Невинная виновна. Часть первая

В следующий день с наступлением утра, Айлын, проснувшись, быстро вскочила с кровати и вышла на свежий воздух, кругом царила абсолютная тишина и спокойствие. Из-за вчерашнего скандала, Айлын с трудом вдыхала чистый воздух в свои лёгкие. Можно сказать, тем кошмарным вечером яд просочился в её душу. Когда она дошла до входной двери, внезапно позади раздался чей-то голос: «Куда ты? – Айлын остановилась, голос продолжал раздаваться. – Куда ты так рано идёшь?» Некоторое время Айлын пыталась понять, кому же принадлежит этот голос. А голос этот принадлежал человеку, с которым она не так давно познакомилась, это был садовник Малик. Обернувшись с безрадостным лицом, она поприветствовала Малика: «С добрым утром вас дядя Малик. Я с детства привыкла просыпаться пораньше и гулять на свежем воздухе». Малик подошёл к ней поближе: «И тебя с добрым утром доченька. Но сколько бы ты не пыталась от меня скрывать, по твоему лицу всё равно будет заметно, что ты не в настроении. Я уже в курсе о том, что вчера произошло». Айлын Малику: «Почему вы так рано проснулись?» Старик понимал почему Айлын так резко сменила тему разговора: «Эххх… хочешь сгорать от горя в одиночестве, не так ли? Я знаю, хоть возрастом ты и младше, но ты всё же не желаешь разделять свою скорбь с другими». Пытаясь уйти от ответа, Айлын смотрела на всё вокруг с жалостным, уставшим лицом. Малик продолжает говорить ей: «Ты бежишь от всех, скрывая свою боль, потому что не хочешь, чтобы этот груз за тебя несли другие. Я знаю, ты пытаешься спрятаться от этого жестокого мира как можно подальше и жить тихой жизнью, желая найти свой путь. Такие как ты доченька сгорают в одиночестве и в одиночестве тащат на себе эту тяжёлую ношу. Ты спрашиваешь меня почему же я так рано встаю? Скажу, я не сплю по ночам. Я уже забыл, что такое сон с тех пор, как моя жена и мой сын покинули этот мир. Каждый день я с нетерпением жду, когда пролетит ночь. Утром я отправляюсь на кладбище, чтобы повидаться со своей роднёй, без них моя жизнь с каждым днём становиться всё более бессмысленнее».

«Ты ведь и сама знаешь о характере ханым, всякий раз, когда она просыпается, я стараюсь не попадаться ей на глаза, я встаю рано утром, быстро ухожу и также быстро возвращаюсь обратно. Вчера я слышал всё что она тебе говорила, я был очень расстроен по поводу того, какую муку ты вынесла. Но тем не менее моему сердцу немного полегчало, знаешь почему? – Айлын молча посмотрела на Малика. – Потому что твой дядя и Рамиз встали на твою сторону и защитили тебя, после этого моей душе действительно стало лучше. Есть ещё такая народная мудрость, несправедливость можно победить только лишь большинством, так что справедливость всегда будет на твоей стороне». Тихим голосом Айлын говорит Малику: «Я не хочу стать причиной раздора в семье, и уж тем более я не хочу, чтобы из-за меня между матерью и её семьёй происходил скандал. Рамиз очень добр ко мне, вчера мы с ним хорошенько познакомились и вдоволь пообщались, он и вправду не похож на свою мать. Я также, как и ты дядя Малик рада тому, что Рамиз не пошёл характером в мать, ведь в противном случае мой бедный дядя остался бы в их руках. И всё же я не желаю, чтобы эта семья ссорилась из-за меня. Могу ли я повидаться с твоей семьёй вместе с тобой дядя Малик?» Глаза Малика заполнились слезами от слов Айлын, он ответил ей: «Конечно можешь доченька, будем с тобой вдвоём попутчиками, поговорим и разделим общую скорбь. Когда ханым проснётся мы вернёмся обратно». Айлын саркастично ответила ему: «Давайте поскорее пойдём пока наш дракон не проснулся», – после чего Айлын вместе с Маликом вышли из дома и прямиком отправились на кладбище.

