Двери лабиринта

Я выключаю везде свет и возвращаюсь в свою комнату. Закрыв дверь, я разворачиваюсь, чтобы пойти и лечь на кровать, но вместо этого вижу, что нахожусь в больничной палате. Ярко светит солнце в окно. Я осматриваюсь. Как я тут вообще оказался? Хотя какая разница. Палата явно не простая. Все максимально приближено к обычной комнате, кроме дорогой больничной кровати и оборудования. Значит, это палата для вип клиентов. На койке кто-то лежит. Я решаю подойти ближе.

Я подхожу вплотную. На кровати лежит девушка, лет двадцати пяти примерно. Она в бессознательном состоянии. К ней подключены разные приборы, какие-то трубки. Ее глаза закрыты, она лежит бледная, совсем без движения, и только прибор, показывающий биение сердца, доказывает, что она живая. Есть что-то в ней знакомое, но что я не могу понять. Вдруг порыв ветра открывает окно. Ветер тут же начинает хозяйничать в комнате. Я иду к окну и закрываю его, пока ветер совсем тут не поселился. Но как только я закрываю его, меня охватывает ощущение, что кто-то смотрит на меня сзади. Становится жутко, и мурашки сразу же дают о себе знать. Я медленно поворачиваюсь и вижу, что девушка уже не лежит, а сидит на кровати и смотрит на меня. Я просто цепенею от ужаса. Кто она такая? Я вроде бы вижу ее лицо, но никак не могу разглядеть. И вдруг мое сердце просто пропускает удар. Только что девушка сидела на кровати и в следующую секунду она оказывается прямо передо мной. Она смотрит мне прямо в глаза. Мне хочется просто закричать от страха, оттолкнуть ее и убежать. Но все мое тело словно парализовало.

Что делать? Бежать – ноги не слушаются. Кричать – голос куда-то пропал. Смотреть ей прямо в глаза очень страшно, но отвести взгляд еще страшнее.

– Ты! – говорит она странным глубоким голосом. – Это ты! – я просто стою, смотрю на нее и продолжаю молчать. – Ты соврал мне! – хоть ее голос и звучит жутковато, но он почему-то кажется мне знакомым. Где-то я его уже слышал. – Ты соврал мне! Ты обещал, что будешь меня искать! Что обязательно меня найдешь! Но ты соврал мне!

– Маргарита? – я наконец понимаю, кто стоит передо мной. Но она так сильно изменилась, она выглядит словно призрак, такая же бледная и ужасающая, только не просвечивается. Меня, наконец, отпускает страх. Напряжение, парализовавшее мое тело, тут же уходит. – Это ты?

– Да! Почему ты меня не искал?

– Я искал тебя! Но я не смог найти. Прости. Я ведь ничего не знаю о тебе. Я не знаю твою фамилию, я не знаю где ты жила все это время. Я не знаю ничего. Поэтому я не смог найти тебя. Прости.

– Я так ждала тебя. – голос ее перестает быть жутким, он снова становится таким каким я его помню. Сама она тоже меняется, теперь я вижу, что это Маргарита, теперь я могу ее узнать в этой девушке. – Я ждала тебя, а ты не пришел. Ты был моей единственной надеждой. Последней надеждой на спасение.

– Прости. Я виноват. Правда, прости меня.

– Уже поздно. Слишком поздно.

– В смысле поздно? – меня охватывает паника. Что же случилось?

– Ты не успел спасти меня.

– Но ведь я же здесь. Я пришел.

– Поздно. – она поворачивает голову в сторону больничной кровати, на которой она лежала. Я делаю то же самое и вижу, что она все так же лежит на ней. Я поворачиваю голову обратно – она стоит прямо передо мной. Как она может быть в двух местах сразу? Я снова смотрю в сторону кровати и вижу, что аппарат показывает, что ее сердце больше не бьется. Умерла? Тогда кто стоит прямо передо мной? Призрак? Я медленно возвращаю взгляд с кровати на Маргариту, что стоит передо мной. Она смотрит на меня печально и потерянно. Я просто не знаю, что сказать. Но я должен.

