Порочные души

скачать книгу бесплатно

– Да, это я. Давайте отнесем ребенка в дом, я его посмотрю, – беру малыша и прижимаю к груди. – Я сумку забыла в машине, сможете попросить, чтобы ее отнесли к нему в комнату?

Девушка тут же спешит в дом, я же остаюсь с мальчишкой один на один.

– Привет, мой маленький, – поправляю шапочку, тяну цепочку от соски и провожу ей по его губам. – Решил всех отругать, потому что не понимают тебя, малыш?

Он замолкает, подбородочек все еще немного трясется, я нежно прижимаю его к себе, несу, покачивая. Нежность к нему просто зашкаливает, маленькие ручки тут же цепляются за мою футболку и сжимают в кулак. Вместе с ребенком мы проходим в дом, я оглядываюсь по сторонам в поисках людей. По лестнице спускается девушка. Увидев меня, она сначала останавливается, затем машет мне рукой, приставляет палец к губам, понимаю, что она не хочет будить ребенка. Поднимаюсь по массивной деревянной лестнице, следом за девушкой захожу в просторную светлую детскую комнату. Не скажу, что она сделана в мальчиковом стиле, скорее нейтральная. На случай, когда родители не знают пол ребенка до последнего. Кровать с балдахином, рядом стоит люлька, пеленальный стол, шкафчики. Игрушки, кровать для няни, в общем, все, что необходимо младенцу.

Аккуратно укладываю млалыша в кроватку. Расстилаю пеленку на столе и иду в смежную комнату помыть руки перед осмотром. Яркие софиты, душевая и рядом ванная, надувной ошейник и надувной матрас подсказывают мне, что именно здесь они моют малыша. Надо не забыть дать им парочку советов на этот счет. Вытираю руки и выхожу в комнату, когда Хоук вносит мою сумку. Я тут же забираю ее молча, но он не двигается с места.

– Мне не требуется надзиратель, – говорю я и грею стетоскоп в ладони. – У тебя больше нет никакой работы?

– В данный момент ты моя работа, шевелись, у меня нет времени ждать тебя вечность. Я здесь на случай, если помимо всего прочего ты еще и воровка, – грубо отвечает мне мужчина. Я делаю шаг к нему навстречу и упираюсь ему буквально в шею, так как он намного выше меня.

– Не делай выводы, ты не знаешь меня, – он наклоняется ко мне, мы практически соприкасаемся носами.

– Выводы сделаны уже давно, не строй из себя святошу. Делай свое дело и проваливай, – резко хватает меня за руки и выкручивает перед собой, смотрит на вены.

– Мне больно! – восклицаю я.

– Досмотр. Такие, как ты, на все способны, – и отпускает меня. Я собираюсь ему сказать еще пару слов, но он показывает мне закрыть рот. – Просто молчи.

Качаю головой, кто он такой, чтобы так со мной себя вести? Становлюсь к нему спиной, аккуратно вытаскиваю ребенка из кровати и кладу на пеленальный стол. Снимаю с него легкую кофточку, штанишки и шапочку. Ощупываю родничок, затем лимфоузлы, проверяю на вздутие и только потом начинаю его слушать. Свободной рукой глажу ребенка по животику и слышу громкое бурление. Убираю стетоскоп, переворачиваю его на животик и осматриваю тело. Похоже, у малыша недостаток жидкости в организме, плюс вздутие, он тут же поджимает под себя ножки и выпускает воздух.

– Мне нужен мистер Карпентер, – тихо произношу я.

– Можешь мне все рассказать, я передам, – то, что он произносит это тише, не говорит о том, что ребенок его не слышит. Малыш тут же начинает кряхтеть и громко сопеть, как будто снова начнет кричать. – Всех мышей ловит, мелкий засранец.

Я перекладываю спящего ребенка в кроватку и поворачиваюсь к нему, забираю сумку и складываю стетоскоп в нее.

– Мистер… – няня не успевает договорить, когда Хоук резко дергает головой. У парня явно проблемы с психикой, как вообще ему позволили работать здесь. – Я пришла.

