Психотерапевт

Эвилина Миллер

Психотерапевт

Пролог

Меня окружала темнота. Сначала показалось, что я ослепла. В панике потерла глаза, но картина не поменялась. Потом, догадавшись задрать голову, увидела слабо светящиеся точки – звёзды. Ноги стояли на неровной и холодной поверхности, что-то мелкое и острое впивалось в них, куда бы я не ступила. Повеяло холодом, и он принес осознание – я на улице.

Постепенно глаза привыкли к темноте, и сквозь мглу проступили едва различимые силуэты деревьев. Гигантские ели, трясущие ветками на ветру, казались чудовищами, готовыми дотянуться и схватить. Я поёжилась от холода и обняла себя, тут же вляпавшись в какую-то жидкость, которая покрывала мою ночную сорочку, руки и плечи. Может быть, я упала в лужу? Я этого не помнила, как не помнила и того, как оказалась посреди леса ночью. Одна.

Недалеко что-то хрустнуло. Я вздрогнула и застыла, устремив взгляд туда, откуда раздался звук. В нескольких метрах от меня, между стволами, виднелся тёмный силуэт.

Глава 1

Трещины на экране телефона блестели как серебристая паутина на тёмном окне. Я смотрела на них, не понимая, откуда они взялись. Ещё секунду назад телефон был в руках у моего сына. Неразбитый.

– Ты что наделала?! – вскричал Арсений, мой тринадцатилетний сын, вырывая у меня девайс, с которым редко расставался.

Голос Арсения дрогнул, будто сын вот-вот расплачется, но свободная рука сжалась в кулак, а глаза вспыхнули яростью.

Я отшатнулась. Окружающие звуки казались слишком громкими. Тиканье часов, скрип паркета, гул за окном. Сделав несколько неуверенных шагов, я присела на диван в детской. В висках запульсировала боль, я поморщилась и схватилась за голову.

– Что там у вас происходит? – донёсся голос Андрея из гостиной.

– Мама разбила мой телефон! – прокричал Арсений и бросился к отцу.

Не понимаю, как это произошло. Если учесть настрой, с каким я вошла в комнату сына несколько минут назад, то похоже на правду, но я ничего не помнила. Наверное, бросила телефон на пол от негодования.

Обречённо вздохнув, я опустила голову на руки. Этот вечер я хотела провести иначе. Уже несколько дней старалась собраться и настроиться на позитив. Обещала себе быть спокойной, не срываться. Но хватало меня ненадолго.

Утром я ещё держалась, даже начала заниматься йогой. Но к вечеру сдулась, как надувная реклама у автомойки, которая еще дёргалась, хотя воздух почти вышел. Я не видела смысла в ежедневной рутине, в бесконечных ритуалах. Внутри меня росла пустота. Каждый день казался серым и безликим, словно монохромная палитра, и я не понимала, что вернёт мне радость.

Всё усугубил звонок репетитора Арсения по математике:

– Диана, добрый вечер, – услышала я в трубке хрипловатый голос. – Вы в курсе, что Арсений все домашние задания делает с помощью нейросети?

– Что? – переспросила я, помешивая суп на плите и поглядывая на носящихся по кухне близнецов, которые всё время дёргали занавески.

– Нейросеть, – повторил он. – Искусственный интеллект. Арсений пишет ему задание и получает готовое решение. Домашние задания у него всегда выполнены идеально, а такие же задачи на занятии он решить не в состоянии. Думал, может вы ему помогаете. Но Арсений сам похвастался. Считает, что это очень умно с его стороны. Не вижу смысла в занятиях, если он не будет работать самостоятельно. Вы же сами с меня спросите за результат.

– То есть это какая-то программа ему всё делает? – уточнила я, переваривая слова репетитора.

Всё, что он говорил дальше, я слушала вполуха – внутри начала клокотать злость. К ней добавилось чувство жалости к себе. Не хотелось тратить последние силы на разборки с сыном. Я пообещала репетитору, что это не повторится, и быстро свернула разговор.

Выключив плиту и что-то крикнув младшим детям, я направилась в комнату Арсения. Он сидел за письменным столом. Перед ним лежали тетради, одна из них была открыта. Груда учебников, опасно нависших над краем, никак его не беспокоила. Он откинулся на спинку стула и внимательно смотрел в телефон. На экране мелькали кадры какого-то видео. Сын не сразу заметил меня.

Позабыв о решении держать себя в руках, я с порога закричала:

– То есть мы платим за репетитора, а ты не сам делаешь домашние задания?!

