Бодхисаттва. Китайская сказка о любви

скачать книгу бесплатно


Генеральный стал чуть трезвее:

– Слушай, Антон, я не могу, кажется. Может, не надо, а?

– Надо, Федя, надо! Гулять так гулять. Когда еще выберемся из этой Москвы, где ты еще найдешь китаянок?

– Вот в этой бане бордель. Посиди тут, выйду, проверю, открыто ли, – обратился ко мне таксист.

– Ты уж нас извини, нам, конечно, очень стыдно, но мужчины, есть мужчины, – обратился ко мне Антон, пока таксиста не было.

– Да.

Я так устала, что мне было уже все равно, жаль разве что жену генерального и девушку Антона, «котенка», как он называл ее, когда она звонила.

Вернулся таксист: «Они закрыты, но у меня есть телефон, можно им позвонить. Вам девочек на вывоз или к ним поедете?».

– Вам девочек на вывоз или к ним поедете, – тут же дословно перевела я.

– На вывоз, разумеется, кто знает какие у них там условия. А сколько будет стоить?

– Позвоню, узнаю, – сурово произнес таксист, – ох, детка, ну ты и бедняжка, связалась тоже с ними.

– Я в порядке, спасибо, дядя, они нормальные, когда трезвые, к тому же, один из них мой родственник.

Пока таксист звонил, я достала из сумки телефон. Непрочитанное сообщение от Шэнли! Он тоже думает обо мне. «Привет, мы на реке, запускаем воздушного змея. Ты что делаешь?». «Ах, мой милый, пока ты на реке бегаешь за воздушным змеем, я ищу девочек по вызову по ночному городу». Отвечу Шэнли что-нибудь потом, не отправлять же сообщение в пять утра. Таксист положил трубку и сказал цену за ночь на территории клиента, я умножила цифру в уме на два и сообщила ребятам.

– Так дорого! А еще говорят, в Китае все дешево!

– Так это же на вывоз, – нашлась, я, думая про себя, ну нет, не стану я помогать изменять женам, пусть ищут себе подружек без моей помощи.

– Ладно, поехали в отель, ген наш уже спит.

«Ура! Я молодец», – подумала я про себя. Ребята на заднем сидении захрапели, меня немного подташнивало от запаха перегара, смешавшегося с запахом сухой морковки.

Огни предрассветного города проносились мимо, навстречу уже попадались утренние торговцы, везущие овощи для лепешек, город медленно просыпался. Я почувствовала усталость. Мне стало невероятно жалко себя, Шэнли не сможет защитить меня, не поможет, глупо надеться на кого-то. Времена, когда женщина была нежным беззащитным цветком, прошли. Не нужно себя жалеть, если таксист еще раз так сочувственно на меня посмотрит, я расплачусь.

Держи себя в руках, все могло быть гораздо хуже, ты просто устала, все наладится.

***

Воспоминания, погребенные под бесчисленными образами новых людей, городов, слов, улиц, снов. Иногда я возвращаюсь к ним, пролетая над пространством всего нового, накопившегося слой за слоем. Как старые разрушенные города сохраняются в своем почти первозданном виде под массами рассыпчатого сухого песка, так и память лежит не тронутая ни упорными археологами, ни азартными искателями древних сокровищ.

Он встречал меня у самого вагона. Увидев его, я сразу заметила грусть, она пряталась где-то между бровей, притворившись маленькой черточкой – твердой линией. Он крепко обнял меня, расспросил про мой путь и про работу, но с первых же секунд я почувствовала, что что-то не так. На все вопросы он отвечал, что все в порядке. Хоть физический холод поезда, в котором я приехала из Шанхая, уже отступил, и на небе сияло солнце, страшные ветра душевного холода, закрутили вихри над моей головой. Сердце отчетливо осознавало: что-то не так, но ум никак не мог подобрать этому логичного обоснования.

***

Припарковав велосипеды у входа в подъезд с низкой дверью, мы поднялись по ветхим ступенькам и зашли в квартиру, располагавшуюся на первом этаже. Коридор и комната, заваленные различными вещами, казались совсем крохотными. Из кухни, беззубо улыбаясь, вышла старенькая сгорбленная бабушка, закутанная в многочисленные одежды, словно ребенок. Увидев нас, бабуля заторопилась: «Проходите, проходите». Из-за старушки выпорхнула маленькая девушка, держа в обеих руках две низенькие табуретки. «Вот в эту комнату, пожалуйста», – защебетала внучка.

