скачать книгу бесплатно
И вот опять пора вставать. Чего бы я только не отдала за возможность понежиться под одеялом, но горький опыт подсказывал, что тетя Агата не отличается особым терпением. Лучше подняться самой, чем ждать, пока она вытряхнет тебя из теплой постели и, испепеляя взглядом и бухтя, будет стоять над душой, пока ты не оденешься, не соберешься и не отчалишь в школу.
Уже месяц как я жила на попечении моего дяди Виктора – старшего сводного брата матери, но никак не могла привыкнуть. Просыпаясь ночью от очередного кошмара, я не переставала ждать, что теплые, заботливые мамины руки обнимут меня и успокоят, а папа, как всегда, утром нальет мне любимый сладкий кофе со сливками и, поправляя постоянно съезжающие с носа очки, начнет доказывать, насколько необоснованны и невероятны ночные страхи.
Но их больше нет, один нетрезвый водитель, визг тормозов, шок, реанимация.
Мечты. У меня нет ни времени, ни желания заниматься этим. Внутри меня была огромная, необъятная, зияющая бездонной чернотой пустота, снаружи покрытая толстой коркой безразличия. Мне хотелось только одного – чтобы меня оставили в покое, а еще хоть немного тишины…
Потянувшись в последний раз, я встала, наскоро умылась, не глядя в зеркало, пригладила отросшую, вьющуюся гриву волос, покидала в рюкзак учебники, тетради и ручки. Затем натянула старые вылинявшие джинсы, простую синюю рубашку и прошла на кухню.
Дядя Виктор – невысокий, полный человечек с редеющими на макушке волосами, все лицо которого как будто излучало доброту – он всегда относился ко мне как к родной дочери – уже ушел на работу.
После гибели родителей именно его назначили моим опекуном. Других родственников у меня не было.
Пришлось второпях покидать просторную двухэтажную лондонскую квартиру и лететь в Россию. Теперь я жила в трехкомнатной квартире на третьем этаже обычной пятиэтажки, расположенной на окраине маленького городка с населением около тридцати тысяч человек с дядей, его женой и дочерью. А именно в маленькой комнатке с яркой наклейкой на двери: «Без стука не входить – током треснет!» Раньше там были личные покои моей двоюродной сестры, и располагалось мощное стерео с навороченным компьютером, переехавшее после моего приезда в Лизину и без того забитую всяким хламом комнату. К слову, ее это не обрадовало.
На самом деле, у них было четыре комнаты: маленькая, где поместили меня, гостиная и еще одна большая комната, которую железобетонной перегородкой разделили на Лизину спальню и комнату дяди с тетей.
В этой же квартире жила моя семья до переезда в Англию: уезжая, отец оставил ее Виктору, который с радостью перебрался туда из своей «однушки».
На обычной маленькой кухне, где места для семьи за обеденным столом советские архитекторы не могли даже предположить (разве можно при нашей-то экономике еще и на еду время тратить?!), тетя Агата – маленькая пухлая женщина с неизменными кудряшками, которые она ежедневно накручивала на розовые бигуди, и в незаменимом халатике в мелкий цветочек, – с увлеченным интересом читала сплетни в местной газете.
Я еще в детстве поняла одну простую истину: небольшие города опасны не сумасшедшим дорожным движением и организованной преступностью, а именно вечно глазеющими на вас сплетницами. Еще солнце не встанет, а они уже на ногах или на скамейках во дворах, блюдут вас почище каких-то там папарацци. Они знают все и обо всех, и даже то, чего эти все сами про себя не знают.
И уж как я ни старалась, всегда попадала в объектив их «камер», а уж сочувствие по поводу моей утраты они любили выражать аж со слезами на глазах, от которых мне становилось тошно. Я знала, что за спиной они называли меня пацанкой – прозвищем, которое они же дали мне еще в детстве.
На соседнем стуле, допивая чай с лимоном, с решительным выражением лица сидела моя двоюродная сестра Лиза. Миловидная невысокая блондинка со стройной фигурой, ровным искусственным загаром и прекрасно уложенными волосами, одна из самых популярных девушек в школе.
