Рейс в одну сторону

– Вот ваша кровать и тумбочка для личных вещей: всё, как в хорошем пионерском лагере. Бывали когда-нибудь в Артеке? – спросил он, с хитрецой в глазах.

– Никогда, – ответил Королев и закашлялся, – не довелось, знаете ли.

– Понимаю, понимаю, – Сигизмунд похлопал Петровича по плечу. – Располагайтесь и отдыхайте, а мне пора назад, в Москву. Может быть, завтра снова прилечу. До свидания.

– До свидания, – пробормотал Королев и положил свой портфель на кровать, застеленную синим суконным одеялом. На секунду он отвернулся, засмотревшись на хромированную тумбочку, в столешнице которой отразилось его бледное и, всё еще, удивленное лицо. Он хотел спросить, где здесь туалет, но Сигизмунда и след простыл.

Глава 4

Королев прилег, не раздеваясь, и провалился в сон до того момента, пока не услышал шум многих голосов. Он открыл глаза и присел на кровати. Кругом были люди разных национальностей, говоривших на разных языках и не обращавших на Петровича никакого внимания. Кто-то играл в шахматы, кто-то читал, некоторые ходили с задумчивым видом, сосредоточенно глядя себе под ноги, но, не видя чужих ботинок или книг, разбросанных на полу, спотыкались и виновато озирались вокруг только для того, чтобы через мгновение снова погрузиться в свои мысли. Другие просто спали, накрывшись синими одеялами, какие были здесь у каждого жильца: их никто не трогал – каждый был занят своим делом.

Прошло пять минут, прежде чем к нему подошел человек и представился:

– Наумочкин Эс Эс.

Вот так прям и выговорил, как будто там, в этом самом эс эс, он и работал.

– Королев, – ответил Петрович и интеллигентно кашлянул, то есть, в кулак. Теща очень любила такую его привычку и постоянно говорила ему об этом, восхищенно глядя в глаза, которые он всегда от стеснительности отводил. Он со странным чувством отметил, что подумал про любимую тещу в прошедшем времени, но тут же об этом забыл.

– Мне поручено сопровождать вас некоторое время, пока не обвыкнетесь, – сказал Наумочкин.

– Звучит прекрасно, – ответил Королев, чувствуя, что будет здесь как дома, то есть, не там, в Москве, в чужой квартире, а именно в своем доме, где он сам себе хозяин, который занимается, чем хочет…

– Может быть, зайдем в столовую? – тут же предложил Наумочкин.

– Почему бы и нет, – с готовностью отозвался Королев, – тем более, что мне надо подкрепиться кислородным коктейлем.

– О, этого добра здесь навалом, – равнодушно ответил Наумочкин и направился к выходу. Королев поспешил за ним.

– Кстати, – сказал Наумочкин, когда они шли по длинному коридору, – можете уже проверить свой счет на карточке.

– Но у меня ее пока нет, – отозвался Петрович.

– Ничего страшного – вам ее выдадут прямо в столовой: у нас здесь всё просто – без проволочек. Вам достаточно предъявить паспорт, и в следующую минуту ваша карта будет готова.

– Прекрасно, – радостно ответил Королев, ощущая себя настоящим добытчиком. Теперь уж Варвара, свет, Тихоновна не посмеет сказать в его сторону, что он распоследний лошара и неудачник по жизни. Да и Ритка по-другому будет к нему относиться, хотя…

Это странное слово «хотя» несколько его напугало, как некое предчувствие, которое приходит внезапно к человеку, совершенно к нему не готовому.

– Ну, вот мы и пришли, – сказал Наумочкин, и пальцем показал ему на столик в углу, за которым сидела женщина в красной форме.

Королев подошел к столику и представился, попутно доставая паспорт из нагрудного кармана.

Женщина коротко взглянула на фотографию, потом на Петровича, и протянула бумажку – заявление о просьбе оформить карту. Всё действо продолжалось не более двух минут, за которые Королев успел даже заметить в столовой несколько банкоматов, около которых не было ни одного человека.

Когда он отдал заявление, женщина что-то набрала в своем компьютере и сказала:

– Теперь можете пройти к любому аппарату и посмотреть баланс.

– Уже? – удивился Королев.

– Да, – спокойно ответила она, – у нас всё делается быстро. До свидания и, на всякий случай, приятного аппетита.