На каждой стене комнаты, в которую нас так радушно пригласили, висели изображения Девы Марии и большой календарь с Иисусом. Расставив табуретки, мы расселись небольшим полукругом. Сунь Яннань, самая бойкая девушка с характером пацана-сорванца вела собрание. «Вначале мы помолимся, затем перейдем к чтению», – властно, но вместе с тем игриво приказала Яннань. Она четко и быстро произнесла слова молитвы, так, что наши «аминь» едва поспевали занять свое место в конце предложения. «Теперь по строчке читаем главу из Евангелия от Матфея». Очередь мимолетно дошла до меня, и я, краснея, побежала взглядом по своему предложению, облекая увиденное в слова. «Тон – второй или третий в этом слове?». Мысли сосредоточены далеко не на Боге, а на фонетике китайского языка. «Даю вам две минуты подумать, потом каждый выскажет свое мнение по поводу прочитанного отрывка», – скомандовала Яннань. Все ушли обратно в книгу, пытаясь разглядеть и прочувствовать смысл всех метафор Иисуса, а может, всего лишь наслаждаясь иносказательностью. Напряженные мыслительные процессы запустились в моей голове: нужно сказать красиво, искренне, правильно, с душой, вначале пара общих фраз, свое осмысление, потом яркий образный пример. Пытаясь вспомнить красивое чэнью[29 - Фразеологизм.], слышанное недавно в каком-то сериале, я подняла на секунду глаза. Все вокруг сидели, склонив головы над Священной Книгой, и только Шэнли, устроившийся на табуретке напротив, смотрел на меня взглядом, который я раньше никогда не видела. Столько нежности в неожиданном сочетании с тоской! Что может быть страшнее безнадежности, бесповоротности, фатальности, когда понимаешь, что ничего изменить уже нельзя, и колесница Судьбы несется вперед, а тем, кто хочет сменить направление или остановить колесницу, придется дорого за это заплатить. Мой вопросительный взгляд вывел Шэнли из его собственных мыслей, он встрепенулся, точно преступник, которого застали врасплох, в это мгновение раздался голос Яннань, показавшийся в тот хрустальный миг громовым: «Переходим к обсуждению». Наш безмолвный диалог тут же закончился, и его глаза не успели ответить на мой вопросительный взгляд.

– Мэй, давай с тебя начнем.

Я быстро собралась с мыслями, вспомнив, о чем думала до молчаливого диалога с Шэнли.

– Мне больше всего нравится, что Иисус объясняет все ученикам с помощью метафор, так, чтобы им было понятно. Человек не всегда сможет принять и понять даже самую настоящую, доказанную, подтвержденную истину. «Какой мерою мерит, такою и вам будут мерить». Иисус просит учеников не осуждать, не критиковать, не тратить свои силы на такое бесполезное занятие, ведь не так легко понять, почему человек поступил так или иначе, что мы знаем о других, когда даже сами себя подчас понять не в силах.

До Шэнли очередь не дошла, все заторопились на ужин, и скоро мы разошлись. Мне хотелось поговорить с Шэнли наедине, но его знакомая отправилась ужинать с нами, и мы беззаботно проболтали о какой-то ерунде, склонившись над парящей жаром длинной, как Великая китайская стена, лапшой.

Следующие несколько дней мы с Шэнли не виделись. Он готовился к экзаменам и занимался репетиторством со школьниками, решившими поступить на факультет каллиграфии в следующем году. В глубине души я боялась, что это все отговорки, он просто не хочет меня видеть по неизвестным для меня причинам. Но по всем просмотренным сериалам, по опыту подружек, по словам красавицы-бабушки я знала, что «вешаться на шею и выпрашивать для себя времени и внимания – то же самое, что перетягивать одеяло на себя, а это для уважающей себя девушки непростительно. Одеялом должны покрыть тебя и еще подоткнуть его, чтобы холодный воздух не проникал внутрь». Я не знала, как правильно себя вести и что делать.

Зима пришла не только ко мне в сердце, но и в мир. Все стало холодное и ясное – и небо, и листва, и магазины, и фонари, и дорога. Лил дождь, падал снег и задувал ветер, но моя избалованная душа рвалась на улицу, я не могла не разрешить ей. Я написала Шэнли, что собираюсь бегать на западном стадионе и буду рада, если он придет.