скачать книгу бесплатно
2
The Gentleman Needs a Shave[10 - Джентльмену нужно бриться (англ.).]
Комната на третьем этаже оказалась просторной, со скошенным потолком. Обои в цветочках – их лепестки походили на пальцы на ногах.
Пузатый комод в углу как будто нахмурился при виде гостя. Письменный стол у окна был двойником того, за которым Лорен Бэколл чесала коленку в «Глубоком сне».
Джослин сразу почувствовал себя хорошо.
Он развязал галстук, расстегнул воротничок, пощупал матрас. Пухлый, мягкий… Лучше не придумаешь. Одеяло пахло горячим утюгом, подушка – стиральным порошком. А когда он открыл окно, счастье переполнило его до краев.
Окно было, разумеется, американское: он поднял большую створку, и та слегка скрипнула. Он высунул наружу голову, потом плечи.
Жаркое, мощное дыхание нью-йоркского октября хлестнуло по лицу, взлохматило волосы. Внизу виднелись верхушки кленов, улица была пуста, растрепана ветром; перед ним раскинулся город, невидимый, он накатывал волнами отовсюду, спереди, сверху, плескался вокруг, урча, как сонный великан.
Джослин слушал его несколько долгих минут, диву даваясь, что он здесь, в этом городе, о котором мечтал, и дышит в такт его дыханию; когда же он втянул голову обратно внутрь и повернулся, хмурый комод улыбался ему.
Юноша вытянулся на кровати, без сил от усталости и восторга, восхитительно расслабленный и полный счастливых мыслей.
Джо Бруйяр…
И правда неплохо.
Но одна мысль омрачала всё. Ему нельзя здесь остаться, это всё-таки стало жестоким ударом.
Ох, всё завтра. Завтра он будет готов встретить трудности, поищет кров. И работу тоже. А сегодня вечером у него есть постель, и хозяйка (смешное имя, Celeste Merle по-французски, получается, «небесный дрозд»!) что-то говорила об ужине… В дверь тихо постучали.
– Входите, миссис Мерл!
В проеме показалась белокурая головка.
– Добрый вечер. Открою вам тайну: я не миссис Мерл.
– Добрый вечер. В самом деле, похоже, вы не она. Кто же вы?
– Пейдж.
Зеленая вязаная юбка напоминала мох на стволе дерева, веселенький желтый корсаж был украшен рисунком из разноцветных капелек. На круглом воротничке красовалась брошь в виде зонтика. Милая осенняя картинка.
– Я помешала?
– Вовсе нет, входите.
Вслед за девушкой в комнату юркнула Бетти Грейбл и, вспрыгнув на стол, принялась рассматривать их искоса своими кошачьими глазами.
– Я узнал ваши косы, – сказал Джослин. – И вас узнал. Хоть сейчас на вас и нет меховой шубки. Это вы давеча крались через сад, как воришка. Я видел, как вы забрались на дерево и влезли в окно, ну точно как, гм… ну да, как воришка.
– Мне очень нравятся ваши глаза. Вы ничего не имеете против?
Он потер пальцами лоб, в надежде хотя бы скрыть – что еще поделаешь? – прихлынувшую к лицу краску.
Гостья решительно направилась к нему, замешкалась на полсекунды посреди комнаты, возможно, чтобы разглядеть его внимательнее или дать себе время на раздумье. Ее ножки были уже не босы, а в мягких туфельках. Она остановилась на волосок от верхней пуговицы Джослина, вздернув подбородок.
И тут произошло нечто невероятное. Она обняла его за шею и, сделав пируэт, опрокинулась навзничь. Он едва успел подхватить ее, и она, прильнув к нему, примостившись между его локтей, взяла его лицо в ладони, притянула к себе и пылко поцеловала в губы.
Бетти Грейбл тем временем решила, что пора умыться.
Джослин не шелохнулся – скорее бы отреагировало давешнее полено в камине. Брошка-зонтик колола ему плечо, но он не пытался высвободиться. Мелькнула мысль – очень быстро, – что это вполне логичное завершение нынешнего решительно сногсшибательного вечера. Девушка отстранилась миллиметра на четыре.
