Трим. Сборник рассказов

И вот мы спустились вниз, на самое дно жерла вулкана. Оно, как и уверяла меня черепаха, действительно уходило все глубже под землю. А вокруг меня было еще много таких же каменных черепах, которые на меня с большим интересом смотрели. И кроме того там был клубящийся дым или пар, вдыхая который, я словно бы в нем растворялся и переставал видеть привычный свой мир. Вот, – и на самом деле, я словно бы услышал отдаленный шум или плеск прибрежных волн, а вот и сами волны: теплые, приятные, успокаивающие. И потом сквозь этот уже, едва ли не сон наяву, я вновь услышал голос своей черепахи: «Там на глубине есть черные базальтовые острова, – сказала она тихо, – и они очень глубоко. Но ты найди их, потому что на них растут песчаные водоросли. Тебе обязательно нужно будет, когда ты вынырнешь на поверхность, эти водоросли съесть, а иначе ты сам окаменеешь и так и останешься навсегда под землей. И неподвижность станет твоей судьбой». А более я ничего уже не услышал.

Поэтому вместо ответа и не теряя уже ни секунды времени, нырнул как можно глубже в ту светло-зеленую «воду», в которой очутился, и стал любоваться открывшимся мне удивительным миром. А там было все. И странные, неземного вида рыбы, словно бы застывшие на одном месте, и те же самые, но уже огромные черепахи, которые тоже не двигались. А еще звезды и Солнце, и темный космос. Словно бы некая, бесконечно долгая земная память была заключена в этом странном и таинственном месте. И еще там было много чего интересного, о чем я и подумать никогда прежде не мог. Там было столько чудес, столько красоты и величия, что я, невольно залюбовавшись всем этим, даже сразу и не заметил, что меня кто-то негромко звал. Но потом, посмотрев назад, я вновь обомлел от изумления. Передо мной, совсем рядом и также под этой светло-зеленой водой находилась девушка. Причем она была настолько хороша, что я и слова вымолвить поначалу не смог. А она засмеялась мне прямо в лицо и спросила, зачем я там находился. Я ответил. А она сказала, что эти базальтовые острова не слишком глубоко и что она мне их сейчас покажет.

И потом я долго плыл за этой девушкой, опускаясь все глубже в пучину неподвижности. И вскоре действительно увидел один из таких островов, а на нем и нужные мне водоросли. Я стал их собирать. А девушка плавала вокруг меня неподалеку и очень внимательно на меня смотрела. Наконец я не выдержал и спросил: «Скажи мне, милая девушка, – обратился я к ней, – а зачем ты сама сюда спустилась? Тебя что, тоже привела в этот океан черепаха с каменным панцирем?» На это она мне ответила: «Я спустилась сюда, чтобы стать красивее и моложе. Ведь этот неподвижный мир делает всех намного более привлекательными и юными. У меня есть жених там наверху в деревне, но он меня совсем не любит. Поэтому я и попросила одного шамана из соседнего селения отправить меня сюда. А он исполнил. Я тогда в одну очень глубокую пещеру зашла. В ней было много белого дыма и пара, а затем я очутилась здесь. В неподвижности. Но ведь я все равно по-прежнему жива и двигаюсь, и даже сделалась, смотри, какой красивой!» Тут девушка засмеялась и повернулась вокруг, словно демонстрируя насколько хороша. Я подтвердил, что она действительно теперь настоящая красавица с сапфирового цвета глазами и рубиновыми волосами, и что вполне может возвращаться к своему жениху. А она со мной согласилась, после чего мы вместе с ней поплыли назад к поверхности.

И прошло, наверное, еще часа два или три, прежде чем я, выбравшись из океана на какой-то плоский косой камень, торчащий откуда-то сбоку, принялся поедать свои водоросли. Кое-как, одной рукой держась за этот камень, второй я запихивал в рот эти песчаные водоросли, которые были на вкус почти как морской песок. Наконец, покончив с этим, я попытался определить, куда нам нужно было идти. «Так куда же нам теперь идти?» – спросил я девушку. Но она почему-то ничего мне не ответила. Я обернулся. Девушка, как оказалось, все еще находилась под водой и смотрела то вправо, то влево, совершенно не видя ни меня, ни моего камня. И тут я все понял. Тот шаман, который отправил ее сюда, наверное, ничего ей не сказал о тех водорослях, которые ей нужно было съесть. А оттого она никогда не смогла бы выбраться наверх к своему жениху, как бы ни старалась. И мне стало ее жаль. Так жаль, что у меня самого буквально заныло сердце.