Он больше не произносит ни звука, выходит из комнаты, останавливается рядом с мистером Карпентером, что?то тихо ему говорит. Они переглядываются, все это довольно подозрительно.

– Мисс Саттон, – мужчина выглядит по?домашнему, в обычных джинсах и рубашке навыпуск. – Рад, что вы приехали. Можно я отлучусь на несколько минут и вернусь к вам, чтобы все обговорить?

– Конечно, – спокойно отвечаю ему и улыбаюсь.

– Располагайтесь, – он тоже уходит в том же направлении, что и Хоук.

Глава 6

Хоук

Я мечусь по кабинету в ожидании, когда отец уже оторвется от девчонки. Меня раздражают несколько вещей: то, как он прикоснулся к ее руке во время разговора, и этот сальный взгляд. Может, конечно, я не так все понимаю, но мы ведь одной крови, и я не тупой, чтобы не знать, каких именно девушек выбирает отец. Задеваю крутящееся кресло, и оно громко ударяется о стол. Дверь открывается, и все еще с сияющей улыбкой появляется мой отец. Сгибаю каждый палец до хруста, сначала на одной руке, потом на второй. Он наконец закрывает за собой дверь, поворачивается ко мне, спокойно по привычке доходит до своего кресла и садится напротив меня. Самое время разыграть карту.

– Садись, – тянется к сейфу, нажимает комбинацию цифр и вытаскивает папку с документами. – На, почитай.

Сажусь в кресло, беру листки бумаг и читаю один за другим.

– Ты вообще проверял, кто она такая? Для чего она в этом доме? – хмурюсь, смотря ему в глаза.

– У нее медицинское образование. Моему внуку нужен особый уход, если ты понимаешь, – вытянутая передо мной ручка замирает в воздухе.

– Я не намерен нанимать ее. Или это твоя новая домашняя собачка? Ты читал пункт – условие никаких отношений с работодателем? – отец с сомнением смотрит на меня.

– По твоему мнению я притащил домой новое мясо?! – начинает катать ручку по столу. – И я всегда читаю все пункты в договорах. Этот пункт указывает на то, что я не могу заниматься сексом с ней.

– Замечательно, но это вряд ли остановит тебя, – подталкиваю ему документы. – Я не стану это подписывать. Плевать, по мне вообще не место ей в этом доме. Но если ты считаешь необходимым, хочу получить еще сведения о ней.

– Какие? – отец устало выводит подпись на бумаге со своей стороны и обозначает сумму жалования.

– Анкета о ее личной жизни, семье, где она живет, где училась, парень, – отец ставит бумаги столбиком и ровняет края об стол.

– Менструальный цикл, сколько раз на день она занимается сексом, первый опыт? Это тебя тоже интересует? – раздраженно спрашивает мужчина. – Мне кажется странным подобный интерес к деталям.

– Я сказал свое слово, вот когда ты покажешь мне все это, я позволю мисс Саттон находиться в этом доме, который час назад стал моей собственностью, а также заботиться в первую очередь о моем сыне и уж потом о твоем внуке, – встаю со стула и иду к выходу. – И еще никаких условий и рассмотрения до момента, пока я не буду обо всем извещен и не скажу свое решение. Мне пора, есть еще дела.

– Ты вообще думал о том, что сыну ты нужен больше, чем всем своим делам? – я несдержанно нажимаю на дверную ручку до хруста. – Ты должен быть в первую очередь ему отцом, а не человеком, который покупает ему вещи и является биологическим материалом. У него нет матери, он одинок.

– У него есть ты. А мать, видимо, не играет никакой роли для детей Карпентеров. Вспомни, где моя. С Саттон решай сам, – выхожу за дверь и широким шагом направляюсь на поиски девушки.

В доме непривычно тихо, голос ребенка не разрывает ничьи перепонки, никто не бегает с бутылочками и смесями, все будто вернулось на круги своя. Я спускаюсь по лестнице и слышу женские голоса на кухне.

