Улетел на рассвете

Не мороси, дождь, пусть не падают мелкие капли, пусть ливень хлещет по руслам рек, по дну озёр, размягчая и увеличивая в объёмах камни. Обнажёнными руками поддерживаю стволы деревьев. Мокрые бутоны и побеги.

Дождь попадает на кожу, на язык, пролагая кривые прогнутые дорожки. И обозначая талию.

Раскат грома – и в этот миг я представил, как огромная рыба вырывается из тела. Всплывает наверх. Невозмутимо плывёт в стоках дождя и уплывает совсем.

19

Смотрю на купол огненного дерева (делоникса королевского), подставляя под воду лицо; намокшие волосы топорщатся от утренней росы.Я смеюсь. А волны бушуют.Обычно ты забываешь об этом, когда идёшь рядом с озером.Пар от воды поднимается, окутывая и украшая тебя, смеющуюсяИ весело говорящую о чём-то.Внезапно ты вдруг чувствуешь прохладу.Куда бы ты ни пошла, озеро следует за тобой,Как будто твоё тело кто-то поливает водой.Волны увлекают тебя, затягивая на самое дно.Ты открываешь дверь и смотришь на дорогу, запруженную машинами.Рядом с кадкой и ароматной полынью болтается кусок электропровода, свешивающийся с соседнего дома.Рядом с тобой расстилается широкая поверхность озера,Превращаясь в пару глаз, глядящих на меня.

20

Как мне узнать, сколько цветов в вазе?Наклонил цветок лотоса.Помнится, присел на стулСо стаканом воды в руке,Опираясь на край стола.Аромат лотоса поднял меняНа вершину горы.Торопливо уплывает земля,Проносятся облака.Ни одного шага, ни малейшегоДвижения лесных зверей.Помню, что я был пулей, шипом,Отточенным остриём стрелы,Пригвоздившей лотос к камню.Почему же я всё ещё представляю себяОстриём стрелы, пулей, шипом?Возвышенный светлый аромат цветкаОбволакивает скалы,Окутывает травы, которые зачахлиИз-за нехватки земли.Бесстрашно суетится гекконВ пространстве, где нет и тени человека.Поднимаю глаза выше, чтобы ароматЛотоса не увёл меня ещё дальше.И вот один… два… – лепестки падаютИ, касаясь поверхности земли,Как будто издают крик.

21

Фотография, на ощупь бархатистая, ароматнаяОт завтрашнего знояСтоящего рядом лотоса.Каждый белоснежный лепестокПлотно окутывает пространство.Следуя за их ароматом,Я пробираюсь сквозь твои глаза.Женские украшения, одежда…Открываю шкаф в поисках книги.Выбираю цвет бумаги и чернил.Жду, пока заварится чай.Доливаю кипяток.У меня ещё столько дел!Распустились вдруг ещё несколько цветков.Рядом с рамкой нет двери.

22

Полейте землю,Пусть вниз проникнет влага:В сухой земле корни растений агонизируют.Ощетинившиеся волокна корней, анемичные,Ослабевшие, цепляются за жизнь из последних сил.Где стелющаяся нежная зелень?Где фотосинтез?Коснувшись воды,Пучок корней начинает бурно расти.Ствол наполняется потоком влаги,Поднимающейся к вершине.От её напора кора трескаетсяИ лопается поверхность земли.Где ветер?Где птицы?Кто-то сильно встряхнул корни дерева.Стоило мне так подумать,Как прохладная влага растекласьПо всему моему телу.

23

Спрячься во мне.Вслушайся, как я молчу, смеюсь, говорю.Ноги сплелись с ногами.Твои руки сподвигают меня двигатьсяПосреди лета.Солнечный свет от бесконечных волнОтражается сверкающим и блестящим.Ты подняла мои руки и закрыла ими лицо.Стая рыб демонстрирует серебряную чешую,Нарезая в воде ровные дорожкиИ разделяя море на множество частей.От красоты вокруг теснится у меня в груди.Едва появившись,Ты тут же растаяла в голубых волнах.Почему же, обретаясь в моей груди,Ты ничего мне не советуешь?

