Магнитная буря

– Сейчас мы выпьем шампанского, посмотрим часик их шоу и спустимся вниз, ты не будешь разочарована, уж поверь мне, – с сексуальной улыбкой произносит Джекс. – Там такие мальчики, что Энтони, нервное, покурит в сторонке.

Я смеюсь, когда он получает толчок в бок от Хаша в качестве протеста на его слова. Мы проходим в центральный зал, шоу уже началось. Мальчики устраивают меня за столом и рассаживаются сами. Я глазею по сторонам так, что моя голова открутится. Все очень зрелищно и красиво. Танцы, музыка, акробатические номера, фигурное катание, дамы топлес, они же на люстре и в фонтане. Где бы я могла такое увидеть? Кажется, меня уже пару раз толкнули в бок, но я не могу оторваться от происходящего вокруг. Будто очутилась на другой планете, я получила все то, чего не ожидала, и даже больше. Сам зал невероятно красивый, все в люстрах и винном вельвете, столы укрыты белоснежными скатертями, а столовые приборы сплошь серебро. Я, честно говоря, не представляю, как можно сделать еще круче. Фантастические красотки в перьях и топлес танцуют прямо перед нами, пока я глушу шампанское бокал за бокалом. Атмосфера накаляется так, что кружевное болеро становится лишним в моём наряде, и я принимаю решение избавиться от него.

– Эй, ты не устала еще пялиться на девчонок? – Хаш, тянет меня за локоть и поднимает. – Давай, шевели попкой, у нас есть для тебя сюрприз.

– Ты сказал сюрприз или стриптиз? Потому что я не хочу увидеть вас снова голыми, – меня немного шатает, носком туфельки я цепляюсь за свою же ногу и смеюсь над своей уже изрядно нарушенной координацией. Мимо меня проносят торт, и я радостно хлопаю, надо же, и день рождения здесь справляют. Помпезный день рождения. Трясу немного головой, фокусирую взгляд.

– Пойдем быстрее, – смеется Джекс, и мы спускаемся по лестницам в цокольный этаж.

Когда передо мной открываются двери, нас встречает оглушительная, почти мертвенная тишина. Я полагаюсь на моих друзей, уж если умирать, так с музыкой. Прошагав один поворот, мы упираемся в новую дверь, я приподнимаю брови, когда Хаш вставляет маленькую пластиковую карту в замок и величественно открывает ее. Громкая музыка, синий цвет во всем зале, невероятное количество огоньков и мать-вашу-голых-парней. Их столько, что можно подавиться своими слюнями. Я смело шагаю навстречу своим приключениям. Парни в крошечных стрингах и черных галстуках-бабочках обслуживают столики. Мимо меня проходит один из них, и я беру два бокала шампанского, один выпиваю залпом и возвращаю его на поднос, пританцовываю в ритм музыки и направляюсь к сцене. Мне уже откровенно наплевать, где парни…отстали, или же они плетутся за мной. Музыка наполняет моё тело. Подняв высоко второй бокал на тоненькой ножке, я двигаюсь к намеченной цели. Усаживаюсь за самый ближний столик и подзываю официанта, притягиваю его за галстук и нашептываю на ухо заказ. Парни садятся рядом и переглядываются.

– Я очень надеюсь, что ты уйдешь отсюда на своих ногах, – удивленно говорит Хаш, когда я вливаю в себя розовую шипящую жидкость. – И не дай Бог нам придется ввязаться в драку, учти, это будет впервые, – пальцами поправляет незаметно соскользнувшую с моего плеча тоненькую бретельку, от чего я начинаю смеяться.

– Ты боишься за мою целомудренность? – официант приносит нарезанный сыр и виноград, ставит перед нами бутылку шампанского в ведре со льдом. – Вы же собрались отрываться, а не следить за мной, так? – Джекс разливает напиток по нашим бокалам. – Так выпьем за веселье, мальчики!