– Прости, что я не пришел. Прости за то, что не успел. Прости, что не спас тебя. – я действительно виноват. Я так зациклился на поисках мамы, что совсем перестал переживать за Маргариту. Да, я мало что мог сделать. Но я почти и не пытался.

– Это ты прости меня. – вдруг отвечает она.

– За что? – только и успеваю я спросить, как вокруг все исчезает, поглощаясь тьмой. – За что? – спрашиваю я пустоту своей комнаты. Я сижу на своей кровати. Я весь мокрый от пота. – Кошмар? – спрашиваю я то ли сам себя, то ли снова у своей комнаты.

Что мне теперь делать? Это просто сон? Кошмар? Или мне, правда, приснился призрак Маргариты? Что с ней? Где она сейчас? Или я зря беспокоюсь и она действительно просто плод моего больного воображения? Я не знаю. Я ничего не знаю. Да и что я могу сделать, если я ничего не знаю? Переживание постепенно уходит. Я начинаю снова засыпать.

Снова шум. Тишина. Я слишком устал и хочу спать, поэтому никак не реагирую и продолжаю дремать. Медленно погружаясь в сон, я начинаю видеть какие-то яркие, быстроменяющиеся картинки. Сквозь дрему я слышу чьи-то шаги в коридоре. Но я совсем не пугаюсь, мне так спокойно и хорошо. Слышу, как дверь открывается и закрывается, затем все стихает. Я продолжаю дремать, и мне кажется, что это все мне снится. Снова открывается и закрывается дверь, шаги в коридоре. Затем шаги по лестнице, они стихают. Стоп! Я резко просыпаюсь и встаю с кровати. Это, наверное, отец приехал с командировки. Почему он снова уходит? Надо его срочно догнать.

Я быстро встаю с кровати, выбегаю из комнаты и слышу, как закрывается входная дверь. Я быстро спускаюсь вниз по лестнице и бегу на улицу. Оказавшись на улице, я вижу, как машина отца выезжает из ворот. Я бегу за ней босиком прямо по земле, но я не успеваю. Он уезжает. Куда он уехал? Надолго ли? Я стою посреди дороги за воротами нашего дома. Надо возвращаться, на улице чуть-чуть прохладно. Солнце уже собирается выходить из-за горизонта.

Я возвращаюсь в дом, иду в душ. Переодевшись, я спускаюсь вниз, потому что спать уже неохота. На кухне я жарю себе яичницу, чтобы позавтракать. Зачем он приезжал? Куда поехал? Почему не остался? Может опять что-то случилось? Когда он вернется? Аппетита нет, но есть надо. Доев яичницу, я наливаю себе кофе. Может он поехал на работу? Или может опять в командировку? А что если он снова поехал в ту больницу?

Я отпиваю глоток кофе и продолжаю думать. Неужели у него ничего не осталось от мамы? Ведь если судить по рассказам, он ее любил. И я думаю, что очень сильно любил. Он должен был что-то оставить. И наверняка где-то прячет, где я не смогу найти. Но где? В офисе? Точно нет. Я уверен, что это точно где-то в доме. Возможно даже, что это что-то где-то на самом видном месте, поэтому я и не замечаю. Что же это может быть? Я отпиваю еще один глоток. Думай, думай Платон. Что-то точно должно быть. Еще один глоток. Где? Вряд ли в комнате. Он там редко бывает. Все-таки, скорее всего это может находиться только в его кабинете. Он там постоянно сидит. Да, точно в кабинете.