– Спасибо, – ответил Петрович и радостно прошагал к ближайшему банкомату.

Цифры на чеке приятно его удивили – триста тысяч рублей уже лежало на его счету. «И что, можно сейчас же ими распорядиться?», – задался он простым житейским вопросом. «Конечно, – тут же ответил он сам себе. – Вот как так не жить, а?», и снова, вставив карту в аппарат, нашел в меню фразу «перевести на счет». Он сразу же отправил все деньги жене, благо вся информация об ее счете была написана на мятой бумажке, которая всегда лежала в обложке его паспорта. Теперь Петровича распирала гордость от такого крупного «вклада» в семейный бюджет. И когда он неспеша потягивал кислородный коктейль, никто не мешал ему наслаждаться мыслью, что теперь он «мужик в доме»; что никто не сможет его укорить в полнейшем бездействии; что теперь он, практически, свободный человек, правда, находящийся под землей, но с кем не бывает, не так ли?

– Ну, как дела? – спросил его неожиданно подсевший Наумочкин.

– Лучшего и желать нельзя, – отозвался Королев и потянулся, как после долгого приятного сна.

Наумочкин как-то странно на него посмотрел, но выдал лишь сухой безжизненный текст:

– Вот и хорошо. Теперь, с вашего позволения, я должен проводить вас обратно в спальню и заняться своими прямыми обязанностями: завтра у вас начнется первый рабочий день, и надо хорошенько выспаться.

– Полностью с вами согласен, – кивнул Петрович и встал со своего места.

Перед отбоем, когда в комнате отключили весь свет, эта фраза о настоящем мужике вновь всплыла в мозгу Королева, и он уснул счастливым, сильным и уверенным в себе человеком. «А, ведь, так будет каждый месяц», – успел додумать он мысль, и тут же отрубился.

Глава 5

– А где мы вообще находимся? – спросил Королев Наумочкина Эс Эс на следующий день. Он понял, что, наглухо законопаченный под землей коллектив более располагает к общению, нежели те, которые сидят на материке под ярким солнцем. Здесь вряд ли есть место интригам и не нужным тайнам, кроме, конечно же, самых, что ни на есть, «секретных секретов».

– Даю вам справку, – тут же откликнулся на просьбу Петровича «открытый» сотрудник. – Мы располагаемся на Азорских островах, что посередине Атлантического океана. Наш остров, Фаял, имеет свой аэродром – Орта, как, впрочем, имеют их и другие острова данного архипелага. Эти острова – официальный кусок Португалии, о чем красноречиво свидетельствует флажок, прикрепленный на флагштоке башни диспетчеров аэродрома, но увидеть его можно только когда выползешь наружу, что удается далеко не каждому. Не официальные хозяева здесь – мы, то есть наши боссы, которые не хотят огласки своей деятельности. Они много чего сделали за долгие годы своего пребывания здесь.

Тут Наумочкин прервался с той целью, чтобы дойти до ближайшей кофемашины и налить себе бумажный стаканчик кофе.

– Будете? – предложил он свой стакан Королеву, но тот неуверенно пожал плечами. Наумочкин не стал его больше спрашивать и, отхлебнув глоток, продолжил свой рассказ.

– Наш остров на восемь километров отстоит от другого острова – Пику, имеющего гору Пико. Ее высота две тысячи триста пятьдесят один метр. Официальная версия звучит примерно так. Гора Пико, как и остальные острова вулканического происхождения, которые, по сути, и есть горы в океане, является действующим вулканом. Так вот, на самом же деле, информация про вулкан – это хорошо проплаченное вранье, организованное нашими боссами. Страшилку придумали в 70-х годах двадцатого века, чтобы отпугнуть как любопытных туристов, так и прытких бизнесменов, пытающихся застроить любую свободную точку на планете. Информация – это такая штука, с помощью которой можно убедить кого угодно в чём угодно, что с успехом используется сильными мира сего.

От наших лабораторий до горы Пико, в толще островного перешейка, проложен шестикилометровый туннель с двумя ветками метро – основной и аварийной. На разных участках метро есть ответвления, которые тянутся к другим островам, и те «ветки» расположены еще глубже и, соответственно, ближе ко дну океана, но там уже вотчина военных, и они делают чёрти что на своей половине, можете мне поверить на слово. Короче, в этом месте Атлантики целый подводный город неопределенной площади и глубины залегания, как бы смешно это ни звучало.