Арсений резко оторвался от экрана и недовольно нахмурился. Я продолжила:

– Тебе что, наплевать? Ты думаешь я бы не нашла этим деньгам другое применение?!

Арсений встал со стула и скрестил руки на груди в защитной позе.

– Да я просто хотел проверить, как это работает! Хочешь покажу?

– Проверил? Почему репетитор говорит, что на занятии ты ничего не можешь решить сам?

– Я могу решить! – воскликнул сын в негодовании. – Но не вижу смысла. Будущее наступило! Технологии должны облегчать жизнь, вот я и пользуюсь.

– А мозг развивать не надо? В школе ты учителям то же самое скажешь?

Я злилась, с досадой понимая, что говорю фразами, которые, кажется, слышала в далёком детстве.

– Смотри, – Арсений принялся нажимать на экран и подошёл ближе, – эта нейросеть что угодно может. Сочинение написать, презентацию подготовить, даже советы даёт!

Энтузиазм в его голове окончательно вывел меня из себя: он просто не слышит, что я говорю.

– Удали её немедленно!

И вот я уже стою с разбитым телефоном в руке, сердце бешено колотится, в ушах шум, будто я резко проснулась, а вокруг как ни в чем не бывало кипит жизнь.

Когда Арсений рассказал о моем поступке отцу, тот наконец соизволил оторваться от компьютера.

– О, это что-то новенькое. Теперь в ход пошли телефоны? – проговорил он с язвительной усмешкой, заглядывая в детскую.

Почувствовав укол досады от его слов, я прошла мимо, не взглянув ему в глаза. В голове всё ещё неприятно покалывало.

– Ну и какой пример ты подаешь детям? – кинул мне вслед Андрей.

– Ты меня спрашиваешь? – Я вернулась к нему. – А сам-то? Всё свободное время пялишься в монитор!

– Ага, – наиграно кивнул он. – Мы сейчас не об этом. Ты разбила недешёвую вещь. Все проблемы будешь так решать?

В этот момент четырёхлетняя Ульяна начала дергать меня за футболку, прося срочно посмотреть на её рисунок.

– Сейчас, солнышко, подожди. Иди пока ещё что-нибудь нарисуй, – сказала я, еле сдерживая эмоции. – Репетитор уже чуть не отказался с ним заниматься! Ты это можешь представить? А ему всё равно. Он задания делает через искусственный интеллект, а в голове знаний ноль. Ты просто так деньги готов платить?

Андрей вопросительно посмотрел на сына, а потом на меня.

– Я сам тоже делаю, – неубедительно сказал Арсений. – В этом нет ничего такого. Сейчас все пользуются нейросетями! А ты мне телефон разбила.

Арсений взглянул на меня с обидой в глазах. Я поджала губы и отвела взгляд. Я знала, что поступила неправильно, но мне уже не хотелось ничего выяснять. Усталость давила изнутри, голова раскалывалась.

– Ладно, прости, – процедила я. – Но как тебя по-другому заставить слушать? Обещай, что будешь всё делать сам.

– А вы мне телефон почините?

Я покосилась на мужа. Он хмуро повертел телефон в руках, а затем изучающе посмотрел на меня, будто оценивая – собираюсь ли я ещё что-нибудь вытворить.

– Придётся, – коротко выдавил он и добавил, обращаясь ко мне: – Отдай завтра в ремонт.

Я тяжело вздохнула, ощущая, как что-то тяжелое давит на меня сверху. Совершенно не хотелось никуда выходить. Отводить детей в сад – мой максимум, потом сил ни на что не оставалось. Но спорить не стала.

– Не знаю, как это произошло, – проговорила я. – Даже не помню, как телефон оказался у меня.

– Держи меня в курсе, – бросил Андрей и, посчитав, что тема исчерпана, развернулся и направился к компьютерному столу в углу гостиной. Это вызвало во мне негодование.

Я осталась стоять, глядя ему в спину. Невероятно! Казалось бы, пора уже привыкнуть, что его не волную ни я, ни дети. Но я всё равно продолжала искать в нём поддержку, ждать чего-то, цепляясь за малейший намёк на внимание.

Рухнула на диван и уткнулась лицом в мягкую подушку. Я плохая мать. Чувство вины смешалось с обидой и жалостью к себе. К глазам подступили слёзы. Андрей никак не реагировал на мои всхлипывания. Уже привык – плакала я часто. Он считал, что слёзы не обоснованы.

– Конечно, у тебя-то никаких проблем нет. В интернете сидеть интереснее, – наконец выдавила я.

– Что ты от меня хочешь? – нетерпеливо спросил Андрей.

Я знала эту интонацию – его нужно оставить в покое. Желательно навсегда.