И тогда я опустил насколько мог глубоко свою руку под воду, схватил девушку за шиворот и одним рывком выдернул ее из океана неподвижности. А она только стояла теперь возле меня, и все еще ничего не понимая, в изумлении озиралась по сторонам. Но самое плохое началось уже потом. Когда мы вместе пошли, причем действительно уже как-то непривычно быстро, по узкому проходу, который вывел нас на прежнее, глубоко теперь опустившееся дно жерла вулкана. Сначала девушка сама заметила нечто неладное, потому что все время пыталась активно двигаться, но это у нее плохо выходило. А затем и я, когда попробовал пошевелить своей рукой. И эта рука словно бы одеревенела совсем и абсолютно не хотела меня слушаться. Я подумал, что нужно было еще съесть тех водорослей, что я насобирал на базальтовом острове. Но их оказалось так мало, что хватило только ей. Да, – мне пришлось пожертвовать своей рукой, чтобы девушка, которую я спас не окаменела.

И вот, – Джу грустно улыбнулся своему собеседнику, показывая свою окаменевшую руку, – так я и вожу теперь разных путников через этот лес, очень легко и быстро, как ты знаешь. А девушка, наверное, вернулась к своему жениху. И хотел бы я посмотреть на того трима, который бы ее сейчас не полюбил.

25. Маленький быстрый мотоцикл

– Нет, эта пуговица не интересная, – грустно произнес серый крот обращаясь к жуку. – Я совсем ее не чувствую. Ни тепла, ни внутренних вибраций, ничего. Наверное ее давно сюда выбросили, – он поводил усатой мордой по сторонам.

Там, вокруг них, справа и слева, ограниченное спереди деревней, а сзади темным дремучим лесом, простираясь огромное бугристое поле, поросшее зеленой травой. Однако впечатление это было обманчивым. Поскольку под этим полем находилась еще более крупная свалка, в незапамятные времена разбитая здесь древними людьми, а теперь из-за вековых наслоений и плотной растительности, ставшая почти незаметной. И только лишь эта странная парочка, состоявшая из время от времени жужжащего майского жука и не в меру любопытного серого крота, который ничегошеньки не видел, все еще интересовалась этим местом.

Они, как казалось, там что-то разыскивали, складывая предметы, которые находили в две отдельные кучи. Одну большую, для «мертвых вещей», как называл их серый крот, а другую – совсем маленькую, для «живых». Каким образом он это делал и по какому признаку различал, никто не смог бы сказать. Жук же наблюдал за всем внимательно и, поскольку крот был совсем слепым, описывал ему внешний вид того, что тот выкапывал. Иногда жук улетал, чтобы, как он говорил: проконсультироваться. И эта «консультация» заключалась в том, что он несся в соседнюю деревню и читал там огромную энциклопедию, услужливо предоставляемую ему одной маленькой девочкой, которая в этой деревне жила. Потом он возвращался назад и рассказывал кроту, не только о внешнем виде найденных последним вещей, но и о их названиях, и предназначении.

Так они и промышляли на этой свалке уже довольно давно, с того самого дня, когда впервые встретились. Крот тогда сразу сказал жуку, что именно он ищет, а жук заинтересовался. «Живые вещи», это было что-то новенькое. Крот еще всякий раз повторял ему, что вещам хозяева нужны не меньше, чем хозяевам вещи. И что они вот так, покинутые и заброшенные, страдают очень сильно и в конце концов погибают. Они тогда становятся мертвыми и холодными, пояснил жук, и из них уходит вся жизнь. Но если какая-либо вещь находит себе нового хозяина, то она сразу преображается. И не только лишь внешне, поскольку хозяин приводит ее в порядок, но и внутренне, потому что она чувствует свою надобность и что она в этом мире не одна.

Наконец, копаясь таким образом в земле, перемешанной еще со всевозможным хламом, крот нашел нечто необычное. И это был руль от маленького мотоцикла. Хотя, они конечно еще не знали тогда, что именно нашли. Но, слетав на консультацию, жук сообщил кроту, что это в точности руль и был. А еще через некоторое время, к ним подошла и сама девочка, владелица той обширной энциклопедии, из которой жук черпал всю информацию. Ее почему-то очень заинтересовала последняя находка странной парочки, отчего она и решила сама понаблюдать за раскопками.