– Вы должны постоянно давать ему воду, обязательно. Ко всему прочему, массаж играет важную роль. Я бы посоветовала иметь одежду, в которую вы переодевались бы только для него, чтобы он успел привыкнуть к вашему запаху, рукам. Трентон особенный ребенок, ему не хватает внимания, и для того, чтобы он не плакал, возьмите соску не со срезанным концом. То есть имитация соска, – я стою за стеной рядом с кухней и слушаю спокойный мелодичный голос Эмерсон, он резко отличается от Энж, даже тональностью. У той всегда были всплески звуков и режущая интонация, требовательная, а этот голос… нежный?

– Вы здесь закончили? – резко спрашиваю я и появляюсь перед двумя нянями и докторшей.

– Если мне не надо ждать мистера Карпентера, то, пожалуй, мне пора. Но ты не беспокойся, такси уже ожидает меня, – говорит Эмерсон. От обыденного обращения, да еще и на «ты», у обслуживающего персонала округляются глаза.

– Отмени, – слова вырываются из меня голосом, требующим повиноваться.

– Хоук, ты можешь ехать по своим делам. У меня есть возможность добраться самой, без твоего внимания, – посылает меня прилюдно ко всем чертям, отказавшись от эксклюзивного предложения отвезти ее. Вскидываю руку, и все посторонние тут же покидают кухню. Девушка безразлично встает со стула, поправляет кофту и движется мимо меня, словно ее это тоже касалось.

– Я сказал тебе, отмени! Это не обсуждается, – хватаю ее за локоть, видимо, не рассчитываю силу, она морщится.

Мы снова становимся друг напротив друга, наши взгляды готовы испепелить и уничтожить, и ни один из нас не готов отступать.

– Если еще раз ты поднимешь на меня руку… сделаешь мне больно, – Эмерсон освобождается, отодвигается от меня, мое тело тут же реагирует на нее. Не знаю, откуда появляется этот озноб и желание прикоснуться к ней, прижать к стене. Ставлю руку над ее головой, ловлю в ловушку и закрываю собой любые попытки избавиться от меня.

– И что ты сделаешь, мышка? – не узнаю свой охрипший голос, склоняю голову так, чтобы наши губы практически соприкоснулись. Запах ее тела как дурман, сладкий яд для меня.

– Я тебя зарежу, – строго отвечает Эмерсон.

Она наклоняется, подлезает под моей рукой и быстро удаляется. Я вижу по ее походке, что она немного шатается. Значит, не только я получил дурацкий эффект ватных подкашивающихся ног. Это будет интересно.

– Эмерсон, – громко говорю я. – Зайди в кабинет мистера Карпентера. У него к тебе есть дело. И можешь ехать как тебе угодно.

– Кто бы сомневался, – она отвечает тихо, но я слышу ее, хочется обернуться и хорошенько встряхнуть девушку, но что?то останавливает.

Поднимаюсь по лестнице в свою комнату, оставляю приоткрытой двери. Расстегиваю пиджак и вешаю его на вешалку, оставляю в шкафу, переодеваюсь в домашние тренировочные штаны и свободную футболку. Раз я свободен, можно провести немного времени, занимаясь ничегонеделанием. Что тоже очень редко происходит последнее время. Моя комната такая же серая, как и моя жизнь. Я бы хотел сказать, что после того, как я перестал нюхать – все заиграло всеми цветами радуги. Но это не так. Я словно в тумане брожу в одиночестве, в поисках своего отражения или души. В поисках чего?то такого, что сделает мое существование действительно стоящим. Это сырое влачение, будни, сменяющие один за другим, все так монотонно. И причина не в наркотиках, я уверен. Может, я просто исчерпал себя, перестал быть интересным самому себе. Уже нет бесконечного кутежа, пьянок, девок, разврата и хаоса. И от этого немного грустно.

Просто грустно и все тут. Может, так живут девяносто процентов населения, но хочется встряски. В соседней комнате раздается детский вопль, и я иду по первому зову маленького монстрика. Отец не прав в том, что я не прихожу к ребенку, просто запрещаю говорить прислуге, что в любую свободную секунду я захожу, но только посмотреть. Трогать его страшно с того момента, как он перестал быть слабым. Однажды я чуть не уронил его, после этого брать ребенка на руки я отказываюсь. Мне достаточно наблюдения, строгого присмотра и просто присутствия.

