скачать книгу бесплатно
Калижнюк не сомневался, что энергетическое освоение Вахша – это только начало. Он знал, что в скором времени на Вахше появится шесть крупных электростанций. Но Нурекская ГЭС будет главной, основной. После её введения в строй, республика получит дешёвую электроэнергию и новые рабочие места, будут решены проблемы воды на сотнях тысяч гектаров земли. Воду поднимут на высокогорные плато с помощью насосов, которые получат энергию от Нурекской ГЭС.
Понимал Калижнюк, что людей на строительстве такого гиганта одними заработками не удержать. В краю, где весеннее буйство красок быстро сменяется испепеляющим зноем, а осенью и зимой ледяные вихри с гулом и свистом носятся по ущелью, где вода мутная, а жизнь неудобная, нужна высокая идея, посильная только титанам. И такая идея нашлась. На призыв: «создать в аду Нурека рай для будущих поколений», откликнулась вся страна.
Каждый день в Нурек приезжали новые строители из разных уголков Советского Союза, а жилья для них не было. Приходилось ютиться в кибитках у местных таджиков, в наспех слепленных бараках, в юртах и палатках. Тогда люди всех специальностей и профессий взялись за строительство домов.
Когда выстроили первый четырёхэтажный дом на будущей главной улице города – Ленинском проспекте, на торцевой его стене студенты-практиканты из Московского института имени Сурикова вырезали шагающего человека, позади которого высятся линии электропередач, а внизу написаны слова Владимира Маяковского: «Я знаю – город будет. Я знаю – саду цвесть!» В бывшем здании «Загот-зерно» сделали маленький кинотеатр, где фильмы показывали по частям, чтобы все желающие смогли их посмотреть. Город энергетиков строился быстро, но жилья всё равно не хватало, общежития были переполнены, но это людей не смущало. На керосинках варили гречневую кашу, домой приходили только ночевать. Дух романтики, дух юности властвовал на стройке.
…Я Сибирь родную для тебя покинул
И в Нурек уехал раннею весной.
Пробивать туннели, возводить плотину,
Напоить долину вахшскою водой.[3 - Виктор Крашенинников]
Пока строился город, на створе будущей плотины в Пулисангинском ущелье проходчики штурмовали горы. Они – народ прямой и дерзкий, трудились под палящими лучами солнца, вместо узких тропок вырубали в горах широкие дороги и рубили правду с плеча, как скалу, зло, настойчиво. В первые месяцы строительства они проходили в среднем двадцать, тридцать метров, постепенно увеличивая норму выработки в несколько раз. С каждым днём техники становилось всё больше и больше. Местные жители завороженно смотрели на мощные самосвалы и бульдозеры, трогали их, заглядывали внутрь, о чём-то размышляли, а потом просились на работу. Калижнюк охотно принимал местных, знал, что таджик никуда с родной земли не уйдёт. Он будет строить и другие ГЭС на Вахше, если начнёт с самой уникальной насыпной Нурекской плотины, высота которой достигнет триста метров. Здесь будут установлены малогабаритные гидроагрегаты мощностью в триста тысяч киловатт каждый. Впервые будут пробиты в толще гор искусственные русла огромного сечения. Придётся решать множество неожиданных и самых сложных задач. Поэтому каждый человек станет здесь главным.
Быть Нуреку или нет зависит не только от решения Партии и Правительства, но и от энтузиазма строителей. В этом не сомневались комсомольцы. Пока в Москве шли дебаты о судьбе стройки, на вершине горы они выложили металлическими буквами надпись: «Нурек будет!» Комсомольцы верили, что первые агрегаты гидроэлектростанции будут введены в строй через четыре года после начала строительства, в 1965 году.
Но… наступил 1962 год. Сделано на стройке было мало. Даже самые горячие оптимисты приуныли. Тоннели не пройдены и наполовину, темпы работ отстают от намеченных. Трудно сказать, сколько лет понадобится на строительство ГЭС. Не лучше ли отправиться на более перспективные маленькие стройки на Волге или на Северном Кавказе, или на крайний случай на строительство дорог на Урале – прибыльно и быстро. Народ потянулся из Нурека…
Молодые инженеры собирались в путь потихоньку, в тайне от товарищей. Были среди них такие, кто приносил справки от врача, что здешний климат противопоказан для их здоровья. Но честно сказать о причине своего бегства никто из молодых не решался. Те, кто громче всех ругал дезертиров, в последствии становились в их ряды. Уезжали и забывали о Нуреке, как о страшном сне.
Обо всём этом слышал маленький Ваня, когда родители негромко разговаривали на кухне. Их слова отпечатывались в сознании мальчика, складывались в кирпичики знаний, создавали архив памяти, необходимый для будущего.
