скачать книгу бесплатно
На столе меня ждал свежезаваренный чай и тыквенный пирог с хрустящей, румяной корочкой. Всё, как я люблю. Мы сидели друг напротив друга, наслаждаясь ароматом жасмина, исходящего из наших чашек. «Нет ничего лучшего в холодный осенний вечер, чем чашка горячего жасминового чая» – любила говорить моя бабушка. Её нет уже почти как шесть лет, но любовь к этому напитку запечатлелась во мне навсегда. Теперь он ассоциируется у меня с осенью.
Из приятных воспоминаний меня выдернул очередной раскат грома, эхом отразившийся от стен, отчего Анна испуганно вздрогнула.
– Боишься? – улыбнулся я, легко касаясь её руки.
– Всегда боялась, ты ведь знаешь. Понимаю, это глупо, но ничего не могу с собой поделать.
Я придвинулся ближе к ней, и Анна положила голову мне на плечо.
– Знаю милая, но я ведь рядом с тобой.
Она ничего не ответила, лишь сильнее прижалась ко мне.
Я отвернулся, глядя как за окном сверкают молнии, и снова задумался о своём. Почему-то, мне вспомнился тихий пригород Балтимора, где я вырос и счастливое босоногое детство. Это наверное, странно, но я никогда не боялся грозы. Наоборот, она всегда завораживала меня. То, с какой мощью природа показывает людям свою силу, восхищает. Помню, я всегда бежал к окну, чтобы посмотреть, как эта ломаная линия света разрезает иссиня-чёрное небо под раскатистый рёв грома. В такие дни, мы с бабушкой обычно пили чай с имбирным печеньем в уютной маленькой гостиной, и она рассказывала мне о мистической природе этих звуков: о разгневанных богах, мчащихся по небу на своих колесницах, о столкновении добра и зла, и о борьбе за души людей Бога с Дьяволом. Я очень любил её рассказы, и всегда с предвкушением ждал новых историй. И вот, детство закончилось, а я до сих пор люблю грозы, и привычные раскаты грома для меня нечто большее, чем простые колебания воздуха.
С Анной было иначе. Её детство сильно отличалось от моего, и неудивительно, что она так и не сумела побороть свои страхи, даже годы спустя. Мне трудно представить себе, что переживает ребёнок, оставшись один на один со своими кошмарами. С тем, что однажды может окончательно разрушить его. Что она чувствовала в тот момент, когда её мать, опрокидывая рюмку за рюмкой, постепенно теряла человеческий облик, после чего изливала на неё всю свою ненависть? Вырвавшись из её цепких рук, она пряталась на чердаке, в самом дальнем его углу. Не редко в такие дни за окнами бушевала непогода, и ей оставалось лишь сидеть и трястись от страха при очередном раскате грома, обхватив колени руками, и растирая по лицу слёзы, вперемешку с кровью, сочившейся из разбитой губы.
Всё это она рассказывала психологам, в которых очень нуждалась в первый год нашей совместной жизни. И каждый раз в её глазах стояли слёзы и немой вопрос, ответ на который она так и не получила: «За что?» А я всё больше и больше пропитывался ненавистью к этой женщине, хотя и понимал, что как бы там ни было, один хороший поступок на её счету всё же есть- она дала жизнь Анне. Но как говорила моя бабушка: «Важно не просто дать жизнь, но куда важнее эту жизнь не загубить». И я как всегда был поражён её мудростью и проницательностью. Наверное, именно благодаря ей, у меня столь трепетное и почтительное отношение к прекрасной половине человечества. Так она меня всегда учила.
Я толком не знал своей семьи, так как отец погиб вскоре после моего рождения, в автомобильной аварии, а мать отказалась от меня. Их лица я видел лишь на фотографиях. Анна не раз временами говорила о том, что в её случае остаться сиротой, было бы лучшим исходом. Думаю, в такие моменты в ней говорила скорее обида, накопленная годами, а не рассудок. Ведь иногда, в те редкие встречи со своей сестрой, она всё же интересовалась жизнью матери, хотя и говорила, что это банальное любопытство. Как бы там ни было, думаю Анна всё же осознавала, что кровные узы не так-то просто взять и разорвать в один момент. И бесследно исчезнуть они тоже не могут.