Благоприятные условия изоляции позволили нам сделать в горе Пико самую глубокую и, одновременно, самую высокую шахту в мире. Представьте, что электричка нашего метро, прибывает на конечную станцию. В конце перрона номер два перед вами возникают восемь грузовых лифтов. Лифты расположены по кругу, как патроны в барабане восьмизарядного револьвера. Эта разработка нашего технолога даже получила признание на закрытом собрании «Американской ассоциации по изготовлению грузовых лифтов», правда, об этом мы распространяемся лишь в пределах нашего объекта.

Лифты у нас, как я уже сказал, грузовые, стандартной грузоподъемностью пять тонн. Крепкие железобетонные шахты для них делались пять лет, и работы велись практически без перерывов. Для семидесятых годов эта была очень большая нагрузка. Представьте себе десятки строительных вертолетов и сотни судов с необходимым материалом – и это всё в обстановке строжайшей секретности! Конечно, тогда никаких туристов сюда не пускали, и даже придумали страшилку, что скоро острова, из-за вулкана, взлетят на воздух. Шумиха сделала свое дело: за все время строительства на архипелаге не было ни одного лишнего человека, ни одного компрометирующего слова в газетах… Я почему вам так подробно всё излагаю: начальство хочет, чтобы у вновь прибывшего персонала количество вопросов было сведено к минимуму – вот мы и стараемся довести информацию в полном объеме. Извините, отвлекся. Так вот, для каждого лифта сооружена отдельная шахта. Повторюсь, это была очень трудоемкая и затратная работа, но, как говорится, чего не сделаешь ради мира на Земле. Двери шахты ручные, распашные, двустворчатые. Они расположены в передней стене шахты, как у большинства стандартных лифтов. Но здесь двери имеются и в задней стене шахты, чтобы был доступ к внутреннему пространству шахтного ствола. То, что можно установить во внутреннем межлифтовом стволе, знают только военные, и допуск к задним дверям лифтов имеется только у них. Проходят они в шахту по специальным проходным картам (вам такую не дадут – не надейтесь). Но вы не загружайтесь так – вас это не коснется, так как относится сие к экстренным случаям, а на моей памяти (я тут почти год работаю) такого еще не было. Жаль, деревяшки нет, а то постучал бы. Вы, кстати, не суеверны? А то, знаете ли, бывали у нас случаи, что некоторые видели призраков в тоннеле метро, но тех горе-сотрудников давно уволили, так что, не увлекайтесь – ибо чревато последствиями. Дальше, ширина кабины лифта три метра, глубина – четыре, а высота – два с половиной. В общем, ничего не обычного – стандартные лифты, я имею в виду, стандарты 70 – х годов прошлого века.

– Зачем такое количество лифтов, разве там и двух мало? – спросил Королев, но тут же пожалел об этом: Наумочкин прервался и несколько секунд смотрел на Петровича, видимо, соображая, стоит ли дальше выкладывать секретную информацию новоприбывшему. Но Королев не дал ему додумать и задал следующий вопрос:

– Вот, вы говорите, это лифты револьверного типа…

– Простите, – прервал Наумочкин, – но это вы так говорите… Впрочем, может быть вы и правы. Какой был вопрос?

– Да, так вот, – сказал Королев и кашлянул, – зачем такие сложности? Почему не использовать обычные шахты со спаренными кабинами, как в наших российских многоэтажках?

Наумочкин терпеливо выслушал возражение Королева, скрытое в этом вопросе, и затем выдал такое, что заставило Королева прикусить язык.

– Потому, друг мой, что здесь нужно мыслить стратегически. При необходимости поднять или опустить в короткое время большое количество груза понадобится больше, чем два лифта, что и так понятно. Другая проблема заключается в том, что в горе Пико нельзя сделать широкий шахтный прямоугольный ствол под восемь лифтов, стоящих в один ряд. Поэтому решили прибегнуть к револьверному типу лифтовой конструкции.

На самом верху горы сооружены машинные помещения лифтов с отдельными выходами наружу, опять же, только для военных. Да, и еще один нюанс: лифты обслуживает бригада монтеров.

– А я тогда зачем нужен? – спросил, ошарашенный новостью, Королев.