– Бежит молодёжь из Нурека. Из десяти молодых специалистов только четверо осталось. Горько мне от этого.
– Что поделаешь, Коля, Нурек – город контрастов. Если жара, так тело плавится. Если дождь, то ливень проливной, землю смывает. Если ветер, то на ногах не устоять. Вот молодёжь и не может устоять. Пусть едут. Мы без них справимся.
– Справимся, милая. Но было бы лучше без потерь обойтись. Мы с тобой видим, как Семён Константинович изо всех сил старается отстоять стройку, как пытается сломать бюрократическую машину. Но не всё ему удаётся. Наверху тормозят наше дело, денег не дают, проверяют людей на выносливость, словно мы эту гидроэлектростанцию мирового класса для своих личных целей построить решили. Калижнюк на грани срыва. Боюсь, не выдержит…
Слова отца стали пророческими. Колоссальное, нечеловеческое напряжение свалило сильного человека. Никогда не жалевший себя Семён Константинович, умер от инсульта, мчась в «газике» по московским улицам решать нурекские дела. Он так и не увидел единственную в мире самую гигантскую рукотворную плотину, к которой ведёт одна из главных улиц, носящая теперь имя Калижнюка.
Вопрос: «быть или не быть Нуреку» в те годы не был решён. В Госплане СССР всё ещё не могли понять, настало время полной мерой вкладывать сотни миллионов рублей в Вахшский энергогигант, или эти деньги быстрее окупятся на Севере или Дальнем Востоке. Новый начальник строительства Константин Владимирович Северанд сделал всё возможное, чтобы доказать, что Нурек уже есть, что его нельзя списывать со счетов. Затраты на строительство можно сократить, если сделать главную часть плотины каменно-набросной из галечника, которого вокруг стройки много. А ядро плотины нужно возвести из более прочного и легко доступного саверфобского суглинка. Перекрывать Вахш Северанд предложил мощным взрывом – самым экономичным и быстрым способом. Его поддержал первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана Джабар Расулович Расулов. Лозунг «Строительство Нурекской ГЭС – дело таджикского народа!» вывел стройку на новый уровень. Люди осознали, что нельзя стоять в стороне, когда судьба большого дела может стать их личной судьбой. Вчерашние животноводы, садоводы, табаководы и пастухи стали учиться на каменщиков, штукатуров, взрывников, проходчиков, водителей, крановщиков, механизаторов широкого профиля. За парты сели более трёхсот человек.
Памирские отроги, бушует Вахш река.
Сюда вели дороги друзей издалека.
Строитель и гидролог прошли немало рек,
Но каждому стал дорог теперь его Нурек.[4 - В. Пучков – монтажник.]
Много позже Ваня узнал о том, что первый начальник строительства Семён Константинович Калижнюк родился в 1900 году. Был он невысоким, коренастым, с холодно-серыми глазами и довольно резким характером, который скрывал огромную личную ответственность руководителя за судьбу необычной стройки. Калижнюк не терпел лодырей и карьеристов, обходился с ними строго. Но именно за эту строгость и принципиальность его ценили. Природа наградила Калижнюка прозорливостью и неиссякаемой энергией. Отпусков он не любил, не понимал, как можно отдыхать, когда столько важного ещё не сделано. Каждая стройка для Семёна Константиновича была самой интересной и каждый новый день – самым ответственным.
Жизнь Калижнюка была непростой. Он – сын батрака – с пятилетнего возраста пас скот у графа. Ещё до революции приобщился к пролетарским массам. Подростком работал в Ровенских железнодорожных мастерских. В Гражданскую войну сражался в отряде красного командира Пархоменко, потом в первой конной армии Буденного, дрался с белополяками, врангельцами и махновскими бандами. В двадцать лет попал в Среднюю Азию, где боролся с басмачеством. Окончил курсы красных командиров в Петрограде, стал комиссаром, работал с боевыми лётчиками, захотел летать сам. Сдал на отлично вступительные экзамены в Академию имени Жуковского, но был комиссован по здоровью. И тогда началось его приобщение к гидростроительству. В двадцать девять лет Калижнюк уже был начальником строительства Саванского канала в Узбекистане, в тридцать – Дальверзинского канала в Таджикистане, в тридцать три заместителем начальника участка на строительстве каналов в Вахшской долине. А в 1937 году Семён Константинович попал в застенки НКВД по делу Толстопятова. Его обвиняли в разведдеятельности, в связи с зарубежьем и в пособничестве архимандриту Александру Толстопятову, который много раз посещал скиты отшельников в горах Средней Азии. В миру архимандрит носил имя Анатолий Михайлович Толстопятов.