Тем временем Камиль, проснувшись, быстро встал с постели. Одев спортивную форму и выйдя на свежий воздух, он сразу же принялся за пробежку. После нескольких пробежек он взглянул на время, часы показывали шесть часов и двадцать минут. Немного передохнув, Камиль продолжил бег, но лишь одна мысль никак не могла покинуть его голову, мысль о грустном, опечаленном лице Айлын. Эта мысль всё ещё продолжала крутиться в его сознании, долго бежать он уже не мог. Ему пришлось некоторое время притормозить своё упражнение, наклонившись и положив руки на колени, Камиль пытался отвести свою мысль на что-то другое, но не получилось. Сделав небольшую одышку, он продолжил свою пробежку.

Прибыв на место упокоенных душ, Айлын провела рукой по могилам давно ушедших из этого мира близких Малика. Спокойным голосом она сказала: «Мои родители тоже, как и вы отправились в иной мир. Взгляните сами, я тоже осталась в этом мире одна, беспомощная, как и дядя Малик. Почему вы оставили нас на полпути? Почему вы так рано ушли от нас?» Малик подошёл к могилам своих близких, горькие слёзы текли по лицу ослабевшего старика, после того как он поцеловал памятник сына: «Доброе утро сынок, доброе утро моя любимая. Я снова пришёл к вам, как вы сами видите, ничего не изменилось. Видеться с вами по утрам это единственное, что даёт мне хоть какой-то мотив существовать в этой жизни, если конечно же это можно назвать жизнью». От столь печального заявления старика, Айлын и сама не смогла сдержать свои слёзы, ведь ей было не впервой знать о бессмысленном существовании. Она хорошо понимала насколько это болезненно, знала, как внутри Малика всё горит беспощадным огненным пламенем, который медленно сжигает всю оставшуюся надежду. Судьбы Айлын и Малика были очень схожи, ведь они оба потеряли своих родных. И глядя на могилы, они оба горели от той трагедии, которую преподнесла им жизнь. Вытирая слёзы, Малик говорит Айлын: «Доченька моя, мы всегда привыкли говорить, что жизнь очень несправедливо обращается с нами, но если взглянуть с другой стороны, то получается так, что люди не менее жестоки, чем сама жизнь. Смотри, наших с тобой близких людей незаслуженно отобрали из этого мира, дай мне слово дочка, ради памяти родителей, которой ты живёшь, что ты никогда не позволишь другим помыкать над собой. Обещай мне, что ты никогда не будешь держать обиду на судьбу. Обещай, что ты никогда, во чтобы то ни стало, никогда, на будешь падать и отступать. То, что оставил тебе этот гнусный урод, ты преподнесёшь ему и совершишь над ним справедливое наказание. У меня не хватило сил, чтобы поймать убийцу моего сына, да и я уже не в том возрасте, чтобы за кем-то гнаться, но я чувствую, что этот мерзавец был кем-то прислан, кем-то очень богатым. В любом случае Аллаху решать, но я очень надеюсь, что Всевышний не оставит эту сволочь безнаказанной и покарает его за то, что отнял, моё единственное чадо! И ещё я надеюсь, иншаллах, что ты найдёшь виновного в смерти твоих родителей и совершишь над ним правосудие. Жизнь- это очень трудное и сложное испытание для всех нас, бог всегда даёт людям цель и смысл жизни, но проблема в том, что мы должны найти их сами. Кровь ни в чём неповинных родителей не должна проливаться по земле, так что дай мне слово доченька, что несмотря на все трудности, ты раз и навсегда перечеркнёшь эту несправедливую судьбу, предначертанную на твоём лбу, мне очень сильно хочется в это верить».