– Мне очень нравятся ваши глаза, – повторила она с другой интонацией. – Вы ничего не имеете против? Черт, нет, еще раз… Мне очень нравятся ваши глаза, вы ничего не имеете против?
– Вам обязательно повторять это десять раз?
– Но я же репетирую! У меня завтра прослушивание. Это мой текст. Как тебе поцелуй?
Даже Бетти Грейбл прервала свой туалет, чтобы послушать, что он ответит. Прочистив горло, Джослин встал и открыл чемодан, чтобы прибегнуть к помощи своего двуязычного словаря. Он полистал его, задумался и ответил со всей искренностью:
– Непредсказуемый. Коварный. Трезвый. Дерзкий. С легким привкусом кока-колы и немного, э-э, рискованный.
С этим напитком он впервые познакомился во Франции: новоиспеченный кузен Стив О’Дэй дал ему однажды попробовать пенистый сироп цвета дрянного кофе. Стив называл это кокой.
– Коварный и дерзкий – это про меня! – улыбнулась Пейдж. – Трезвому я предпочла бы чарующий, зато непредсказуемый оценила. Повторим всю сцену сначала?
– Я вообще-то не особо люблю кока-колу, – соврал он (не хватало только, чтобы она осталась в выигрыше по всем статьям). – Только если очень хочется пить. И желательно со льдом.
Она отпрянула, широко раскрыв большие, в золотых искорках глаза.
– Я тебя обидел. Никогда себе не прощу.
Ее, однако, это, похоже, ничуть не задело.
– Но у меня завтра прослушивание, и мне надо репетировать, – вновь выдала она явно отрепетированную фразу. – Пьеса называется «Давай поцелуемся, Розалинда». Поцелуй фигурирует в названии, так что эта сцена ключевая, понимаешь?
– Понимаю.
– Так повторим ее? Включая… поцелуй?
– У меня одно условие.
– Наверняка приемлемое. Ты выглядишь джентльменом.
– Почему ты пряталась давеча в саду? Почему босиком? Почему влезла в окно?
Девушка хихикнула.
– Я упражнялась. Розалинда, моя героиня в пьесе, возвращается домой через потайную дверь. Ее неожиданное появление дает толчок интриге. Понимаешь?
– Понимаю.
– Повторим сцену?
Он только и успел подставить руки. Снова она, сделав пируэт, оказалась между его локтей. Снова уперся в плечо колючий зонтик. Этот второй поцелуй получился еще натуральнее.
Джослин старался не думать о том, что впервые в жизни поцеловал девушку в губы. Да еще дважды! Пейдж откинула голову и прищурилась.
– Мне очень нравятся ваши глаза. – Она изменила интонацию и почти прошептала: – Мне очень нравятся ваши глаза, вы ничего не имеете против?
В дверь трижды постучали. Бетти Грейбл перестала вылизываться и застыла с поднятой лапкой. Дверь открылась, и вошла Шик.
– О господи, уже? Это точно француз!
Он поспешно выпустил из объятий начинающую актрису, и та вернулась в вертикальное положение, только косы на голове так и прыгали, потому что она залилась смехом.
– Джо… Тебя просят зайти перед ужином на верхний этаж.
– Меня? – поперхнулся он. – Перед ужином?
– Который будет на столе ровно в семь пятнадцать. При условии, что ты любишь фрикасе из почек. Здесь обязательно надо любить фрикасе из почек, obligе[11 - Обязательно (фр.).]. Истер Уитти готовит его четыре раза в неделю. А остальные три – пирог с почками.
– А кто живет наверху? – спросил он (хотя уже знал, какой услышит ответ).
– В вершинах гор живут драконы, – продекламировала Шик на шекспировский лад. – Вот и наш облюбовал себе последний этаж. Прямо над тобой.
Подмигнув, она скрылась за дверью. Пейдж разгладила складки юбки.
– У вас тоже красивые глаза, – выпалил он не раздумывая. И, чтобы комплимент не показался чересчур дерзким, поспешно добавил: – По-моему.
Белокурые косы склонились, коснувшись щек.