Глава 28

Энтони

Такси останавливается у галереи Беатрис, я припозднился. В связи с погодными условиями посадку на рейс постоянно откладывали, и я все никак не мог вылететь с островов. Я мог бы уже вместе с Хашем вернуться во Францию, если бы не циклон, принесший пусть и небольшие, но все же разрушения. Я обязан был проследить, чтобы гости, покидавшие остров, были в целости. Ошибки прошлого больше не коснутся моей семьи. После разговора с Корин до меня, наконец, дошло, что в нашей жизни все происходит не просто так. И если то, что я получил в доказательство, не подтверждает этого, значит, жизнь ничего не стоит.

Осматриваю темные окна дома, скорей всего они спят; в любом случае, мне придется разбудить обитателей. Стучусь в двери специальной подковкой вместо ручки, отхожу на некоторое расстояние и жду, когда мне откроют. Поджимаю губы и стучу еще громче, перекатываюсь с пятки на носок в ожидании, но все остается, как и прежде. Обхожу дом в поисках открытого окна или второй двери. Все намертво закрыто, дверь галереи заперта. Хорошо, значит, они просто вышли на прогулку. Снова подхожу к входной двери и сажусь на лестницу. На улице становится прохладно, но мне хватило ума надеть свой синий костюм, который сохраняет тепло моего тела.

Беру смартфон и проверяю время, я, может, идиот, но кто в четыре утра ходит на пробежки? Или что я там предположил? Делаю последнюю попытку, встаю, отряхиваю пятую точку и снова стучу, уже более настойчиво и громко. Набираю в контактах номер Хаша, он встречается с Джексом, не думаю, что они теперь существуют по отдельности. Очень длинная череда гудков, и меня перекидывает на голосовую почту. Я уперто набираю Джекса, и все повторяется. Это уже начинает основательно раздражать, я ненавижу, когда не отвечают на телефонные звонки. Пацан об этом точно знает с детства. Не успеваю набрать сына снова, как на дисплее высвечивается его номер.

– Хаш, – говорю я и слышу громкие оглушающие басы, перебивающие его голос. – Ты где шатаешься?

После недолгого молчания и каких-то визгов музыка звучит значительно тише.

– Мы отдыхаем в клубе, – громко отвечает он. – Как у тебя дела?

Я знаю, для чего он это делает, но отвлечь меня уже не удастся.

– Я стою у дома Беатрис, скажи мне, что она крепко спит, иначе я сейчас взорвусь. – Сжимаю и разжимаю пальцы на свободной руке.

– Пап, мы тут… – трубка покидает своего хозяина, и вместо Хаша до меня доносится уже голос Джекса. – Тони, привет! Ты как? – слышу, как они переговариваются, прикрыв трубку.

– Ты еще о погоде спроси. Я сейчас доберусь до вас и оторву ваши уши, чтобы лучше слышали. Ты меня понял, Джекс? Сейчас же дай мне Беатрис, – грубым голосом говорю ему.

– А-а-а, так она вроде как отдыхает, – они переругиваются с Хашем, а я уже ловлю такси, выставив вперед руку, машина останавливается.

– В каком вы клубе? Название. Быстро. Джекс, – машина трогается, и я поднимаю палец, удерживая таксиста, пока прислушиваюсь.

– Lido, это тот, что на улице… – отключаю вызов, мне и так понятно, что там жара, судя по мужским голосам, развлекаются на полную катушку.

Таксис поворачивает в нужном направлении, а я пытаюсь расслабиться. Набираю в интернете название клуба, скорее кабаре. Ну, это не так страшно, как я себе представил. Пока мы едем, я отправляю сообщение своему сыну, чтобы он встретил меня на улице. У меня нет желания толкаться с молодежью на фейсконтроле и ожидать, когда запустят. Еще один поворот, и мы подъезжаем к яркой вывеске кабаре. Вполне уже успокоившись, я вижу Джекса, стоящего передо мной. Он поднимает растопыренную ладонь вверх, я заламываю его пальцы.

