скачать книгу бесплатно
– Андрей Владимирович, реализацию нашего проекта мне необходимо предварительно обсудить с моими коллегами и компаньонами в городе. Сейчас я уеду и вернусь завтра где-то в первой половине дня. Думаю, что по итогам этой поездки мы с вами сможем найти оптимальный вариант начала нашей совместной работы. Прошу вас извинить меня. Продолжайте трапезу и отдыхайте. Тамара, – сказал Покровский, обращаясь к дочери, – прояви гостеприимство и не давай гостю скучать…
…Приподнявшись на локте, Царёв задумчиво смотрел на спящую Тамару. Несомненно, лежащая рядом с ним девушка была красива. Её густые чёрные волосы в живописном беспорядке были разбросаны по подушке. Черты лица вызывали невольные ассоциации с изображениями на греческих фресках. Под тонкой тканью покрывала легко угадывалось привлекательное женское тело. "Это хорошо. Хорошо, что мне эта девочка нравится, – подумал Царёв. – Ну а с интеллектом и знанием жизни разберёмся. Была бы форма, а содержанием мы её наполним".
– Ну и о чём ты думаешь, глядя на меня? – неожиданно спросила Тамара, не открывая глаз.
– Если бы Тициан был жив, свою "Флору" он писал бы с тебя.
– Кто это такой? – Тамара открыла глаза.
– Великий итальянский художник. К сожалению, он умер в XVI веке. Тебе не повезло.
– Ладно. О художниках потом. Скажи мне, зачем ты в постель-то ко мне залез?
– Ты мне нравишься.
– Врёшь! Тебе нужны связи, авторитет и деньги моего отца.
– Сейчас ты сказала не очень умную вещь. Ты действительно мне нравишься, и в этом нет ничего удивительного. Красивая самка не может не привлечь внимания нормального самца. Удивительным было бы то, если бы я остался равнодушен к тебе. Однако верно и то, что я заинтересован в долговременных деловых и финансовых связях с твоим отцом. Думаю, что одно другому не помешает.
– Ну и что же тебе во мне нравится?
– Тело.
– ???
– Чему ты удивляешься? Или ты считаешь, что мне должны были понравиться твои кулинарные способности или восхитить твои знания итальянской живописи? При знакомстве с женщиной мужчина прежде всего обращает внимание на её тело. Красивое тело привлекает. Всё остальное приходит или не приходит потом. Так что наше знакомство состоялось самым естественным образом. Ты мне лучше скажи, где девственность-то потеряла?
– Этим летом на пикнике с одним горкомовским сынком перепихнулась.
– Без последствий?
– Какие там последствия! Он – в первый раз. Чего-то куда-то кончил. На этом и расстались.
– Приятно было?
– Нет.
– А со мной?
– Напомни!..
…Вкусный запах хорошо приготовленного мяса Семён Львович почувствовал, едва открыв дверь.
– С приездом, папа, – Тамара с причёской, в красивом шёлковом халате вошла в прихожую.
– Эффектно выглядишь, дочь. Что-то раньше я тебя такой не видел. А кто это у нас на кухне?
– Твой гость, папа.
– Вот это гостеприимство – отправить гостя на кухню обед готовить.
– Во-первых, не обед, а завтрак. Во-вторых, он сам изъявил желание. И наконец, о необходимости проявить гостеприимство я не забыла и проявляла его за эти сутки неоднократно.
– Не хами, дочь!
– Это я хамлю, отец? А как ты обошёлся со мной, подложив меня под этого Царёва? Ты что считаешь, что, оставшись наедине с женщиной, нормальный мужик будет ей сутки напролёт стихи читать?
– Ты не смеешь так со мной говорить!
– Смею, папа, смею! В этой жизни у тебя существует одна – единственная точка зрения – коммерческая. Тебе зачем-то нужен Царёв, а я в этих твоих планах всего лишь разменная монета. Однако в данном случае наши планы совпали. Он мне нужен не меньше, чем тебе. Так что будем считать, что мы поняли друг друга и договорились. Я помогу тебе привязать Царёва к твоим финансовым планам, а ты женишь его на мне.
– Вижу, ты – дочь своего отца. Однако не слишком ли резво, Тамара? Тебе вначале надо школу окончить.
– Окончу, окончу, отец. Если что, Царёв репетитором поработает. Будем соединять полезное с приятным.
– Ладно, дочь, договорились. Думаю, что ты не ошиблась. Он – умный специалист и многого хочет добиться. В недалёком будущем этот парень мне может очень пригодиться. Ну а сейчас иди накрой на стол, а его пригласи ко мне.