– Вы будете на подхвате, что совсем немаловажно, а иногда и спасительно в экстренной ситуации, но это, скорее, редкость, чем норма. На всякий случай, поизучайте схемы лифтов – вам их выдадут в конце рабочего дня.

Еще один момент. Народ, по большому счету, туда, к лифтам, не ездит – основная работа сосредоточена здесь, в лабораториях. На остров Пику едут, в основном, с готовыми партиями товара, а там уже, путем доставки через другие ветки метро, прямиком к подводным портам, откуда груз развозится по намеченным точкам по всему миру.

– А что за груз такой? – поинтересовался Королев.

– Не все сразу, коллега, – ответил Наумочкин, отвернувшись от Петровича. – Да и потом, вам это совсем не нужно – ваши обязанности будут ограничиваться пределами маленькой слесарной мастерской, куда мы направимся завтра. Обычно вновь прибывшим мы даем три дня на акклиматизацию, но в последнее время эти сроки были пересмотрены, поэтому вам отводятся лишь сутки для теоретического знакомства с объектом, так что – привыкайте быстрее к новому дому.

Наумочкин не делал перерывов в своих объяснениях – экономил время. Тут же он перешел к главному, а именно, к тому, что касалось работы Королева.

– Итак, – сказал он, холодно блестя стеклами золотых очков, – первым вашим заданием будет то, что указано в этом списке, – с этими словами Наумочкин вытащил из кармана лист бумаги со списком необходимых деталей. – Это нужно начать делать сразу же, как только мы переступим порог вашей мастерской. В дальнейшем вами будет руководить прилетающий сюда господин Кульков. Точно не могу сказать, во сколько завтра он прибудет на объект, но вам, до его появления, нужно будет влиться в рабочий процесс – время дорого, знаете ли.

В этот момент что-то блеснуло в глазах Наумочкина, но он, как ни в чем ни бывало, продолжил обзор научного объекта.

– Теперь вкратце о самой шахте в горе Пико. Вниз она уходит на десять километров, и могла бы идти еще глубже, но есть риск нечаянно разбудить вулкан. С другой стороны, если возникнет угроза вооруженного захвата объекта, то вулкан будет легко разбужен с помощью глубинных ракет, и все острова зальёт магмой и засыплет радиоактивным пеплом. Это всё, что касается подводной части шахты. А вот её верх пришлось оборудовать около пяти трудных лет. Представьте: пробивать тяжелую породу застывшего камня, расплавленного две тысячи лет назад, было ох как нелегко. Правда, и оплата в те времена шла будь здоровчик – хватило бы нескольким поколениям в нашей стране, если бы не 90-е… Да, так вот, при этой работе нужно было пройти всю гору насквозь, то есть, примерно два с половиной километра в высоту. На самом верху горы Пико (мы ее называем «Черной горой») прорубили, что называется, окно, где друг над другом в шахматном порядке сооружены технологические этажи для лифтов и наблюдательные станции. Наши хотели еще там радары установить, но, из соображений опасности обнаружения, отказались от этой идеи, тем более что сейчас по-прежнему высока туристическая активность на соседних островах…

Наумочкин еще долго посвящал Королева в детали, из которых выяснялось, что обороноспособность острова стоит на высшем уровне, и что никто никогда не сможет взять эту крепость. Однако, только сейчас Королев понял, что если ему всё так подробно рассказывают, значит, его отсюда не выпустят. А если ему повезёт сбежать, когда вдруг захочется, то его везде найдут и уничтожат, как ценного и опасного свидетеля. Но, с другой стороны, большие деньги за его работу, которые он намерен отправлять домой, также будут платить и за его молчание. Да, такая зарплата навсегда снимет с него клеймо безработного. Тогда, хоть и в памяти родных, но он будет настоящим человеком, позаботившимся о своей семье ценой жизни… Будет ли кто ждать его дома, вот в чем вопрос. Жена может загулять (он чувствовал это в последнее время), а теща будет потворствовать ее похождениям – та еще стерва, и он никогда ей не доверял. Однако, сейчас лучше думать о хорошем, и не ходить с кислой рожей по объекту, чтобы не вызывать лишних вопросов.