Мать даёт жизнь, некий отправной билет в будущее. Она та, чей голос и чьи объятия мы слышим и чувствуем в первые минуты своего рождения. Она та, кто не спит ночами, укачивая тебя на руках, и чьи колыбельные помогают тебе поскорее унестись в мир грёз. Она добрая, любящая, заботливая. Но есть и другая. Та, которая дав однажды жизнь, легко может забрать её, та, которая вместо колыбельной просто закрывает дверь плотнее, чтобы не слышать твоего крика. Та, которая может оставить тебя в лесу, и больше не вспомнить о твоём существовании. Мать может стать твоим самым близким человеком в этой жизни, и никто не причинит тебе большей боли, чем она. Руки матери могут быть нежными крыльями ангела, а могут обернуться безжалостными тисками.
Вот так, обнявшись и погрузившись в воспоминания, мы совсем потеряли счёт времени. Ярость грозы заметно поутихла, и теперь я слышал лишь размеренный шум дождя за окном.
Вдруг, Анна слегка вздрогнув, произнесла:
– Питер, тот медальон…
Верно, мы совершенно забыли о нём, пока путешествовали назад в прошлое, по тёмным уголкам нашей памяти. Быстро поднявшись и взяв свою куртку, я принялся рыться в карманах, в поисках украшения.
– Его нужно помыть. Здесь всё в грязи.
Под тёплыми струями воды, слой налипшей земли постепенно смывался, обнажая то, что скрывалось под ним. Я аккуратно провёл пальцем по медальону, на обратной стороне которого проступило изображение двух, переплетённых между собой букв «PS». Что это: имя его владельца или инициалы дорогого человека? Анна будто прочитала мои мысли:
– Эти буквы могут означать что угодно. Как думаешь, внутри что-то есть?
Я внимательно осмотрел украшение на наличие скрытого замка, после чего попытался подковырнуть заднюю его крышку ногтём- медальон не открывался.
Сколько я не крутил его в руках, и не старался открыть, ничего не получалось.
– Никаких явных трещин я не вижу, но возможно крышку просто заклинило изнутри. Я не хочу тянуть её силой, чтобы ничего не сломать. Думаю, всё же стоит показать его полиции. Вдруг, это улика, которая поможет найти мать этой девочки?
Анна тяжело вздохнула:
– Прошу, не называй её так.
После недолгой паузы, она кивнула:
– Хорошо, я сама наберу сержанта Вилсона, и всё ему объясню.
Я не стал возражать. В конечном итоге, какая разница кто ему расскажет об этом, главное – результат. Я действительно хотел помочь расследованию и сдвинуть дело с мёртвой точки. Ведь на кону была судьба ребёнка, который совсем не виноват в том, что оказался ненужным своим родителям. Страшная фраза, но она была правдой. Детей которых любят их семьи, не бросают в лесу. Больше мне нечего было добавить.
На следующий день, сержант Вилсон не стал медлить с визитом к нам. Сразу после работы, я отправился домой, так как не хотел оставлять Анну одну, тем более когда речь пойдёт о том, что беспокоило её больше всего в последние дни.
Она сидела на диване, сложив руки на коленях, и напоминала скорее провинившуюся школьницу, чем хозяйку дома.
Сержант нависал над ней, словно скала, всё с тем же неизменным выражением лица, по которому было крайне сложно догадаться, о чём же он на самом деле думал в этот момент.
– Значит, вы утверждаете, что нашли этот медальон на том же месте, где был найден и ребёнок? – спросил он, внимательно рассматривая находку.
– Я не утверждаю. Это так и было, – произнес я, чувствуя, как внутри меня вновь поднимается волна раздражения.
Но Анна попросила меня успокоиться, положив свою руку мне на плечо.
– Не нужно, Питер. Это всего лишь вопрос, для того, чтобы не упустить детали.