24

Надкусив яблоко, ты сказала:«В нём – море.Душистое морское течениеСозревает на ветках».Корни растений – глубоко в земле,В морской бездне.Устье реки – клетка наших губ —Разъедает берега, наступая на сушу,Останавливается там, где царит любовь,Где все любят.Где стоим мы.В море – сладкая вода.В источниках —Дождь по-прежнему пресен.Ты сказала?.. Броситься яблоком?Если поступишь бесчестно,Море меня поглотит.

25

Ствол дереваДержит небосвод и созревшие плоды.

26

…Пронизывая всё насквозь, идёт дождь…Хранят молчанье волны.Высятся скалы.Корни растений, горизонтальные и косые,Неподвижны.Птица-мать накрыла яйца.Недвижимо застыл геккон.Замолчал колокол.На вершине башни облако свернулось.Мгновенно замер тротуар.…Пронизывая всё насквозь, идёт дождь…В пропасть обрушивается волна.Звонит, не умолкая, колокол.Стая птиц дружно захлопала крыльями,И геккон отправился в путьВместе с тротуаром, облаками, растениями…

27

Возвысим землю —И увидим, что есть ещё много мест,Где мы не бывали.Вместе с тобой я разглядываю тысячиТёмных срезов.Знаю, что я изменился, но остался всё таким жеНаивным.Любить будем завтра.Сердце начало быстро биться —И с учащённым дыханием, я знаю.В руках у нас семена.Мы сеем,Сеем… Сеем…Семя случайно падает на дорогу.Поднимается, превращаясь в огромные деревья.Возвысим землю, чтобы свежоДышалось, чтобы слышалось пение птиц.Устремляемся в безлюдное тихое место.Дневной отсвет звенит глубоко в земле,Через тысячи дверей, которые я открываю,проникая во все предметы,В другое пространство, в другие миры.

III

Следующий день

Горькое лекарство

Посвящается моей дочери Нгок ЧамЖар сжигает тебя, дитя моё, как на костре,А я, твой отец, могу превратиться в пепел.Лекарство горькое, но ждать больше нельзя.Сдерживая твою ручонку, дитя,Я наливаю…Кап-кап: каплет роса.Неполная чашка.Душевная боль стихает.Изнурительно-холодная ночь,Но хрупкие лепестки цветовПрекрасно пахнут благодаряСвоим горьким корням.Загустевает пот, превращаясьВ мозоли на руках,И чашку с горьким лекарствомЗаполняет весна.Мой возраст теперь —Мои молчаливые слёзы.Бесцельно рыдает реальность.Малыш, ты что-то жуёшь во сне.Я ставлю чашку на окно.Когда ты станешь таким же взрослым, как я,Со дна чашки, наверное,Поднимется буря.

Заметки у Великой стены

Облака лежат тяжёлыми валунами на моих плечах,Мои глаза рассеиваются в песках,Которые с каждым вдохом наполняют мои лёгкие.Великая Китайская стена всё ещё строится?Раздаётся голос евнуха, читающего указ:«Всех, кто сочиняет стихи, перетаскивая валуны,Будут бить до тех пор, пока не кончится кровь».Конец указа!Поднимая глаза, я встречаю дряблое лицо,Холодные руки, свинцовые глаза, срывающийся голос.Крыша-маяк в малиново-красном отсветеОбнажает саблю над шеей окровавленного синего дракона.Я выгибаю спину, заслоняя солнечный свет,Я упираюсь ногами, сопротивляясь натиску ветра.Всё, что угодно, только бы приблизиться к этому цветку,Что колышется в небе.Ваше величество / Уважаемый господин / Отчёт товарищу…Этот скромный офицер / жалкий гражданин / скромная личность…Выполнит свои обязательства.Будь это вершина небаИли дно бездны,Я всё равно чувствую твою горячую плеть на спине.На серых камнях пот путниковРасцветает маками.

