скачать книгу бесплатно
Только сейчас я заметила, как жгло мою спину. Одни воспоминания о корабле вызывали во мне чувство тревоги, будто опасность всё ещё грозила мне, как тогда.
– Ещё со времён Бреса[4 - Брес – в ирландской мифологии сын фомора, один из царей Племен богини Дану.], когда фоморы сражались с нашими богами, их короли не выглядели, как ты выразилась, толсторукими уродами. Брес же, по описаниям, был невероятно красив. Но их красота – лишь защитная оболочка, внутри они жадные и жестокие существа.
– Но почему король отозвал свою армию? Я слышала его голос, это он тогда отдал приказ, и толсторукие покинули наше судно. И ещё я видела, что он смотрел на меня.
Я не стала уточнять, что в тот момент кто-то из них тащил меня к лестнице и что их король, по всей видимости, вообще не спускал с меня глаз, то есть одного глаза. Ни к чему пугать брата такими подробностями, а то он не только в цитадель, но и за ворота меня не выпустит.
– Этого мы не знаем, – сказал Аадрион, прочёсывая пальцами волосы ото лба к затылку, что намекало на его волнение, – но в любом случае дело здесь нечисто, фоморам что-то нужно, они преследуют конкретную цель, а не просто традиционно грабят и убивают.
Дариен отправился в Зеелонд тем же вечером. По его сосредоточенному взгляду я поняла – что-то произошло, но он только отмахнулся от моих вопросов. Мне, конечно, хотелось бы пойти с ним, но он не позвал, а напрашиваться я не стала. Дариен – правитель эльфийских земель, это примерно как губернатор области, а я тут невольно заявилась и хочу, чтобы он со мной возился. Нет, нужно быть взрослой и максимально самостоятельной. Но как? Без знания языка мне не выйти за пределы замка без сопровождения. Ради одного этого мне бы стоило посетить цитадель магии.
Когда мы пришли в комнату Кона снова, он сказал, что необходимо начать с тренировки концентрации, отвёл меня в небольшую каморку, поставил на стол какое-то растение с круглыми мохнатыми листьями в зелёном глиняном горшке, объяснил, что я должна смотреть на этот цветок до тех пор, пока не увижу, как на тонком стебельке распустится едва заметный, похожий на мелкую розовую бусинку бутон, и посоветовал папе не мешать моей тренировке.
Папа усмехнулся, похлопал меня по плечу, пожелал приятного урока и ушёл, а я сосредоточилась на растении. Каждый его листочек покрывали тысячи коротких ворсинок и тысячи мелких пупырышков под ними. На нижней белой стороне листа выступали чёткие прожилки, как вены на папиных руках. По венам я плавно перешла к папиному лицу – к сеточке морщинок возле глаз, к улыбке, делающей папу похожим на мальчика. А вот Аадрион редко улыбался, и улыбка не молодила его, наоборот, превращала в мудреца, спустившегося с небес и снисходительно посматривающего на суетливый народец. Улыбка Дариена перекрыла все образы, а я подпёрла голову рукой, потому что почувствовала, как начинаю таять сладким крем-брюле под солнцем. Смеющиеся глаза Дариена вскоре помрачнели, заставив на небе сомкнуться тучи, я ощутила дрожь, но потянулась пальцами к его щеке, а когда коснулась её, то это оказалось не его щекой, а щекой смотрящего на меня одним тёмным глазом короля фоморов.
– Мира, – кто-то потрепал меня за плечо, и я встрепенулась.
Неужели заснула? Вот позорище! Бросив взгляд на цветок, я увидела, что бутон уже распустился и поигрывал алыми лепестками в свете взлетевшего к облакам Птухайла.
Кон покачал головой, но глаза его улыбались.
– До встречи после рассвета, – протянул он, точно спел строчку из песни.
Я смутилась.
– Простите, Кон, до встречи, – промямлила в ответ и вышла, сгорая от стыда. Так опозориться в первый день занятий.
– Да какой из меня маг, – поплакалась я папе, когда мы сидели в маленькой столовой возле кухни вдвоём и поглощали сыр со свежими овощами и зеленью, которые я запивала водой, а папа – чем-то подозрительно розовым из плетёной бутылки. – У меня не получилось сконцентрироваться на цветке, чтобы увидеть, как распускается бутон.