Вилсон одобрительно кивнул:
– Рад, что вы меня понимаете.
Я язвительно хмыкнул:
– А я вот поводов для радости не нахожу. Вы уже второй раз пытаетесь нас в чём-то обвинить, не смотря на то, что оба эти раза мы сами звоним вам и просим приехать. Не находите это странным?
Он лишь пожал плечами, добавив крайне спокойным голосом:
– Нет. Многие преступники именно так и поступают, чтобы отвести от себя подозрения.
И тут я не сдержался:
– Прекрасно! Так выходит, что мы уже преступники? Вы в своём уме?
Вилсон открыл свой блокнот, и принялся листать его, явно что-то сверяя, после чего спросил:
– Миссис Фарелл, раз уж именно вы позвонили мне, скажите: что вы с мужем делали на месте преступления? И главное, почему наши люди ничего не нашли, когда осматривали местность, а вам так повезло?
Губы Анны вздрогнули. Казалось, теперь и она готова была разразиться бранью в адрес этого человека, но внутренний барьер всё же сдерживал её, поэтому, она лишь пожав плечами ответила:
– Откуда мне знать? Может быть вашим людям стоит быть более внимательными?
Внутри я ликовал от того, как ей удалось утереть нос этому здоровяку, ни проронив при этом ни одного бранного слова. Мне определённо стоило бы поучиться у неё выдержке.
Её слова по всей видимости возымели должный эффект, так как сержант вздохнув, присел на край дивана, так, чтобы его лицо было напротив, и она отчётливо могла его видеть.
– Поймите, я не хочу обидеть или задеть вас. Мне лишь необходимо восстановить всю хронологию последних событий. Иначе я ничем не смогу помочь вам.
– А вы правда пытаетесь? – спросила она, склонив голову на бок, и глядя прямо ему в глаза.
Некоторое время он просто молчал, глядя на свои руки.
– Вы можете считать как угодно, но я хочу разобраться в этом деле не меньше вашего. Поэтому, мне нужно ваше содействие. Вы согласны мне помочь, Анна?
Она кивнула.
– Да.
– Тогда ответьте на мой вопрос: что вы делали на той поляне?
Анна вздохнула:
– В последнее время Питер часто пропадает на работе, и я стала реже видеться с ним, поэтому, когда он предложил мне прогуляться, я тут же согласилась, даже не смотря на погоду. А что касается места, то это была моя идея. Я лишь хотела увидеть собственными глазами, где всё это произошло.
Некоторое время он будто оценивал её, размышляя, говорит она правду или лжёт. Но, судя по всему ответ Анны его устроил, и он сделав пометку в своём блокноте, перешёл к следующему вопросу, на этот раз, более личному.
– Анна, скажите, откуда у вас такой интерес к этой девочке?
Она посмотрела на меня, будто искала поддержки.
– Я не знаю. Мне просто жаль её. Любого нормального человека тронула бы эта история.
Слегка откашлявшись, он продолжил:
– Это может быть связано с теми проблемами, о которых говорил ваш муж?
– О каких проблемах? – спросила она, переводя взгляд с Вилсона на меня.
Некоторое время он молчал, после чего заговорил глухим, немного отстранённым голосом:
– Мне неловко говорить с вами об этом, но речь идёт о вашей неспособности иметь детей, и вытекающими отсюда последствиями.
Я видел, что его слова в очередной раз задели Анну за живое, но она стойко вынесла этот вопрос, и не подала виду, что он сделал ей очень больно.
– Не знаю, возможно. Всё это время мы пытались, но увы… После очередной попытки, которая так и не увенчалась успехом, мы оставили надежду. Это слишком сложно. Думаю, вы понимаете.
Он кивнул, выдерживая недолгую паузу. Взгляд его казался несколько отсутствующим в этот момент, и был направлен в её сторону. Но смотрел он не на Анну, а куда-то за её спину. Проследив за ним, я заметил, что Вилсон с интересом рассматривает наши семейные фотографии, стоящие на полке, в частности детские снимки Анны.