Старик говорил: «Жизненный экзамен совсем не похож на тот экзамен, который сдают в средних школах. Нет, жизненный экзамен гораздо сложнее, но я знаю только лишь одно, ты соберёшься с силами и стойко будешь стоять на ногах. Если ты воспринимаешь меня как старшего, то сказанные мною слова ты оденешь на свои уши как серьги. Поверь, в один день ты доберёшься до правосудия. Ты только посмотри к чему ведёт нас жизнь, в этой жизни ты должна быть жестока к тем, кто также жесток к тебе, но ты никак не должна жестоко относиться к себе, в противном случае упадёшь как я и потеряешь всю свою надежду. Во чтобы то ни стало, не пускай в воздух всё, что у тебя осталось. Всё самое дурное и ужасное ты должна прикрывать грудью. Имя, данное тебе мамой означает „блеск и свет“, этот свет я вижу в твоих глазах, и никогда не говори себе, что ты не справишься или не сможешь, твоя мама при жизни никогда себе этого не говорила». Айлын, вытерев слёзы, обращается к Малику: «Ты бы на моём месте смог бы прикрывать грудью все исходящие проблемы? Словами сказать не трудно, правильно? Если бы у меня вместо сердца был бы камень, то я, возможно, смогла бы». Угрюмо глядя на могилу сына, Малик отвечает ей: «Горе от утраты любимого ребёнка несравнимо с горем других людей, это совершенно другое, поверь мне дочка. Когда моя жена была ещё жива, хоть и не так много, но она всё равно давала мне сил, чтобы жить дальше, но и как видишь ли, она тоже ушла в иной мир. После того как мои жизненные силы покинули меня вместе с моей любимой, я сдался, упал и потерял всякую надежду. Но ты молодая и сильная, и сколько бы ты не плакала я сквозь эти слёзы вижу, что ты очень крепкая девушка, я полностью вижу твои способности. Хорошие и плохие дни у тебя ещё впереди, но ты должна идти к ним с гордо поднятой головой. И если ты услышала мои слова, то знай, душа моего невинного сына будет очень тебе благодарна. То, что не смог сделать я, сделаешь ты. Не оставляй пролитую кровь на земле». Айлын не понимала почему Малик так говорит, как и то, кому же она должна была отомстить за пролитую кровь его сына. Все её раздумья резко затуманились вопросами, на которые поскорее хотелось найти конкретные ответы. Отрицательно махая головой, Айлын говорит старику: «Ты можешь видеть свет в моих глазах дядя Малик, однако ты не сумеешь понять то, что же творится в моей душе. С давних пор моё сердце разорвано на части, я чувствую, как кровь течёт из ран, полученные той злосчастной судьбой». Малик ей в ответ: «Дочка, твоя мама была сильной женщиной, возможно даже ты не знала её лучше, чем я. У бедняжки была только лишь одна единственная цель в жизни- это оказать помощь сиротам, брошенным и никому ненужным. Всё своё время она отдала на то, чтобы защитить детей от произвола и попрошайничества. Она неоднократно пыталась достучаться до чиновников, требуя, чтобы те выделили деньги на поддержку сиротских приютов. Твоей маме не раз приходилось воевать с этими заправилами, она постоянно ругалась на них по причине того, что эти самовластные ублюдки были осведомлены об ужасной обстановке многих приютов и попросту закрывали на это глаза, видимо этим отбросам было очень жалко каждую свою дорогостоящую копейку. Силой слова она спасала тысячи детских жизней, твои родители были очень достойными людьми. Теперь ты должна следовать по дороге, оставленной твоими же родителями, именно тебе суждено поставить точку в их незаконченной работе, я верю, что ты сможешь».