Я допиваю кофе, ставлю бокал в раковину и иду наверх, в кабинет отца. Я захожу внутрь и включаю свет. Осматриваюсь. Вроде бы ничего такого, что могло бы привлечь внимание. Я стараюсь смотреть внимательнее. Что же это? Он же не может постоянно это прятать и постоянно доставать обратно. Это должно быть в быстром доступе. Наверное, где-то в районе стола. Так, надо попробовать посмотреть его глазами. Я прохожу и сажусь за стол. Но на столе нет ничего особенного. Я заново осматриваю в ящиках, в которых уже много раз смотрел. Ничего. Одни документы и больше нет ничего. Я снова смотрю на стол. Светильник, органайзер с карандашами и ручками, ежедневник, документы, фотография, ноутбук, часы. Так стоп. Фотография. Только сейчас мне показалось странным, что он поставил свою фотографию на рабочий стол. Зачем? Зачем ему смотреть на свою фотографию за работой? Мне кажется, что это немного странно. Хотя с другой стороны, может она напоминает ему о тех временах. Наверное, так и есть. Больше нет ничего.

Так ничего и не найдя, я встаю из-за стола и иду к двери. Но я останавливаюсь. Все-таки эта фотография кажется немного странной. Точно, я ведь смотрел все фото с обратной стороны из того времени. А ведь эта фотография как раз на пляже в том городке. Там может быть что-то написано. Как я сразу не додумался? Я беру в руки рамку, переворачиваю и открываю ее, чтобы достать фото. Но когда я убираю заднюю часть рамки, то мне словно током прошибает от того, что я вижу. Фотография была согнута. И сейчас я видел согнутую часть фото. Нет, не может этого быть. Как так? Я достаю фотографию и выпрямляю. Отец стоит на берегу океана, он улыбается и смотрит не вдаль, как я думал раньше. Он смотрит на Маргариту! На ту самую Маргариту, что столько дней снилась мне. И она смотрит на него и улыбается ему в ответ. Значит, Маргарита – моя мама?

Глава семнадцатая

***

Он стоит в комнате и смотрит на спящего сына. А я стою и наблюдаю, как он любуется ребенком. Он так счастлив. Значит, он все узнал. И о Кирилле он видимо тоже знает. Он злится? Зачем он пришел? Забрать Платошу? Нет, я ему не позволю. Марк подходит к Платону ближе, наклоняется и целует его спящего. И мне стало так приятно на душе, словно в мой бокал с молоком добавили мед. После того как он поцеловал своего сына, он отходит от него и поворачивается лицом ко мне. Он смотрит на меня, я на него. Он словно ждет, что я что-то скажу ему. Но я продолжаю молчать и ждать его слов.

– Почему? – спрашивает он меня.

– Что «почему»? – отвечаю я вопросом на вопрос.

– Почему ты это сделала?

– Что сделала? – я, как могу, оттягиваю разговор. Я боюсь.

– Хватит. Хватит уже уходить от ответа и строить из себя дурочку. Ты прекрасно понимаешь, о чем я тебя спрашиваю. Зачем ты врала мне?

– Потому что так будет лучше.

– Для кого?

– Для всех.

– Не надо за меня решать. И за моего сына тоже. Я имею такое же право на него, как и ты.

– Прости.

– За что ты просишь прощения?

– Прости, что соврала.

– Я уже давно тебя простил. И ты меня тоже прости.

– За что? – его вопрос вводит меня в ступор.

– Видимо есть за что, раз ты решила скрыть от меня сына. Скажи, почему ты это сделала? Даже если ты меня разлюбила, ты должна была сказать, что это мой сын.

– Дело не в тебе.

– Тогда в ком? В тебе?

– Не совсем. Прости, но я обещала, что не буду рассказывать.

– А мне ты обещала, что будешь ждать, что дождешься. Рассказывай.

– Дело в твоем отце.

– В моем отце? Это из-за того, что я богатый, а ты нет? Да, я знаю, что он против этого, но ведь это не такая уж и проблема.

– Нет, не из-за этого. Просто, твой отец был когда-то лучшим другом и партнером моего отца. И…

– То есть, это из-за моего отца у вас в семье произошло горе? Это он обманул твоего отца?