Лунатизм

Писателю Буй Нгок Тану[6]Содвинем бокалы!На хрустальной поверхности проступает улыбка.Хрусталь дрожит в руке.Иссякло птичье пение.В основании холодного камняОтразился уже истлевшийОттиск чьей-то ноги.Шелест брачной постели —К перерождению насекомых.Дышим друг другом.Дышим незнанным дождём.Край чашки – в глубоких выщербинах.Хрюшка из свинарника раздувается,Обретая размеры огромной деревянной свиньи.Приступ дождя, к счастью, пережили.Глазами близких всё восстанавливается.Белые, как под одеялом, поля.Сущность слов оплодотворяет землю…В безрассудстве, цепляясь за стены ночи,Встаём. Кто узнает,Кто выпьет в шаге лунатизмаЕщё один бокал,Ещё рюмку…

Бесконечный сон

Воздадим почести Зием Тяу!Я озяб от непрекращающегося дождя,Пролившегося в мой сон под утро.В момент моего рожденияМутные волны били в мангровые леса.Небо не укрывало,Звезда ярко освещала толстые очки,Оставленные на клавиатуре.Всё утро 28 декабря льёт дождь.Он промочил меня до ниточки!Земля промокла до костей!Перелистываю страницы книги,Оставленной мной открытой.Под кроной дерева – звуки детского плача.В низко плывущие облака,В раздуваемые крылья птицы[7]Возвратился продувной сквозняк.Вокруг корней мангровых деревьевКружит белый платок.В небесной выси раскачивается гроб.

Сохраняя спокойствие, провожаю гостя за ворота

Заварив чай в чайнике,Вернулся —А гостя уже нет.Звоню по телефону —Его домашние сообщают,Что вот уже семь лет, как он умер.Умопомрачение…В моём домеПолный переполох:Не помню, когда снялиСо стены портрет,Где заводные механические часы,Чайный сервиз… Кто дал его,Выдав за старинный?К соседям заглянул,Спросил о ценах на продукты —Какие-то подорожали,Другие – в прежней цене.А в доме чай стоит, ещё горячий.Подвинул чашку, где сидел мой гость.Струя смертоносного параВзвилась перед глазами на высотуПолутора метров и более…Спустя мгновенье опустилась вниз.

Вариации на тему о вороне

Дыхание смерти направляет фитиль к зениту.Ворона сияет ярко.* * *Рождение…После крика вороныНеизбежен уход, которомуНевозможно сопротивляться.Свёрток развернут.Явная деградация.В конце сада лекарь сжигает свои книги.Срок годности всех новых лекарств на складеУже истёк.Наказывают колдунов и ведьм,Рты их стянуты железными крюками.Рождение…Когда внезапно падает колоколНа голову старого слуги в храме,Рыба кончает жизнь самоубийством,Запрыгнув в облака,Где поперёк неба натянута сетьС сотнями тысяч крючков.Рождение…Чернила пролились под ноги, и кровьСвернулась сгустками в горле и бронхах,И росчерк один на первой страницеПросочился на тысячу страниц всей книги.* * *Ворона, с высоты бросаясь внизНа двух острейших крыльяхВ центр трупа, вспарывает воздух,Так что торопливые ветрыНе успевают её обуздать.* * *Из глазниц выцарапываетВзгляды.Фотографии умерших – свидетельства былого.Разрезает и вытаскивает язык,Чтобы сушить под солнцем уроки устной речи.Плоть по кускамНа части разбирает,Отделяя четыре конечности,Обнажая все внутренности,И только что был поднят ею череп,Покрытый мхом весь…И невозможно эпитафию сложить.* * *Ворона ведает во сне,Что у смертей всех – свой особый план.После крика вороныВсе добровольцы укладываются внизу.* * *Когда ворона в комнату влетает,Бессильно палец тянется наверх,Что может означатьДуло ружья,Лезвие косыМотыгуИли просто этот очень твёрдый палец —Сначала замёрзший,Потом покрытый льдом,Затем и вовсе полностью растаявший.* * *Не приближайся к тени:Там ворона,Подъемлющая крылья,На рассвете и в сумеркиКогтями зацепляется за ветер,Ломая, переламывая листьяИ ветви, что попались на пути.В тени поэт укрылся от вороны.Все буквы будто выдраны из глаз.* * *ГлядиНа вещиДолго, не мигая.Моргнёшь —Обрушится тогда воронья тень.А тень своя,Боясь взрасти цыплёнком,Молчит, таясь, не подавая звука.* * *

Вот из толпы в одеждах чёрных люди и в чёрных масках выбегают прочь. Они бегут и бьют себя по рёбрам, тень над землёй пытаясь превозмочь и силясь голову поднять и глянуть вверх.