«Однажды, когда твоя мама приехала сюда, она сообщила мне, что у неё осталось слишком мало времени. Ей пришлось взять в долг для открытия новых приютов. Под словом „мало“ я чувствовал, что она имела ввиду что-то другое, что-то тревожное. Я хотел спросить её что же случилось, но как ты уже прозвала нашу ханым, тот „огнедышащий дракон“ не дал этой возможности. Я не знаю, что же на самом деле давило на твою несчастную мать, всякий раз, когда она говорила о детях, она просто не могла сдерживать свои слёзы, – Малик продолжал глядеть на могилу сына, но уже с задумчивыми глазами. – Я знаю только лишь одно- этот мир полон жестокости, нечто иное постоянно беспокоило твою маму, я абсолютно в этом уверен своими обеими глазами». Айлын спрашивает: «Что же она вам сказала?» Глядя в одну и ту же точку, Малик провёл по лицу рукой: «Она мне ничего не сказала дочка, возможно она хотела сказать, но не смогла успеть. Каждый раз, когда речь шла о несправедливости, она не договаривала, обрываясь на полуслове, как в тот момент приходила ханым и благополучно лишала её возможности что-либо сказать». Айлын было очень интересно, что же скрывала мама и что же она пыталась найти. Малик ей: «Мы всего лишь временные гости в этом мире дочка. Рано или поздно мы встретимся со своей роднёй на том свете, наши же предначертанные судьбы порой огорчают нас, правда никого не щадит. Всё мною сказанное ты сделаешь ради своих родителей, правильно доченька?» Айлын подозрительно посмотрела на Малика, будто он знал, о чём она не хотела говорить. Тихим голосом Айлын произносит про себя: «Чёрт бы побрал, было бы намного лучше, если бы у того, кто писал наши судьбы, сломалась бы ручка!» Малик услышал её слова и упрекнул её: «Не говори такого доченька, Аллах не любит слышать подобное». Айлын спрашивает его: «В чём твоя вина, за что ты страдаешь? В чём я виновата, за что я заслужила потерю близких? У того, кто писал судьбы видимо не было и капли человечности!» Малик подошёл к ней: «Я тоже не согласен со всей этой жестокостью, – глубоко вздохнув, Малик посмотрел на небо. – Но есть Аллах и он прекрасно знает, что есть как, я не вправе перечить ему. Идём, доченька, в конце концов я верю, что ты продолжишь свой путь с ненавистью к своим врагам, – Айлын осознавала мыслях, что старик не просто так всё это рассказывал, а скорее хотел подтолкнуть её к какому-то действию». Малик взял её за руку и сказал: «Мы были здесь слишком долго, идём надо поторопиться, пока ханым не проснулась, иначе она снова устроит очередную сцену в доме, мало нам обоим не покажется». Идя рядом с Маликом, Айлын подозревала, что он что-то знает, поскольку большая часть информации из его уст была уж слишком туманной, что было очень трудно понять.

Придя домой после долгой пробежки, Камиль принял душ. Высушив волосы, он сражу же разлёгся на диване. В этот момент к нему подошла мама: «С добрым утром сынок». На что Камиль ответил: «И тебя с добрым утром мам». Мама развернулась и пошла на кухню, после чего к Камилю пришёл отец, наклонившись он присел и также поприветствовал своего сына: «Доброе утро сын». Камиль ответил: «Доброе утро отец. Пап, ты забыл, что утром ты должен был бегать вместе со мной, что же с вами стряслось Надир бей?» – пошутил Камиль. Отец сыну: «Пусть это остаётся между нами сынок, но я уже не в том возрасте, и я уже не такой крепкий каким был раньше». Внезапно раздался голос матери из кухни, которая подшучивала над своим мужем: «Наконец-то муженёк мой, ты признался, что постарел». Глядя на столь забавную картину, Камиль смеялся и ждал, как отец выйдет из этой ситуации и что же он ответит маме. Отец говорит своей жене: «Нет-нет дорогая, мы с сыном говорим совершенно о другом, ты совсем неправильно поняла меня, и какая ещё старость?» Поставив им на стол поднос со стаканами полного чая, она посмеялась над негодованием мужа, пошутив: «Ты прав дорогой, это я состарилась, в последнее время мои уши совсем слышат не то». Камиль всё ещё продолжал смеяться про себя, на что отец ткнул сына в бок локтем, чтобы тот не смеялся. Затем пришла Наргиз, которая также поприветствовала всю свою семью с добрым