– А год назад ты владела мечом или хотя бы думала, что когда-либо возьмёшь его в руки? – спросил папа и посмотрел мне в глаза.
– Нет, – засмеялась я, – но это другое. Разве можно так вот взять и научиться магии? Разве это не дар свыше?
Папа вздохнул, отхлебнул из кружки, понюхал кусочек сыра.
– Наверное, я не тот, кто должен тебе это объяснять. Но, по крайней мере, я твой отец, – сказал он и потёр ладони друг об дружку, потом сцепил руки в замок. – Природа, скажем так, бросила своё магическое семя ещё до твоего рождения. Сумеешь ли ты его взрастить – вот вопрос. Ты должна попробовать. Так же как попробовала взять в руки меч. Кон поможет тебе, поверь, столько лет твоя магия томилась где-то глубоко-глубоко, это всё равно что открыть кран десятки лет неиспользуемой колонки. Прости, я не мастер сравнений, ты, наверное, толком не знаешь, что такое колонка. Ну, к примеру, трубы, по которым долго-долго уже не бежала вода. Ну, надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать. Ты только что попыталась открыть кран. Он не поддался. Продолжай пытаться.
Я улыбнулась. Что же, сравнение с заржавевшим краном мне вполне подходило.
Как только я вошла в комнату Кона, тот указал рукой на стул перед моим знакомым цветком.
– Твоё задание, – протянул он и вышел.
Мы с растением остались один на один. Я рассматривала его, гадая, как скоро он должен распуститься, а чтобы снова не улететь в своих мыслях в неведомые дали и не уснуть, я стала думать о своем задании. Разве это трудная задача? Только лишь дождаться, когда цветок раскроет лепестки. Вот он, такой маленький, невзрачный цветочек в зелёном горшочке. Листья и стебелёк с одним-единственным розоватым бутоном размером с точку на бумаге. Ничего лишнего. Наверное, Кон нарочно подобрал это растение, чтобы рассматривать на нём было нечего. Пять секунд, и он уже изучён со всех сторон. Никаких особых отметин. Ровный зелёный цвет листьев, такой же зелёный цвет горшка, розовая точка и немного тёмной сырой земли. Похоже, его только что полили, потому что земля блестела от влаги, словно живые тёмные глаза.
Глаза Дариена. Почему он не прислал мне никакой весточки и не пришёл сам? Что произошло? Почему мне ничего не говорят? Может, не хотят тревожить или боятся испугать? Неужели эльфы до сих пор не поняли, что меня не так-то просто ошеломить?? А может, они снова обходятся со мной как с маленькой, не хотят, чтобы я сама принимала какие-либо решения? Если бы я только знала, что случилось. Обеспокоенный взгляд Дариена царапал мне душу, уж я-то успела изучить его ещё за время нашего первого путешествия на «Летящем по волнам».
А что, если Дариен вышел в море и на него напали фоморы? Глаза короля фоморов так и встали передо мной. Глубокие, холодные, как ледяной колодец. Чего он хотел? Почему он смотрел на меня и почему отпустил нас? А как он поступит с кораблем, когда на нем будет Дариен? Нет, если бы что-то случилось с правителем Зеелонда и Восставших Земель, я бы знала. Наверняка. Поднялась бы шумиха. Да и вряд ли папа стал бы скрывать от меня такое. От мыслей в груди намотался упругий клубок, и я подошла к окну, чтобы успокоиться, глядя на безмятежный нежно-салатовый пейзаж. Белые лучи Птухайла неожиданно выскользнули из-за холма, закрывающего обзор, подсветили ажурную чёрную решётку и, задев моё плечо, метнулись в комнату. В глазах побелело от света: ни холма, ни решётки не стало видно, всё залило сияние эльфийской звезды. Я зажмурилась, чтобы вернуть глазам способность видеть, и возвратилась к столу.
– О нет, только не это, – простонала я, глядя на злорадно ухмыляющийся развернувшимися алыми лепестками цветок. От бессилия и нахлынувшего стыда я зарычала и ударила по столу, потом плюхнулась на стул, сложив перед грудью руки, и уставилась на подлое растение, размышляя, что делать и не притвориться ли, что я видела, как оно распустилось.