Организационные вопросы решены, – начал Покровский, когда Царёв вошёл в его кабинет. – Определимся с деталями.
– Здравствуйте, Семён Львович. Как же они решены?
– Это совершенно не должно тебя интересовать. Кто, когда и где будет превращать в доллары и рубли твою экономию, – это мои вопросы. Твоя задача – сэкономить по складу и по итогам месяца получить свою маржу. А теперь о деталях: ты будешь получать тридцать процентов от реализации ежемесячно не позднее 10-го числа месяца, следующего за отчетным.
– ???
– Тридцать, тридцать. Учись делиться! Мне же всю цепочку кормить надо, чтобы и работали, и молчали. Далее свою технологию будешь реализовывать только на пятой приёмке.
– У меня всё отработано и на девятой.
– Не суетись! Всему свое время. Последнее: личные встречи на работе исключаются. Только у меня дома или здесь, на даче. С дочерью встречаться разрешаю, только смотри, чтобы она у нас с тобой школу не провалила. В случае возникновения любых непредвиденных ситуаций – немедленная встреча со мной.
…Царёв встал и прошёлся по кабинету. Он вспомнил, как после той первой своей встречи с Покровским на даче пережил чувство душевного подъёма и уверенности в себе. Он нашёл правильные решения как технические, так и организационные. Теперь всё в его руках. Покровский свою задачу выполнит, а всё остальное – дело техники.
Действительно, непредвиденных ситуаций не возникало. Со временем перешли на девятую приёмку. Излишки драгметаллов стабильно аккумулировались на складе у Покровского, и Царёв ежемесячно получал свою долю. Меньше чем через год его не без помощи Покровского назначили заместителем Главного технолога завода. Он регулярно встречался с Тамарой и был вполне доволен собой.
Огорчало правда, одно обстоятельство: почти два года он не приезжал домой. Родители писали редко и, по большому счёту, ни о чём. Изредка лишь, между строчек отцовских писем, Андрей чувствовал, как тяжело и глубоко тот переживает их размолвку. Было очевидно, что для отца их разногласия носят принципиальный характер. Поэтому в письмах домой Царёв старательно обходил эту тему, понимая, что в данном случае никакими разъяснениями на бумаге ничего решить нельзя.
Однако понятно было и другое: долго подобная ситуация сохраняться не может, необходимо внести ясность. Жить с чувством какой-то не совсем понятной ему самому вины перед родителями он не будет. Он был уверен в себе, в своей правоте и в своём будущем. Личную встречу откладывать "на потом" не имело никакого смысла…
Темнело. Царёв включил свет. Рабочий день закончен. Пора уезжать. Когда-то, когда он только начинал свою самостоятельную жизнь, он возвращался домой с радостью, с гордостью за самого себя, за то, что сам, своими руками, характером и волей создаёт свой мир. Мир, в котором он будет богат и независим. Как давно это было!
Моросил мелкий, холодный осенний дождь. Садясь в машину, Царёв оглянулся. Окна в кабинете Курганова были освещены. "Посмотрим, сколько ты здесь продержишься, такой правильный!" – с раздражением и каким-то неожиданным для него самого злорадством подумал Царёв, трогаясь с места. "Форд" легко набрал скорость. Андрею нравилась эта машина. Однако той радости и восторга, которые он испытывал когда-то, садясь за руль своей первой машины, уже не было. Того "Москвича" Андрей купил как раз перед поездкой к родителям. О приезде решил не сообщать. Хотел удивить и подарками, и машиной, и самим приездом…
5
…Отец постарел. Царёву это сразу бросилось в глаза. Стало больше седины на висках и морщин на лице.
– А где мама?
– В больнице.
– Что с ней?
– Давление.
Разговора не получалось. Андрей не знал, с чего начать. Отец молча смотрел на сына.
– Так значит жизнь удалась? Достойная и счастливая, – произнёс отец, прервав молчание и кивнув в сторону окна, за которым виднелась машина сына.
– Думаю, что удалась.
– Тогда объясни мне, сын, арифметику, с помощью которой, не проработав и двух лет после окончания института, молодой специалист может приобрести себе такой агрегат.
– Это не арифметика, отец, а бизнес и учет личных интересов.
– Тогда расскажи мне об этом бизнесе.
– Если кратко, опуская технологические детали и особенности, то я разработал способ экономии драгметаллов при производстве полупроводниковых приборов и от ежемесячной реализации излишков получаю свою долю.