Комната Трентона украшена мишками и лошадьми. Я не знал, что ребенку понравится больше, но старался сделать его жизнь здесь веселой. Пока проходил ремонт, я привозил все новые и новые вещи, чтобы Трентон видел, что папа старается… Отцовство это как заклинание, у тебя не просыпается эта материнская безграничная любовь, но ты уже зависим от человека, привлекающего к себе внимание.

Я подхожу к нему ближе, вижу покрасневшую мордашку. Он беспорядочно трясет руками, шарит ими в воздухе, я усмехаюсь и подаю соску, к которой он очень привязан. Некоторым покажется жуткий голос младенца раздражающим, но я испытываю от него удовольствие. Не знаю, как моя мать реагировала на меня или отец, но есть в этом что?то очаровательное. Крик превращается в наглый надрыв голоса, в комнату заходит одна из нянь и берет мелкого на руки.

– Извините, мистер Карпентер. Ему пора кушать, – она встряхивает бутылочку, проверяет на тыльной стороне руки температуру смеси, надевает на ребенка подобие попоны и садится в кресло?качалку. Сразу возникает образ валяющейся около него Энжел. Ее бледное осунувшееся лицо, вытянутая рука вдоль тела, опущенная голова и остекленевшие глаза. Так глупо расстаться с жизнью ради мимолетного удовольствия. Меня передергивает, и я подхожу к девушке, которая удивленно на меня смотрит, когда я указываю на новый диван.

– Пересядь, – выдергиваю из?под ее тела деревянную мебель и волоку за собой в коридор. Перекидываю его через перила и сбрасываю кресло?качалку с высоты в холл. Оно пролетает один этаж и с грохотом, отражающимся в стенах холла, разбивается на части, при этом разломав паркет. Сжимаю губы, ничто не должно напоминать о ней в этом доме. Я ненавижу свои обещания относительно ее и то, какой тварью она оказалась, предав собственного ребенка. Мне не хватает воздуха в легких, сердце ускоренно бьется, и я чувствую небольшое головокружение. Хватаюсь за деревянные перила, опускаю голову на согнутые в локтях руки и сосредотачиваюсь на вдохах и выдохах.

– С тобой все в порядке? – доносится снизу, я сразу получаю какой?то толчок адреналина, раздражение тут же по новой накатывает на меня.

Я просто смотрю вниз, не говоря ни слова, на маленькую медовую блондинку, которая, широко раскрыв глаза, тревожно смотрит на меня. Удерживаю ее взгляд на себе, кладу подбородок на руки и просто наблюдаю. Откуда у такой как она – эта невинность в глазах, забота и уверенность в себе. Мне становится безумно интересно, что выйдет, если она останется здесь на определенный период. Пусть недолго. Но от простого присутствия ее рядом ощущение озноба переходит в огонь, разрастающийся в груди.

Она убирает свои длинные волосы на одну сторону, задерживает в них пальцы, и я ощущаю, как хотел бы их погладить и почувствовать, какие они на ощупь. Ее тело обладает каким?то исключительным ароматом, если бы она могла молчать…

– Сумку мою спусти вниз, – мои брови приподнимаются, она все еще не знает, кто я. Хорошо это или плохо покажет время, но пока мне очень нравится эта игра.

Оглядываюсь по сторонам, и няня, которая уже покормила моего сына, выносит то, что ищет Эмерсон. Забираю ее и швыряю через перила прямо в девушку. Громко охнув, она едва не падает вместе со своими принадлежностями, но ловит их.

– Ты нормальный? – восклицает она. – Чуть не убил меня.

– А может, именно это я и хотел, – скептически отвечаю девушке, она отрицательно качает головой, берет свою сумку и раздраженно направляется к двери. – В следующий раз, когда приедешь, оденься как тогда в ночном клубе. Так будет проще залезть тебе под юбку, – на моем лице появляется кривая улыбка оттого, как она психует.