* * *

Наевшись досыта, ворона тихо дремлет на дереве, растрескавшемся в щепки, и снится ей, что всё, что влезло в зоб, вдруг превратилось – каждое – в яйцо. И воронята, вылупившись, мчат из всех пяти органов её чувств, немедленно бросаясь за добычей на зов инстинктов плотоядных всех.

* * *

Предельные страдания оборачиваются назад на прожитое, которое считают уже почти умершим. Плащ кричит до хрипоты, когда проходишь мимо стола и шкафа. Безмолвствует, погрузившись в сон, телефон. Стараясь скрыть свои клыки и когти, открыла рот скрепка. А ручка метлы, зацепившись за руку чернорабочей, тянет её к мусорной яме. Поля шляпы на голове охранника вопят от ужаса, наклоняясь вниз и царапая его лицо. Никто не открывает ворота, но многим тем не менее удаётся найти вход.

* * *

Души, освободившиеся от тел, ищут путь назад, чтобы, возвратясь, вступить в бой со злобными воронами. После града выпущенных пуль, не принёсших смерть и не нанёсших ран, благовонный дым от ароматных палочек стелется и растягивается, превращаясь в доску, на которой проступает первое написанное слово нового урока.

* * *

Это последняя строка завещания:

Начинайте церемонию небесного погребения в тот момент, когда возникнет тень вороны.

* * *

Ночная тень постепенно проникает в утробу вороны.

И у нас, как и у вечно жаждущей реки, подводит живот от голода. Капли мутной воды пытаются проникнуть сквозь щели между волокнами ткани. Обширная поверхность воды сдерживает напор колебаний, стараясь сохранить тени людей. Уже с зажжённой спичкой вдруг вспоминаешь, что фитиль далеко. Вскинув руки вверх, закричишь в темноте одиноко.

Всю ночь ворону мучает недомогание.

От ужаса она кричит.

И звук впервые улетает без эха.

IV

Лебедь улетел

Воробьиная пара

Не вижу, только слышуКаждый звук,С деревьев доносящиеся трели:Один воробышек, вспорхнув,Присел на ветку,Освободил местечко для другого.И ради этой пары воробьёвЯ здесь.А в этот миг и лилия раскрылась,Как некий клад из антиквариата.Портрет висит в дворцовом кабинете.Вскипает самовар.Матрёшка распахнулась.И ароматом каравая печь благоухает.Дорога – мысли —Убегают вдаль.Когда ж затихнут, —Жду я, – воробьи,Ведь только что промчал-пронёсся ветерПо русым по берёзовым холмам.Москва, 2014

Ландыш

Ветер начисто подмёлВсю гладкую поверхность земли:У обочины – траву,Вдоль дороги – корни деревьев.А я ищу место для отдыха.Выбираю книгу…Но как привести себя в равновесие духа?Вдруг вижу – куст ландыша передо мной.И слышу – шепчет мне:«Упрячься в тайне!Отметь себя молчанием!Приложи к губам палец – и тишина…»И в налетевшем резком вихре ветраУкутались теплом, туманом, светомИ мудрый кустик ландыша,И я.Подмосковье, 2014

Малина

Ещё вчера малина зеленела.Всю ночь я слышал музыку:Копыта цокали, звенели бубенцы —И ранним утром ягоды поспели.Звук бубенцов крестьянских лошадей,И молодые возницы в телегах,Нагруженных и сеном, и зерном;И прошловекий принц, гулявший ночью;И конь, в рывке порвавший все поводья,Всё мчится, мчится.Грива растрепалась в ночи под ветром.Снится ветер мне: он всё несёт,Разносит эхом звуки,И звуки заполняют всё собой.Мой русский друг принёс мне горсть малиныИз сада своего, уже созревшей.Смакую наслаждаясь, не спеша.Мне кажется, что в ягодах звучаньеВсего оркестра, снившегося мне.

