверь закрылась. Мы с отцом остались одни в холле.
– Эдди…
– Да, папа?
– Будь начеку. Я немало видел странных городов, но такого – ни разу. Кстати, что там такое с Джейн? Префекты как-то испуганно на нее поглядывали.
– Ей нечего терять. В понедельник она отправляется на перезагрузку.
– О! Жаль, что пропадет такой носик.
В дверь позвонили. Это оказался серый рассыльный с известием об очередном несчастье на линолеумной фабрике.
– Но ничего срочного, – нахально прибавил он, – если только вы не умеете приставлять головы обратно.
Отец дал ему на чай, взял походный чемоданчик и направился к выходу.
– Будь начеку, Эдди, – обернулся он. – Подозрительно тут все.
– Робин Охристый и его «нарушения»?
– В том числе. И еще кое-что.
– Да?
– Не клади так много сахара, когда префекты придут снова.
Я вернулся на кухню, где Джейн мыла посуду, и спросил ее, что она положила в печенье.
– Лучше тебе не знать. И если ты думаешь, что, не донеся на меня, ты преуспеешь понятно в чем, ты жестоко ошибаешься.
– Все не так, – возразил я, стараясь говорить так, будто даже и не задумывался известно о чем.
– Конечно, – язвительно парировала она, – в следующий раз ты скажешь, что бережешь себя для невесты.
– Это… вовсе не плохо, – медленно проговорил я.
Джейн расхохоталась. Не вместе со мной, а надо мной. Я почувствовал себя униженным и постарался перейти в наступление, задав неуклюжий вопрос:
– Как ты за одно утро скаталась в Гранат и обратно?
– Никуда я не каталась. Это невозможно. И мы никогда раньше не встречались, запомни.