Он был выдающимся человеком, морским офицером, капитаном второго ранга. За отличную усердную службу и труды был награжден орденом святой Анны II степени и медалями. Во время Первой мировой войны Толстопятов проходил службу флагманским артиллерийским офицером в штабе командующего учебным отрядом Морского корпуса Его Императорского Величества наследника цесаревича.
По окончании военных действий Анатолий Михайлович прекратил свою строевую службу во флоте и занялся наукой. Его книги «Военно-морской словарь», «Литографические записки по физике», «Курс такелажных работ» стали учебниками в Морском корпусе и мореходных училищах. Кроме них Толстопятов представил Морскому ведомству два своих изобретения: «минный предохранитель» и «компенсационный аппарат для спуска шпонок». Известность ученого росла с каждым днем. Преподавательская общественность столицы отмечала широкий научный кругозор и педагогические способности Толстопятова. Но самого Анатолия Михайловича занимало другое. Следуя давнему решению послужить Богу и посвятить Ему всю свою жизнь, Толстопятов поступил в Петроградский Богословский институт, который окончил в 1920 году со степенью кандидата богословия, принял священство и новое имя отец Анатолий. Но свою преподавательскую деятельность в Училище командного состава он не оставил. Толстопятов обучал физике, механике и высшей математике будущих моряков советского флота до тех пор, пока ему не пришлось встать на защиту церковных святынь, которые были объявлены достоянием республики и подлежали экспроприации. За оказание сопротивления комиссии при изъятии церковных ценностей и возбуждение прихожан против законных действий власти Толстопятова осудили на три года лишения свободы со строгой изоляцией. Местом заключении отца Анатолия стала Петроградская тюрьма. Потом были Соловки, Пермь, Нижний Новгород, Алма-Атинские горы.
Отец Анатолий не роптал. Его выдержка и смирение удивляли стражей порядка. Узнику везде давали лестные характеристики: «Анатолий Михайлович Толстопятов владеет отличным техническим образованием, которое применяет к делу строительства дорог. Порученную работу выполняет добросовестно. По характеру спокоен, застенчив, трудолюбив и дисциплинирован. Поведение хорошее».
В Алма-Ате Толстопятов не раз совершал путешествия в горы, посещал тайные скиты, беседовал с местными пустынниками, мечтал остаться в горах и вести уединённый образ жизни. Но чекисты усмотрели в его действиях другой смысл. Монахов-пустынников обвинили в разведдеятельности и связи с зарубежьем. Отца Анатолия арестовали. Мудрость и твердость его ответов обезоружила чекистов, завела следствие в тупик, спасла жизнь многим монахам. Дело закрыли. Толстопятова освободили весной 1939 года, а всех, проходивших по его делу, осенью. Среди них был и Калижнюк.
Следователь вызвал его к себе, выдал документы и назвал адрес, по которому бывший заключённый Калижнюк должен будет явиться для назначения на работу. Оказалось, что Семёна Константиновича освободили по приказу Лаврентия Берии, который вспомнил про талантливого молодого инженера, лично представил его Иосифу Сталину и предложил назначить Калижнюка мастером на строительство Каттакурганского водохранилища в Узбекистане. Сталин кандидатуру одобрил, определил чёткие сроки, но… Завершить строительство помешала Великая Отечественная война.
Калижнюк ушёл на фронт, воевал на передовой. В 1943 году в отряде немногих избранных он охранял Тегеранскую конференцию лидеров трёх стран-союзников: Великобритании, США, СССР. В 1944 году, когда наиболее ценных специалистов стали отзывать с фронта для восстановления разрушенного хозяйства страны, вернулся домой и Калижнюк.
Началась череда его больших назначений в гидростроительстве. Но долго задерживаться на одной стройке не получалось. Только наладит Калижнюк дело, сколотит коллектив, приходит приказ о его переводе в другое место, где всё нужно начинать с нуля. Зная об этом, Семён Константинович всегда держал наготове тревожный чемоданчик, не обременял себя лишними вещами. Длинное кожаное пальто и сапоги были главным его достоянием. В таком виде он явился на приём к Сталину в 1951 году. В ту пору Калижнюк был директором Иркутской ГЭС и прилетел в Москву на личном самолёте ЛИ-2. Вместе с ним в кабинет Сталина были приглашены ещё несколько инженеров-гидростроителей, вид у которых был не лучше. Придирчиво оглядев вошедших, Сталин спросил Берию:
– Лаврентий, что у нас начальники ведущих строек мало получают?
– Три тысячи рублей, Иосиф Виссарионович.
– Я присваиваю каждому из них звание генерал-директора третьего ранга и назначаю персональный оклад в шесть тысяч рублей. Каждый из них получает новое назначение. Калижнюк поедет на строительство Каракумского канала в Туркмению.