Крот копал дальше. И вот из земли было уже извлечено одно колесо старого мотоцикла, а затем и второе. И наконец, сама рама с сиденьем. Крот заявил:

– Эта вещь – лучшее из того, что мы здесь выкапывали. А поэтому мы просто обязаны ее восстановить. Я конечно, не могу пока сказать, что с ней будет, когда мы ее соберем. Но кто знает, возможно она и оживет, если мы ее очистим и отремонтируем.

Так и сделали. Все трое, подобрав выкопанные детали, отправились во двор девочки, которая жила совсем одна, и принялись чинить игрушку. Сначала они обратились, конечно, к энциклопедии, чтобы понять, что и к чему нужно было крепить. А затем приступили к самому делу. И вот, буквально через пару часов, мотоцикл был восстановлен. Это был простой, очень старый игрушечный мотоцикл, размером не более двадцати сантиметров в длину. Но все же довольно красивый. Хромированный руль, крашеная синей краской рама с сиденьем и довольно потертые колеса, которые были отчего-то светло-зеленого цвета. Все это производило впечатление довольно изящной и явно дорогой игрушки. Но что самое интересное, мотоцикл этот был электрическим и имел хотя и маленький, но довольно емкий аккумулятор в форме вытянутого бензобака. Троица быстро разобралась, что к чему и поставила мотоцикл на зарядку. Когда же и с этим делом было покончено, кроту, как нашедшему мотоцикл, было предоставлено право опробовать его первым. Тот сказал:

– Да я и рад бы, конечно, но ведь я ничегошеньки не вижу.

– Это не беда, – ответил ему майский жук, – я буду лететь рядом с тобой и говорить куда ехать.

Так и поступили. И вот, счастливый серый крот, а рядом с ним постоянно жужжащий теперь майский жук катались по двору девочки на мотоцикле под восторженные рукоплескания и смех последней. Наконец тот день закончился. И крот с жуком поставили мотоцикл в небольшой ангар, который тут же быстро и смастерили. После чего, условившись вернуться к своему развлечению уже завтра, отправились спокойно по своим домам. Однако на утро, когда в условленный час снова встретились, девочки во дворе дома они не обнаружили.

– Странно, – удивился майский жук, – она же вчера обещалась прийти и сказала, что сама поставит мотоцикл на зарядку.

Они пошли в дом посмотреть. И нашли там ребенка лежащим в постели. Жук подлетел к девочке первым.

– Слушай, – сказал он кроту, – да она пока спит еще. И, – он потрогал лапкой ее лоб, – горячая такая. Уж не случилось ли с ней чего?

И тогда они уже вместе полезли, но не на кровать, а на письменный стол, чтобы поискать в энциклопедии, что же такое с ней могло произойти. И нашли. Оказалось, что девочка действительно заболела. А еще, что ей срочно нужны были лекарства, а то она могла вообще никогда не выздороветь.

– Мы должны отправиться в город, – сказал майский жук. – Только там я видел такие лекарства. Они в старой аптеке, что на самой окраине. Но до туда добираться далеко и просто так ты туда не доползешь. А я не смогу эти лекарства принести. У меня лапки слабые.

– А мы тогда на мотоцикле поедем, – предложил ему крот. – Ну, как вчера по огороду ездили. Я лекарства на багажник погружу, а ты будешь меня направлять. Я, правда, не знаю, сколько там заряда осталось, но будем надеяться, что достаточно.

– Ага, – согласился с ним жук, – хорошая идея. А то я просто не могу спокойно смотреть, как она, – он указал лапкой на девочку, – мучается.

И вот они вдвоем, зарядив еще, на всякий случай, свой мотоцикл, отправились в город. Жук эту дорогу хорошо знал, потому что уже не раз летал туда. Крот же внимательно его слушал и выполнял все его указания. Сначала они ехали по проселочной дороге, мимо деревни, в которой жила девочка. Чем вызвали изрядную долю насмешек у местных жителей, которые им вдогонку даже еще что-то кричали. Потом спустились к реке и поехали вдоль нее. Потом был мост, очень старый и полуразрушенный. Здесь жук сказал кроту сбавить скорость, потому что в том месте можно было легко ошибиться и упасть в реку. А затем, по уже совершенно прямой и асфальтированной дороге, понеслись на полном ходу к городу.

