скачать книгу бесплатно
– Ладно. Как ты заставил ее заплатить за свою ошибку?
– Сначала я вылил на нее канистру бензина. От запаха у меня защипало в глазах. Как только бензин коснулся ее кожи, она начала психовать – видимо, никак не могла поверить в то, что происходит. Она крутилась как бешеная, пыталась освободить ноги или руки, мычала и плакала. Мне так понравилось за всем этим наблюдать! Я сказал ей, что она могла бы жить дальше, если бы не выделывалась передо мной, но, видно, такова уж ее судьба.
– Ты не задумывался о том, чтобы отпустить ее?
– Вы меня вообще слушаете? Я не мог ее отпустить. Мне бы этого не позволили. В общем, я зажег спичку и сказал, что у меня тоже куча друзей. Она пыталась что-то сказать, но из-за скотча ничего было не разобрать, и я бросил спичку ей на колени. Господь всемогущий, через секунду она уже вся полыхала! Это было просто безумие какое-то. И эти крики! Их было слышно даже через скотч. Я еще немножко там постоял, но потом начали загораться кусты и листва на земле. Надо было поторапливаться, пока кто-нибудь не вызвал пожарных. Я пошел обратно к грузовику и начал насвистывать песенку. Такому не веришь, пока сам не попробуешь, но, оказывается, свист и вопли неплохо сочетаются; есть в этом какая-то гармония. Я бы даже сказал, что это была наша с ней песня – ну, знаете, написанная только для нас двоих.
Глава 2
В комнате воцарилась тишина. Рэндалл выключил видео, положил пульт на стол и скрестил руки, наблюдая за реакцией сидящих перед ним мужчин.
Доктор Лайнхарт, глава департамента психиатрии Кваримского университета, продолжал смотреть на погасший экран. Его поза и выражение лица не изменились – однако он едва заметно покачивал головой.
– Мне казалось, вы сообщили, что делаете успехи, – наконец произнес он.
Питер несколько раз потер свои колени:
– Так и есть. Мы лишь просим вас учесть, что в ходе эксперимента могут наблюдаться периоды улучшения и ухудшения. Путь к выздоровлению не бывает легким. По моему мнению, Джерри понадобится еще как минимум от восьми до десяти терапевтических сессий, лишь тогда можно будет говорить о каких-либо значительных изменениях. Мы работаем над их достижением.
Сидевший до этого спиной к Питеру и Рэндаллу доктор Лайнхарт подвинулся к краю кресла и обернулся к своим собеседникам. Он рассеянно почесал покрытый пигментными пятнами лоб.
– Я только что увидел, как пациент, который до этого демонстрировал отчетливую положительную динамику, регрессировал до возвращения к своим насильственным фантазиям. Как, по-вашему, я должен буду просить совет о выделении дополнительных средств, если у нас нет никаких результатов по итогам использования предыдущей порции финансирования? Это не успех, а шаг назад – и пребольшой, да позволено мне будет это заметить.
Питер поднялся и встал перед экраном.
– И все же, сэр, в целом это можно считать свидетельством прогресса. Более того, он заметен и в отношении других наших испытуемых. Джерри, как вы знаете, наш третий пациент. Его можно назвать высокоинтеллектуальным одиночкой: ни друзей, ни семьи. Его отец умер, когда мальчику только исполнилось восемнадцать, а мать – за два года до этого; схожая картина наблюдается и в анамнезе двух других наших пациентов. Когда я впервые увидел Джерри, то сразу же заметил у него некоторые психопатические наклонности, которые тогда как раз угрожали проявиться в полную силу. Изначально его фантазии об убийстве этой секретарши включали также эпизоды пыток и насилия. Он рассказывал, что хотел бы ее расчленить, избить и придушить, но не дать умереть – а затем отпустить, подождать, пока она отдышится, и повторить это. В такие моменты он демонстрировал полное отсутствие эмпатии и рефлексии; его полностью захватывали гнев и желание полной власти над этой девушкой.
Пожилой профессор перевел глаза на Рэндалла. Тот продолжал молчать.
– Джерри болен. Разница заключается лишь в том, что человек, которого я видел ранее, был на пути к выздоровлению – а теперь снова вернулся к мыслям о том, чтобы сжечь эту девушку заживо. Я не могу представить это совету.