С первого дня она относилась ко мне как к досадному недоразумению: еще бы, приехала английская королева и заняла родную комнату, хотя открыто при родителях враждебности не проявляла. К моему ежедневному сожалению, мы с ней были ровесницами и учились в одном классе.
Я уже научилась читать по ее лицу: сейчас она надеялась что-то выпросить, а ее точеный подбородок был упрямо вздернут – пока своего не добьется, не отстанет.
– Ма-ам, сегодня у Юльки Киртоновой день рождения, – как бы невзначай протянула моя двоюродная сестра.
– Мм?
– Мне ОЧЕНЬ нужны будут деньги на подарок, – настойчивым тоном сказала Лиза.
– Возьми на холодильнике, дай немного сестре на обед. Не опоздайте.
Наверное, в газете были действительно увлекательные вести, раз все прошло так гладко. Кто-нибудь женился, да не просто так, а по «залету», или в салате из продуктового магазина, наконец-то, обнаружили ползучие формы жизни, или гуманоиды в очередной раз атаковали подвыпившего дядю Степу. Да, мало ли чего в жизни может произойти.
С подчеркнутым изяществом Лиза смахнула деньги с холодильника и прошествовала в узкую прихожую, где с трудом умещался ряд деревянных вешалок для верхней одежды и двухъярусная подставка для обуви. Людям оставалось только крайне осторожно, особо не поворачиваясь, одеваться, стараясь ничего не уронить и перемещаться строго по одному…Гуськом.
Проходя мимо тети, я мельком заглянула в ее секретные материалы. Сегодня сестрице повезло – ночью задавили чьего-то кота, и у тети не было времени на внушение нам личного жизненного опыта, надо было поскорее дочитать газету, а потом бежать выражать сочувствие семье погибшего и обсуждать пышные похороны усатого животного. Я никогда этого не понимала: хоть мне и было жаль котейку, зачем же до таких крайностей доходить?
И все же, это было неплохо – сегодня почти никого дома не будет, а дядя Виктор не из тех, кто любит докучать. И это отлично – теперь можно целый вечер жить по-человечески, не вскакивая после каждого звонка в дверь: Лиза не любила быть в одиночестве, поэтому ежедневно приглашала к себе не меньше двух подруг. Они слушали стерео, визжали над фотографиями знаменитостей в журналах, громко спорили о любимых звездах. Наверное, у большинства девушек это в порядке вещей. Не знаю.
Я сделала бутерброд, так и не заметив с чем, едва жуя, проглотила его, запила холодной водой и кинулась одевать кроссовки.
На крыльцо мы с сестренкой вышли вместе.
– Вот, возьми, – надменно пропела Лиза, протягивая мне десятку. – Ты же понимаешь, мне больше надо, еще подарок покупать и платье…
Я пожала плечами, молча взяла бумажку и пошла к школе, спорить не хотелось.
Была середина осени. Тусклый солнечный свет отражался в десятках луж, бросал светлые блики на ковер опавших разноцветных листьев, которые, как ни старались, не успевали убирать дворники. Пахло сыростью и пожухшей травой.
Весь путь до школы занял ровно пять минут. Еще несколько секунд понадобилось, чтобы подняться по скользким замерзшим ступеням, сдать куртку в раздевалку и подняться на второй этаж в кабинет русского языка и литературы.
Я не смотрела по сторонам и ничего не замечала. Но это никого не удивило.
С самого первого дня в этой школе я была такой. Поначалу для окружающих я стала настоящей новостью: в маленький городок приехала англичанка! Великолепно!
Мне было все равно. Все чувства и переживания умерли там, в далекой современной реанимации с новейшим жужжащим оборудованием, одновременно с родителями.
Ни слез, ни истерик. Тишина. Только сердце все еще билось.
Теперь мои темные кудри всегда были в беспорядке, лондонские вещи так и лежали в чемоданах, хватало простых джинсов и пары рубашек. В общем, я оказалась довольно скучной, заурядной, не желала ни с кем разговаривать, поэтому меня сторонились или старались попросту не замечать. Что меня вполне устраивало.