Глава 6

Сегодня Королеву снилась какая-то чертовщина. Босым бродил он по черному острову, раздирая в кровь ноги об острый лавовый песок. Когда взбирался на высокую гору за маленькими фиолетовыми цветами, разодрал себе до костей руки. Он потянулся за цветком, который вдруг возник перед его глазами, и как только пальцы коснулись нежного стебля, Королев тут же сорвался с горы, и кубарем полетел в зеленый океан, где его поджидали десятки голодных акул. Их пасти с сотнями острых зубов были открыты, подобно красным капканам с белой неровной каймой, готовые захлопнуться в любой момент…

Петрович проснулся мокрый от пота. Вокруг было тихо, если не считать отдаленного храпа и мерного жужжания кондиционера под высоким потолком. Когда он вновь закрыл глаза и попытался уснуть, из головы не лезло воспоминание о странном взгляде Наумочкина. Этот человек, казалось, уже не боялся самого страшного, словно оно с ним давно произошло здесь, на этом острове, и он заранее знает, чем все должно закончиться. Хладнокровное поведение Наумочкина, опытного сотрудника, могло бы успокоить любого новичка, но Королеву, почему-то, было не по себе от спокойных серых глаз, когда их хозяин лишь намекнул о боевой мощи островитян. Пусть Наумочкин промолчал о вооружении и намерении неофициальных хозяев острова, Королев, все же, чувствовал, что эти лихие ребята, в случае чего, готовы обороняться всеми доступными средствами, чем были похожи на настоящих смертников, ценою собственных жизней оберегающих свои тайны.

Королеву все меньше и меньше нравились страшные свои догадки, однако, он ничего не мог с собой поделать: долгое время безработицы сделало из него настоящего философа паники, который не уверен не только в завтрашнем дне, но даже и в следующем часе.

В семь утра Королев и несколько его соседей по комнате вышли в коридор. Пройдя метров двести, они, вдруг, потеснились в правую сторону. Кто-то потянул Петровича за рукав, и он оказался прижатым к белой мраморной стене. Позади этой группы показались крытые тележки, в которых что-то барахталось и пищало.

– Крыс повезли, – сказал один из соседей Королева.

– А, может, кроликов? – предположил другой.

– Скорее всего, и тех и других, – отозвался третий.

Королев решил не задавать лишних вопросов: он и так догадался, что на территории базы может находиться биолаборатория – не зря же везде такая секретность. Однако, в столовой, его будто черт за язык дернул: спросил одного из своих соседей, куда, мол, везли животных. Тот посмотрел на него, как на младенца и добродушным тоном ответил:

– Вырастешь – поймешь.

Через мгновение он добавил:

– Если оно вам действительно надо, спросите у своего «гида», и, если он сочтет нужным, то поставит вас в известность абсолютно по всем вопросам.

Королев понимающе улыбнулся и стал завтракать с таким чувством, будто освободился от бремени ненужных вопросов. Он давно знал, что чем больше молчишь, и чем тише себя ведешь, тем легче живется на этом свете, и даже желудок не так сильно урчит, когда подавляешь в себе желание спросить что-нибудь не по делу.

Прошло пятнадцать минут после того, как Королев сел завтракать. Он не сразу заметил, как к его столику спешит Наумочкин.

– Прошу прощения за опоздание, – скороговоркой проговорил тот, протягивая руку всем, кто сидел за столиком. – Первый раз в жизни проспал, извините еще раз. Я за вами, – обратился он к Королеву. – Быстрее доедайте и пойдем уже до вашей мастерской.

Королев кивнул, с трудом проглатывая кусок котлеты, совершенно забыв про компот, стоявший напротив его тарелки.

Он вскочил со стула, и, пожелав всем приятного аппетита, побежал вслед за Наумочкиным, спешившим, как на пожар.

Как только они вошли в мастерскую, первое, что бросилось в глаза, было два ряда токарных станков, коих числом было шесть. Королев не спеша прошел между станками, и остановился возле сверлильного, стоявшего вдалеке на столе с крепкими толстыми ногами. Старый, еще с советских времен, с облупившейся на жестяном кожухе красной краской, он вдруг всколыхнул в Королеве воспоминания школьных лет, когда вот так же, десятилетним мальчишкой, он сверлил на таком же станке металлические пластины – крепежи для черенков к лопатам для уборки снега…

Королев вернулся к стоявшему у входа Наумочкину и еще раз окинул взглядом мастерскую. На правой стене, недалеко от входа, висел большой плакат без названия. На нем была изображена черная гора, вершина которой скрывалась за белой шапкой облаков. «Наверное, это и есть та самая Пико», – подумал Королев.