– На видео, которое мы вам показали, зафиксирована наша двадцать первая по счету встреча с Джерри, – ответил Питер. – Это означает, что в течение двадцати предыдущих встреч он повторял, что хотел убить эту секретаршу, и объяснял, как именно собирался это сделать. Я ни на чем не настаивал и ни к чему его не подталкивал, но постепенно Джерри начал изменять подробности своего рассказа. То, что изначально задумывалось как акт жестокой личной мести – акт изнасилования и удушения, исторжения ее последнего вздоха, – превратилось в серию расплывчатых образов. Он перестал играть в этой истории главную роль и стал как бы наблюдать ее со стороны. Произошла деперсонализация. На видео он рассказывает, как связывает ее и уходит прочь; по сути, он практически ее не касается. Да, он выливает на нее бензин и зажигает спичку, но при таком раскладе его больше нельзя считать напрямую ответственным за ее гибель. Девушка умирает от огня, а не от его рук.
– Но во время двух предыдущих встреч он рассказывал, что решил не убивать ее, – возразил Лайнхарт. Он скрестил руки на груди: – Ранее вы заявляли, что разработали теорию, согласно которой психопатическое поведение может быть сглажено в результате многоразового проговаривания подобных фантазий. Вы сказали, что в том случае, если испытуемые будут как можно более подробно описывать свои мысли, это ослабит их желание реализовывать их на практике. Я признаю, что поначалу эта тактика работала, однако, если в конечном итоге пациент возвращается к насильственному образу мыслей, мы просто теряем время.
– Подобные навязчивые идеи продолжат ослабевать, – настаивал Питер, – то, что мы видели, можно считать всего лишь небольшой ретардацией. Джерри продолжит дистанцироваться от желания совершить спровоцированное личными мотивами убийство до тех пор, пока оно не исчезнет. Однажды я спрошу его об этой секретарше – и он просто сменит тему. Исчезнет сама мысль об этом преступлении.
– А если он все же воплотит какой-нибудь из этих сценариев? – спросил Лайнхарт. – А вдруг, ставя этот эксперимент, мы гонимся за своими надеждами, а не исследуем факты? Более того, насколько мне известно, мы можем заронить в его душу что-нибудь, что облегчит совершение подобного убийства.
Питер покачал головой.
– Нет, – ответил он, – это так не работает. Я не предлагаю пациенту ничего, что могло бы как-то повлиять на его мысли. Я просто прошу как можно более подробно рассказать мне, что он представляет, как хочет убить свою жертву. Все происходящие изменения абсолютно естественны, а любое вмешательство исключено, вот почему мы продвигаемся с такими задержками. Джерри исцеляет сам себя. Как и любому другому пациенту, ему нужно самостоятельно пройти этот путь.
Доктор Лайнхарт переводил взгляд с Питера на Рэндалла. Он все еще не выглядел убежденным.
– Расскажите мне об остальных. На каком они этапе?
– У пациента номер один, Стивена Салливана, какие-либо фантазии насильственного характера на текущий момент полностью отсутствуют. Он негативно реагирует на малейший намек о возможности насилия над его бывшей девушкой, так что скоро мы, по всей видимости, сможем попрощаться навсегда. Стивен даже не упоминает свою бывшую девушку; он уже пережил их расставание и движется вперед. Пациент номер два, Джейсон Харрис, также больше не имеет подобных фантазий, однако все еще проявляет гнев при упоминании своего отца. Мы работаем над тем, чтобы минимизировать это.
– Итак, в общей сложности у нас есть три пациента – или испытуемых, или как вы там еще хотите их называть, – и двое из них все еще проявляют склонность к насилию, а один из этих двоих к тому же демонстрирует явную регрессию? Не думаю, что этого достаточно. Вам нужно постараться.
Питер кивнул.
– Я понимаю.
Рэндалл поднял руку:
– Сэр, разрешите мне ненадолго прервать вас. Вы знаете, что я нахожусь рядом с доктором Римсом с самого начала этого исследования. Я абсолютно уверен, что он все делает правильно. Результаты этого эксперимента могут кардинально изменить методику исцеления подобных психозов; они произведут настоящую революцию в науке. Я клянусь, что все мировое сообщество по достоинству оценит то, что сейчас происходит.
Доктор Лайнхарт с заметным трудом поднялся из кресла и разгладил свой пиджак.
– Я верю, что вы, возможно, нащупали верный путь, – произнес он, – но я не могу сообщить совету, что ситуация находится на том этапе, который вы сегодня продемонстрировали. Вам придется пока что рассчитывать на то финансирование, которое вы уже получили. Это все, что я могу предложить на сегодняшний день.
Питер поник:
– Да, доктор.