Но и эту стройку Семёну Константиновичу не дали завершить. После введения в строй первой очереди Каракумского канала, в начале 1961 года Калижнюк отправился в Таджикистан на строительство Нурекской ГЭС. Советский Союз заявил, что в Пулисангинском ущелье будет возводиться плотина высотой в триста метров из материалов, имеющихся в районе Нурека и близлежащего месторождения – сая Саверфоб.
Стройка на Вахше привлекала внимание зарубежной прессы дерзостью и решимостью советских инженеров. В реализацию их замысла никто не верил. Зарубежные гидротехники высказывали самые мрачные прогнозы. Говорили о том, что земляные плотины и дамбы строились по всему миру с незапамятных времён, но высота их редко переваливала за сто метров. Гигантами считались плотина Макио в Японии высотой в сто шесть метров, плотина Сер-Понсон во Франции высотой в сто тридцать метров, а самой высокой называли плотину Орвилл в США, которая поднялась на отметку двести двадцать четыре метра. СССР решил установить новый мировой рекорд. Неслыханная дерзость. В зарубежной прессе началась шумиха. Американский инженер Людвелл Гордон заявил:
– Я видел золотоискателей Калифорнии. Я беседовал с Гербертом Уэльсом – увлекательнейшим романтиком своего времени. У них, друзья мои, смелые мысли. Но то, что задумано вами на Вахше – на целую голову выше этого! Я утверждаю, человечество не знало работ в подобных условиях. Простите, но мне кажется это неосуществимо.
Прогноз Гордона не оправдался. Советский народ взялся за гигантскую стройку. А начал её Калижнюк. Наблюдая за тем, как Вахш, зажатый в узкое ущелье, гремит и пенится, Семён Константинович не раз повторял:
– Проложить тропу для тех, кто идёт следом, вот в чём заключается для меня главная романтика. Потенциальная энергия Вахша больше Волги. Река не должна попусту растрачивать свои силы. С её помощью мы преобразим эту землю. Вахшская долина станет одним из красивейших мест. Нуреку быть! Верю, что его назовут «Жемчужиной Таджикистана».
Ванины родители и все строители Нурекской ГЭС не сомневались в этих словах. Для них Нурек с самого первого дня был настоящей жемчужиной.
Видя неподдельный интерес сына ко всему, что происходит вокруг, Николай Сергеевич Спиридонов постоянно рассказывал Ване об этапах строительства.
– Нашу стройку называют колоссальной, уникальной, грандиозной. Но это не просто знак отличия, а ещё и величайшая ответственность. Понимаешь, сынок, мы здесь в Нуреке не можем пользоваться готовыми решениями, потому что они сюда не подходят. Мы всё начинаем с нуля.
Стройка наша развернулась в узком горле реки Вахш. Здесь частые землетрясения силой до девяти баллов. Нурек от ближайшей железной дороги отделяют горные перевалы почти в две тысячи метров высотой. Они затрудняют движение транспорта и доставку огромного количества грузов, необходимых для строительства.
Во время летних паводков Вахш переносит более пяти тысяч кубометров воды в секунду. Это очень-очень много, сынок. Люди, живущие здесь с давних времён, называют Вахш стремительным, непокорным, бешеным. Взяться за его покорение могли только смелые люди, готовые к решению нескольких сотен самых неожиданных задач. Мы с гордостью говорим о том, что и наша семья в числе этих смельчаков. Слово «впервые» стало для нас главным. Почти всё, что мы делаем в Нуреке, делается впервые. Впервые в толще гор мы пробиваем искусственные русла огромного сечения. Впервые в мире сооружается трехсотметровая насыпная плотина, в которой будут установлены оригинальные малогабаритные гидроагрегаты в триста тысяч киловатт каждый. Это большие мощности, сынок, поверь мне на слово.
Ваня верил. Для него отец – авторитет. Слушать его одно удовольствие. Пусть сейчас многое ему не понятно, со временем всё по полочкам уляжется. Мама иногда знаки отцу подаёт, мол утомил ты ребёнка. А он смеётся.
– Ангел мой, наш Ванюша – мужик настоящий. Я им горжусь.
– И я горжусь, Коля. Ванечка лучший ученик в классе.
– Нет, мамочка, Лаврушка лучше меня учится, – Ваня никогда пальму первенства себе не присваивает. Он знает, что девочек уважать нужно, особенно таких, как Ангелина. Он об этом потом, а сейчас нужно внимательно слушать, что он и делает.
– Папочка, а что дальше?