Я не знаю, что она там мне ответила, потому что лишняя информация теперь донеслась до моего отца и всей прислуги. Отец растерянно смотрит сначала вслед девушке, потом на кресло?качалку и только потом на меня.

– И что это значит? – непонимающе спрашивает он.

– Кресло давно просилось выбросить его. А если ты по поводу девушки, хорошо, что подписывал не я, так как последний пункт уже нарушен. Мы в некотором роде знакомы, – отец поднимается по лестнице, пока внизу убирают то, что я разрушил. Он становится рядом со мной в такую же позу, как и я, затем смотрит вниз.

– Возможно, это последнее, что принадлежало матери твоего ребенка, – произносит он. – Несмотря на то, что произошло с ней, я благодарен Энжел. Тебе нужен был друг, который прошел все то же, что и ты. Это могло произойти и с тобой? – он обдумывает секунду, затем хлопает меня по напряженной ладони. – Я хочу другую жизнь для тебя. И мне до сих пор стыдно, что не пресек все, как только ты окунулся в мир наркотиков.

– Не стоит вспоминать прошлое, любое напоминание об Энжел вынуждает меня чувствовать себя еще большим дерьмом, чем я есть. Рейчел, парни… Все то, что я считал привычной жизнью, перестало быть важным. И даже спустя много лет так и не научился отличать нужное от негодного, – отвечаю ему задумчиво.

– Ты по поводу Эмерсон? Почему ты не думаешь, что первое мнение ошибочное? – спрашивает он меня.

– Потому что я сам уже сделал выводы о ней. И теперь восстановить равновесие будет сложнее, – я не могу говорить о тех ощущениях, которые она во мне вызывает, но думаю, отец и так все понял.

– Время покажет, – он выпрямляется. – Кстати, что будешь делать с пентхаусом на Мэдисон?

Об этом я еще не позаботился. В данный момент там абсолютный бардак. Время, которое я жил без Энж, не осталось незамеченным. В момент, когда мне стало плохо одному, я бежал оттуда. У человека должна быть берлога, угол, где он всегда может спрятаться от посторонних глаз, остаться один на один со своими мыслями и проблемами. Именно так я себе представляю это место.

– Надо отправить туда людей, чтобы вычистили свинарник. Я пока останусь здесь, – тру рукой место шрама на моей груди, там, где меня прооперировали, оставив без одного легкого.

– Я найду информацию о Эмерсон Саттон, постарайся сделать так, чтобы она задержалась в этом доме подольше, – мы расходимся по разным сторонам, я направляюсь в свою комнату, чтобы в который раз побыть одному.

Психолог в клинике была права, однажды мне понадобится еще раз пролежать на лечении и приобрести друга, человека, с которым я смогу делиться и разбавить свое никчемное существование. Взять все самое лучшее и постараться убить в себе тоску. Потому что нет ничего важнее живого общения, которого я, к несчастью, полностью лишен. И в этом вина и ошибка только моя и ничья больше.

Глава 7

Эмерсон

Я отказала мистеру Карпентеру в предложении работать на него. Больше всего на свете мне не хочется постоянно находиться рядом с Хоуком. Если бы мы познакомились при иных обстоятельствах, возможно, все было бы иначе. С первого взгляда он не кажется выродком, которые встречались мне до этого. Конечно, он по?мужски обаятельный и наглый, но мне кажется, все это защитная реакция, скорлупа, в которой он затаился. Разбираться в его проблемах нет никакого желания. Он вышвырнул предмет мебели с лестницы, кто так поступает? Псих? Однозначно. Нормальный человек просто избавится от этого, но не Хоук. Подавляю в себе улыбку. Эти взъерошенные волосы, прищуренные глаза и тяжелое дыхание. Будто он сдерживает в себе зверя, рвущегося наружу. Интересно, что будет, когда он сможет вырваться? Меня в нем отталкивает отношение, сила и напористость, с которой он действует. Он считает меня непонятно кем. Даже не задумываясь, что это причиняет боль.