– Если, я сейчас увижу ее с мужиками, ты первый от меня получишь, – пока он стоит в наклоне, я выкручиваю его руку. – Скажи мне заранее, чтобы я подготовился.

– Там внизу закрытый стриптиз-клуб, она развлекается. Ай, Тони, – скрипит он, когда я усиливаю хватку. – Вы разбежались. Ты не приехал, чего ты хочешь от нее? Вы, разрешите свои проблемы, и не надо нас всех тащить в свою яму.

Отпускаю его руку и начинаю расхаживать из стороны в сторону, по сути, он прав. Но это какой-то идиотизм, она сейчас среди кучки ублюдков, которые тыкают своими членами ей в лицо. Раздраженно пинаю по мусорной урне, и она катится, сорвавшись с петель. Джекс трет свою кисть и пальцы после моего захвата.

– Да она с ума сходила, что мы только не делали для нее. Беа вела себя неадекватно, сегодня я еле затолкал в нее еду, и мы решили вывести ее из дома. Кто знал, что ваше величество соблаговолит снизойти до нас, простых смертных, – я делаю шаг к нему, и он поднимается по ступенькам. – Не будь дикарем. Она свободна. И не принадлежит тебе. Идешь? Или снова сбежишь, поджав хвост?

Поднимаюсь по лестнице, быстрым шагом мы пересекаем просторный зал и спускаемся в какой-то подвал. Я не ожидаю увидеть ничего сногсшибательного, так как, в принципе, мне вообще плевать. Заберу ее домой, а эти двое пусть делают, что хотят. Джекс открывает дверь, и я попадаю в обычный стриптиз-клуб, которых тысячи по всему миру, может и больше. Все, как и везде, качки светят голыми телами и ненормальные девки, чокнувшиеся от желания пощупать их бритые яйца.

– Дай ей отдохнуть. Послушай, сейчас ты с горяча с ней разругаешься, и потом уже точно не сойдетесь. Она расслабленна. Вон там есть свободный столик, она тебя не увидит, а для тебя отличный обзор, – Джекс кричит мне на ухо, сквозь шум музыки.

Я киваю, моя черная рубашка делает меня практически невидимым в этом помещении. Мимо проходит официант, и я заказываю себе виски, пока оглядываю зал снова, сканирую людей по головам. Хаш с ней рядом, именно поэтому он не вышел. Получаю свой заказ и делаю небольшой глоток, музыка сменяется на более динамичную, оглядываюсь на визг девушки. Естественно, то, что представляется моему взору, вызывает во мне волну ненависти ко всем, кто здесь находится, в том числе и к себе. Мгновенно вспыхиваю…

Подумать только, в какой идиотской ситуации я оказался, благодаря своей похоти. Много лет назад девочка с ангельской внешностью села ко мне на колени и прошептала, что станет моей подружкой. Вот когда надо было бить тревогу, но я лишь посмеялся над смелостью слов ребенка. Но не тут-то было, теперь эта чертовка, бывшая девушка моего сына, является моей возлюбленной, на которую у меня есть огромные планы. Она проникла в мою жизнь мгновенно, подобрала все пароли к моему разуму, сломала все ключи.

И вот я сижу в дальнем, темном углу одного из лучших стрип-клубов Парижа и наблюдаю, как моя искусительница развлекается. Ее руки глубоко в трусах одного из стриптизеров, лихо запихивают стодолларовые купюры. Она ведет себя достаточно развязно, лямки на ее мини поясе, который даже платьем назвать нельзя, сползли с плеч. Она смеется и щипает молодого парня за его эпилированную, покрытую автозагаром, ж*пу. Допиваю остатки виски залпом и с шумом бью по столу.

В какой момент мне стало интересно, чем она занимается? Ослабляю галстук на шее, вены на руках вздуваются от отчаянной борьбы с самим собой. Она больше не принадлежит мне! По крайней мере, по мнению Джекса, но она зря так уверенна в этом. Сын думает, что она святая. Но я уверен, что демон живет внутри этой девушки! Кому-то ангел, кому-то чертовка… Но она моя чертовка.