– О, я ничего не имею против!
Она повернулась на каблуках, шаловливо помахала ему через плечо и убежала в сопровождении сияющей чистотой Бетти Грейбл.
До ужина оставалось сорок пять минут, достаточно, чтобы принять душ. По дороге в комнату Черити показала Джослину дверь общей ванной в конце коридора на втором этаже.
– Там давно пора убраться, – извинилась она, – но вам, парням, чтобы привести себя в порядок, нужно меньше места, да и времени тоже, правда?
Он взял полотенце, рукавичку, расческу, мыло, несессер с бритвенными принадлежностями и баночку бриллиантина.
Вышел за дверь и вздрогнул: следом тенью кралась кошка. Не Бетти Грейбл, другая, полосатая, в точности под цвет серых обоев, она словно отделилась от стены.
– Не знаю, как тебя зовут, – сказал ей Джослин перед дверью ванной, – но лучше останься снаружи, хорошо? Особенно если ты тоже девочка.
И он запер дверь на крючок.
Помещение явно предназначалось не столько для водных процедур, сколько для наведения красоты. Здесь витали ароматы, разные во всех углах. На деревянном столике и многочисленных полках громоздились всевозможные щетки, пуховки, кисточки, лаки для волос и ногтей, таинственные шкатулочки, загадочные бутылочки, коробочки с пудрой и тюбики помады, выстроившиеся в ряд, точно арсенал крошечных снарядов. На веревке висели нейлоновые чулки и женское исподнее, вещицы одна другой изысканнее, иные вовсе непонятного назначения, от которых Джослин стыдливо отводил глаза.
Он постарался ничего не тронуть.
Без двадцати семь он был готов к встрече с Драконом.
Обойная кошка поджидала его в уголке коридора и молча последовала за ним. Мяукала вместо нее лестница.
Верхняя площадка оказалась самой темной, почти целиком загроможденной черным сундуком, покрытым скатеркой. На нее выходили три двери. Джослин наклонился к своей задумчивой новой подружке.
– Какая дверь, Обойка?
Обойка, выгнув спину, направилась прямо к двери, наполовину скрытой углом стены, и с важным видом уселась перед ней, как хозяйка, приглашающая гостя войти.
– Спасибо, Обойка. Ни дать ни взять паучье логово.
Он тихонько постучал. За дверью звякнуло стекло. Потом чей-то хриплый, но звучный голос произнес: «Входите». Обойка кивнула ему: мол, не робей. Джослин глубоко вдохнул, и, в сопровождении кошки, в комнату вошел уже Джо.
3
Snug as a Bug in the Rug[12 - Уютно устроился (англ.).]
В комнате, освещенной одной только лампой Тиффани, было еще темнее, чем в коридоре. Точно, паучье логово.
– Ну? Чего вы ждете, молодой человек, представьтесь!
Джослин различил очертания кресла и утопающую в нем человеческую фигуру.
Он прочистил горло и в который уже раз за этот день повторил, что он Джослин Бруйяр и приехал из Парижа.
– Вы не так стары, чтобы успеть повоевать, но достаточно, чтобы войну пережить. Как это было там, во Франции?
Немного помолчав, он ответил:
– Меня отправили в деревню. Мне там нравилось, я очень любил животных.
На свет медленно выплыло лицо, как выплывает диапозитив из тени в центр проектора, старушечье лицо с кулачок между тяжелыми серебряными серьгами, в сетке морщин, в светлой пудре, два зеленых глаза ярко блестели на нем из-под угольно-черных ресниц.
Кошка забралась в кресло и замурлыкала.
– Его зовут Мэй Уэст.
– Его?
– Ветеринары теперь не те, что были прежде. Как и многое в этом мире. Когда ошибку заметили, он уже отзывался на Мэй Уэст. Да и мы привыкли. Вы ее знаете?
– Мэй Уэст? Лично нет.
– А я знаю. Та еще пакостница.
Он сделал шаг. Еще один. Рука в митенке предостерегающе поднялась жестом генерала, останавливающего наступление врага.
– Дверь там, молодой человек!
