banner banner banner
Русские на рубеже эпох
Русские на рубеже эпох
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Русские на рубеже эпох

скачать книгу бесплатно


– Танин отец предлагал как-то устроить тебя к нему на завод. Вроде, у них ещё что-то теплится, какие-то заказы есть.

– Мама, ты же знаешь, как я отношусь ко всем этим станкам, железякам, механизмам. Ещё с УПК (учебно-производственный комбинат) устойчивое отвращение!

– К нам в институт? Но… с биолога какой химик?

– С людьми, с людьми… Всякая работа – работа с людьми, – задумчиво заметил отец. Георгий Степанович за время своей, так сказать, расслабленности подрастерял связи и сам находился в шатком положении по службе. Он всё ещё бодрился, много говорил о своих возможностях и знакомствах, но реально сыну помочь не мог. От чего втайне очень переживал. Ему самому надо было искать способы обеспечивать семью – ставить на ноги маленькую дочь.

* * *

Перед последним курсом, августовским вечером Димитрий с Таней шли со встречи школьных друзей.

– Ты знаешь, мне тут предложили… – девушка всё также, как и в школе, предпочитала брючки и короткую стрижку.

– Что? – Димитрий оглядел свою исполнившуюся мечту с ног до головы.

– Стажировку в США!

– Ого!

– Есть возможность по линии студенческого обмена.

– Что-то мне такую не предложили!

– Конечно, ходишь по своим философским клубам, книги заумные читаешь… Жизнь-то меняется, а ты и не замечаешь. В прошлое смотришь!

– Надолго?

– На пятый курс.

– А я как? Может, и мне с тобой можно?

– Я узнавала, но не получится. Место только одно.

– Хочешь в штатах остаться?

– Это ещё суметь надо!

– …

– В случае чего, ты ведь ко мне после окончания сможешь приехать, уже специалистом!

– Уже специалистом… – повторил Димитрий.

Он внимательно посмотрел на Таню, в её карие миндальные глаза. Точёные черты лица. Есть что-то восточное, или средиземноморское. Димитрий впервые отчётливо почувствовал, как перемещаются пласты времени. Большие пласты двигаются – меняется эпоха. Маленькие пласты, частные – происходят события, меняющие человеческую жизнь.

– Так отпустишь?

– Конечно! – с большими внутренними усилиями произнёс Димитрий. Он старался, чтобы это прозвучало легко, как будто ему всё равно. Но внутри словно что-то оборвалось.

– Я буду писать, звонить.

– Да, конечно. Как в армию…

Димитрию через неделю также предложили стажировку, но не в Америке, а на крайнем севере их необъятной Родины. Он быстро собрался и уехал. Даже раньше Тани.

* * *

Поезд на Мурманск отстукивал расстояние. Напротив Димитрия сидела белокурая хрупкая девушка, Лена Пчёлкина, однокурсница. Её направили на практику в сам Мурманск, потому что оттуда родом. Димитрия – в посёлок Дальние Зеленцы, в Институт исследования Баренцева моря.

– А говорил, что биологией заниматься не будешь! – Лена улыбалась очень хорошо, по-доброму, открыто.

– Практику надо же где-то проходить! – настроение у Димитрия было ещё сумрачное. Переваривал неожиданный поворот событий и танино решение. В тайне надеялся, что подруга передумает.

– Предлагали же в комитете экологии. Перспективно!

– Перспективно-то оно, может, и перспективно… Да уж больно административно.

– Ой, в рифму получилось! Хочешь пирожок?

– Пирожок?

– Да. С мясом. Сама пекла!

– Давай. Благодарю! – Димитрий вспомнил, что Таня пирогов не пекла, она всё больше экономикой интересовалась, учёбой и общественными делами.

Поедая пирожки, Ксенофонтов получше пригляделся к соседке, которую во время учёбы практически не замечал. Голубоглазая. Очень аккуратно и скромно одетая. Вся какая-то чистенькая. Они хорошо поговорили дорогой.

* * *

Димитрий успешно прошёл практику. Океан ему очень понравился, несмотря на суровость климата. Ксенофонтов регулярно выходил в море на институтском судне, несколько раз выезжал в Мурманск. Лена провела ему экскурсию по городу.

Практика закончилась. Прошла защита диплома. Вернулась и Таня. За время разлуки у них случились лишь два бумажных письма друг другу, да несколько телефонных разговоров. Встретились, расчувствовались. Говорили всю ночь.