– Предоставьте мне полный отчет с приложением всех записей, сделанных во время сессий, и подробный план следующих стадий эксперимента. Я рассчитываю получить все документы сразу же после праздников. Посмотрим, сколько вы успеете сделать до окончания второго семестра. Если я увижу, что вы продвинулись… господа, я имею в виду по-настоящему продвинулись – тогда мы сможем поговорить о пятилетнем гранте. Я знаю, это не самые приятные новости, но вы не единственные, кто ищет поддержки для своего проекта.
Питер пожал костлявую руку Лайнхарта:
– Мы все подготовим к вашему возвращению.
Профессор приоткрыл дверь и кивнул в сторону Рэндалла:
– Какие у вас планы на праздники, доктор Брок?
– Работа, – отозвался тот.
– А как насчет того, чтобы навестить семью и как следует отметить Рождество?
– Нет, сэр, в этом году мы празднуем вдвоем, только я и жена. Все будет тихо и мирно. Никаких планов, кроме подготовки отчета, который вы запросили.
Лайнхарт сделал шаг к двери, но остановился и еще раз взглянул на Питера и Рэндалла.
– Я понимаю, что вы трудитесь изо всех сил, и знаю, что то, что мы сегодня обсуждали, может оказаться лишь незначительной заминкой на пути к чему-то грандиозному. Однако, если вы хотите предложить способ излечения подобного типа психозов, мы должны быть уверены в нем на все сто процентов. Я хочу, чтобы вы ни на секунду не забывали, что такие люди слишком опасны. Жизнь, которую вы пытаетесь спасти, может в итоге стоить нам многих других, если вы окажетесь неправы. Ваша методика должна быть идеальна.
Питер аккуратно закрыл дверь за пожилым профессором и прислонился к ней, закрыв глаза:
– Чего и следовало ожидать.
– Может быть, не стоило показывать ему видео? – спросил Рэндалл. – Можно было сказать, что Джерри пропустил встречу и нам пришлось назначить ее на другой день.
– Нет, так нельзя. Мы не должны скрывать что-либо или манипулировать результатами, чтобы добиться возобновления финансирования. Это так не работает.
– Я знаю, как это работает, но я также знал, чем кончится эта встреча. Мы ведь так много сделали! Было понятно, что подобная заминка заставит Лайнхарта занервничать; эта затея не нравилась ему с самого начала.
Питер с усилием отодвинулся от двери и взглянул на Рэндалла.
– Что же произошло? – спросил он. – Как так вышло, что Джерри снова вернулся к мыслям о насилии? Что заставило его так поступить?
– Не знаю.
– Думай.
Рэндалл услышал в голосе друга сильное разочарование.
– Не знаю, – повторил он. – Ты же сказал, не бывает легкого пути к выздоровлению. Мы всего лишь столкнулись с неожиданным поворотом.
– Все же было замечательно, – задумчиво сказал Питер. Он вернулся к своему столу и упал в кресло. – Ты же понимаешь, что мы можем изменить саму методику диагностирования и лечения подобных наклонностей? Мы можем изменить то, как с такими людьми обращается полиция, то, как их воспринимают в тюрьмах! То, что случилось с твоим братом, больше никогда не произойдет ни с одним ребенком на свете. Мы можем все изменить.
– Сэм тут ни при чем, – нахмурился Рэндалл.
– Знаю, – поправился Питер, – просто к слову пришлось.
Он начал собирать разбросанные по столу бумаги и сортировать их по папкам.
– Тебе следует поторопиться, если хочешь успеть к Аманде. Нехорошо опаздывать на вечер в честь собственной жены!
– Увидимся там?
– Конечно, я такое не пропущу.
Рэндалл взял ближайшую стопку бумаг и поднес ее к папкам на столе Питера. Он наконец смог как следует рассмотреть, какое огорчение читалось на лице его друга, ведь они действительно работали изо всех сил.
– Мы практически у цели, – сказал он, – не сдавайся. Все скоро закончится, надо только еще немного постараться. Мы справимся – с заминками и со всем остальным.
Питер наклонился вперед, оперся о стол и сцепил руки в замок.
– Как бы я хотел, чтобы ты был прав, – сказал он, пристально глядя на Рэндалла, – ведь от этого зависят наши жизни.
Глава 3
Рэндалл оглядывал просторный приемный зал. Он видел множество сгрудившихся в тесные кучки людей – они улыбались и обменивались шутками, блистая безукоризненными нарядами. Каждый смокинг был подогнан с точностью, которой мог добиться лишь портной наивысшего разряда; каждое платье переливалось всеми цветами радуги; с каждого женского запястья и ушка свешивались нитки драгоценностей, на каждой шейке блистали бриллианты.