– Да.

– Ты хотела отомстить таким образом?

– Да. Я хотела отомстить и я это сделала. – пусть думает так. Теперь он точно меня возненавидит.

Он смотрит на меня таким взглядом. Он словно ищет что-то в моих глазах, какой-то ответ на свой немой вопрос. Он надеется, что я сейчас скажу ему, что я соврала, что на самом деле, я его очень люблю и хочу, чтобы он остался. Но я молчу. Я продолжаю молчать изо всех сил. Не найдя ответа, Марк проходит мимо меня, выходит из комнаты и направляется к входной двери. Я просто провожаю его взглядом. Но неожиданно он останавливается и поворачивается.

– Отомстить хотела? Разве у тебя получилось? Если мстишь, то надо делать это до конца, а не бросать на полпути. – он медленно подходит ко мне. – Если ты хотела отомстить, зачем тогда оставила ребенка? Если ты оставила ребенка, то почему не просишь денег? Почему не угрожаешь, не шантажируешь меня? – он подходит вплотную. – Почему? Разве так называют месть? Тем более никто не знал, кто я такой в этом городке. Отец никогда не афишировал меня как своего сына, по крайней мере, до недавнего времени. Ты не могла знать, кто я такой. Ты ведь узнала об этом после того как я уехал, верно? Поэтому ты перестала ждать?

Я отвожу взгляд и продолжаю молчать, не отвечать на его вопросы. Да и смысл. Он уже и так знает ответы на них.

– Раз так, почему ты оставила ребенка? Ведь о том кто я такой, объявили через несколько недель, после того как я уехал. А это значит, что ты уже должна была узнать о ребенке, может чуть раньше, может позже. Но ты знала от кого у тебя ребенок. Почему ты его оставила?

Вместо ответа я просто смотрю ему прямо в глаза.

– Потому что ты все еще меня любишь. Потому что ты хотела этого ребенка. Ты просто боялась моего отца, верно? Боялась, что он может сделать что-то плохое снова. Ведь так? – я продолжаю смотреть ему в глаза, а по моим щекам уже медленно начинают течь слезы. Я опускаю взгляд вниз. Марк воспринимает мое молчание за согласие, но ведь так и есть. Он дотрагивается до моей щеки и ласково вытирает одну слезинку за другой. – Не бойся. Он ничего не сделает. Я обещаю. Я смогу защитить тебя. Я защищу тебя и сына.

Марк обнимает меня. Что мне делать? Он так быстро все понял. Обнять его в ответ? Или лучше нет? Но мои руки сами тянутся, и вот я уже крепко сжимаю его в своих объятиях.

– Давай начнем все сначала? – слышу я его голос. – Давай?

– Марк. – наконец я прерываю свое молчание и отстраняюсь от него. – Мне кажется, у нас ничего не получится. Нам не стоит все снова начинать. Слишком много противоречий. У нас не выйдет.

– Откуда ты знаешь? Пока не попробуешь, не узнаешь. Давай просто попробуем? Потихоньку, не торопясь? Для начала можно я буду приезжать к вам каждый день и играть с Платоном?

– Хорошо.

– Что ж, тогда я пойду? А то уже поздно. Я приеду завтра. – он снова идет к двери.

– Подожди. – что я делаю? Нет, нет, молчи, ничего не говори.

– Что?

– Может чай? – я все-таки это сказала.

– С удовольствием. – он улыбается. Довольный, словно кот. Я слишком быстро сдалась.

Я ставлю чайник. Он садится за стол. Я достаю бокалы, кладу чайные пакетики. Что теперь делать? Мне немного неловко. Я так его обманула, я его предала. А он пришел. Он все равно пришел ко мне. Может быть…

– Садись. Не стой там. Я ведь не кусаюсь. – его голос прерывает мои мысли.