утром, на что родители одновременно ответили ей тем же: «С добрым утром дочка». После милого приветствия она подошла к своему брату с бодрым и ребяческим настроением, и как маленький ребёнок она спрашивает его: «Ты сегодня отвезёшь меня погулять братик?» Братец с изумлением посмотрел на неё: «После того как сдашь экзамены, тогда и отвезу, разве я не говорил тебе? Но экзаменов ты пока не сдала, так с чего ты решила, что я сделаю это сейчас?» После слов брата, Наргиз потеряла настроение, а мать посоветовала сыну: «А ты познакомься с Айлын, прогуляетесь вместе, сам же говорил, что деточка подавлена, за одно и потихоньку забудет о своём горе, ну и настроение поднимется у бедняжки. Хоть поближе познакомитесь, пообщаетесь, и сестра твоя тоже пусть познакомится, ведь здесь Айлын совсем впервые, да и места эти для неё являются чужими». Наргиз, взяв из рук матери чай, спросила её: «Мам, а кто такая Айлын? Неужели это подружка моего братика? Так кто она и почему я о ней не знаю? – Камиль ткнул сестру локтем в бок, тем самым говоря ей, чтобы она замолчала. – Оффффф больно же! – Наргиз ткнула брата локтем в ответ и упрекнула его. – Что такого я сказала? И почему ты бьёшь меня?» Мать говорит дочери: «Доченька, я же рассказывала тебе ещё вчера вечером, ты что забыла? Айлын- кузина Рамиза из другого города, которую привёз сюда твой брат». Наргиз сразу же вспомнила: «Аййй, вспомнила, да мне так жалко её. Её же Айлын зовут да? – она спросила своего брата. – Ты же отвезёшь нас с ней погулять братик?» Камиль размышлял про себя, недавние мысли всё ещё не покидали его разум. Со вчерашнего дня он хотел увидеться с Айлын, но как познакомиться с ней он не знал, да и не мог выбрать подходящий повод. Но всё же одна вещь его порой сдерживала. Во время раздумий он вспомнил, как недавно Сенубер оскорбила свою племянницу. И в этот же момент его черты лица изменились, Камиль расстроился. Мать спрашивает у него: «Что случилось сынок? Неужто тебе не понравилась моя идея?» Глубоко вздыхая и с чувством разочарования Камиль ей в ответ говорит: «Только Аллах знает, какие дни готовит Сенубер ханым для Айлын, я никак не верю тому, что она выпустит её в город и позволит ей сделать хоть один шаг без её ведома». Отец говорит Камилю: «А ты пойди, поинтересуйся и побудь с ней рядом. Я конечно сам эту девушку не видел, однако её горе сильно затронуло моё сердце, когда ты рассказал мне о её мрачном прошлом. То, что она стала сиротой, разве этого недостаточно? С чего бы жена её дяди не даст ей и дня? Разве можно так бессердечно относиться к людям? У этой женщины совсем что ли нет и капли совести? Нас тоже познакомь с этой девочкой хорошо?» Мама, наклонившись, подала сыну и мужу поднос с чаем, глубоко вздохнув она говорит им: «Иншаллах всё будет хорошо, если ей понадобится помощь, мы всегда будем рядом, ты не переживай за это мой красивый сыночек, всё будет хорошо, Аллах поможет». Выпивая свой чай, Камиль грустно глядя на маму, говорит: «Иншаллах, мам иншаллах. Надеюсь так и будет». Ну а Наргиз обрадовалась, как маленький ребёнок: «Ураааа, братик отвезёт меня с его подружкой гулять по городу, – на что Камиль строго посмотрел на неё и отрицательно кивнул головой». Выпивая свой чай, Наргиз смеялась, глядя на маму, а мама в свою очередь намекнула ей, чтобы та не донимала брата.

Тем временем Малик и Айлын возвращались из кладбища. Айлын спрашивает Малика: «Я сейчас пойду в магазин дядя Малик, хотите я куплю вам что-нибудь?» Малик отвечает: «Нет доченька, спасибо тебе огромное. Ты иди и возьми, что тебе нужно, а я здесь подожду тебя». Айлын Малику: «Я сейчас быстро, туда и обратно», – затем она пошла в ближайший магазин. Спустя некоторое время она вышла из магазина с едой на руках: «Я всё купила, идёмте дядя Малик». Как только она вышла из магазина, Малик удивился, увидев еду на руках девушки: «Ты себе еды купила?» Айлын протягивает ему бутылку воды, но старик отказывается: «Нет-нет, спасибо, я не пью газированную воду, но зачем ты купила столько еды? Или ты сюда приехала голодной, совсем ничего не ела? – лицо Малика приняло уже совсем другие черты, и про себя он