* * *

Сестра Даша уже научилась ходить, разговаривать и шалить. Брат Вадик заканчивал радиофизический факультет университета. Путь у него один – в науку. Как и у Сани, который уже готовился к вступительным экзаменам в аспирантуру. Его, конечно, оставят на кафедре. Будущий преподаватель.

В этой суматохе они так и не свозили бабушку Женю в родную её сердцу Ольховку, куда они с дедом Андреем брали каждое лето маленького Димитрия. Наобещали только! Зато Димитрий с Таней летом побывали на море.

Обсуждали планы на осень. Тане также предложили аспирантуру. Ксенофонтов пребывал в неопределённости – идти ли к таниному отцу на завод, который стал теперь акционерным обществом, или всё-таки в комитет экологии. Димитрий готовился сделать Тане предложение, вопрос давно уже висел в воздухе. Жили они, практически, как муж и жена. Конечно, её неожиданный отъезд в Америку повлиял на Ксенофонтова, он немного обиделся. Но кто не сталкивался с женскими капризами? А сейчас Таня рядом. Они уже во второй раз проверили чувства.

Самое начало осени. Они идут с Таней по Покровке – старинной улице города, недавно переименованной. Ей вернули дореволюционное название, сделали пешеходной. Во времена СССР она называлась улицей Свердлова. Город также переименовали из Горького в Нижний Новгород.

– Дима, нам нужно поговорить, – Таня свернула в их любимый сквер.

– Я как раз тоже собирался! – улыбнулся Димитрий. На нём новый костюм, в котором он сам себе очень нравился. Самое время сделать предложение.

– Я долго думала, милый, – Таня провела рукой по лацкану, как бы огладила.

– Я тоже!

– Нам нужно расстаться.

– Что? – не понял Ксенофонтов.

– Ты же слышал! Ты думал не об этом?

Димитрий ошеломлён. Он не исключал этого варианта после таниного отъезда. Но сейчас, когда всё складывалось само собой! В голове пронеслось: «Может быть ответить ей, что он также хотел это предложить? Момент удобный, можно всё повернуть, чтобы не пострадало самолюбие! Но нет. Самолюбие уже пострадало! Чтобы сохранить лицо? Но Таня хорошо его знает. Наверное, лучше, чем он её… В той книге, которую я так люблю, отношения мужчины и женщины имеют иной психологический фон». Вслух сказал правду:

– Нет. Я хотел сделать тебе предложение!

– Теперь передумал? – попыталась свести на шутку Челышева.

– Считай, что сделал!

Димитрий стоял перед ней высокий, возмужавший, хорошо одетый и надёжный. Таня это очень ценила. Она была умной девушкой. Как-будто ещё немного раздумывала. Лицо сосредоточено. Без лишней косметики. Не очень высокая, но стройная. И любимые брючки, только теперь не здешние, а купленные за океаном.

– Я это очень ценю, но принять не могу, – сказала она твёрдо. В уголке глаз показались слёзы.

– Встретила кого-то за бугром?

– Встретила, но я тебе не изменила. И это не главная причина!

– Что же тогда? Хотя… хотя можешь не объяснять, – Димитрий повернулся, чтобы уйти.

– Подожди. Выслушай, пожалуйста!

– Хорошо.

– Ты мне понравился своей необычностью. Ты отличался от сверстников, от одноклассников. И мы с тобой, видимо, на том этапе очень подходили друг другу!

– Угу…

– Мы ведь хорошо жили, почти не ссорились. Детей не случилось, да и рано мне ещё! И, понимаешь, у меня в жизни есть цель! Я хочу сделать карьеру! Не хочу становиться домохозяйкой, или скучной тётушкой в какой-нибудь организации средней руки. Неожиданно открылась возможность, о которой я смела только мечтать. Прислали вызов из США. Предлагают вид на жительство и работу.

– Помог тот человек?

– Да.

– И ты ждала этого всё лето?

– Ждала. Но, если бы мы поженились, то я бы никуда не поехала.

– Пойду я, Тань. Будь счастлива!

– И знаешь, у тебя больше шансов, чем у меня встретить кого-то, кто тебе подойдёт, – почти закричала она вдогонку, – ты же мужчина! Но тебя надо ещё делать, как мужчину!

– Что?