– Был ли другой способ использования твоей разработки?
– Был. Например, написать рацпредложение, получить за него разовую премию и передать реализацию его государству.
– Значит, украл, точнее, ежемесячно крадёшь у государства. Воровство, как на мясокомбинате, но только интеллектуальное. Так ты, кажется, сказал о своих планах на будущее много лет назад?
– Не передёргивай, отец! Может ты не слышал о таком понятии как "интеллектуальная собственность"? Так вот это – моя интеллектуальная собственность, и я вправе распоряжаться ею по своему усмотрению.
– Слышал, сын, и знаю. Знаю также и то, что в нашей стране эта экономическая категория практически не используется. А знаешь ли, что то, чем занимаешься ты со своими подельниками называется незаконными валютными операциями?
– Я не занимаюсь продажей драгметаллов. Моя задача – обеспечить их излишки на складе. Реализацией есть кому заниматься.
– Значит, гребёшь жар чужими руками? При этом убеждён, что уголовный кодекс СССР до тебя не доберётся? Думаешь, что твои подельники не сдадут тебя, когда вашей деятельностью заинтересуется КГБ?
– Это не подельники. Наши отношения построены на доверии и взаимном интересе. И потом, разве это всё, что беспокоит тебя в моей жизни?
– И это тоже. Наши соседи с мясокомбината в период андроповских чисток сели на пятнадцать лет с конфискацией. Но не это главное для меня. Ты, видимо, считаешь, что в нашей жизни деньги решают всё. Ты не прав, сын! Далеко не всё! На деньги нельзя купить друзей, но можно купить подельников, взяв их в долю. Нельзя купить любовь женщины, но можно купить её тело. Нельзя купить уважение к себе, но можно обзавестись почётными званиями. Нельзя купить память о себе, но "бюст на родине героя" можно. Ценность нашей жизни, Андрей, не измеряется в денежных единицах!
– А в чём она измеряется, отец?
– В таких понятиях, как "честь": честь семьи, фамилии, рода. Чувство собственного достоинства. Профессиональная гордость. Верность данному слову, клятве, присяге.
– Хорошо. Вы с мамой живёте в соответствии с этими высоконравственными принципами. Всю жизнь вы добросовестно и профессионально трудитесь за зарплату, которую вам платит государство. Почему же тогда на эту зарплату за такой труд за всю жизнь вы не заработали на собственное жильё, а ваша так называемая "дача" – это старый деревенский дом твоих родителей?!
– Ты говоришь "ваша". Такое впечатление, что ты разделяешь себя и нас. Есть "ты", а есть "мы" – твоя семья?
– Не цепляйся к словам, отец! Не я – жизнь разделяет! Ты учишь детей в школе жить по законам чести, совести и правды, а заработная плата должна быть честно заработана? Так? Ты считаешь, что большинство людей именно так думают и живут? Ты действительно уверен в этом и реальность нашей жизни тебя не смущает? Тогда почему полки наших магазинов пусты, а самые необходимые продукты питания стали дефицитом и продаются по карточкам?
– Ну и почему же, сын?
– Или большинство наших людей не придерживаются этих принципов в своей повседневной жизни, или они, эти люди, не влияют на эту нашу повседневную жизнь.
– Это страшная логика, сын!
– Оставим логику в покое. Это значит, – Андрей уже не мог, да и не хотел остановиться, – что наше общество живёт по другим нравственным нормам и критериям. Тогда на что ты потратил всю жизнь, исповедуя эти нравственные приоритеты, если даже своего собственного сына не можешь убедить в своей правоте?!
Царёв посмотрел на отца и пожалел о только что сказанных словах. Тот молча смотрел на сына. В его глазах были боль и страдание. Андрею казалось, что это молчание никогда не кончится. Наконец отец заговорил:
– Это – не мои нравственные приоритеты, а вечные человеческие ценности. Во все времена люди ставили верность этим ценностям выше собственной жизни. Ради них шли на костёр и на расстрел. Честь дороже жизни! Жизнь не измеряется ни прожитыми годами, ни высотой должностных кресел, ни суммами на банковских счетах. Ценность нашей жизни измеряется тем, что мы оставляем людям. Может быть, только благодаря этим вечным ценностям человечество и живёт до сих пор. И мы с тобой тоже.
– Это – фанатизм, отец! Это исступлённая вера в теоретические построения, не имеющие ничего общего с реальной жизнью. Всё это рано или поздно вступит в противоречие с действительностью. И это внутреннее противоречие поселится в твоей душе и в твоём сердце. И с этим противоречием ты вынужден будешь жить, если сможешь.