начал проговаривать. – Чтоб меня Аллах покарал, как же я сразу этого не понял. Ещё и так спрашиваю, конечно же ты не ела, оффф доченька, оффф!» Открыв крышку бутылки, Айлын выпила немного воды, она говорит Малику: «Ну что ты дядя Малик, не беспокойся. И никогда не говори так о себе, иначе я обижусь, ты не виноват. Я не маленький ребёнок, чтобы кормить меня, Рамиз и так доставляет тебе немало хлопот, когда он возвращается домой пьяным, ты днями не можешь оторваться от него». Старик стряхнул голову, чувствуя вину: «Как только ты приехала, ханым сразу же оскорбила тебя, а я отвлёкся на Рамиза и забыл позаботиться о тебе. Получается ты с самого приезда такая голодная, – старик постыдился. – Аххх, доченька, аххх». Айлын во всю пыталась утешить дядю: «Всё хорошо дядя Малик, ты не кори себя так. В том доме ничто не пройдёт в моё горло, тем более я не могу там нормально есть. Так что, чтобы ты не предлагал бы мне, но я не смогу поесть. Из-за вчерашнего вечера для меня утро наступало очень долго прямо как в замедленной съёмке, но вряд ли я смогу есть с ней за одним столом. Да и ладно бы еда, но я даже не представляю себе, как я буду сидеть лицом к лицу с этим драконом». Малик говорит ей: «Как только дойдём до дома, вместе со мной поешь, больше ничего слышать не хочу, хорошо доченька? Не обижай меня так, думаешь в моё горло проходит еда? Всю свою оставшуюся жизнь я ем в одном маленьком захолустном домике, расположенный в саду недалеко от их особняка. Если твой дядя узнает, то ничем хорошим для нас это не обернётся». Айлын, улыбаясь, тихим голосом говорит старику: «А мы сделаем так, что дядя и не узнает. С этого времени я буду есть вместе с вами». Как только они дошли до входной двери, Айлын почувствовала такое ощущение, будто она возвращалась не в дом, а в какую-то жуткую тюрьму, Малик сразу же понял это по её лицу и предложил ей следующее: «Пойдём доченька, мы уже достаточно поговорили об этом, пойдём в мой дом, вместе поедим». Будучи уже без настроения, Айлын с безрадостным лицом пошла вслед за стариком, и как только она вышла во двор, она почувствовала, что её тошнит не только от вида этого дома, но и от лица той мерзкой женщины.

Наевшись, Камиль встал со стула, к нему обратилась мама: «Позвони Рамизу. Спроси, как он там, как обстоят дела в доме». Камиль маме: «Хорошо мам, сию же минуту позвоню ему», – Камиль пошёл в свою комнату. Его отец с улыбкой смотрел на жену: «Похоже наш сынок влюбился, понимаешь о чём я дорогая?» Жена развернулась к мужу: «У моего сына очень доброе сердце, прямо как у его отца, и тем не менее у него благородная душа. Он был очень расстроен по поводу того, что Сенубер так жестоко надругалась над бедненькой. Действительно жалко девочку, родителей потеряла, сиротой осталась, разве это не грех поступать так с людьми? Самой собой, оскорблять ни в чём неповинного человека- это уже грех. Но неужели эта женщина совсем не боится Аллаха? Если посмотреть на её сына, то он очень красивый и добрый мальчик, и слава Аллаху, что он не пошёл характером в мать». Наргиз, подобрав всю посуду со стола, пошла на кухню. Муж, увидев печальное лицо жены, решил успокоить её своей ласковой заботой: «Дорогая, она не одна, у неё есть дядя, есть Рамиз. Они никогда не оставят её одну, она и с нами познакомится, и мы тоже поддержим её, так что не переживай». Жена, глубоко вздыхая, мужу: «Эххх, дорогой я ведь прекрасно знаю, что незаслуженное оскорбление как стрела, попадая прямо в сердце, вызывает жгучую боль, просачиваясь в кровь. Хоть пройдут целые годы, с временами горе выветрится из головы, но боль от этого никогда не утихнет. Твоя мама тоже не раз пыталась разъединить нас друг от друга, помнишь? Она постоянно очерняла все мои счастливые дни, превращая их в один настоящий кошмар». Муж присел к ней поближе, обхватив рукой за шею, он прижал её к себе и старался всячески подбадривать: «Те времена прошли дорогая, давай впредь не будем о них вспоминать дорогая, хорошо?» Жена посмотрела на него и сказала: «Хорошо мой любимый». Муж же поцеловал её по головке, параллельно поглаживая её волосы: «Иншаллах, дорогая моя, всё будет хорошо».