Я тихо прошла в класс и уселась за заднюю парту у окна. До урока оставалось еще достаточно времени, поэтому я спокойно улеглась на скрещенные на парте руки и постаралась отрешиться от гомона.
– Диана Андерсен! – Строгий знакомый голос, слишком громко.
– Мм… – Я попыталась отмахнуться от него руками, но при этом тяжело ударилась лбом о парту, отчего окончательно проснулась.
Раздался смех. Не вполне понимая, что происходит, я подняла взгляд от парты. Рядом со мной с длинной деревянной указкой в руках стоял преподаватель, собственной персоной. С минуту я ошеломленно смотрела на него, пока до меня, наконец, не дошло, отчего на его обычно скудном на эмоции лице написана такая досада и злость…
– Ой! – вырвалось у меня, а сбоку снова раздались сдавленные смешки. Я же резко поднялась, чуть не уронив на пол свой стул. – Извините, Евгений Петрович.
– Хм, ладно, садитесь. – Он медленно отвернулся и отошел к своему столу.
Вот черт! Этот уж точно найдет способ и припомнит мне… «Васа – добре! Васа будет мстить!» Ну, хотя бы не заставил торчать стоя посреди класса и повторять за ним каждую реплику.
Со вздохом облегчения я села на родной стул, только после этого заметив незнакомого парня в темных очках, который величественно выпрямившись во весь свой немалый рост, стоял у доски и чего-то ждал.
Он был намного выше среднего роста, прекрасно сложен: отлично развитая мускулатура при кажущейся стройности, яркие темно-коричневые волосы, бледная кожа, высокий лоб, четкая линия губ. Безупречно сидевшие черный пиджак и джинсы лишь подчеркивали его элегантность.
Впервые что-то в этой школе меня заинтересовало – я всегда была неравнодушна к красоте. К тому же было в нем что-то неуловимо знакомое, давно погребенное в глубинах памяти, но вызывающее явное ощущение дежавю и грусть.
– У нас новый ученик, – Евгений Петрович заглянул в журнал, его брови невольно поползли вверх, – Леонардо Стюарт. Какая редкая и древняя фамилия, – заметил он негромко и продолжил. – Он совсем недавно переехал сюда вместе с семьей, поэтому прошу вас помочь ему освоиться.
Когда прозвучало его имя, парень слегка склонил голову, приветствуя всех. Ровно настолько, чтобы быть слегка учтивым, и ни капельки не преклоняясь – отточенное, тщательно рассчитанное действие. Чтобы так поклониться нужно либо повторить движение раз сто, либо обладать врожденным чувством собственного достоинства…
Я посмотрела на класс: не было слышно обычных смешков, перешептывания и насмешек, на минуту воцарилась благоговейная тишина, словно на глазах у всех нас произошло чудо. Кто-то тихо присвистнул.
– Ваше место…садитесь туда. – Преподаватель указал на единственное свободное место рядом со мной. Никто не хотел сидеть рядом с моей безмолвной статуей, что до сих пор вполне устраивало и меня тоже. Готова поспорить, что половина девчонок класса при таком заявлении испепелила меня взглядом – не к добру.
Мда, трудности только начинаются.
– Заодно проследите, чтобы ваша соседка не спала за учебником.
Я мигом забрала рюкзак с соседнего стула и внутренне сжалась. Уверенной походкой, что при таком росте смотрелось более чем впечатляюще, он прошел между парт и сел на указанное место.
– И снимите очки, пожалуйста, у нас это не принято.
– Простите. – Даже голос у него был, как будто специально создан под стать его внешности.
Парень явно смутился. Он ловким движением снял темные очки и кинул на стол перед собой.
– Итак, первым делом хочу напомнить, что в этом году вас ждут очень сложные экзамены…
Это было первым делом всех учителей в этом году, первым на каждый день, на каждый час, на каждом уроке. Вряд ли он скажет что-нибудь новое.