Но как раз в этот момент маг вошел в комнату и сразу всё понял по моему выражению лица. Я приготовилась объясняться, а он жестом остановил меня.
– Всё хорошо, Мира, приходи завтра.
Я вздохнула демонстративно печально и пошла на террасу, откуда открывался вид на море. Чёртов цветок не поддаётся мне, но я его добью. И дело даже не в магии, а в том, что я человек и уж в состоянии справиться с такой ерундовой задачей. Хотя магия здесь, на мой взгляд, совершенно ни при чём. Ну какое отношение к ней имеет распускание цветка? По-моему, это больше физиологический, нежели магический процесс.
Я вздрогнула, когда меня тронули за плечо.
– Гиилюс! – вскрикнула я и бросилась к нему на шею.
– Мира, – засмеялся он, подхватывая меня и сжимая в объятиях.
Оказавшись снова на полу, я рассмотрела его. Он совсем не изменился. Всё те же золотые кудри и та же воинская зелёная форма.
– Говорят, ты учишься магии? – спросил Гиилюс. – Как успехи?
Я махнула рукой.
– Не спрашивай. Думаю, скоро я пожалею, что послушала отца. А ты как? На службе?
– Да брось, у тебя получится. Знаешь, никогда бы не поверил, что Даалия может выделывать такие штуки, если бы не видел своими глазами. Она не маг, скорее алхимик, но сейчас учится в цитадели, чтобы получить место в войске Земли Предков.
– Правда? Вот здорово! Будете служить вместе.
– Да, она упёртая, уж если что-то решила, то так и сделает. И никто не сможет ей помешать.
Он снова засмеялся, еще больше озаряя и без того светлый день, стирая из моих мыслей горечь неудачи, чувство стыда и беспочвенные переживания.
Ночью я не спала. Отсутствие информации о Дариене беспокоило меня, я ворочалась, постоянно просыпалась в пропитанной потом постели, а когда удавалось уснуть, то лучше бы и не удавалось. Я видела Дариена. Устав от ожидания, проникла в Мерцающие врата и бежала босиком по холодному каменному полу замка Зеелонда. Заметив правителя, бросилась к нему, но, когда он повернулся на мой крик, его жёсткий взгляд остановил меня, я не смела двинуться, и он подошел сам, протянул руку и начал меня душить точно так же, как это делал Эз. Я лишилась голоса, не смогла сделать вдох и только тогда поняла, что душил меня не Дариен. На меня смотрели затягивающие в чёрный омут глаза короля фоморов.
Я села на кровати, лицо покрывала испарина, спина горела, как обожжённая крапивой, хотелось приложиться ею к чему-нибудь холодному. Я подошла к окну и уселась на подушку, прислонившись к стене и подтянув колени к груди. Так и просидела до самого рассвета, хоть находиться одной в тёмной комнате было не лучше, чем видеть кошмарный сон. Я присматривалась к темноте, ловила за окнами каждую тень. Зажигать факелы я не умела. Эта беспомощность убивала. Как сейчас мне не хватало мамы, к которой я могла прийти в любое время ночи, пока мы жили вдвоем, забраться под одеяло, и все кошмары тут же исчезали, точно мама – мой ангел-хранитель. Явиться так к папе я стеснялась, поэтому пришлось сидеть, вслушиваясь в ночные таинственные звуки, и думать. Думать, думать.
Утром мне не хотелось идти на занятие к магу, и я даже размышляла – не сослаться ли на бессонную ночь, но потом решила, что не должна показывать эльфам свою слабость. В этом мире я единственный человек, не считая отца. Но папа – герой. Он победил дракона. Человек-легенда, а мои подвиги не настолько заметны. И я просто обязана была проявить себя не худшим образом, поэтому умылась и спустилась в комнату Кона.