К утру все уже проснулись и принялись есть свой завтрак за столом, Айлын же никто не хотел будить, поскольку думали, что она до сих пор спит, да и после вчерашнего вечера мало кто был в настроении. Рамизу раздался звонок, и как только он вытащил свой телефон, отец сурово посмотрел на него, намекая ему, что он никуда не пойдёт и не оставит Айлын наедине с этой змеёй. Рамиз говорит отцу: «Это Камиль отец, алло Камиль я слушаю, – прижав к уху телефон он говорит. – Нет-нет, я никуда не собираюсь ехать, даже если и поеду в город то, только лишь прогуляться вместе с кузиной, чтобы она не скучала дома, – Рамиз также, как и отец сурово посмотрел на мать, он всё ещё злился на неё из-за вчерашней ссоры». Отец, услышав слова сына, остался доволен, Рамиз Камилю: «Конечно приходи, я жду, пока», – выключив телефон, он поставил его на стол. Мать же сердилась на Рамиза, ей было не по душе то, что сын был на стороне Айлын, поэтому она пыталась найти идеальную возможность, чтобы проучить их обоих. Отец Рамизу: «На сегодняшний день у меня очень много работы, так что, ты будешь следить за всем дома, понятно? И ещё, у девочки совсем нет телефона, дай Айлын какой-нибудь мобильник, чтобы я мог поддерживать с ней связь. Я должен убедиться, что дома её никто не потревожит, и номер её потом отправишь мне по СМС, и на звонки мои тоже отвечай, всё понял?» Рамиз отцу: «Да понял отец. Даю тебе слово». Но как только Айлын зашла внутрь, её дядя сильно удивился. Хасан спрашивает её: «Где ты была доченька? – Рамиз тоже развернулся и посмотрел на неё, дядя говорит. – Мы думали, что ты спишь и не хотели разбудить тебя». Айлын пыталась что-то сказать, но как всегда вмешалась Сенубер со своими придирками: «И это всё что вы скажете? Где она была? То, что она сегодня спит ты знаешь, а то, что она возвращается домой рано утром нет. А завтра и вовсе, будет шляться где-нибудь и приходить домой где-нибудь в половине ночи, и пусть не старается удивить своего дядю. Запомни всё мною сказанное, эта девчонка в один день опустит и мою, и твою голову, всё ещё впереди, вот увидишь Хасан бей». Услышав очередной абсурд от жены, Хасан снова не выдержал и разозлился на неё: «Закрой пасть женщина, научись уже наконец закрывать свой рот на замок, как ты научилась трещать языком без умолку. Завяжи себе рот какой-нибудь повязкой, и хватит уже действовать мне на нервы с утра, хватит я тебе сказал!» Айлын было стыдно за то, что из-за неё дяде снова пришлось ругаться с женой прямо за столом, сама же Сенубер не прекращала молчать, видимо она и не собиралась, она обернулась в сторону Айлын и грозно посмотрела неё таким взглядом, будто перед ней стоял не человек, а её личный раб, над которым можно применять различные телесные наказания и угнетения, но пока угнетения были лишь моральными: «Позволь мне узнать милочка, в каком грёбанном аду ты шлялась чёрт возьми? Что ты стоишь и закатываешь глаза как невинная, в глаза мне смотри, когда я с тобой обращаюсь! Отвечай мне, что ты делала утром, что тебе пришлось так рано вставать! Сюда смотри и вбей это себе в голову раз и навсегда, мне абсолютно плевать и знать я ничего не хочу, но я не позволю тебе так взять и испортить мой комфорт в моём же доме, и эти слова вставь себе как ушные наколки!» Рамиз тоже не стерпел и наругался на неадекватную женщину: «Прекрати уже, молчи, оставь её в покое и дай ей уже слово сказать!» Сенубер обернулась к сыну: «И ты сюда смотри, не играй с моими нервами, я тебе так рот закрою, что сам себя забудешь! Ты мне будешь затыкать рот перед этой сиротой, которая только вчера приехала?» В этот сумбур объявился Малик: «Доброе утро всем, Айлын всё это время была со мной ханым». Стоило ему и хоть явиться, как Сенубер в очередной раз накричала на него: «Убирайся с моих глаз, тебя ещё не хватало чтобы мне рот затыкать! Теперь ещё решил скрыть весь её мусор? Мало здесь было героев-защитников, ещё и ты сюда