Я перестала его слушать и полностью сосредоточилась на том, чтобы не повернуть голову и не посмотреть на нового соседа по парте. Это с головой выдало бы мое любопытство, а оно и в самом деле только росло. Кто он такой? Почему кажется таким знакомым? Что вообще со мной творится?.. И какого цвета оказались его глаза под этими очками?
Я одновременно до умопомрачения желала и до ужаса боялась посмотреть ему в лицо. И мне это совсем не нравилось, ведь та крепкая стена отчуждения, которой я себя так старательно окружила, на поверку оказалась вовсе не такой прочной и уже трещала по всем швам. Кто знает, что ждет меня за этой хрупкой оболочкой? Что этот парень сотворил со мной всего за несколько минут?! Мне нужно было, во что бы то ни стало, успокоиться и начать рассуждать здраво… Но как?
Сначала я сосредоточилась на своих пальцах: длинные, бледные, наверное, такие же бледные, как и у моего соседа… На них – коротко подстриженные аккуратные ногти без следов лака. Изучив каждый ноготь и отпечаток пальца в отдельности, словно это было самым занимательным делом в мире, и почти разочаровавшись, что не нашла изъяна, который мог бы зацепить мое внимание еще минут на двадцать, я перевела взгляд на окно.
О, вот и спасение: паучок ползет по занавеске. Отлично. Он был совсем крохотный, с маленькими, крепкими лапками и серой спинкой, но такой же упорный и деловой, как страховой агент. До звонка он успел добраться до потрескавшейся деревянной рамы и даже начал плести паутинку.
Я услышала неравномерное, прерываемое криками и взрывами хохота, гудение класса, нервный девчачий смех, и периферическим зрением заметила, как кто-то приблизился к нашей парте.
– Привет, Леонардо, я Лиза, Лиза Иванова.
Моя сестра скромностью никогда не отличалась. И как же мне не повезло учиться с ней в одном классе?! Я прислушалась, по-прежнему, не поворачивая головы.
– Привет.
Голос парня звучал вежливо, но недовольно, ему явно не нравился такой интерес.
Всегда удивлялась, как люди могут не чувствовать такие вещи?
Кстати, у него оказался такой приятный низкий голос, от которого мурашки ползут по коже. Услышав такой однажды, хочется слышать его еще и еще…
Стоп. Не думать о нем. Ни о чем не думать. Нельзя. Паучок, мой спаситель, закрепляет пятую нить…
– А откуда ты приехал?
Так и есть, она не поняла.
– Америка, Бостон.
– Ва-ау, я всегда мечтала там побывать! Хотелось бы увидеть настоящие пальмы.
– Климат там скорее похож на здешний, только ниже нуля температура не опускается.
Хоть он и не сказал прямо, но теперь даже Лиза догадалась, что ведет себя как дурочка. Ехидный шепот девчонок подтвердил ее догадку. Я буквально видела, как она скрывает свой гнев за приторно-сладкой улыбкой. К счастью, как раз прозвенел звонок на урок.
– Ладно, я пошла, потом еще поболтаем. Не повезло тебе сидеть с этой странной.
Ну да, стоило предвидеть, на кого выльется ее злоба, но мне не привыкать. Даже странно, но у меня как будто выработался иммунитет против сестрицыных колкостей. Да и какая разница? Она просто сотрясает воздух.
Урок прошел тихо, мне даже удалось немного успокоиться. Паучок прилежно работал и отвлекал на себя все мое внимание. Молодчина. Может, стоило поймать ему в благодарность жирную муху?
И, тем не менее, каждой клеточкой своего тела я ощущала присутствие этого человека. Никогда раньше со мной не случалось ничего подобного. Словно он магнит, а я железная монетка, которой приходилось прилагать все усилия, чтобы не поддаться его притяжению.
Прозвенел звонок на обеденный перерыв, мой сосед неспешно встал и вышел из класса. Я же, наконец, вздохнула с облегчением.
– Ты как? В порядке? – обеспокоенно спросил Миша Аронин, он всегда сидел передо мной и, время от времени делал безуспешные попытки меня разговорить.