Увидев на столе всё тот же цветок, я подумала, что будет очень даже неплохо выспаться хотя бы сидя за столом, раз уж ночью мне это не удалось. И пусть я опозорюсь в очередной раз, лишь бы не изводить себя больше разрушающими меня и сосущими энергию бесполезными мыслями. Я просто тупо смотрела на уже изученное со всех сторон растение, не спала, но и не витала в облаках, не думала и не представляла никаких вариантов развития событий – все это слишком утомило меня за ночь. Белые лучи пробежались по столу, скользнули по щеке и тонким ровным слоем легли на мохнатые листочки, заставив играть каждую ворсинку так, что весь цветок точно посыпали блёстками, а розовая точка стала похожа на капельку крови. Она росла, росла, набухала, будто её надували изнутри через трубочку, а когда достигла размера вишни, то крохотная дырочка в середине начала расширяться. Вскоре вишенка раскрылась, как бы вывернувшись наизнанку, и к ласковым лучам Птухайла повернулись глянцевые алые лепестки.
Я очнулась от оцепенения, только когда Кон открыл с тихим скрипом дверь.
– Правда удивительно? – выговорил маг осторожно, наверное, сомневаясь, что верно произносит слова.
Я согласилась, но больше меня удивило то, что за своим занятием я совершенно забыла о беспокойстве. Моя спина больше не горела, а в голове, несмотря на жуткий недосып, стало светло и радостно. С таким настроением я и покинула старика, стараясь весь день не поддаваться панике, тренировалась во дворе с эльфами, помогала Мудрейшему с разборкой книг в библиотеке, но когда на следующее утро пришла с папой для нового урока, то обнаружила на столе тот же цветок. Я в недоумении посмотрела на Кона, а он сказал что-то по-эльфийски, и папа объяснил:
– Ты должна научиться концентрироваться, а значит, и обращаться к магии внутри себя в любое время и в любом состоянии.
С тех пор каждое моё утро начиналось с созерцания цветка.
Я поняла, что должна освобождать голову от мыслей, а сердце – от беспокойства. Это помогло мне справляться с заданием каждый раз, я изучила цветок во всех мельчайших подробностях, уловила момент, как его бутон начинал раздуваться и превращался в капельку крови. Мне бы хотелось рассмотреть процесс под микроскопом. Но такой возможности не было, так что пришлось обходиться своим зрением. Кон стал давать мне и другие задания, например, удерживать на ладони пёрышко, не дуя на него, не подставляя ветру, не двигаясь, а ждать, когда оно слетит само. Иногда при абсолютном безветрии на улице я могла сидеть, держа пёрышко, с утра и до обеда. Рука затекала, я переставала чувствовать свою ладонь, и тогда пёрышко волшебным образом слетало с неё. Кон говорил, что это и есть магия, и я понимала это, только когда пёрышко даже при закрытых окнах, при полном отсутствии любых дуновений вспархивало с ладони и опускалось красивыми плавными движениями на стол. Я даже больше не нуждалась в нескольких долгих часах, время на задание сокращалось с каждым днём, и вскоре не прошло и пятнадцати минут, как я избавилась от своего пушистенького мучителя.
А дней прошло уже четырнадцать.
Я наконец-то обзавелась календарём. Оказалось, что год у эльфов длится от четырёхсот пяти до пятисот пятнадцати дней, причём их количество каждый раз разное и без всякой системы. Зависит от Птухайла, где-то дней за двадцать пять до полного исчезновения, а день – это время от восхода до заката, Птухайл начинает умирать, сила его свечения падает, начинается зима, приходят грозы, холод, затем морозы, и в один момент светило пропадает совсем и восход не наступает. Тогда говорят, что Птухайл умер, и какое-то время, а никто точно не знает какое, потому что нет ни восходов, ни закатов, сплошная ночь, он не появляется. Тогда все закрываются в жилищах, потому что холод становится убийственным почти для всего живого, кроме за тысячелетия приспособившихся к этому деревьев-гигантов. Даже океан сковывается льдом. И вот через какое-то время, предположительно около нашей недели, Птухайл воскресает, словно птица-феникс, озаряя мир небывалым светом, и воздух, и земля, и вода стремительно прогреваются. Этот момент называют Рождением Птухайла, и начинают отсчет нового календарного года.