Не в силах больше сдерживаться, я встаю и широким шагом направляюсь к веселой компании в лице моей Беатрис и смельчака. Дергаю ее, смеющуюся, за локоть на себя и поворачиваю лицом. Улыбка мгновенно исчезает с ее лица, она явно не ожидала меня здесь увидеть. Морщится, маленькими пальчиками пытается отодрать от себя мою мертвую хватку. Но этому точно не бывать.

– Топай отсюда, – рявкаю на танцора, это всего лишь его работа, позорная и мерзкая, но все же. – Соскучилась, милая? – говорю ей на ухо.

Ее тело начинает трясти, кожа покрывается мурашками, снова дергается, причиняет сама себе боль. Я же еле сдерживаю себя, чтобы не надрать хорошенько ей задницу.

– И какого черта ты приперся, придурок? – возмущается она. – Сидел в своей Америке, потрахивал баб, вот и вали назад. Я тебя здесь не жду, – она выдергивает руку и топает, шатаясь, к сцене.

Вот не хотел я этого, видит Бог. Резко обхватываю ее тело поперек груди и несу через толпу собравшихся. Она визжит, брыкается и кусается, я даже не слышу, что она там несет, руки неудобно скользят по ее дурацкому платью, вся ее задница наружу. Это прибавляет мне ярости и злости, лучше уж пусть светит пятой точкой, но сама по своей воле точно двигаться не будет. Напрягаю мышцы, когда острые зубки девушки еще сильнее кусают мою руку. Открываю первую попавшуюся дверь, в кромешной тьме нащупываю стену и толкаю Беатрис внутрь. Захлопываю дверь перед ее носом, когда она порывается бежать.

– Стоять! – рычу я, как животное, мои нервы на пределе, кровь гулко отдает стуком в ушах, готовый сорваться в любой момент, я обхватываю ее лицо и прижимаю к стене. – Если ты еще раз дернешься, тебя никто не найдет. Тебе все понятно? Тормози, я уже едва сдерживаю себя.

– Не зря тебя однажды прозвали Аидом, ты снова затащил меня в свое подземелье, насильно прижимаешь тут к холодной стене, поцарапал мне тело и потерял мои туфли. Что ты за зверь такой? – она снова бьет меня в грудь со всей дури и дергается. Тело разворачивается в моих руках, позволяя мне прижать ее спиной к гладкой поверхности. Мой возбужденный член вдавливается в сексуальное тело девушки, импульсивно я вдыхаю ее запах.

– Если тебе так нравится сравнение, то для Аида, то есть для меня, нет запретов. Аид не был жителем Олимпа, а это означает только одно, – сильней вжимаюсь в нее, носом прикасаюсь к ее голой шее, – он вне правил, вне социальных ценностей. Живет согласно законам, которые он один и ведает… Как и я. Учитывая все эти факторы, я твой закон с тех пор, как ты стала моей.

– Ты больной придурок, – она злится еще сильней. – Я не твоя Персефона, все эти дебильные легенды придумал ненормальный. И, кстати, она ненавидела его, – ее голос становится слабей, сжимаю ее грудь под тонкой тканью, тело выгибается мне навстречу, улыбаюсь около ее уха.

– Милая, главный секрет в том, что Персефона любит Аида, сходит с ума и не находит себе места в этом мире без него. И я тебе это докажу, – приоткрываю дверь, чтобы немного синего света попало в комнату. Половину ее лица освещают вспышки, когда я подхватываю ее бедра и удерживаю на весу. Все, о чем я могу сейчас думать – это дурманящий аромат ее тела. Одной рукой удерживаю ее, дергаю за пуговицу и ширинку на брюках. Они падают к моим щиколоткам. Обхватываю попку двумя руками, сжимаю упругие полушария, давлю на них силой и трусь своим членом по складочкам, спрятанным под тонкими трусиками. Она закидывает голову назад, ее рот раскрывается в громком стоне.