– Прежде чем построить плотину, мы сделаем туннели, перекроем Вахш, направим его в искусственное русло. Учёные подтвердили, что это возможно. Вахш так причудливо изогнулся, потому что когда-то именно в этом месте его путь преградили каменные глыбы, которые упали в реку после землетрясения. Эти глыбы заставили Вахш пробивать себе новую дорогу. А нам теперь нужно показать Вахшу еще один прямой путь. Вот для этого проходчики и пробивают туннели. Их будет четыре: два в нижних ярусах сделают только на время строительства и потом навсегда закроют. Они нужны нам для того, чтобы Вахш в сторону отвести. А вот два туннеля в верхних ярусах понадобятся нам для того, чтобы во время больших паводков пропускать воду из Нурекского моря в русло Вахша.
– Воду из моря? Здесь будет море? – воскликнул Ваня, который море видел только на открытках и не мог понять, как здесь среди высоких гор сможет разместиться синее море.
– Когда мы Вахш перекроем, воды столько накопится, что море здесь обязательно будет, – пояснил отец. – Но нам нужно запастись терпением, Ванюша. Вначале мы реку в сторону отведём, русло Вахша высушим, а уже после этого будем насыпать плотину. Плотина наша станет ещё одной горой, но перевёрнутой вниз головой, – отец нарисовал на бумаге, два треугольника вершинами вверх, провёл по ним четыре линии. Между горами нарисовал треугольник вершиной вниз, написал «Плотина». – Вот такая конструкция должна у нас получиться, сынок. Линии – это будущие туннели. Каждый сделают длиной по тысяча шестьсот метров, а шириной более ста квадратных метров, чтобы внутри свободно поместились четыре машины БелаЗ.
– Это такие ярко-жёлтые гиганты, которые по склону горы носятся, – пояснила мама.
– Пока на левом берегу строятся туннели, на правом машины и бульдозеры разравнивают площадку под будущую громадину плотины и здание гидроузла. Если ты, Ванюша, хорошенько присмотришься, то увидишь почти на самой вершине горы огненную точечку. Это – флажок. Он показывает высоту, на которую поднимется наша самая высокая в мире насыпная плотина.
– Аж голова кружится на такую высоту смотреть, – признался Ваня.
– То ли ещё будет, сынок… – отец обнял сына. – «Терпение и труд всё перетрут». Мы справимся. Подготовительный этап всегда самый сложный. Ошибаться нам нельзя. Мы плотину на века строим. А самая взрывная сила на стройке – это человеческая воля, героизм и величие духа. У нес всего этого с избытком!
Плотина
Слово «героизм» Ване особенно понравилось. Он уговорил Илью и Ангелину испытать взрывную силу, о которой говорил отец, и украдкой сбегать посмотреть на экскаваторы и самосвалы. Машины карабкались вверх по горным кряжам и каким-то чудом удерживались на узких, отвесных дорогах. Детям было интересно наблюдать как нагруженными машины медленно ползут вниз и вдруг исчезают из вида, словно их похищает дух горы. Лаврушка и Ваня кричали:
– Ух ты, он ещё одну машину проглотил!
– Ненасытный какой, этот дух горы.
– Вовсе это не дух, а туннели, – хмыкнул Илья. – Это они всему виной.
– Точно. Туннели, как я про них забыл? – Ваня хлопнул себя ладошкой по лбу. – Папа говорил, что нижняя перемычка дамбы находится на высоте восемнадцать метров, а над ней – выходной портал строительного туннеля.
– А я про духа горы буду думать, – заявила Ангелина.
– Думай про что хочешь, тебе можно, ты же у нас Лаврушка, – Илья рассмеялся. – Станешь взрослой, сказку напишешь.
– Обязательно напишу, – Ангелина взяла мальчиков под руки. – А пока будем наблюдать и всё запоминать…
Техники на стройке с каждым днём становилось всё больше. С тяжёлым надсадным рёвом ползли мощные тягачи, везли на стальных приземистых платформах детали невиданных размеров, огромные ковши для экскаваторов, гусеничные траки. Экскаваторы монтировали на месте. Первый собирали двадцать дней. Посмотреть на эту громадину пришёл весь Нурек. Седобородые аксакалы с обветренными лицами подходили к машине, трогали её, поражённые видом стального гиганта весом более двухсот килограммов, громко цокали языками. С неподдельным интересом наблюдали люди за тем, как кабина экскаватора легко ходит на поворотном кольце, как ковш массивными зубьями со скрежетом вонзается в каменное крошево и поднимает свою добычу над землёй, окутываясь густым облаком пыли. Мощный, сильный, зубастый задранный вверх ковш казался фантастическим чудищем на фоне ярко-голубого неба. Он поворачивался, разжимал челюсть и выбрасывал наружу каменный поток. Кувыркаясь и подпрыгивая летели вниз по склону многотонные глыбы, с сухим шелестом падал щебень, с треском шлёпались камни побольше. Возгласы восхищения сопровождали работу гиганта.