Я поворачиваюсь и иду к столу. Я сажусь и опускаю взгляд вниз.

– Слушай, я знаю, мой отец сильно виноват перед твоей семьей. И я осуждаю его за это. Но пожалуйста, не думай о нем. Он тебе ничего не сделает. Не бойся.

– Он приходил сегодня.

– Он приходил? И что он сказал?

– Он говорил, чтобы я сделала все, чтобы ты больше сюда не приходил. И еще говорил, чтобы я не рассказывала тебе о том, что он сделал с моим отцом.

– А раньше он приходил?

– Только один раз. Через несколько недель, после того как я узнала, что беременна.

– Ясно. Прости. – неожиданно чайник начинает свистеть. Я быстрее иду снимать его с плиты, чтобы не разбудить Платона.

– За что? – спрашиваю я, пока наливаю кипяток в бокалы. – Тебе добавить молоком? – заодно решаю спросить.

– Да. За то, что меня не было рядом.

– Я же сама тебя отталкивала. – отвечаю я, ставя бокалы на стол.

Мы тихо пьем чай. После того как чай допит, я встаю, чтобы убрать бокалы. Он кладет руку поверх моей. Я удивленно смотрю на него. Он смотрит так, что внутри начинает порхать бабочки. Но я убираю его руку и бокалы со стола.

– Тебе пора. – он кивает в ответ.

– Хорошо. Я приду завтра?

– Приходи.

– А во сколько?

– Во сколько хочешь.

– Хорошо. – он тихо подходит и целует меня в щеку. – Тогда до завтра. – говорит он и уходит.

Это было очень приятно. Так нежно, по-домашнему, романтично. Может, стоит его остановить? Может, позволить ему остаться? Но я так и не двигаюсь с места.

Марк приходит рано утром. В руках у него пакеты. А я еще даже не успела умыться и покормить Платона. Я впускаю его и быстрее бегу в ванную. Пока я чищу зубы, то слышу, как начинает плакать сын. Я выбегаю прямо со щеткой во рту в спальню. Тут же входит Марк.

– Или умывайся, я сам попробую. – говорит он и берет на руки Платона. Он начинает с ним разговаривать, успокаивать его. Затем начинает с ним играться, подбрасывать легонько на руках. Я вижу, что все в порядке и возвращаюсь в ванную. Платон перестает плакать, и я слышу, как он смеется и радуется вместе со своим отцом.

Я бегу на кухню, чтобы приготовить для Платона кашу и заодно сделать завтрак для нас с Марком. Конечно забот теперь больше, но и радости тоже это больше приносит. К тому же Марк старается помогать. Надо было ему сразу обо всем рассказать. Хотя с другой стороны, никто не знает, что было бы тогда. Может быть, у нас и не получилось бы ничего, если бы все было по-другому. Хотя у нас и сейчас еще не все получилось. Каша готова, яичница тоже, и я зову Марка с Платоном за стол. Я раскладываю все по тарелкам, а Марк уже сидит за столом с Платоном на руках. Я беру тарелку с кашей, ложечкой зачерпываю кашу и уже подношу ее Платону.

– А можно я его покормлю? – неожиданно просит Марк. Я передаю ложечку ему.

– А ты уверен, что справишься?

– Не уверен, но я хотя бы попробую.

– Ну, хорошо.

Я наблюдала за тем, как он пытается накормить Платона. Кажется, что Платоша чувствует, что Марк его отец. Он внимательно смотрит на него и совсем не капризничает. После завтрака мы идем гулять в парк. Мы весело проводим время, радуясь каждой мелочи. Затем мы возвращаемся. Марк играет с сыном, пока я готовлю нам обед и ужин. Когда еда готова, я захожу в комнату и тихонько наблюдаю за тем, как они играют. Марк даже пытается заставить Платона пойти самому, но пока что у него это плохо выходит. Они так быстро подружились. Это приятно видеть и осознавать.