– Все еще будешь отрицать, что любишь меня? – толкаюсь в нее через трусики и отступаю, Беатрис хватается за мои плечи и впивается ногтями.

– Ты сам не знаешь, чего ты хочешь, Тони. Я же твой враг, – стонет она у моих губ, – ты же ненавидишь меня.

Половина наших лиц освещена светом, словно две половинки одного целого мы разделены этими лучами.

– Ты моя любовь, и сам Бог велел нам быть вместе, – правой рукой рву на ней трусики и толкаюсь в ее влажность, удерживая маленький вес. Губами ловлю стон, выпиваю его до дна. Насаживаю на себя раз за разом, выбиваю из ее горла сильные крики, теряющиеся в громкой музыке. Она моя страстная богиня, сводящая меня с ума, заставляющая воровать поцелуи каждый раз. Сейчас только я, она и наше подземелье. Сжимаю ее тело до боли, усиливаю скорость движения бедрами, платье сползает с груди, и я опускаю губы только для того, чтобы сосать ее грудь, лизать, кусать, подгонять к нашему оргазму. Пальцы стягивает судорогами, когда уже я чувствую ее сжимающиеся мышцы на моем члене. Тело трясет в агонии, и я делаю последний толчок, чтобы она взорвалась на моей твердости, выдоила его до последней капли.

– Хватит бегать от очевидного, – часто дышу, все еще сдерживаю ее ослабевшим телом. – Уже ничего не изменишь, так должно было случиться. Нас благословили небеса, теперь остается послушно выполнить их волю.

Она тянется к моим губам и заглушает мои слова поцелуем. Губы вызывают во мне чувство разрывающей сердце нежности, на смену похоти и ярости приходит полное упоение этой малышкой, которая свела меня с ума. Проталкиваю свой язык и ласкаю ее. Очень медленно опускаю девушку на ноги и поддерживаю за талию, чтобы не упала.

– Это был довольно быстрый секс, – она громко смеется, я помогаю ей натянуть на грудь платье, отодвигаюсь, чтобы натянуть свои брюки. – Но такой страстный, о, Боже, – она закидывает руки вверх и тянется ко мне для очередного поцелуя. – Ты сможешь повторить это дома?

Двери открываются сильнее, едва я успеваю привести нас обоих в порядок, и две любопытные морды просовываются внутрь.

– Эй, вы тут не поубивали друг друга? – Джекс обеспокоено прищуривается. – Фу, да они занимались сексом, а мы здесь все обыскали, вот вы свиньи, – он отшатывается и выталкивает Хаша. – Твой отец эксгибиционист, не смотри на них.

Беатрис начинает еще сильней смеяться, я беру ее за руку, и мы выходим в гудящий от басов зал. Тела двигаются, а небо в алмазах мы уже и без светомузыки увидели. Оттягиваю ворот рубашки, мне становится невыносимо жарко в этом помещении. Моя девушка выходит вперед, и я заботливо одергиваю ее коротенькое платье.

– Энтони, ты сейчас сделаешь так, что мои сиськи вывалятся наружу, – я резко останавливаю Беатрис и поворачиваю лицом. – Не начинай, – она уже прочитала по моему лицу, что я снова бешусь.

Снимаю с себя пиджак и раскрываю перед ней, она делает смешное лицо. Конечно, сравнить ее и меня – она в нем утонет. Но, по крайней мере, мы прикроем ее тело от чужих взглядов.

– Давай, надевай, – венка на моем виске начинает дергаться, температура кипения повышается.

Она просовывает свои маленькие ручки в рукава, я тщательно застегиваю две пуговицы, отгибаю лацканы, прикрываю грудь. Мне не нравится то, что они не держатся, поэтому прижимаю ее пальцы, под неверующим взглядом мадмуазель Бонье, к ее же груди.

– Так-то лучше, – моя жена не будет ходить, сверкая телом перед всеми.