Люди привыкли к гулким, мощным, раскатистым взрывам, которые непрерывно грохотали в ущелье. Взрывами разрушали скалы из крепкого алевролита, пробивали новые дороги в крутых склонах гор. Экскаваторы убирали взорванную породу. Перед взрывом ревели сирены. Люди с красными флажками перекрывали движение, чтобы обеспечить полную безопасность. Метр за метром строители с огромными усилиями подбирались к проектным отметкам, строили дороги к горным выработкам. Доверху гружёные самосвалы, подъезжали к реке и высыпали в Вахш десятки миллионов кубометров горных пород.
Отец объяснял Ване, что возведение земляной плотины – дело трудоёмкое. Говорил он и о том, что строителям нужно весь выбранный в карьерах материал равномерно распределить по дну плотины, уложить с нужным уплотнением, а потом проверить его надёжность. Доставка земляного материала – главная задача, но именно её труднее всего решить.
– Наши двадцатисемитонные самосвалы можно сравнить с чайными ложками, которыми мы насыпаем грунт.
– Почему ты их так назвал, папа? – удивился Ваня.
– Медленно работаем, Ванечка. Едут машины гуськом с черепашьей скоростью, своим весом разбивают дороги. Летом в кабинах невыносимая жара, не все водители могут выдержать такие условия. Машины стареют, требуют ремонта.
– А ещё повсюду на склонах висят «живые камни», которые от небольшого сотрясения могут сорваться и упасть за землю, – добавила мама. – Дождь прошёл, снег выпал, и камни ожили, пришли в движение. Бывает куропатка пролетит мимо такого камешка, и разбудит лавину, которая вниз с огромной скоростью понесётся. Страх…
– И что делать? – у Вани глаза округлились. Ему «живые камни» и впрямь живыми показались, даже поговорить с ними захотелось, попросить их вести себя хорошо, чтобы плотину быстрее построили. Мама словно его мысли прочитала, сказала:
– Есть у нас в Нуреке альпинисты, которые уговорят любой камень. Они поднимаются на верёвках вверх по горе, находят такие «живые камни» и аккуратно сбрасывают их вниз. Работа у альпинистов очень опасная. Им без смелости, мужества и твёрдой воли не обойтись. От них зависит жизнь многих людей, которые пойдут следом.
Именно тогда зародилось у Вани желание совершить высокогорное восхождение на пик Победы или подняться на Казбек, чтобы стать таким же заслуженным мастером спорта, как главный альпинист Нурека Владимир Галустов, о котором рассказала мама. Эта мечта чуть позже привела Ваню в кружок альпинистов. Но вначале было грандиозное событие, которого нурекчане ждали целых пять лет.
28 марта 1966 года ровно в полдень Пулисангинское ущелье потряс мощный взрыв, с которого началось перекрытие Вахша. Этот направленный взрыв обрушил перемычку, ограждавшую входную часть строительного туннеля нижнего яруса Вахша. Река ринулась по новому руслу через огромный подземный лабиринт длиной тысяча шестьсот двадцать шесть метров. Строителями Нурека был сделан первый важный шаг, одержана первая крупная победа, которую ждала вся страна. Из специально оборудованного вагончика диктор передал в Москву:
– Свершилось! Первая победа нурекских строителей! Взрыв долгим эхом затихает в горах!
Целую неделю до этого лил проливной дождь. Но погода не помешала нурекчанам готовиться к празднику. Город украсили транспарантами, флагами, лозунгами. Гости ехали и ехали в Нурек отовсюду. Город в день перекрытия стал своеобразной Меккой. Сотни машин самых разных марок спешили на строительную площадку. Из Душанбе прибыли руководители ЦК коммунистической партии Таджикистана и правительства республики, телевидение и пресса, студенты душанбинских институтов и школьники. Всем хотелось своими глазами увидеть, как будет покорён Вахш.
Бурильщики и взрывники, мокрые и грязные, вели зарядку скважин. Взрыв перемычки был назначен на двенадцать часов дня. К этому времени дождь перестал, выглянуло щедрое нурекское солнце. Ваня решил, что светило тоже захотело посмотреть на подвиг людей, взявшихся за такую грандиозную стройку. По главной улице города – Ленинскому проспекту нескончаемым потоком люди шли к выходному порталу туннеля, туда, где должна была появиться мощная струя вахшской воды, прошедшая через толщу горы. Все нарядные, счастливые с шарами и цветами. Играл оркестр, щёлкали фотоаппараты.
Тысячная толпа облепила берег. Ваня с Ильёй вскарабкались на одинокую чинару. Лаврушка была с мамой в рядах журналистов. Седобородые аксакалы выделялись среди прочих своей традиционной одеждой и особым любопытством. На их глазах совершается чудо: сотни смелых Фархадов поворачивают реку, воплощают в жизнь великий замысел прекрасной княжны Замин.