На моем календаре чёрные крестики перечиркнули шесть дней, когда пришла весточка от Дариена. Он написал, что несколько его кораблей подверглись нападениям фоморов, что уходит в море и пришлёт оттуда птицу, когда что-нибудь прояснится. Ещё он написал, что любит меня и ждёт встречи, а также – чтобы я не беспокоилась, а слушала брата и отца и берегла себя. Больше вестей не прилетало, и каждую ночь я на всякий случай молилась своему богу и великому Дагде, которому мне когда-то посоветовал молиться охранник в подземелье Чиинаны, и я сочла это нелишним, потому что Дагда, судя по легендам, и правда, был великим, могущественным и добрым. Но, к сожалению, от кошмаров это не спасало, я часто просыпалась вся в поту, оттого что меня или Дариена пытались убить. Иногда это бы Эз, иногда Чиинана, а иногда король фоморов. Его я почему-то боялась больше всего. Наверное, потому что часто путала его взгляд со взглядом Дариена, отчего становилось как-то не по себе. А утром, только лучи Птухайла чуть порозовят небо, я бежала на занятия к старому магу и освобождалась от страхов и волнений, чтобы нормально и плодотворно провести день, а ночью вновь вернуться к своим кошмарам. Уверена, лекарь или тот же Кон могли бы мне помочь избавиться от них, но я предпочитала терпеть, потому что знала – это не просто кошмары, это предупреждения, и я буду дурой, если откажусь от них ради собственного спокойного сна.
Тем временем пришёл ответ из цитадели магии. Они согласились принять меня на обучение без вступительных испытаний, но со сдачей годовых экзаменов. По их результатам и будет принято решение о моей дальнейшей судьбе как воспитанницы цитадели.
Мы с папой выдохнули, а Аадрион сказал, что, похоже, сама судьба протягивает мне этот инструмент.
«Если арфу дала тебе судьба, глупо не поиграть на ней», – гласила эльфийская поговорка в дословном переводе на русский язык.
Я вышла из спальни, направляясь на очередное занятие, и заметила нездоровую шумиху внизу. Раздавались громкие шаги, голоса наперебой. Я спустилась и увидела Аадриона, поднявшегося по лестнице откуда-то снизу.
– Доброе утро, что-то случилось?
Вид у него бы не вполне отдохнувший, как будто поспать ночью ему не особо-то и удалось. Он обнял меня одной рукой за плечо. И отвел в сторону.
– Мира, должен тебе сказать, – он помолчал, колеблясь, а меня уже бросило в жар. Он мог бы и не говорить, я уже и так начала догадываться, – корабль Дариена исчез, вернее, в назначенное время от него не поступило известий, а это повод, чтобы бить тревогу, поэтому я отправляю на поиски своего «Стража» – это военный корабль, обычно используемый для охраны границ, он быстрый и маневренный. Известно, что Дариен пошёл в сторону южных морей, а это, сама понимаешь, опасная близость к фоморам.
– Я пойду на этом твоём корабле, – сказала я твёрдо, борясь с нарастающим жжением в спине.
– Нет, сестричка, пойми, это лишнее. Тебя ждет цитадель магии. Земли Альвои под угрозой, а цитадель – самое надежное укрытие, не хуже башни Совета. Так что я полностью поддерживаю отца в его мнении, что ты должна отправиться учиться.
– Цитадель подождёт, – заявила я. – Маг из меня никудышный, спроси у Кона. Все, чему я научилась, – сущая чепуха, но я умею держать в руках меч, и потом, вспомни, я уже дралась с фоморами, и это из-за меня их король приказал отступать. Он смотрел на меня в этот момент, я знаю. Так что лучше отдай приказ, чтобы меня взяли на корабль. Я могу быть матросом, уборщицей, кем угодно.
Аадрион покачал головой. Конечно, он мог бы запереть меня в замке или силой отправить в цитадель, но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что я добьюсь своего. Он слышал, как я вплавь сбежала из Последней Земли, как проникла на «Летящий по волнам», и мог вообразить, что я вновь поступлю так же. Тем более что речь идёт о жизни Дариена. Да никакие цветы и пёрышки не смогут отвлечь меня от мыслей о нём, когда я знаю, что он в опасности, когда я вижу серый цвет лица своего брата. Послышались шаги, я обернулась и увидела папу. Несмотря на ранее время, он уже был при полном параде, даже с мечом в ножнах на поясе.
– Дочка, – поприветствовал он, прижимая меня к своей бронированной кожей груди.
– Твоя дочь хочет отправиться со «Стражем». Попробуй отговорить её, а меня ждёт Дриидиин.
С этими словами Аадрион поклонился и пошёл к выходу.