– Я как идиотка, – она дуется, оглядывая одежду на себе, по-дурацки свисающую до колена, подворачивает, не очень успешно, рукава, готовая к возвращению домой. – Я как пугало, да?

Мальчишки смеются над ней, до того момента, пока я не смотрю на каждого из них.

– Да что ты, – восклицает Джекс, – выглядишь отлично, детка.

Хаш, расценив ситуацию, решает просто ретироваться от всех подальше, проталкиваясь через толпу.

Мы снова идем по этим ужасным коридорам, возвращаемся на улицу. Крепко сжимаю ее ладонь, впитываю в себя ее тепло. Она даже не представляет, как я переживал нашу разлуку, и что было со мной все это время. Одно могу сказать, больше я никогда не сделаю ей больно.

Ловим первое попавшееся такси, усаживаю Беатрис к себе на колени, она ерзает, от чего я чувствую свою и ее влагу на брюках. Мои губы сами по себе растягиваются в счастливую улыбку. Это так потрясающе знать, что в ней есть частичка тебя. Семя, которое смешалось с ее соком. Ее полная принадлежность мне, клеймо, остающееся внутри нее.

– Я боюсь двигаться, из меня все вытекает, – шепчет она мне на ухо, но недостаточно тихо, чувствую, как Хаш отодвигается от меня на расстояние.

– Милая, давай поговорим с тобой об этом дома, в комнате, – еле сдерживаю себя, чтобы не рассмеяться, она открыто доказывает, что моя, и я сильнее прижимаю ее к себе.

– Тони, ты порвал мои трусики. Как думаешь, что подумают люди, когда увидят их на полу?

Джекс начинает ржать во все горло, и я бью его по сидению кулаком в спину.

– Да я ничего не говорил, мужик, включи радио, иначе завтра они меня убьют, – музыка заполняет салон, и я расслабляюсь, чувствую, как она сопит в мою шею.

Я клянусь, это самое лучшее, что произошло в моей жизни, и отпускать это я не намерен.

Глава 29

Беатрис

Отдернув шторы с утра, я чуть не упала в обморок от своего отражения в зеркале. Всклокоченные волосы, гнездом собравшиеся на макушке, размазанная местами тушь и отекшие веки. Быстренько собрав свои последние силы, я ныряю в расслабляющую ванну, предварительно заперев двери. Мне повезло проснуться одной, никто не видел моего позора. Применяю все свои волшебные средства для лица и вычищаю зубы до блеска, дую на ладонь, чтобы проверить, есть ли запах перегара. Мне надо перекусить, и я вернусь к жизни. Выхожу из ванной и осматриваю свою кровать, неужели мне все приснилось? Энтони не спал рядом со мной? Я выдумала его в своем воображении?

Одеваюсь в домашнее платье и иду вниз на практически болезненно передвигающихся ногах. Из кухни доносится звук звенящей посуды и скворчащего на сковороде завтрака. Американцы не едят кашу с утра, бекон и яйца – стандартный набор для опустошенных после попойки желудков.

Опустив низко голову, я прохожу к столу и усаживаюсь на один из свободных стульев.

– А где наши глазки? – Джекс приподнимает мой подбородок, говорит, припевая каждое слово. – Заплыли, но счастливый блеск не скроешь. Как ты, золотце?

– Иди к черту, – обиженно отталкиваю его ладонь. – Я даже и не думала, что мой вид заставит вас заткнуть свои рты, – гневно срываюсь на нем.

– Я вообще молчу, разбирайтесь сами, – отвечает Хаш и даже не поворачивается ко мне лицом. – Ты есть будешь? – раскладывает по тарелкам еду. – Или сделать тебе коктейль?

– Хочу все, что вы мне предложите, – нервно осматриваю кухню в поисках Энтони. – То, что произошло вчера, мое дурацкое воображение, действие алкоголя и депрессия? – аккуратно спрашиваю их, я хочу расплакаться от неведения.