За несколько минут до взрыва голоса смолкли. Взрывники в белых рубашках гордо прошли по временной перемычке, отделяющей туннель от Вахша. К взрыву всё готово. Командный пункт расположился в подходной штольне «5С». Минуты ожидания показались людям вечностью. В наступившей тишине был слышен только мерный шум Вахша. Наверху в горах появилось небольшое серое облачко и только потом раздался глухой щелчок. Это был предупредительный взрыв. Несколько секунд спустя над сизой вершиной, за которой находился створ плотины, вздыбился вулкан дыма, камней и щебня. Горы задрожали, разнося многократное эхо мощного взрыва.
Люди закричали: «Ура!» Полетели вверх каски, шапки, тюбетейки. Строители кинулись обнимать друг друга. А Ваня с Ильёй неотрывно смотрели на портал, ждали воду, но она почему-то не появилась.
– Не будет сказки, Ванька, – пробурчал Илья. – Вахш не послушался людей, не захотел по новому руслу течь. Не понравилось ему, наверное, как поверхность бетона в туннеле подготовили, наплывы не все вырубили. Не зря твой батя говорил, что бетон должен быть гладким и «здоровым», чтобы вода текла по подземной трубе с нужной скоростью. Не «вылечили», наверное, бетон, вот Вахш и взбунтовался.
– Нет, Ильюха, не взбунтовался, смотри! – Ваня указал на слабую струйку воды, которая потекла вниз.
– Ура! – закричали мальчишки. Но их радость была недолгой.
Струйка быстро сникла и совсем исчезла. Однако через пару минут она снова появилась, забурлила, а следом за ней вырвалась наружу грязная вспененная жижа и выплёвывая камни, суглинок, щебень, полилась в русло.
– Ура!!! – закричали люди. Сказка стала былью. Богатыри реку повернули.
Но чтобы совсем перекрыть Вахш и получить в старом русле сухое ложе для строительства плотины, потребовался ещё один взрыв. Ванин отец Николай Спиридонов предложил на берегу реки возвести сборную железобетонную подпорную стену, а за ней создать огромный склад камня, суглинка и гравия. Породы уложили слоями в обратном порядке против того, как они должны будут после взрыва улечься в верхней перемычке будущей плотины. Под подпорной стенкой заложили более трёхсот тонн взрывчатки. Новый взрыв приурочили к сорок девятой годовщине Великого Октября.
3 ноября 1966 года в десять часов утра взрывник Тавар Курбанов – член Президиума Верховного Совета республики, замкнул взрывную электросеть. Раздался взрыв такой силы, что вызвал в Нуреке и ближних кишлаках землетрясение силой в пять баллов. Зато в основание будущей высотной плотины с невероятной точностью легли двести пятьдесят кубометров суглинка, гравия и камня. Полное перекрытие реки состоялось.
Вахш пошёл по новому руслу через Сандук-гору. Старое русло начали зачищать для будущих работ. Со дна подняли огромный камень алевролит. Он был таким красивым, что строители решили оставить его на главной площади. Пусть стоит в центре города и напоминает будущим поколениям о силе и мужестве покорителей грозной реки и о том, что люди – главные камни в фундаменте любого большого дела. Слова: «Мы – камни в фундаментах наших плотин!», выбитые на алеворлите, для нурекчан имеют особое значение.
Через полгода после второго взрыва были тожественно уложены первые кубометры бетона в основание ядра плотины. 5 мая 1967 года состоялся митинг, после которого самосвалы, украшенные красными флагами и транспарантами, повезли бетон. Первым самосвалом управлял Александр Наливайко. Он заслужил это право, став победителем многодневного соревнования шоферов. Под многоголосое «ура!» Наливайко передал свой драгоценный груз Камолу Хамсариеву – бригадиру первой на стройке бригады таджиков. Рядом с Камолом стояли начальник строительства Нурекской ГЭС Егор Кузьмич Седых; старейший строитель, прокладчик горных дорог, семидесятипятилетний Гулом Одинаев; комсомолка Сафармо Хикимова и бригадир проходчиков Тавар Курбанов. Им выпала честь заложить в ядро плотины металлическую капсулу, на которой были выгравированы слова: «Нурекская ГЭС. 5 мая 1967 года». В капсулу положили шёлковое полотнище с посланием, адресованным в будущее: «В год пятидесятилетия Великого Октября. В честь героических свершений советского народа, воздвигающего под руководством партии Ленина здание коммунизма, строители энергогиганта закладывают эту капсулу в том месте, где по воле человека поднимается высочайшая в мире плотина, как символ победы человека над природой, как символ победы над могучим и непокорным Вахшем.»