Лебедь улетел

Всю поверхность воды потянул на себяВверх за парой взлетающих крыльев.Но истинную глубину знает лишь душа озера.Как долго томился он в неволе!Бурлит поток воды вследЗа белоснежным опереньем,За серыми поджатыми лапами.Высоко летит лебедь:Покрытый травой берегВ прищуренном глазу сжался.И улетел на рассветеЧерез другие озёра…Лишь пар клубится днём и ночью.Шереметьево, сентябрь 2014

Я верую

Утреннее солнце и пар от водыУкрыли влюблённую пару,Целующуюся на берегу канала Грибоедова.Я иду широким шагомК Спасо-Преображенскому собору[8].Душа переполнена веройИ счастьем влюблённых.Ещё ярче золотятся купола,Родней и ближе стала стая голубей и воробьёв.Перед входом в храм все пары влюблённыхОбмениваются поцелуями.Так, – я подумал, – ониОтпускают друг другу грехиСогласно таинству покаяния[9].Вдохновлённый ожиданием Воскресения,Старик поднял вверх глазаИ, осенив себя крестом, спросил, верую ли я.Санкт-Петербург, сентябрь 2014

Скульптура «Укрощение коня человеком»[10] В Санкт-Петербурге

Подняв копыта, встав на дыбы,Конь грудью двинулся на юношу,Поймавшего его и под уздцы держащего.Невский проспект.В людском потоке, взирающем наверх,Запечатлеваю в памятиОбраз вечерней России.Белый след самолёта в небеСмешивается с журавлиной стаей…Я едва сдерживаю волнение,Взирая на поединок юноши с конём:Победит ли юношаИль конь порвёт удила?Останавливаюсь на Аничковом мостуИ тоже хочу умчаться.Санкт-Петербург, сентябрь 2014

Буря в Петергофе[11]

С вершин деревьевВодопадом льётся поток жёлтых листьев.Люди и голуби ищут приюта.Ветер метёт-подметает дочистаКаждый булыжник мостовойЕщё со времён императора Петра.Такая чистота здесь, у корнейКаждой травинки.Малиновый звон срываетсяС вершины колокольниИ опускается на лиственный ковёрВокруг памятника.Распахивается окно дворца —Императрица ЕкатеринаВысоко держит скипетр,Улыбается, успокаивая подданных.Она всегда властна и притягательна.«Властна и притягательна», —Невольно повторяю эту фразу вполголоса,Переводя взгляд то на ряды берёз,То на белые и зелёные хризантемы,Склонившиеся к земле.Санкт-Петербург, 12 сентября 2014

Из Петропавловской крепости

После выстрела пушки в двенадцать часов[12]Открывается небо другое.Голуби пролетают сквозь дым орудий,Перемещается галька, меняя положение.Вглядываемся, подняв глаза,На призывный звук колокола.Ждём, когда апостол Пётр сотворит чудо.Запоздало-грустные цветы сирени,Алые гроздья рябины на согнутыхПод тяжестью ветках.Перед монетным двором —Тюремные камеры.Люди группами молча заходят внутрь.На золотом троне неподвижно застылИмператор Пётр.Ветер, кружась, поднимаетсяС Невы к вершинам башни,Кронам дубов, макушкам берёз.Я аккуратно кладу каждый поднятый листикВ неисчерпаемую сокровищницу земли.Санкт-Петербург, 2014

Осенние дни в России

I

Стайка воробьёв сидит на травеУ безмолвного озера.Ветер устремляется вверх в кроны деревьев,Одно за другим расшвыривая золотые мониста.Солнечный свет, словно свечной воск,Освещает колокольни,Дворцы, фонтаны,Юных девушек, идущих от Третьяковской галереи,Лилово-синее небо.Останавливаюсь возле огненно-красного клёна,Подбираю на память листок.

II

В гостях в квартире учительницы Татьяны ИвановныМы пьём вино, едим хлеб и борщ.Татьяна Ивановна открывает страницу дневника,Где запись, сделанная мамой в день её рождения отцу:«Родной мой Ваня, я в порядке, хотя ещё слаба…»Фотопортрет отца, работавшего некогда в органах,Фото мужа-учёного – их никого уже нет.И всё теперь по-другому!Только ветер приносит знакомый запах берёзовой листвы,Овевая икону на книжной полке из сосны.Выходим вместе на балкон и фотографируемся против света,Фиксируя дорогу с множеством поворотов,Зелёные, красные яблоки,Осыпающиеся на вечерней заре.