– Предупреди команду, что я иду с ними! – крикнула я вдогонку и посмотрела на папу. Он только развёл руками.
– Уверена? Честно говоря, я так и думал, понимаю тебя, хотя и не должен разделять твоего решения, – сказал папа тихо, убирая мне за ухо прядь волос. – Придётся пообещать твоему брату, что я присмотрю за тобой.
– Ты идёшь с ними? – обрадовалась я.
– Конечно. Сколько можно сидеть в замке, я уже начал полнеть.
– Да прям, можно подумать, ты сидел? По словам Аадриона, ты постоянно на охоте.
– Да какая там охота, Мира? Столько раз уже безрезультатно прочёсываем одни и те же места. Если воины Тени ещё и остались, то затихарились, прячутся и строят новые планы. Сейчас есть задачи поважнее. Фоморы представляют куда большую угрозу, нежели эти тупые порождения Тени.
За разговорами папа увлёк меня в помещение арсенала, где со знанием дела подобрал мне кожаную броню, защищающую грудь, спину, плечи, прикрывающую бёдра, еще наручи и перчатки, высокие сапоги, два кинжала, на которые я в недоумении смотрела, потому что понятия не имела, как ими пользоваться.
Отец с таким удовольствием и блеском в глазах рылся во всём этом барахле, как свежеиспеченный боец юнармии. Между делом он не забыл и на себя повесить, как на новогоднюю ёлку, несколько мечей, ножей и даже лук. Я с завистью глянула на изящные стрелы с красными перьями, потому что этот вид оружия я хоть и любила в душе, но даже стрелу толком выпускать не научилась.
Собирались недолго, и ещё до обеда миниатюрный, на вид лёгкий, как рыбацкая лодочка, «Страж», гордо раздувающий два белых паруса с вышитыми на них переплетенными кольцами, подпрыгивая на озорных волнах, заскользил прочь из тихой бухты Земли Предков.
Кораблём управлял незнакомый мне молодой эльф, воинов взошло на палубу около тридцати, а возглавлял их чуть седой, зато серьезный и опытный Дриидиин.
Запретное море
К вечеру мы вышли за пограничную территорию Земли Предков. «Страж» не просто плыл по воде, он буквально летел над волнами, которые в открытом море завели нешуточные игры, то пытаясь нас подбросить повыше и встряхнуть, то атаковать сверху. Небо затянулось тучами, предзакатный Птухайл время от времени протискивал сквозь них золото-розовые лучи, а вскоре и совсем исчез.
– Мы пройдём через крадущие арки? – спросила я у папы.
– Думаю, да, как только покинем воды Последней Земли.
– Мы что, направляемся через них? А по-другому нельзя?
– По-другому дольше, мы потеряем время. Дариен, вероятнее всего, пошёл в южные моря, если собрался искать фоморов. Каждая потерянная минута может сыграть против нас и восставших, так что решено идти напрямик.
При упоминании Последней Земли у меня тревожно забилось сердце, на языке появился горький привкус, а спину привычно, хоть и не сильно, обожгло. Вспомнились глаза Чиинаны, потом тот несчастный эльф, раненый в ногу. Хотя почему несчастный? Я предлагала ему выход: вместе с помощью правителей и, может даже, магов цитадели можно было разрешить его проблему с контрактом с Чиинаной. Он отказался и к тому же обещал мне небо в алмазах. Так что никакой он не несчастный, он просто гад, подшутил надо мной, полез целоваться и не захотел отпустить на свободу. Вспомнилась и холодная вода, и дрожь, сопровождавшая меня в моём побеге из подземелья, и амулет, а еще моя молитва Мананнану. Точно. Владыка моря.
Я подошла к борту корабля, крепко взявшись за него одной рукой, и, щурясь от летевших в лицо брызг, приложила другую руку к груди и обратилась к морскому божеству.
Глядя на то, как бушевали вокруг волны, как тучи заволакивали небо плотнее и плотнее, как исчезал из виду горизонт, место которого занимала сплошная иссиня-чёрная дымка, я шептала, обращаясь к владыке моря. И вот заметила впереди какое-то мерцание, на секунду перед глазами потемнело, точно выключили свет, и мы оказались в фиолетовом пространстве обычной ясной эльфийской ночи, голубые звёзды смотрели на нас с чистого неба, а под нами ворчали небольшие волны, будто нехотя провожая откуда ни возьмись появившегося в их владениях «Стража». Мы прошли через крадущую арку, вот, оказывается, как это бывает.