Первый бетон в ядро плотины уложил Камол. За ним, взревев моторами, потянулась вереница самосвалов. Камолу и его товарищам предстояло перейти от торжеств к будничной тяжёлой работе и день за днём, кубометр за кубометром наращивать бетонное ложе, на котором будет расти уникальная плотина, не имеющая себе равных по высоте…
Николай Сергеевич Спиридонов объяснял сыну Ване, что технология отсыпки плотины только кажется простой, на самом деле, она достаточно трудоёмкая и требует много времени. После того, как сделают бетонное ложе, в чашу насыпят первые кубометры суглинка и фильтрующих материалов. Их как следует укатают, утрамбуют так, чтобы плотность пробки стала почти такой же, как у бетона.
Грунт из карьера на плотину доставлял почти пятикилометровый транспортёр. Дождевые установки его перед укладкой хорошо увлажняли. Автоматическая система учитывала необходимое количество грунта. Для возведения плотины его требовалось пятьдесят миллионов кубометров. Цифра фантастическая.
Ваня долго не мог понять, сколько это. Тогда отец взял лист бумаги и написал пятёрку со множеством нулей. Ваню цифра впечатлила. Но ещё больше впечатляли его масштабы строительства, о которых говорил отец.
– Под землёй будет проложено сорок километров туннелей, сооружён подземный напорно-станционный комплекс. На площадку, где будет построено здание ГЭС, уложат два миллиона кубометров бетона. Внутри здания разместится уникальное механическое и электрическое оборудование, которое весит более трёхсот тонн! Это, Ванюша, десять наших тридцатитонных БелАЗов.
– Как же их привезут сюда по узким дорогам? – задал резонный вопрос Ваня.
– Молодец, сынок, – улыбка озарила лицо отца. – Вдумчивым человеком ты растёшь, это хорошо. Для будущего гидростроителя важно знать детали и учитывать все мелочи. Мало победу над непокорной рекой одержать. Нужно ещё установить оборудование, которое потом будет ток давать. Над задачей, как лучше из Запорожья привезти в Нурек эти громадины, трудилось много людей. Спорили, подсчитывали так и этак, решили, что на отдельных участках железной дороги придётся переделать мосты, кое-где заменить рельсы, а в горах от перевала Чормазак до Нурека проложить специальное шоссе, в обход старой, извилистой дороги. А мы уже здесь, на месте, будем монтировать это оборудование.
Ваня прижался к отцу, подумал, что он – самый счастливый мальчик, потому что у него та-а-а-кой папа – главный инженер строительства, созидатель, покоритель бешеной реки, после перекрытия которой в горах появится море. И он, Ваня, когда вырастет, тоже станет созидателем.
Он уже много чего знает, да и не он один. Лаврушка с Моисеем тоже знают о том, что чем выше плотина поднимется, тем глубже будет Нурекское море. Вон уже какое большое водохранилище образовалось, а всего-то закрыли первый туннель.
Второй туннель пока ещё работает. Он нужен, чтобы в Вахш сбрасывать столько воды, сколько потребуется людям. Когда плотина до второго яруса – второго бьефа поднимется, этот туннель тоже навечно закроют. К тому времени уже сделают два отводных туннеля верхних ярусов, которые будут пропускать воду из Нурекского моря в русло Вахша и служить аварийным водосбросом на случай больших паводков.
Отец рассказывал Ване, что в туннелях впервые для Нурека устанавливают управляемые рабочие и аварийно-ремонтные затворы. Системы ставят в основных шахтах почти стометровой высоты, чтобы регулировать пропуск воды при огромном её напоре. Водосбросные сооружения смогут пропускать четыре тысячи кубометров воды в секунду. Через турбины ГЭС пройдёт полторы тысячи кубометров. Это позволит станции работать без перебоя даже в случае невиданного летнего паводка. А пока строители работают в туннелях и на укладке ядра плотины. Им мешают осенние и весенние ливни, которые размывают ядро, тормозят работу. Для защиты ядра Ванин отец придумал специальную «крышу». Он предложил сделать её сборной или монолитной, заполненной сжатым воздухом или гелием. Вместе с главным технологом и главным механиком они подготовили расчёты, убедили руководство, что «крышу» построить выгоднее, чем пережидать сезоны проливных, затяжных нурекских дождей.
Самый страшный дождь, запомнившийся всем нурекчанам, прошёл накануне перекрытия Вахша, в ночь с 15 на 16 марта 1966 года. Зима в тот год выдалась малоснежной, солнечной всем на радость. Только метеорологи всеобщей радости не разделяли. Они предупреждали строителей, что природа обязательно вернёт весной или летом то, что не додала зимой. Напророчили.