III

Там, на небе,Великий поэт ПушкинДержит за руку Натали[13]И смотрит на РоссиюИ мир.Каждая строка поэта —Это ключ,Открывающий осень.Я произношу названиеОдного из его стихотворений.Две опоры моста,Две створки двери,Две каменные глыбы,Два только что распустившихся цветка…Слежу за парой рыжих белок,Ловко взбирающихся по клёну.Пушкин и Натали,Приближаясь, опускаются ниже —Ближе к Казанскому собору,Ближе к Царскому Селу[14].Лебеди, опьянённые страстью,Попарно плавают в озере.Голуби, вороны и вороны,Опустив вытянутые лапы,Не хотят покидать поверхность земли.Москва, 23 сентября 2014

В парке «Царицыно»[15]

Ворона, каркнув,Взлетела на клёнИ съёжилась, будто кто-то исподтишкаВ неё выстрелил.Каждая пуля разрывает в клочья пелену туманаИ вонзается в землю.Тёплые имена друзей:Коля, Рита, Маша, Вова, Ольга,Оля, Лилия.Необозримые поля дикого тростника!И столько смертей!Войны, терроризм, разборки…Нет больше вражды.Колышется тростник!Парк в выходной день.Молодые супруги, увлечённые беседой.В колыбели сладко спит младенец,Чмокая, словно сосёт сосок.Москва, 2014

Песнопения в храме Василия Блаженного[16]

…У моста сгущается тьма……Почти касаясь крыльями воды, над речкой пролетают птицы……Алый свет зари освещает статую……Облетают одуванчики……В кронах елей дует и дует ветер…С подножья холма к дворцовым дверямГаммами опускаются вниз звуки.Вытянулись кроны деревьев.Мелькают дорога и мысли…Статуя растворяется в полыхающей заре, одуванчики прячутся в ветре. Промелькнули полы царской одежды, и конница пронеслась по мосту. Графы, красавицы в дубовых теремах, в императорских садах… ведут беседы в вагонах метро с современной молодёжью в коротких юбках и джинсовых штанах…Я спешно перекрестился:Простите мне мою рассеянность, —Отвлёкся мыслями…Поднял глаза на икону Богородицы!Последний аккорд……Ветви елей… Река… Алеющая заря… Статуя… Мост… Одуванчики…Москва, 22 сентября 2014

Блины

В тёплой комнате – аппетитный аромат,Свежевыжатый сок, нож и вилка.В вазе – полевая ромашка.Я попросил КолюРаспахнуть окно:Когда ешь, хочется рассматривать землю.Слышно, как скользит ветер с высоты.Дорога убегает в хвойный лес.Бескрайние поля пшеницы и гречихи.Ты предлагаешь различные начинки блинов:Лососёвая икра, капуста?Варенье и аппетитные грибы?Я решил выбрать сметану…Сад, залитый медовым солнцем,Искрится жёлтыми гроздьямиЦветов утёсника.Подмосковье, 2014

Слушание дождя в старинном замке

Каждой каплей дыхание солнца неся,Острый купол готический к небу стремится.На брусчатке поступь Юрия ИльичаЭхом от храмовых стен отразится.Дождь, как войско, по листьям ракиты идёт.Вновь послышится в зарослях стрел злое пенье.А Миранка-река снова вдруг обретётИ повторит улыбок и слёз отраженье.Святополк в своём склепе громом грянет шутя,Призывая ожить стародавние страсти.И поведают хладные капли дождяОб истории княжеских древних династий.И метнётся тень птицы над тёмной водойИ густой оживляющий бас колокольный.Сквозь завесу дождя не угаснет тот бой,Пока птица летит на тот берег раздольный.

Картофельная бабка

Мне б средь волн, океанами вольными взбитых,Оказаться с картофельной бабкой в рукахИли в нашем студенческом общежитииВ Белоруссии вдруг очутиться в мечтах!Я бы каждый кусочек картофельной бабкиСмаковал, наблюдая, как там, за окном,Птицы малые лезут за крошками в дракуИ как ветер играет с опавшим листом.Я бы рыбкам кусочки еды вожделеннойРазделил и раздал. И потом бы поплылК горизонту, чтоб встретить рассвет вдохновенноИ вдохнуть его в лёгкие что есть сил, —В новый день, что пришёл бы с таким ароматомТой картофельной бабки, что в юности той,Где я в Минске на небо глядел страстным взглядом,Был порывист, влюблён был и смел, как герой.