припёрся немытый как ложка!» – Малику ничего не оставалось делать, кроме как опустить голову и молчать. Айлын Сенубер: «Просыпаться рано по утрам- это моя привычка, я просто решила выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, – из-за того, что Сенубер надругалась над несчастным стариком, Айлын была настолько переполнена ненавистью, что ей еле-еле удавалось сдерживать весь свой гнев за зубами. – Дядя Малик тоже проснулся, он хотел повидаться со своими близкими, и я вместе с ним пошла на кладбище. Я не хотела беспокоить вас по этому поводу, и ещё… я не гуляла, я пошла повидаться с родными дяди Малика». Дядя своей жене: «Даже не знаю, как твой рот до сих пор не высох, ни с того, ни с сего всё ещё продолжает трещать без умолку, видимо он у тебя существует своей отдельной жизнью. Постыдись бессовестная, ты как смеешь повышать голос на старшего? Ай бездушная ты, неужели ты не человек? – дядя обращается к племяннице. – Садись доченька, присаживайся, позавтракай вместе с нами, не обращай на неё внимания. Родные Малика всегда считались членами нашей семьи, да покоятся они с миром, ты всё правильно сделала доченька, Аллах очень рад твоему поступку. Если бы в каждом человеке была хоть капля искренности и ясности, как у тебя, то на этой земле был бы рай. Но нашей ханым не дано этого понять, она считает людьми только тех, кто идентичен ей самой на её же уровне, но что человечество возьмёт с таких людей? А у других что, ни совести, ни стыда, ни души, – недовольно посмотрел Хасан». Айлын дяде: «Ты сказал, что я могу довериться дяде Малику, поэтому я уже поела вместе с ним», – чтобы не обидеть дядю, она присела рядом с Рамизом, а Малик ушёл оттуда с угрюмым лицом. Как только Айлын присела, тут же встала со стула Сенубер и с полным презрением она обращается к мужу: «Да, так и есть, я принимаю лишь тех, кто подобен мне, тебе всё ясно?» Она вышла из комнаты, прямо как змея, когда ей наступают на хвост, но всё же каплю своего смертельного токсина она там оставила. Этим ядом были пропитаны все её необдуманные слова, которые она стравила на своих же родных, и нет её слова никого не убили, но тяжело подействовали на отца с сыном, ведь не зря Грибоедов говорил: «Злые языки намного страшнее пистолета!». Рамиз и Хасан оба были не в духе, чувствуя вину за всё произошедшее за столом, Айлын же чтобы не расстраивать дядю сменила тему разговора: «Дядя, а я иногда могу пойти с дядей Маликом на кладбище?» Хасан ей: «Конечно можешь доченька. Ты можешь пойти с ним куда угодно, Малик для меня гораздо больше, чем верный подданный». Потом в комнату зашла служанка с подносом на руках и вежливо налила Айлын чай со словами: «Приятного вам аппетита, Айлын ханым», – налив чай она пошла обратно. Рамиз же помазал хлеб пастой и протянул его Айлын, а поскольку у последней не было выбора, ей пришлось взять хлеб с рук кузена: «Спасибо дядин сын», – обманчиво улыбалась Айлын, дабы не обидеть Рамиза. Айлын видела, как страдает её дядя, будто мало ей было того горя от потери родителей и вдобавок ещё одно. Когда они оба посмотрели на неё, будучи уже в безвыходном положении, она нехотя откусила кусочек хлеба, который она проглатывала с трудом, скорее всего из-за всей злобы и ненависти, накопившиеся к той неугомонной дамочке. Видя, что его она ест, Хасану стало немного легче, также он был не менее польщён заботой сына о его племяннице. Дядя говорит ей: «Поезжайте вместе с Рамизом в город, прогуляетесь, а так-то много времени проводить дома нехорошо, сама как видишь наступишь-не наступишь, а эта змея всё равно укусит. Сейчас Рамиз даст тебе телефон и номер, и на звонки мои оба отвечайте, вы всё поняли?» – Айлын обманчиво улыбалась. Айлын дяде: «Да дядя, мы всё поняли». Рамиз говорит ей: «Скоро Камиль приедет, вместе все поедем, прогуляемся по городу, ещё тебе телефон и номер купим, за одно и познакомишься с нашим городом, уверен тебе понравиться».