– Никогда не было и не будет у меня никаких подобных противоречий и душевных переживаний.
– Хорошо! Сейчас мы это проверим. Здесь продукты, которые я привёз для тебя и мамы. Особенно они ей нужны сейчас, когда она в больнице. Питание, как ты сам знаешь, там никакое. Ничего этого в ваших магазинах нет. Ни за какие деньги. Более того, и в наших-то областных магазинах в свободной продаже их тоже нет. Только через "спецприлавки", заднюю дверь и "телефонное" право. Но даже в этих условиях при моей официальной зарплате я не смог бы всё это оплатить. Однако содействие моих, как ты выражаешься, "подельников" сделало это возможным. Итак, это то, что очень нужно твоей жене для её выздоровления, а может быть, и для жизни. В то же время всё это приобретено способами, противоречащими твоим жизненным принципам. Какое решение при…?
Царёв взглянул на отца и слова застряли у него в горле. Лицо Царёва-старшего как будто окаменело и стало похоже на маску.
– Уходи, – сказал он.
– Папа!
– Уходи! Свой путь в жизни ты выбрал. Дальше она сама будет учить тебя. Не упади!
…Дождь лил как из ведра. Царёв выехал на шоссе. По такой погоде до дома оставалось минут двадцать. Он вспомнил, что и тогда, когда он уезжал из родного города после разговора с отцом, тоже шёл проливной дождь, но тёплый, весенний. Всё вокруг дышало ароматами весны, пробуждением к новой жизни, радостью и надеждами. Такое же настроение было в тот день и у Царёва. У него начиналась новая жизнь, и в этой жизни он – хозяин!
…Где-то недели через две после возвращения Царёв неожиданно был приглашён Покровским на дачу. Приближались майские праздники, и это могло быть, по мнению Царёва, единственным поводом для подобной нештатной встречи. Однако он ошибся.
– Мне известно о твоей поездке домой. Это хорошо. Ясность всегда лучше неопределённости. Если ты по возвращении не прибежал ко мне с душевными переживаниями и нравственными страданиями, значит, свой окончательный выбор ты сделал.
– А если бы прибежал?
– Тогда это была бы наша последняя деловая встреча. Мне, Андрей, важно, чтобы люди, с которыми я работаю, были твёрдо убеждены в правильности выбранного ими жизненного пути. Без шатаний, колебаний и сомнений. Лично у меня таких проблем нет.
– На чём же основывается ваша убеждённость?
– Во-первых, на семейных традициях и памяти. Мой отец, мои дед и прадед были купцами. По роду своих занятий, по методам достижения своих целей, по способам выживания в российских условиях, их никогда не интересовало, какие цели ставит перед собой очередная власть в стране. Их всегда интересовало, сколько стоит эта власть. И они покупали её, когда это было нужно им. Эту логику жизни они сформировали и во мне. По ней я и живу сейчас, в период строительства "развитого социализма".
– А во-вторых?
– А во-вторых, эта логика, а следовательно, и моя убеждённость опирается на собственные представления о роли и месте денег в нашей жизни. Мы живём, Андрей, в мире товарно-денежных отношений. Возможно, это – лишь этап в жизни людей и даже, может быть, не самый оптимальный, но лучше пока ещё никто ничего не придумал. На деньги можно купить всё! Прямо или косвенно.
– И здоровье, и память людей, например? Или уважение современников и потомков?
– Да! И здоровье, и память людей, и самих людей. Квалифицированные и поэтому дорогие врачи, хорошие и, естественно, далеко не дешёвые и дефицитные лекарства, высококачественная пища, комфортабельный быт, экологически чистые условия жизни – всё это стоит, как ты сам понимаешь, больших денег, но это и есть здоровье! В дореволюционной России почитали, уважали и помнили купцов и фабрикантов, занимавшихся меценатством и благотворительностью. Без Павла Третьякова не было бы всемирно известной галереи, а без баронессы фон Мекк, наверное, не состоялся бы великий Чайковский. Каждый человек имеет свою цену. У каждого человека есть свои слабости, недостатки, желания и проблемы. Надо просто знать их, и тогда любого из нас можно купить.
– В пределах действующего законодательства?
– Ну при чём здесь законодательство?! Во-первых, в любом законодательстве есть масса "дыр", через которые можно протащить всё, что угодно. Во-вторых, не надо вообще воевать с законодательством. Достаточно купить тех, кто контролирует его соблюдение.