После обеда мы укладываем Платона на обеденный сон, а я в это время работаю. Марк же просто сидит позади меня и наблюдает. Я чувствую его взгляд. Сначала он меня смущал и отвлекал, но спустя минут двадцать, я привыкла, и мне льстило его пристальное внимание. Затем Платон просыпается, мы ужинаем, играем все вместе и Марк уходит, после того как укладывает сына спать.

Так проходит день за днем. Марк приходит каждое утро. Мы проводим весь вместе и вечером он уходит. Я чувствую себя почти счастливой. Мы стали почти семьей. Почти. Я думала, что я так больше и не увижу Марка. Но вот он рядом. Он приходит каждый день. Он готов бросить все ради нас с Платоном, судя по тому, что говорил его отец. Да, мне было страшно сначала. Но теперь, когда я вижу его решимость и уверенность, я тоже стараюсь быть такой же. Я хочу быть с ним. Я хочу жить вместе, полноценной семьей. И теперь уже никакие угрозы мне не страшны. Я рассказываю об этом Кириллу и Кристине. Они очень рады тому, что все, наконец, разрешилось, что теперь у сына появился отец. Они поддерживают меня.

Осталась последняя дверь в моем лабиринте. Я смело вхожу внутрь. Наступает воскресенье, мой выходной. Я хочу устроить ужин и поговорить с Марком, признаться ему в своих чувствах, предложить ему жить вместе. Да, я так и сделаю. Я волнуюсь с самого утра, но стараюсь не выдавать этого.

Чтобы как следует подготовиться, я предложила Марку погулять вместе с Платоном. Я начинаю готовить, как вдруг приходит Кирилл.

– Маргарита, можешь, пожалуйста, помочь. Звонила Кристина, говорила, там что-то в кафе случилось. Срочно нужна твоя помощь.

– Что именно произошло? – я пугаюсь такой новости.

– Я не знаю, но она была очень взволнована, когда звонила. Я не знаю, справлюсь ли сам, мне нужна твоя поддержка.

– Хорошо, идем. – я оставляю нарезанные овощи на столе, снимаю фартук и иду за Кириллом.

Он торопится, идет быстро, я еле за ним поспеваю.

– А она ничего не уточняла? – еще раз я пытаюсь уточнить.

– Нет, просто быстро сказала, чтобы я быстрее приходил в кафе, и сразу положила трубку, а потом просто не отвечала, когда я пытался ей перезвонить.

Мы уже прошли мимо парка, где как раз должны гулять Платон и Марк. Надо было хоть записку дома оставить или позвонить. А ведь я даже телефон дома оставила. Но ничего, надеюсь, что с Кристиной ничего серьезного не случилось. Все будет хорошо. Визг тормозов. Боль. Темнота.

Меня вынесло из комнаты в лабиринт. Я стою возле последней двери. Справа от меня пропасть, рядом с ней дверь в сон и дверь в воспоминания о прошедших в этом месте снах. Все. Больше нет ничего. Что теперь делать? Я умерла? Меня сбила машина? А что с Кириллом? Жив ли он? Только я попала под машину или он вместе со мной? Как же так? Что мне делать? Я думала, что если посмотрю все воспоминания до конца, то смогу найти выход в мое сознание, что смогу очнуться. Неужели я и правда умерла? Я сажусь на пол от бессилия. Я не знаю, что дальше делать. Куда идти? Где искать? Что искать?

Вдруг все вокруг начинает вибрировать. Я слышу грохот. Я слышу, как вдалеке начинают рушиться стены. Что происходит? Что произойдет? Лабиринт разрушится? Мои воспоминания пропадут? Что будет? Надо бежать отсюда. Я открываю дверь в мои сны. Но за ней стена. Как? Что это? Я открываю дверь в мои воспоминания о здешних снах, но там тоже стена. Выхода нет. Мне некуда идти. Есть только пропасть. Лабиринт начинает просто ходить ходуном. По стенам пошли трещины. Что будет со мной, если я прыгну в пропасть? Я не знаю. А что будет со мной, если я останусь в разрушающемся лабиринте? Я тоже не знаю. Что выбрать? Я не знаю.