Там они быстро нашли нужную аптеку, а в ней и лекарства, название которых жук также подсмотрел в энциклопедии. И крот уже сам тогда полез за этими лекарствами, и даже, рискуя упасть, взобрался на очень высокую полку, на которой эти лекарства лежали. Жук же сначала направлял его, а затем ждал около мотоцикла. И когда крот уже вернулся к нему и крепил лекарства к багажнику, сказал:

– Ты знаешь, а мне вот теперь кажется, что я и сам могу отличать «живые» вещи от «неживых». Я тут пока тебя ждал, все на мотоцикл смотрел и заметил, что он, пусть совсем и немного, но подергивал своими зелеными колесами, а еще, чуть заметно мигал включенной передней фарой.

На это крот ничего ему не ответил, потому что очень спешил. Он просто залез на мотоцикл и включил единственную переднюю передачу. И на этот раз мотоцикл загудел уже совсем не так, как положено. Он, то ли работал немного тише, то ли вибрация от него стала слабее, но когда крот с жуком подъехали к тому мосту через реку, он совсем перестал тянуть. Отчего, хотя все еще и работая, остановился на месте как вкопанный.

– Ой-ей-ей, – запричитал майский жук, – это у него заряд, наверное, кончился. Как же мы теперь до дома-то доедем? Бедная девочка, ведь она же теперь погибнет.

– Да погоди ты отчаиваться, – ответил ему крот, – может он еще и заработает, а может кто-нибудь другой нам поможет.

– Никто нам не поможет, – теперь уже едва не проплакал майский жук. – А наоборот, скоро сильный дождь, наверное, будет. И все тримы по своим домам разошлись. Вон, – он указал лапкой на небо, – туча какая огромная. Как бы нам самим с тобой теперь не погибнуть…

Однако он не успел тогда договорить, потому что сильнейший порыв ветра отбросил его сначала в сторону, а затем быстро закружил вращающимся вихрем и унес куда-то прочь. А крота, который так и сидел на мотоцикле, понес к опасному мосту. Но крот отчего-то не упал с него в воду. А напротив, все дырки и щели очень ловко объехал, после чего понесся вдоль берега реки, а затем уже и по проселочной дороге к дому девочки.

И он успел тогда вовремя. Потому что ей хотя и стало хуже за время их отсутствия, но все-таки, не слишком. Когда же он сделал все, что требовалось, и дал ребенку нужное количество лекарства, крот вылез во двор дома и сел там передохнуть. К нему подлетел его приятель, майский жук, который сумел наконец-то выбраться из воздушного водоворота и, едва переводя дыхание, спросил:

– Да как же ты доехал до дома без меня, ведь я же совсем тобой не управлял?

– Как не управлял, – не понял серый крот, – а кто же мне жужжал все это время? Да так, что я чуть было не оглох.

– Так это же не я, – жук аж присел на задние лапки от удивления, – это… – он посмотрел на мотоцикл, но не нашелся что сказать.

А сам мотоцикл, в тот момент все еще заведенный, действительно слегка подергивал своими зелеными колесами и почти незаметно мигал включенной передней фарой.

26. Помню… с облаками

«Что за удивительный корабль, – думал про себя Мит, пока драил палубу, – причем с виду-то неказистый такой, а скорость развивает бешеную. Вон он как прямо волну разрезает, – он осторожно выглянул за борт. – Да еще и название такое чудное – Зовущий».

И действительно, корабль, на котором сейчас работал Мит был весьма необычным. По виду, так простой трехмачтовый парусник, но скоростной, конечно. Корвет или клипер, кто сейчас разберет, особенно после переделки. Однако изначальных качеств совсем не утративший, а напротив, после модернизации ставший еще более быстрым. Да и капитан его – старый бородатый моряк, загорелый как смоль и буквально просоленный насквозь, ведь он же буквально жил морем, а на сушу выходил лишь для того, чтобы выгрузить товар или получить новую его партию. К тому же работа на этом корабле была делом весьма престижным и далеко не всякий матрос мог на это рассчитывать. Во-первых, потому, что здесь платили больше чем где-либо. А во-вторых, слава. Ведь этот корабль был почти знаменитым. Все его знали, и прежде всего потому, что он быстрее остальных любой груз доставлял, а еще никогда не попадал в ураганы.