– Получается, мы в южных морях?
Папа всё это время стоял рядом со мной, я чувствовала его сильное плечо.
– Наверное. Я никогда не бывал здесь. Вон там, смотри, вдалеке, – он показал рукой в сторону горизонта, и только теперь, приглядевшись, я заметила тёмные силуэты. – Южные острова, их очень много, и они повсюду, у многих даже нет своего названия, некоторые объединены в группы, другие стоят особняками, имеют своё правление, флот и так далее. Мои познания невелики, тем более за столько лет я уже многое подзабыл, но сейчас нам вряд ли нужны острова. Фоморы приходят из морских глубин. Необычные существа. Одни из них выглядят как какие-нибудь орки, а другие похожи на людей и эльфов, но в то же время живут под водой. Удивительно.
– Да уж, – вздохнула я, всматриваясь в фиолетовую даль, – было бы удивительно, если бы не было так страшно.
Волны тем временем усилились, острова скрылись из виду за пеленой тумана, и я не заметила, как спину начало печь, сначала слегка, будто я перележала на солнце, а потом жжение усилилось настолько, что мне пришлось скинуть броню, оставшись в одной рубашке, и то и дело потряхивать её, прогоняя воздух между тканью и кожей. Ветер тоже набрал скорость, и спине стало легче, но я не понимала, что происходит, потому что мы мчались и мчались, а окружали нас только волны и туман.
Туман, ну конечно, именно он и не позволил увидеть это раньше, чем мы влетели на поле боя.
– Мирослава, – позвал папа, потянув меня за локоть, – тебе лучше укрыться в трюме, и надень броню, дочка.
– Хорошо, пап, – ответила я, не отводя взгляда от увиденного, – я надену, но в трюм не уйду.
Быстро нацепив броню, я бросилась к носу корабля. Все воины высыпали на палубу, раздались громкие приказы Дриидиина и приказы капитана команде матросов. Лучники приложили стрелы.
Впереди метрах в ста от нас в окружении пенящихся волн подбрасываемый ими стоял «Летящий по волнам». Я сразу же узнала его, и сердце запрыгало в груди, а над «Летящим», словно гора, возвышался чёрный корабль, с бортов и мачт которого стекала вода. Звёзды подсвечивали его голубым светом, подчеркивая разъеденные солью элементы, в том числе фигуры девушек, возможно, кого-то вроде сирен, на носу и корме.
«Страж» свернул, чтобы подобраться к судну фоморов, но не задеть «Летящий», по команде Дриидиина лучники отправили стрелы в полёт. Те взмыли в воздух, блеснув разношёрстным оперением, и скрылись в темноте и тумане. Насколько успешной была атака, я не могла представить, потому что из-за волн не слышала ни звука со стороны двух кораблей, но мы подошли ближе, и я различила звон оружия. «Летящий» оборонялся, как и в тот раз. Возможность дальнего боя он утратил, так как корабль противника подпирал его своим бортом, и повсюду мелькали широкоплечие фигуры лысых толсторуких воинов.
Лучники выпустили стрелы ещё раз. Теперь уже и я различила хриплые крики со стороны вражеской громадины, но мы всё ещё находились далеко, чтобы рассмотреть на «Летящем» Дариена, а на верхней палубе чёрного судна – короля фоморов.
Капитан беспрестанно что-то чертил в воздухе и отдавал команды. По его лицу стекал то ли пот, то ли брызги от рассвирепевших внезапно волн. Белая пена встала на их загривках, когда они поднялись почти до самых краёв борта «Стража». Я отлетела назад, когда корабль подкинули эти резвые обозлённые барашки, не устояла на ногах и рухнула на палубу.
Фоморы метнули в нас ядра, мы бросились в разные стороны, но маг, о присутствии которого на корабле я до этого момента даже не догадывалась, успел поставить защиту, замедлив движение снарядов мощной струёй воздуха так, что многие не долетели до цели, однако некоторые всё же угодили в борта корабля, доски громко хрустнули, одно ядро шмякнулось прямо на палубу, оставив там глубокую вмятину.