– Нет, ничего. Мы расстаёмся друзьями?

– Конечно!

– Мой папа тебе поможет с трудоустройством. Они хотят сделать совместное предприятие, так что, может, будем видеться!

Димитрий быстро шёл по Покровке. Не слушал. Сглатывал.

Через неделю он уже ехал в Мурманск. Конечно, на помощь таниного отца Димитрий не согласился. И в городе оставаться не захотел. Будет делать кандидатскую диссертацию по камчатскому крабу, который, видите ли, переползает в Баренцево море по дну Северного ледовитого океана! Димитрий жалел теперь только об одном, что не свозил бабушку в деревню, а выбрал море и девушку.

* * *

На севере Димитрий провёл четыре года. Поначалу сильно тосковал по Тане. Механически делал свою работу. Забывался в море. Но потом сошёлся с Леной, которая помогла ему забыть многое. Они поженились. Димитрий планировал написать диссертацию в Зеленцах, а потом, может быть, перебраться в Мурманск. Или, вообще, в родной университет. Оказывается, Лене он нравился все студенческие годы, но по понятным причинам она инициативы не проявляла.

В небольшой квартирке, которую Лена делила с мамой, Ниной Львовной, у неё была своя комната. Там они и обосновались. Семья жила скромно, тихо. В доме Димитрий заметил несколько старинных икон в дорогих окладах и потёртый альбом с фотографиями начала века. Ни в их квартире, ни у Тани икон никогда не было. Бабушка Женя только прятала какой-то образ в шкафу. Иногда доставала. В квартирах у дедушек и бабушек Димитрия всегда было много книг: классика, собрания сочинений Ленина и Сталина. Библия, святоотеческая литература отсутствовали. У Лены атмосфера иная.

– Это мой прадед, – Лена подвела Димитрия к портрету дореволюционной работы, висящему над пианино.

– Давно умер?

– Репрессирован в 1937 году. Он был священнослужителем.

– Я заметил. Крест. Облачение.

– Мама недавно подала на реабилитацию.

– Какие у тебя предки! – Димитрий обнял Лену, поцеловал.

– А это прадед по линии отца. Земский врач.

– Круто!

– Мама говорит, что в тебе тоже есть что-то благородное!

– Тоже? – улыбнулся Димитрий.

– Ладно тебе, – Лена смутилась, покраснела, уткнулась носом в воротник его свитера, – я имела ввиду просто благородное.

– Вряд ли… У меня, по-моему, все из рабочих и крестьян. Впрочем, далеко я не копал.

– Прошлое бывает неожиданно интересным! – она потёрлась щекой о плечо мужа, – ладно, пойду ужин готовить.

– Можно я альбом полистаю?

– Конечно!

Года два Ксенофонтовы жили размеренной, тихой семейной жизнью. Планировали ребёнка. Димитрий привык к северному климату, к более спокойной, чем в Нижнем, обстановке. Люди здесь вообще никуда не спешили. Он даже шутил иногда, что всё здесь, как будто, заморожено. Недавние события, да и всё, чем он жил последние лет десять, отдалились. Часто вспоминал мать, отца, сестру, родных. Переписывались и перезванивались. Но их жизнь протекает где-то там, за две тысячи километров. А он в чужом городе. Привыкает к новым обстоятельствам. Пласты времени. Ничего не поделаешь. Вспоминал иногда и Таню, но ещё более отдалённо. Он только всё никак не мог понять, почему произошёл такой резкий поворот в их отношениях? Резкий. Неожиданный. Без предварительных объяснений. Подруга не сказала ни слова и никак не выдала себя до самой развязки. Неужели нельзя было поговорить, обсудить… «Ну, да ладно, пусть делает свою карьеру в далёкой Америке, – размышлял Ксенофонтов, – а у него есть Лена, она ничем не хуже, с ней спокойно». Димитрий почему-то твёрдо был уверен, что Лена его не предаст. Новое ощущение рождалось не из самомнения, не из ложного чувства психологической зависимости от него Лены. В душе Димитрия поселилось новое ощущение надёжности, преданности любящего его, порядочного человека. Димитрий уже мечтал о научных открытиях, о северных походах. Видел себя в новом качестве, на пороге свершений. Его романтичная душа обретала в этом чувстве твёрдую почву, основу новой жизни.

– А я знаю, что ты Таню ещё любишь!