Рэндалл опустил глаза и сцепил руки на животе – он мог быть в гораздо лучшей форме, если бы более прилежно посещал спортзал. Его бледная, как и у большинства ирландцев, кожа практически сливалась с седеющими волосами. Его туфли были должным образом отполированы, и смокинг сидел как надо, однако он никак не мог избавиться от мысли о собственной неуместности. Люди, пришедшие поздравлять его жену, были наследниками многомиллионных состояний. Все они владели огромными деньгами, которые им предстояло впоследствии передать своим еще не родившимся детям; эти деньги вкладывались в великолепные родовые поместья и платились верным адвокатам, бухгалтерам, управляющим и финансовым советникам, эти деньги двигали масштабные проекты, влияли на итоги выборов и держали на коротком поводке любого, кто только мог понадобиться их обладателям. Собравшиеся в этом зале люди повелевали миром. По сравнению с ними Рэндалл, чьи родители были самые обычные фермер и домохозяйка, казался поистине незначительным персонажем.
Они с Амандой были женаты всего два года. Их знакомство произошло в баре – как ни странно. Она зашла туда с несколькими меценатами, провожавшими ее после благотворительного бала, а он в полном одиночестве сидел за стойкой. Их дороги пересеклись у музыкального автомата, из которого лился чарующий голос Рэя Чарльза; не прошло и нескольких минут, в течение которых они жали друг другу руки и обменивались ничего не значащими репликами, как она сказала, что чувствует в нем родственную душу. Он не мог не согласиться, так на самом деле и было. Его серьезность уравновешивалась ее чувством юмора, ее беззаботность – его внимательностью. Порой, когда ему хотелось провести весь день дома, она вытаскивала его куда-нибудь развеяться; а иногда, когда она планировала поужинать с друзьями, он убеждал ее посвятить вечер отдыху наедине. Они представляли собой идеально сбалансированный союз людей, по удивительной и счастливой случайности лишь сейчас нашедших друг друга.
Отец Аманды, Клиффорд Стерджесс, блистал на Уолл-стрит. Два десятилетия напролет, с начала восьмидесятых до конца девяностых, он загребал миллионы долларов и вкладывал их в состояние, которое намеревался передать своим отпрыскам. На мировом рынке он был и ведущим игроком, и главой своеобразной команды лучших банкиров. Заключенные им крупные сделки следовали одна за другой: в 1986-м объединились «Кэпитал Ситиз» и Эй-Би-Си, в 1989-м «Сони» и «Коламбия», в 1994-м – «Виаком» и «Парамаунт», в 1999-м – Эм-Си-Ай и «УорлдКом». Впрочем, вечно так продолжаться не могло; Клиффорд скончался весной две тысячи первого года в результате обширного инфаркта, и дело в свои руки взяла Аманда. На тот момент она уже возглавляла общество манхэттенских филантропов, а после смерти отца, завладев половиной его состояния, основала один из крупнейших в стране некоммерческих фондов. Вторая половина миллионов Клиффорда отошла матери Аманды, вот уже около тридцати лет уединенно проживавшей на Западном побережье. Иными словами, все, чем владели Рэндалл и его супруга, было оплачено деньгами последней – но сами их отношения не имели и не могли иметь какой бы то ни было цены.
Рэндалл забился в угол, одной рукой держась за ворот парадной рубашки – слишком тугая и чересчур накрахмаленная, она сдавливала ему горло, – а в другой сжимая бокал красного вина. Он бросил взгляд на часы: до того как он сможет вернуться в университет и приступить к заданию Лайнхарта, оставалось еще несколько часов. Над ним нависала тонна дел, справиться с которыми за недолгие праздники практически не оставалось надежды. Поэтому он только посмотрит, как Аманде вручат награду и как она произносит речь, а потом поедет обратно в кампус.
К нему через переполненный зал пробирался также вооруженный бокалом Питер. Рэндалл отметил идеально сидящий на его поджаром теле смокинг. С Питером они встретились в самом начале обучения в Нью-Йоркском университете – и больше никогда не расставались. Им обоим уже стукнуло по сорок пять, но Питер выглядел значительно моложе. Он еще не начал лысеть, а волосы у него были насыщенного каштанового оттенка; его голубые глаза все еще притягивали внимание женщин, а очаровательная улыбка заставляла их улыбаться в ответ. Питер женился сразу после выпуска; все эти двадцать с лишним лет он провел с одной и той же женщиной, и, даже несмотря на пару случившихся у него за это время интрижек, их брак можно было назвать счастливым. Рэндалл и Питер слишком долго были вместе, слишком часто соревновались за удачное место в университете, слишком многое знали друг о друге. Их дружба была для Рэндалла чем-то большим, чем, пожалуй, даже отношения с Амандой. Питер Римс был для него всем.