– Энтони рано ушел, видимо, испугался твоего помятого внешнего вида, – отвечает Джекс, швыряю в него салфетку. – С утра он был вполне реальным, не злись. Я так понял, у вас все отлично. Держи огурец, от отеков хорошо помогает, – он протягивает мне кругляшки, и я прикладываю их к глазам.

Едва заметно благодарю Бога в молитве, что человек, которого я люблю, вернулся, и теперь я близка к состоянию эйфории.

– Удивительно, но я себя чувствую вполне жизнеспособно, никакой головной боли или ломки, – рассказываю я сама себе.

– Раковинка твоя лучше знает, где больно, нас не обманешь, малышка. Твоя походка уставшей лани сегодня тебя подвела, – они ржут надо мной, пока я обессилено свисаю на стуле.

Мне действительно плевать на них, главное, есть Энтони.

– Боже, какие же вы уроды, издеваетесь над хрупкой девушкой, – смеюсь вместе с ними. – Кстати, Хаш, я могу стать твоей мамой или тетей, не важно. Поэтому следи за своим языком и не буди во мне зверя, сынок, – на самом деле я пытаюсь шутить, но язык немного заплетается, и если у меня хватит сил, я поем и продолжу спать на своей кровати, если доберусь до нее.

– Ты слишком развратная, чтобы стать моей родственницей, мне придется отречься от Энтони, лишь бы избавиться от тебя, – отвечает Хаш, и я чувствую запах еды из тарелки, практически коснувшейся его носа. – Ням-ням, кушать подано. Кстати, когда ты уже будешь готовить для нас?

– Ответ прост, никогда. Я живу с тремя мужчинами, и с превеликим удовольствием воспользуюсь вашими услугами, – с моего глаза исчезает огурец, судя по хрусту, его уже съели. – Джекс, если ты отравишься, я тебя лечить не стану, – второй огурец тоже исчезает, и я сажусь ровнее.

– Чудесного исцеления не случилось, но ты уже выглядишь лучше, – Хаш зажимает моей рукой вилку и цепляет на нее кусок бекона. – Какие планы на сегодня?

Кладу в рот кусочек хрустящего мяса и с интересом осматриваю мебель, которую мы вчера переставили, по сути, это было глупой затеей. И мне совершенно не нравится, как все, выглядит.

– Как насчет того, чтобы вернуть все на место? Кажется, я вчера немного переборщила с перестановкой, – они оба начинают бухтеть, что лучше бы не говорили этого, а я довольна эффектом, произведенным на них.

Пережевываю вкусную еду и чувствую себя по-настоящему счастливой. Эти два придурка – моя новая семья, уже не могу себе представить, как могла существовать без них. Хаш всегда был моим лучшим другом, еще со школы, а Джекс в университете. Как странно судьба совместила несовместимое. Разбросанные по разным частям света, мы нашли друг друга и воссоединились. Я опустошаю свою тарелку, а мальчики все еще спорят, кому из них достанется переставить на место тяжелый шкаф.

– Я пошутила, – треплю их двоих по плечу. – Не надо ничего менять, все и так здорово. Я вас люблю, – целую их по очереди в щеку и иду в гостиную.

Оглянувшись на лестницу, я могу точно ответить, что это слишком тяжело для меня сейчас. С набитым желудком ложусь на диван, обнимаю маленькую подушку руками и засыпаю.

* * *

Жадно я цепляюсь за облачко, медленно ускользающее из-под моей головы, черта с два я поделюсь. Отмахиваюсь рукой от нахала, посягающего на мою территорию.

– Беатрис, просыпайся, – голос Энтони, и я резко подрываюсь с дивана, он действительно настоящий.

Кажется, утренний разговор за завтраком мне не приснился, и теперь я могу сообразить сквозь пелену событий, что есть реальность.

– У тебя есть время привести себя в порядок и прийти ко мне в беседку, – он все еще стоит передо мной на коленях.

– Хорошо, я быстро, – хрипло отвечаю ему, за что получаю поцелуй в лоб.