В этом была, прежде всего, заслуга самого капитана, конечно, который словно бы носом чуял какой курс выбирать. Но ведь остальные капитаны не могли так же как он, хотя не меньше времени проводили на своих посудинах. Причем Мит уже и сам не раз задавался подобным вопросом, да и у других моряков выспрашивал: в чем секрет, почему их корабль такой, ну просто невероятно везучий. Ведь едва лишь хоть где-нибудь возникал шторм или ураган, как их капитан уже словно заранее все знал и, естественно, прокладывал такой курс, какой требовалось. Но Миту на его вопросы никто, конечно, ответить не мог. Матросы только недоуменно пожимали плечами да посмеивались. Ну хорошо нам всем на этом корабле служить, словно бы говорили они, так чего тебе еще-то надо.

Вот и сейчас Мит уже в который раз внимательно разглядывал свой корабль и вновь удивлялся его скоростным качествам. А заодно драил палубу, с рвением и азартом возя шваброй туда и сюда. Пару раз ему пришлось, по просьбе самого капитана, заглянуть даже в его каюту и убираться уже там. И в общем-то, в этой каюте все было так же, как и во всех прочих капитанских каютах, в которых Миту уже приходилось бывать. За исключением, пожалуй, лишь одной необычной детали. Большой груды увесистых булыжников в самом дальнем ее углу. И эта груда ну никак не гармонировала с остальным, в общем-то, образцово показательным убранством всего помещения. Но Мит и об этих камнях спрашивал уже. И матросы, несколько замявшись, все-таки ответили ему, что по их мнению, эти камни как раз и были причиной их удивительного везения. И что капитан каким-то образом, именно по ним и предсказывал погоду. Однако, все это слишком уж походило на нелепые выдумки и суеверный бред. Отчего Мит отмахнулся от таких объяснений и именно тогда, кстати, и решил разузнать обо всем сам.

Буквально на следующий же день, разделавшись со своими обязанностями, он специально проследил за капитаном. И когда тот находился где-то на носу корабля, отдавая распоряжения, незаметно проскользнул в его каюту. Там он первым делом решил осмотреть все те же большие увесистые камни, которые все так и лежали в дальнем углу у окна. Но нет, это были на вид самые простые, обыкновенные округлые камни, которые ничем не отличались от других таких же, валявшихся на побережье. Тогда Мит начал рыться в разного рода судоходных бумагах, которые в беспорядке лежали на капитанском столе. Но и в них не нашел ничего примечательного. Тогда он решил рискнуть уже всем и даже своей службой на этом корабле, отчего забрался в платяной шкаф, что стоял неподалеку от входной двери и уже там, затаившись среди офицерских плащей и камзолов, затих.

И прошло, наверное, еще часа два или три, и было уже довольно поздно, когда он услышал наконец уверенные и громкие шаги капитана, возвращавшегося в свою каюту. А еще через некоторое время капитан, по всей видимости, стянул свои тяжелые кожаные сапоги, а сам завалился на дубовую кровать, которая под ним отчетливо заскрипела. И Мит начинал потихоньку подумывать, что зря, наверное, затеял всю эту авантюру со слежкой, как вдруг, уже ближе к полуночи, капитан отчего-то поднялся со своей скрипучей кровати и настежь распахнул одно из боковых поворотных окон. Мит же осторожно, чтобы его не заметили, наблюдал за ним через узкую щель между дверцами платяного шкафа. Тем временем капитан подошел к огромной куче округлых камней в углу, взял один из них, что потяжелее, приблизился к распахнутому настеж окну и, постояв так некоторое время… выпрыгнул наружу. Мит и сам не смог тогда понять как все-таки сдержался и не вскрикнул, ведь капитан-то обрек себя на верную гибель. Но все-таки, и теперь ничего не опасаясь, он выскочил из своего платяного шкафа и выглянул в окно. Однако там почти ничего уже не было видно: одни лишь облака, подгоняемые очень сильным порывистым ветром, черный океан, да молодую луну, освещавшую неровным белесым светом весь этот жутковатый ночной пейзаж.

И вдруг, причем совсем неожиданно, и прямо вверх из под воды, как иногда это делают рыбы, вылетело нечто. Мит не понял в точности, что именно. А затем и стало хаотично метаться по небу словно бесплотная невесомая тень, иногда залетая в облака, а иногда опускаясь почти до гребней волн. Мит пригляделся и, – просто-таки раскрыл рот от изумления. Это был их капитан. Он, словно неведомая, огромная морская птица скользил сейчас по воздуху. Причем перемещался он невероятно быстро. А затем, в добавок ко всему, еще и завыл. И это был ужасно странный вой, тоскливый, отрешенный. Как будто кто-то звал кого-то или тягостно стонал. Мит вздрогнул. «Уж не по этой ли как раз причине так и назвали наш корабль – Зовущий», – подумал он, пытаясь все же осознать увиденное.