– Доктор Римс! – произнес Рэндалл, поднимая свой бокал.
– Доктор Брок, – в свою очередь, поприветствовал его Питер.
– Благодарю за посещение.
– Ты шутишь? Я бы ни за что такое не пропустил.
– Я знаю, но после того, что сегодня произошло, у тебя были все шансы остаться погребенным под бумагами в офисе.
– Неправда, только не сегодня. Это слишком важное событие.
– Спасибо. – Рэндалл пригубил вино. – Мне правда жаль, что произошла эта история с Лайнхартом.
– Не надо, – ответил Питер, – если уж кому и следовало бы извиниться за разведение паники после ухода старикана, так это мне. Не вини себя в этой заминке; ты же знаешь, такое случается. Мы все еще понятия не имеем, как каждый из пациентов отреагирует на методику. Мне и раньше следовало бы это понять. Джерри устроил нам сюрприз, но мы ведь ставим эксперимент – ожидать можно чего угодно. То, что произошло сегодня, совершенно нормально; я не должен был так реагировать. Это было абсолютно непрофессионально.
– Мы со всем справимся, – подбодрил его Рэндалл, – с методикой, с пациентами, с лечением, со всем. Мы сможем. Мы должны.
– Эй, Рэндалл!
Рэндалл поднял глаза и увидел направляющихся к ним с Питером Чарльза Лейбла и двух незнакомых ему мужчин. Чарльз был одним из региональных менеджеров «Хрупких сердец» – так назывался фонд Аманды – и управлял четырьмя приютами для бездомных. Худощавый и невысокий, он тем не менее носил окладистую бороду, занимавшую почти половину его длинного лица.
– Привет, Чарльз, рад снова тебя видеть. Как ты?
– Восхитительно! Дети привыкают к новой школе, это большой плюс. Обустраиваемся после переезда, так сказать, все замечательно.
– Мэри тут?
– Нет, она сейчас по ту сторону океана, но передает вам горячий привет.
Рэндалл повернулся к Питеру.
– Вы знакомы с доктором Римсом?
– Конечно, – ответил Чарльз, пожимая тому руку. Он указал на сопровождавших его мужчин. – Я хотел бы представить вам Александра Деллиума и Феликса Хатчинсона. Они возглавляют наиболее тесно сотрудничающие с нами фонды. Алекс отсюда, занимается страховым бизнесом, а Феликс прилетел из Сан-Франциско, он занимает пост исполнительного директора в «Скиз», где сейчас активно работают над облачными технологиями.
Рэндалл выжал из себя все необходимые кивки и рукопожатия. Он изо всех сил старался как следует играть роль мужа женщины, которую собрались поздравить все эти миллионеры. Руку потверже, улыбку пошире – что угодно во имя Аманды.
Алекс, высоченный длинноволосый блондин, выглядел так, как будто только что сошел на берег с круизной яхты. Феликс был его полной противоположностью – низенький, почти одного роста с Чарльзом, обладатель небольшого животика, который он тщетно пытался спрятать под широким поясом.
– Сан-Франциско, – повторил Рэндалл, пожимая ему руку, – далековато же вас занесло.
– Это все ваша жена, – ответил Феликс, – не могу перестать восхищаться тем, как много она делает для нуждающихся. Хотел бы я, если честно, быть настолько же увлеченным своим делом, так же добиваться справедливости! К сожалению, все, что я могу ей предложить, – это деньги. Впрочем, не сомневаюсь, что она найдет как их применить. Уж к этому у нее талант.
Чарльз ухватил бокал шампанского с проплывавшего мимо подноса:
– К слову, Рэндалл и доктор Римс работают над крупным проектом по психиатрии в Кваримском университете.
– В самом деле? – спросил Алекс. – Меня всегда поражали те, кто изучает человеческое сознание. Я бы сказал, вам повезло с работой.
– Вы преподаете? – поинтересовался Феликс.
– Питер – да, – покачал головой Рэндалл, – а я пока что просто помогаю ему в работе над проектом. У него довольно плотное расписание, поэтому я занимаюсь документацией и сбором данных, – ну а на большее пока что не остается времени.