В левой стене виднелась дверь, блестевшая новым железом, которым она была обита совсем недавно.

– Это склад, правда, маленький, но там есть все необходимое для вашей работы, – сказал Наумочкин, указывая пальцем на дверь. – Можем прямо сейчас пройти и посмотреть, что там есть.

Для входа на склад нужен был пластиковый пропуск, который Наумочкин тут же выудил из своего кармана и отдал Королеву.

– Кстати, этот пропуск будет у вас и для замка от входной двери в мастерскую.

– Спасибо, – ответил Королев, и провел пропуском по щели считывателя. Щелкнул магнитный замок. Заскрипела, открываясь, дверь склада. Из темноты пахнуло металлом и пылью. Наумочкин, знавший, где расположен выключатель, щелкнул клавишей – зажегся желтый свет: лампы были прикручены под потолком, на противоположной от входа стене. Королеву хорошо было видно пространство склада. На стеллажах, прикрепленных к стенам, громоздились куски металла, в виде болванок, прутов, уголков. Иногда, из этой груды, можно было выудить хорошие целые листы незакаленной стали, годной для разного рода креплений.

Когда они вышли со склада, откуда-то в мастерской появился серый кот: он уставился на Петровича круглыми неподвижными глазами, отливающими в неоновом свете ламп изумрудной матовой изнанкой радужной оболочки, будто елочный шарик в разрезе показал своё нутро.

Королев тоже, не отрываясь, смотрел на кота, пока тому не надоело глядеть на человека, и он, неожиданно отвернувшись от Петровича, стал облизывать себе спину и хвост.

Наумочкин ушел, пожелав успехов в труде, и Петрович, развернув вчерашний список заданий, приступил к его изучению. Первым делом надо было изготовить десять болтов нестандартного размера. Потом нужно сделать столько же гаек к ним.

– Ох, и здоровы же они, – вздохнул Петрович. Он вернулся на склад, и, подойдя к стеллажу с нужным материалом, практически в первую минуту нашел там огромные стальные болванки, необходимые для болтов. Он прикинул, что из их обрезков можно будет потом наделать и гаек.

Неожиданно открылась дверь мастерской. Королев выглянул со склада. На пороге стоял Наумочкин: он привел с собой какого-то человека.

– Знакомьтесь – это Сергей Леонидович Кульков, токарь шестого разряда, ваш начальник.

Королев несмело кивнул и тихо сказал «здрасьте». Кульков протянул широкую розовую ладонь, и они обменялись крепким рукопожатием. Плотный, сильный на вид человек лет пятидесяти выглядел вполне довольным жизнью, веселым от такого назначения, энергичным в свете неоновых ламп. По сравнению с тусклым Королевым, у которого с утра раскалывалась голова, он смотрелся неунывающим спортсменом, готовым ставить любые рекорды. Петровичу стало неловко за себя, такого разбитого и неуклюжего, что он, не спросив даже, как Кульков добрался до места, пошел к ближайшему станку, закреплять болванку для резки болта нестандартного размера, нужного для крепежа подвесной балки противовеса лифта номер четыре, что «ползал» внутри горы Пико.

Глава 7

Ежедневно Кульков давал задания – Королев их исполнял. Кроме них двоих и, разумеется, кота, никто в мастерской больше не работал. Оставался открытым вопрос: кому нужны шесть огромных станков, когда, по-хорошему, заняты только два? Ответа никто не давал. Тогда наши мастера решили использовать станки, как дополнительную помощь, то есть, если надо было сделать десять изделий, Петрович с Кульковым заранее помещали болванки в зажимы всех шести станков, чтобы потом не тратить время на их установление, чем значительно экономили рабочие часы.

Каждый день они вкалывали до семи вечера. После работы вместе шли в столовую, заправлялись кислородным коктейлем (Кульков любил еще и пива выпить), и потом – до комнаты отдыха, где уже половина работяг играли в шахматы, в карты, смотрели телевизор, или просто спали. Другая половина народа, отсутствовавшая в комнате, оставалась в ночную смену, доделывая то, что не успели сделать в дневную. Как ни странно, но сменщиков у слесарей не было – считалось, что у них и так не большая нагрузка, а иначе никто не смотрел бы на них с неким превосходством, на что Петрович старался не обращать внимания, в отличие от Кулькова.