– Снова сэндвич, – Трой усаживается рядом со мной, отодвигает пластиковый стул, – у меня скоро разовьется язва желудка.

– Носи с собой еду из дома и никаких проблем, – вытаскиваю салатный лист и съедаю его отдельно.

– Лина сегодня в смене. Максимум, что я могу себе позволить, это слабый перекус. Китайский ресторан откроется через пару часов, – он снимает очки и кладет на стол.

– Как будто китайская еда лучше сэндвича, – салфеткой вытираю рот и смотрю на пейджер. – Почему так произошло с моими анализами?

– Что?то случилось с морозильником, вся кровь, которую сдали в тот день, пришла в негодность. Но есть плюс: тот, что ты сдала сегодня, уже точно покажет наличие плода, – мой телефон начинает вибрировать, заставляя тарелку Троя звенеть. – Это та семья мальчишки?

– Точно, они звонят мне каждые полчаса по поводу кормления, памперсов, купания и прочего. И это длится две недели. Можешь поверить, что няни, которых они наняли, не понимают в этом ничего? Сомневаюсь. Это хитрый ход, план, непонятно для чего приведенный в действие, – нажимаю кнопку ответа и подставляю телефон к уху. – Да, мы уже здоровались сегодня.

– Со мной еще нет, – хриплый, глубокий голос заставляет мое тело застыть, как если бы он следил за мной.

– Это не обязательно с тобой. Что тебе нужно? – Трой вопросительно смотрит на меня, я провожу ребром ладони по горлу, он сразу понимает, о чем речь.

– Хорошо, сделаем вид, что мы проснулись в одной кровати, и опустим формальности, – приподнимаю брови, начиная водить пальцем по столу.

– Это вряд ли. С ребенком все хорошо? – беру в руку вилку и слушаю его дыхание.

– Пока да, но необходим человек, который будет следить за ним. Медицинское образование и опыт, имеющийся у тебя, необходимость, – я слышу, как он делает затяжку, и сразу всплывает в памяти вейп, которым он пользовался в ночном клубе.

– Я сказала твоему работодателю, что если будет необходимость, я подумаю о его предложении. Сейчас ее нет, и у меня заканчивается обед. Всего хорошего, – холодно произношу я и отключаю вызов.

Трой, видимо, впечатлен моим поведением. Я ставлю телефон на беззвучный и отодвигаю тарелку с недоеденным сэндвичем.

– Ты сейчас психуешь на него за то, что он хамло? Или вспоминаешь ту ночь? – он протирает линзы на своих очках, вытаскивает пару энергетических батончиков и протягивает мне. – Съешь, когда почувствуешь себя голодной и уставшей.

– Спасибо, – убираю батончики в карман больничного халата. – Там нечего вспоминать. Это была глупая идея.

– Так соглашайся, судя по всему, в данный момент тебя ничего не держит, с парнем ты тоже рассталась, – он наклоняет голову из стороны в сторону. – Значит, ты свободна в действиях. Сейчас у тебя отпуск. Ты можешь за этот месяц заработать неплохо. Почему я не педиатр?

– Все вроде так, но как быть с этим парнем? – спрашиваю его, мы встаем и идем к урне.

– Он водитель, что проще? Привезет и увезет, не вижу проблем. Ты, как всегда, все усложняешь, – недоверчиво смотрю на него. – Я дело говорю.

Мы подходим к служебному лифту, каждый нажимает свой этаж. Трой привычно убирает руки за спину и стоит, покачиваясь с пятки на носок. Я раздумываю над его словами. Если убрать неприятные моменты, все очень даже интересно. Действительно, что меня удерживает? Я уже давно перестала переживать за свою личную жизнь, она полностью принадлежит больнице и детям. Если уже дошла до того, что готова рожать в одиночку.

– Я думаю, тебе нужен друг. Надо перемолоть ту ситуацию и попытаться создать семью. Попытаться… – мы выходим на его этаже, и прежде чем закрываются двери, я понимаю, что мне надо было ехать выше.