скачать книгу бесплатно
Ведь новое родится чертовьё,
И снова будет лиц не разобрать…
Но внук спросил (ему уже семь лет) —
Не в бровь меня спросил, а в глаз:
«А что ж ты не воюешь, дед,
Пока живёшь – ну то есть здесь, сейчас?»
И потекла опять ответа слизь:
Мол, рад бы я, внучонок, воевать,
Да, видишь, слишком близко все сошлись —
Лицом к лицу. Лица не разобрать…
«Наш был верх – и бой, и абордаж…»
Наш был верх – и бой, и абордаж,
Все враги теперь – акулья пища.
Отчего ж корабль тонет – наш?
Крысы кораблю прогрызли днище…
Бесполезно нас пугать – снаружи – тьмой,
Крошим тьму и рвём – снаружи – цепи,
А вернёмся со щитом домой —
Изнутри нас сразу гложет цепень.
Защитим родные берега!
Нам не страшен враг – хозяин ночи,
Но, сразив наружного врага,
Гибнем от утробных червоточин.
Вскормлено межзвёздья молоком
Наше знаменитое двужилье!
Отчего же в нас так велико
Перед тварью внутренней бессилье?..
Голуби целуются на крыше
На душе – не в паспорте! – отметины:
«Выписан из моего пространства!»
Улицы в душе теперь не метены —
Дворника уволили за пьянство.
Шифр-замок сменили на парадной,
Через чёрный ход – опять стакан.
И могу попасть, как бомж замкадный,
В свою душу только с чердака.
Шестерня на дыбе проскрипела:
Что за изуитская напасть —
В свою душу собственному телу
Без стакана водки не попасть?
По пожарной – выше, выше, выше,
Хит крутя из юности один:
«Голуби целуются на крыше…
Голуби целуются на крыше…
Голуби целуются на крыше…»
И душа услышала. «Входи!»
«Свет нахожу по тени…»
Е. Головину
Свет нахожу по тени,
По высоте – глубь.
Хищные сны растений
Калейдоскопят мглу.
Язычной души мякоть
Просто не ведает смерть:
В бездне не встать на якорь —
Так далека твердь.
Всякая смерть – рожденье,
Вывернутый предел.
Круче – освобожденье
От хризалиды тел.
Нет никаких споров,
Кто Господу больше люб.
Но как ненавидит ворон
Вырванный с корнем дуб!
Холодно в мёртвой яме
Празднующим беду.
А крысы ведь лебедями
Были в моём пруду…
Ветер
Я был ловцом известным ветров в поле.
Их собралась коллекция под старость:
Пять очень ценных, с именами: «Воля»,
«Шум», «Волны», «Облака» и «Парус».
Они живые – в это свято верится!
Не стой, мгновенье! Разгонись быстрее!
И утро – вместо тихой зорьки – ветрится,
И вечер – против воли – ветереет.
Пять раз – за час! – вращает ветер склянку,
Сама собой гудит от ветра лира,
Жаль, лес октябрьский подхватил ветрянку,
И ветреные люди правят миром —
Перетерплю (ловлю себя на слове!),
Безветрия куда печальней лоты:
Замор бычка на штилевом Азове,
И не с кем насмерть биться Дон Кихоту.
«Трагический итог не начатых исканий…»
Трагический итог не начатых исканий:
Невидимых врагов невидимая рать,
Мой друг давно от них хоронится в стакане —
И невозможно жить, и страшно умирать.
Вот если б правый бой, за голос предков битва,
Тогда б, клянусь, и он – до хрипоты: «Ур-ра-а!»,
А так – за что? Блестит мизука-бритва,
Окно, седьмой этаж… но страшно умирать.
Не хочется любви – отлюблено. Забыто.
Последние стихи не просятся в тетрадь.
И вылез из долгов. Дом – полное… корыто.
Вполне законный край. Но страшно умирать.
Там – страшно. Там кипит смола на сковородке,
С баграми чертовня стоит со всех сторон,
И отвезти назад на допотопной лодке
Уже не приплывёт расхристанный Харон.
Багровая черта. «Переступи, попробуй!»
«Не уходи, держись!» Но не за что держать…
Увы, покинут жизнь разумные микробы,
Лишь только станет жить
страшней, чем умирать.
«Бродягам в буре – сладостный уют…»
Бродягам в буре – сладостный уют.
И плод не кисл,
Что клювом изувечен.
Счастливые молчат или поют.
Бродягам нужен смысл,
Сочащийся из речи.
Гурманы словаря, иным назло
Печём в печи
Вязь кренделей и пышек
И жалуемся: слово не пришло,
Но вот оно звучит,
А мы его не слышим.
Из слова «Бог» давно изъята суть.
Осталась круглая
Скорлупка, оболочка,
И мы её стремимся натянуть
На пугало,
Как обручи на бочку.
Родное слово – меч и булава,
С ним в ста из ста
Я не согнусь, не струшу.
С чужого ж языка-плеча слова
Мне жмут уста
И натирают душу.
С печалью об отеческих гробах,
Где ждут меня —
И не скорблю, что рано —
Родную речь до мёдости в ушах
День изо дня
Я слушать не устану.
«Жизнь – повод для стихов…»
Жизнь – ещё не повод для стихов…
Л. Бурцева
Жизнь – повод для стихов.
Особенно когда она совсем не повод
Вздыхать и тлеть от панихидной лжи,
Когда она, как в паутине овод,
Дрожит и тянет смертные гужи.
Жизнь – повод для стихов!
И я б ещё умножил:
В глазах миры рождающего божества
Стихи и жизнь – вообще одно и то же,
Жизнь – божий стих, и мы – его слова.
Жизнь – повод для стихов!
Порукой – личный довод:
Когда в судьбе бывали дни лихи,
Чтоб дальше жить, всего один был повод —
Без повода рождённые стихи…
Жизнь – повод для стихов…
«Стихи – не гимн, не зов на бой…»
Стихи – не гимн, не зов на бой,
Не к богу телефонный провод,
Стихи – увы – всего лишь повод,
Чтоб познакомиться с собой.
Чтоб отделить от Зова зависть
В игре утробно-ролевой.