Дальняя стена разрушается, обломки падают почти к моим ногам. Надо что-то делать. Была – не была. Я разворачиваюсь и прыгаю в пропасть. Я лечу вниз. Но внизу ничего не видно кроме черноты. Куда я упаду? Упаду ли вообще? Скованность и напряжение уходят из моего тела. Что сделано, то сделано. Я расслабляюсь. Мне так спокойно и хорошо в этот момент. От падения начинает кружиться голова, тело кажется легким. Постепенно скорость падения начинает замедляться. Все медленнее и медленнее, спокойнее и спокойнее. Чернота вокруг обволакивает и убаюкивает. Мне кажется, что я начинаю дремать. Я так расслабляюсь, что даже не замечаю когда приземляюсь. Я лишь вдруг понимаю, что лежу на чем-то мягком. Тело ощущается тяжелее, чем обычно. Чувствую себя очень странно и непонятно. Двигаться не получается, словно меня крепко связали невидимыми путами. Я лежу с закрытыми глазами. Почему-то открыть глаза то ли не получается, то ли не хочется, я никак не пойму почему. Но даже сквозь веки, я понимаю, что чернота ушла. Там где я сейчас нахожусь очень светло, и все время мелькают какие-то тени, непонятные силуэты. Я чувствую, как чья-то теплая ладонь гладит мои волосы, мое лицо и задерживается чуть дольше на щеке, прежде чем куда-то исчезнуть. Где я? Что со мной происходит? До меня доносятся какие-то голоса.

– Ты ни в чем не виноват. Но все-таки лучше бы ты сразу мне обо всем рассказал. – раздается знакомый голос.

– Прости. Я действительно виноват перед вами обоими, и я это сам понимаю. Я не смог сдержать обещание, которое дал ей тогда. Я не смог ее защитить от отца. – этот голос тоже мне очень знаком.

И вдруг я понимаю, что это голоса Марка и Платона. Мое сердце начинает стучать сильнее и быстрее, что доказывает прибор рядом со мной своими короткими ускоряющимися звуками. Я открываю глаза.

***

Я стою как вкопанный и смотрю на эту фотографию. Так что это было? Неужели это все мое подсознание? Я же хотел увидеть маму, и оно послало мне ее во сне? Даже имя такое же – Маргарита. И ведь Макс тоже об этом говорил. А что если нет? Что если мама сейчас лежит где-то в больнице? Если она жива? Если она в коме? Значит, наши с ней сны переплелись? Вдруг это правда была она? Ведь когда она посмотрела в мое воспоминание о маме, она так сильно удивилась и исчезла. Наверное, она поняла, что я ее сын. Может быть, она начала смотреть все свои воспоминания? Она начала искать выход? Видимо поэтому она не появлялась в моих снах. А что если она уже очнулась? Где она может быть? Точно! Отец ведь ездил в больницу, на этаж с богатыми пациентами. Наверняка, он туда ее поместил, чтобы никто не смог ее найти. Наверное, он и сейчас туда поехал. Надо срочно туда ехать.

Я выхожу из кабинета отца и начинаю спускаться по лестнице, когда мой взгляд падает на мои ноги и одежду. У меня ведь ноги грязные, от того что я выбегал на улицу за машиной, да и одет я в пижаму. Надо быстро привести себя в порядок, переодеться и тогда уже ехать на встречу с мамой. Я быстро иду в свою комнату. Через пятнадцать минут я вновь спускаюсь по лестнице, но в этот раз я выгляжу порядочно. Вызвать такси или поехать на велосипеде? Лучше на велосипеде, хочется немного проветриться и успокоиться. В такси я буду слишком занят волнением.