Наконец невиданная тень проделала еще один изломанный пируэт над кораблем, а затем, и прямо со всего размаха, влетела во все еще распахнутое настежь боковое окно каюты. Причем Мит и сам едва успел тогда отскочить в сторону, потому что тень его явно не видела. Подойдя к кровати, он обнаружил на ней все того же своего капитана, который лежал теперь на ней весь мокрый. А еще капитан негромко повторял одну непонятную фразу: «Помню… с облаками, помню… с облаками». И все. Ясно было, что капитан находился в бессознательном состоянии. Не зная что и делать, Мит прошел к умывальнику, который находился около окна, и намочил под ним платок, чтобы положить его на лоб страждущему. Однако, когда он повернулся, то увидел, что капитан уже пришел в себя и, чуть привстав на локте, смотрел на своего гостя очень внимательно, при этом хмуро насупив брови.

– Теперь ты знаешь мой секрет, – произнес капитан с явной угрозой, – а оттого покинешь мой корабль. Я высажу тебя на берег в первом же порту, где мы причалим. Но чтобы ты не чувствовал себя обиженным, выплачу все жалованье за несколько недель вперед. И еще, – он заговорил немного тише, – расскажу тебе свою историю. Но это вовсе не потому, что ты меня так ловко выследил. А просто мне необходимо это сделать. Иначе я и сам не выдержу, и попросту сойду с ума.

После этого капитан тяжело вздохнул, немного приподнялся на кровати и, накинув на себя тряпичное, но очень толстое одеяло, приступил к короткому рассказу.

– Я тонул тогда, – начал он безо всякого вступления, – как и вся моя команда. В ту ночь мы огибали острый мыс, за которым находилась наша бухта. Причем там близко было все. И мы прекрасно видели и свет от маяка, и даже бегавших по берегу людей. Но, не судьба. Корабль наш налетел бортом на рифы, отчего стал медленно тонуть. И множество водоворотов было там. И от уходившего в пучину корабля, и от прибрежных переменчивых течений. Поэтому спастись из нас не мог никто. И вот, простившись было с жизнью, и очутившись под водой, я вдруг увидел серого дельфина. Я знал, что эти странные зверюги действительно спасают моряков, выталкивая их носом на поверхность. Но в тот раз все случилось по-иному. Дельфин сначала глянул на меня, потом негромко свистнул, и заговорил. «Я подскажу тебе как выбраться отсюда, – сказал он чуть пощелкивая, – но времени в обрез. Ты должен отсчитать свой возраст так, чтоб пропустить одно число – тот год, когда впервые вышел в море. И ты тогда сам станешь легче перышка и океан сам вытолкнет тебя. А в воздухе, на высоте, у тебя останется так много времени, как долго ты находишься внизу. Но в это время ты не должен думать. Поскольку мысли над водой вернут твой прежний вес и ты мгновенно рухнешь вниз». И все. Дельфин неторопливо повернулся, махнул мне на прощание своим раздвоенным хвостом и скрылся где-то в глубине.

Я сам не мог тогда понять, как выбрался на берег. Поскольку после разговора с тем дельфином и до своего чудесного спасения не помнил вовсе ничего. И только через несколько часов я начал вспоминать. И это было что-то, – капитан опять вздохнул. – Я вспомнил как поднялся над водой. Я вспомнил ветер, небо и луну. Про темные и кучевые облака. И эти облака как будто разговаривали в небе. Они там перешептывались тихо, а некоторые обращались и ко мне. А я их слушал. И столько всего удивительного услышал я от них ту ночь, что даже передать нельзя. И о штормах, и волнах, и о ветре. А также, – океане. О его извилистых течениях и невероятной глубине, о силе и спокойствии. Некоторые из них шептали, где скоро будет буря, а другие говорили, где вновь случится штиль. Одно большое облако шепнуло мне случайно, что видело как мой корабль тонул и как он налетел на рифы. А еще оно тогда сказало, что все погибшие матросы принадлежат теперь воде и океану, а сами тучи их прекрасно слышат.