По его тону стало ясно, что я выгляжу намного страннее обычного.
– Все норм. Надо пойти попить чего-нибудь.
В горле действительно пересохло.
– Я с тобой.
Я пожала плечами.
– Как хочешь.
К счастью, в коридоре его окликнули знакомые, на чей зов он умчался, поспешно прошептав мне: «Я сейчас». Невольно подумалось, что лучше бы, правда, на час позвали. Я хотела побыть в одиночестве, нет, мне это было просто необходимо.
Где я его видела раньше? Ведь точно же видела. Этот короткий исполненный достоинства поклон. Уверенная походка пантеры. Небрежные, но точные жесты… Возможно, он был одной из моделей в художественной школе, которую я посещала в Лондоне?.. Нет. Определенно, нет. Но тогда где? Казалось, ответ лежит на самой поверхности, но мне никак не удается его ухватить.
Я брела по школе, полностью погрузившись в себя и ничего вокруг не замечая, словно ежик в тумане. На свою десятку я смогла купить лишь апельсиновый сок и теперь задумчиво шла между рядами столов в поисках свободного стула, подальше от шепчущихся девчонок. На сегодняшний день у них будет лишь одна тема для разговоров, и она мне не нравилась. Да если бы и нравилась, я слишком долго была под прицелом, чтобы самой перемывать кому-то кости.
На место обычного безразличия пришла рассеянность. Я шла вперед, не глядя перед собой, пока внезапно не наткнулась плечом на жестяной поднос, чуть не пролив на пол свой сок.
– Ой, извините, – пробормотала я, машинально поставив стакан на ближайший стол и потирая ушибленное место.
– Все в порядке.
Этот голос! Сердце пропустило удар. Его можно было узнать из тысячи. Невольно я вздрогнула и подняла глаза. Он. Тот парень. Его глубокие зеленые глаза, – они зеленые…– казалось, видели меня насквозь.
Но что поразило меня еще больше, так это его спутницы. Миниатюрная кареглазая рыжеватая блондинка с длинными роскошными волосами и осиной талией шла справа, взяв под руку Леонардо, почти повиснув на нем. Она, словно назло всем соперницам, прижималась к своему спутнику и с опаской поглядывала по сторонам. Но не только кукольная внешность привлекала к ней всеобщее внимание. На девушке был короткий черный сарафан, из-под которого на шее пышным бантом выглядывали кружева белой рубашки, а доходившие до середины плеча, рукава также заканчивались рюшами. На ногах у нее были белые чулки до колен и черные кожаные туфельки на низком каблуке. Ни дать, ни взять примерная девочка, этакая перепуганная дюймовочка. Но даже страх не мог скрыть ее высокомерие.
На меня она взглянула с таким пренебрежением, что мне невольно стало стыдно за старые джинсы и растрепанные волосы. Но уж простите, какая есть.
Вторая девушка была повыше ростом с оливковой кожей, шапкой упрямых темных кудряшек подстриженных чуть выше плеча и слегка вздернутым носиком, а темные, почти черного оттенка глаза, уголки которых чуть приподнимались к вискам, оттеняли длинные ресницы. В одежде она предпочитала более свободный стиль: в меру обтягивающие черные джинсы и малиновую футболку с черно-белой надписью: «И это все мое» на выдающейся груди. На ее шее и правом запястье было надето нечто из переплетенных темно-коричневых ремешков и металлических пластинок.
В целом она выглядела куда более раскованно и независимо, чем болонка. То есть, блондинка. Благодаря сияющим от любопытства и, казалось, подмечающим любую мелочь, глазам, создавалось ощущение, что ее интересует буквально все вокруг, и даже моя скромная персона.
И тут что-то щёлкнуло в мозгу, туман рассеялся, и в памяти всплыла картинка: темный лес, падает снег, зеленоглазый принц и его загадочные спутницы, красные глаза, клыки. Горло будто сдавило тисками, я задыхалась от ужаса…
Как?! Откуда?.. Не может быть… Ведь это был сон, только сон…