– Я прошу прощения, что снова затрагиваю вашу рану, обещаю, это последний вопрос: как давно у вас была последняя попытка забеременеть?
Анна в недоумении посмотрела на него.
– Чуть больше года назад. А что?
Будто бы не обращая внимания на её слова, он добавил:
– И на каком сроке беременность прервалась?
Я всё это время сидел молча, и лишь наблюдал за происходящим, но этот человек начинал здорово действовать мне на нервы. Мало того, что он в чём-то нас подозревает, так ещё и пробуждает в моей жене самые тяжёлые воспоминания, факты из которых никак не относятся к нынешнему делу.
– Вы ведь говорили, что это последний вопрос. К чему всё это?
Вилсон будто бы только теперь заметил моё здесь присутствие, и повернувшись ко мне, ответил в присущей ему спокойной манере:
– К тому, что возможно миссис Фарелл придётся проехать со мной.
Глава 3
*****
Знаете, когда жизнь превращается в ад? Думаю, это случается в тот момент, когда ты перестаёшь верить в себя, и в то, что ты способен что-то изменить. Теперь я всё чаще начинал задумываться над тем, куда же на самом деле ведёт дорога из благих намерений?
Всё, что мы с Анной делали до этого дня, было лишь способом помочь тому, кто не смог бы сделать этого самостоятельно. Теперь же мы находимся в числе подозреваемых. После того, как мою жену отвезли в отделение полиции, сержант Вилсон ни на шаг не отходил от неё, не давая нам тем самым общаться друг с другом. По логике следователя всё было верно: он опасался утечки информации, и того, что мы могли договориться давать одинаковые показания. Но с точки зрения истинного положения вещей, всё это было абсурдом. Одним большим недоразумением.
Я сидел в полицейском участке и время от времени, то и дело поглядывал на часы. Напротив, за столом, сложив руки сидел тот самый офицер, который приезжал к нам вместе с сержантом Вилсоном. Брайан внимательно смотрел на меня, будто бы ждал в ответ какой-то реакции. Волнение с каждой минутой возрастало всё больше, и от этого казалось, что в комнате становится душно.
– Когда сержант Вилсон отпустит мою жену? – спросил я, наклонившись вперёд.
– Как только он получит всю необходимую информацию, миссис Фарелл будет свободна.
Я нервно встал со стула и подошёл к окну.
– Это бред какой-то. Причём здесь Анна? Ребёнка ведь нашёл я.
В этот момент дверь распахнулась и я увидел Анну в сопровождении сержанта Вилсона.
– Милая, всё в порядке? – я бросился к ней, забыв о том, что на нас смотрит две пары глаз.
Она кивнула.
– Да, в порядке, – тихо произнесла она, однако взгляд её был немного отрешён и направлен куда-то сквозь меня.
– Почему вы держали её здесь так долго?
Сделав вид, что не слышал вопроса или просто решил его проигнорировать, Вилсон жестом указал мне на диван.
– Мистер Фарелл, я попрошу вас присесть, – произнёс он, официальным тоном.
Все плохие новости зачастую начинаются с чего-то подобного. Я наблюдаю за тем, как сержант усевшись за стол стучит пальцами по столу, и внутри меня поднимается очередная волна тревоги. Мы с Анной следуем его примеру, и садимся напротив. Я стараюсь не упустить ничего и внимательно наблюдаю за их с Брайаном лицами, жестами и взглядами.
– Итак, прежде чем вы уйдёте, я хотел бы кое-что разъяснить. Я попросил вашу жену проехать с нами для того, чтобы иметь возможность исключить вас из списка подозреваемых.
– Надеюсь, вам это удалось, и вы узнали всё, что хотели? – спросил я.
Вилсон усмехнулся.
– Терпение- не самая сильная ваша сторона, мистер Фарелл? – отозвался он, внимательно глядя на меня. – Мы взяли у Анны образцы биологического материала, для того, чтобы прояснить некоторые обстоятельства, и полученной информацией заполнить образовавшиеся в этой истории пробелы.
От удивления я подался вперёд, чтобы встретиться с ним взглядом.