В эпоху рыцарства

Под Минском прекрасным врата горячи.Эпоху рыцарства вновь возрождая,Под смех громогласный сверкают мечи,Доспехи горячим дыханьем пылают.Там рыцари высокомерно в седлеВсе мечут и копья, и стрелы.Щиты защищают. И сердце в огне.И предков характер в них смелый!И дух боевой в тех потешных боях,Плечом у плеча встанет крепость.И смерть не страшна в этих смелых ролях.По-прежнему в Родине – ценность!В гармонике громкой той – пламени рок.Танцуют «Лявониху» люди,«Юрочку» танцуют и «Крыжачок»,И парами – птицы танцуют.И каждый из нас – смелый рыцарь опять,Желает служить милой Отчизне.И я просыпаюсь, чтоб предкам отдатьВьетнамскую Дельту совсем бескорыстно.

Узбекский чай

Спасибо поэту Хосияту РУСТАМУ за чай!Запах тонкого чая окутает комнату,Солнце утром откроет пошире окно.И напьётся земля ароматами досыта,Поделившись с морями по самое дно!Мы с друзьями на чайной такой церемонииПороднимся теплом поэтических строкС тем поэтом из Азии, что для гармонииНам отправил посылку на Дальний Восток.Вкус прекрасного чая уводит нас зановоПо старинному Шёлковому пути.У величия храмов вьетнамских узнаем мы,Где рецепты узбекского плова в чести.Пусть традиция вольно распространяется,Как народная песня звенит на ветру,Лошадиною гривой бамбуковых зарослейПоле степью пусть станет для нас поутру.

Платок «Белобог»

Посвящается переводчику Маруфу ТашпулатовуЯ накину «Белобог»-платок на платье,Когда ветер пробирает до озноба.Пусть друзей моих прекрасные объятьяОтогреют сквозь разлуку светом тёплым.Мне платок напомнит цвет медвяной дыни,И цветущую калину в белой пене,И тюльпаны, что до лета серединыОтцветут. И юной цапли пенье.«Белобог»-платок гнездом так связан,Чтобы пух окутывал мне шею,В лучезарном сне его я счастливИ взлечу рассветным сильным змеем.Отогреет душу мне заботой,Будто в том платочке оренбургскомВсе четыре времени у годаЗацветают фрукты тёплой дружбой.

Ташкентское вино

Вызревший цвет винограда засветится синей,Плавно стекающей в омут закатной слезой,Каждою каплей вина в хрустале звоном дивнымСердце моё отзовётся большою волной.Я поднимаю бокал, осторожно вкушая,Нежно губами я пробую это вино —Так ветерок, что приходит из дальнего края,Вьётся у стула из сакуры вновь моего.Цвет винограда столь ярок, и так он надёжен,Словно проверенный временем искренний друг,Выросший вместе с тобой из росточков зелёных,Синий и крепкий он, славен, могуч и упруг.Спелые гроздья на ветках горят, точно свечи,Город родной мой Хайфон[17] наблюдает закат.Я вспоминаю улыбки и добрые встречи.Время не властно над нами. Я этому рад.

Танец тановар[18]

Искры от пяток своих сеешь ты семенамиВ лунном сиянье, как грома воинственный взор,Тановар-танец всю землю смешает с волнамиИ принесёт урожай с голубеющих облачных гор.Ступни летящие непревзойдённого ветра достойны,Диких коней, что в степи разбежались от царской камчи,В ритме дутара, гиджака, танбура и дойрыКровь моя в пляске простой барабаном стучит.Из Бухары кто в Хиву отправляется, из СамаркандаМимо уснувших в могилах правителей древних и книг,Не рассказавших о том, что любовь бриллиантомВ этих песках до сих пор звёздно с неба горит.Ты увлекаешь в горнило. Горячие печиМелют в муку меня, глиной сжигают в ночи.Испепеляет твой танец таинственной встречей,Ярким огнём переливно-волшебно расшитой парчи.