– Ничего нового. Чтобы ты принимал больше участия в жизни семьи и проявлял ко мне больше внимания.

– Я работаю. У меня на работе завал. Могу я отдохнуть спокойно?

– Помимо работы, у тебя жена и трое детей, если ты забыл. Признай, что тебе было бы лучше без нас!

– Лучше без вас? Да нет, я просто люблю, когда дома кричат и швыряются телефонами. Это расслабляет.

Я громко вздохнула, надеясь хоть так до него достучаться.

– Зачем тебе вообще семья? Жил бы тогда с мамой! – заявила я, зная, что перехожу черту.

Андрей принялся ходить из стороны в сторону. Это означало, что он теперь тоже на нервах и ничего путного от него ждать не стоит.

Пришло время готовить детей ко сну, и я встала, ощущая высасывающие последние силы пустоту и отчаянье. Проведя в комнате младших детей почти час, я вышла и направилась к старшему. Арсений, конечно, еще не спал – листал книгу, лёжа в кровати. Он поднял голову, когда я вошла. В его взгляде читалась обида.

– Давай спать, – сказала я.

Он продолжил лежать с книгой не шелохнувшись.

– Ты завтра встать не сможешь, – предупредила я пока спокойным тоном.

– Да какая тебе разница, – проговорил Арсений еле слышно.

– Что значит, какая мне разница? – возмутилась я. – Лучше не зли!

– А то что? – проговорил он с вызовом в голосе. – Еще что-нибудь разобьёшь?

– Как ты разговариваешь? – Теперь я взбесилась и вырвала книгу у него из рук. – Зачем меня доводишь? Почему нельзя всё сделать с первого раза?

Я выключила свет и вышла на эмоциях.

– Ты умеешь делать звук тише? – спросил Андрей, не отрываясь от экрана.

Он всё слышал – дверь в комнату Арсения была напротив гостиной.

– Нет, не умею.

– Уши болят от твоих истерик.

– Истерик? Андрей, а ты хоть раз пробовал с ним поговорить? Нет. Ты не понимаешь, что у меня уже нервы сдают?

– Да он сам бы лёг нормально. Ты раздуваешь проблему на пустом месте.

– Есть режим, если ты не знал. И его надо соблюдать.

– Конечно, режим. Главное – по расписанию срываться, да? – проговорил Андрей своим привычным колким тоном.

Смысла отвечать я не видела.

Глава 2

Мне нравилось возвращаться домой после того, как я отводила детей в детский сад. Всё ещё было темно, но на тёмно-синем небе уже проступали светлые оттенки, а местами проглядывали тонкие мазки фиолетового. Все торопились по своим делам, и можно было оставаться незамеченной. Сумрак скрывал мои эмоции, я будто растворялась в толпе и представляла, что тоже иду туда, где меня ждут.

Дома же я снова становилась заложницей четырёх стен, в которые сама себя заключила. Я могла выйти, но зачем? Бесцельные прогулки утомляли, и даже поход в магазин вызывал тревогу вместо радости.

Сегодня я собралась позаниматься йогой, заставив себя через силу. Медленные движения, статичные позы – единственное, на что меня сейчас хватало. Занятие прервал телефонный звонок. Звонила моя подруга Таня, оставшаяся ещё со студенческих времён. Последнее время у меня не было ни сил, ни желания говорить по телефону. Но на этот раз это стало удобным оправданием, чтоб не напрягать себя спортом.

– Привет! – раздался как всегда чересчур эмоциональный голос Тани.

Она всегда говорила так, будто ставила восклицательный знак после каждого слова.

– Привет, – выдавила я без энтузиазма.

– Как дела?! Ты обещала позвонить, помнишь? Когда вы уже соберетесь приехать? А то я скоро в отпуск уезжаю! Вот хочу предупредить!

Таня открыла кафе на другом конце города. Больше полугода назад я написала для него несколько интерьерных картин. Бесплатно. Тогда для меня это стало глотком свежего воздуха – снова взять в руку кисти, вдохнуть запах масляных красок, почувствовать матовую поверхность, ощутить себя… собой. Получилось очень неплохо, картины хорошо вписались в интерьер кафе. По словам подруги. Ведь я ни разу так и не посетила его, видела только на фотографиях. Сначала, окрылённая и воодушевлённая, я была уверена, что мы с Андреем приедем туда, оставив детей у его родителей, и отпразднуем мою своеобразную выставку. Надеялась, он будет гордится мной. Как раньше.

– Не думаю, что мы приедем в ближайшее время. Так что уже после твоего отпуска посмотрим.

– А в чём проблема? Ты прямо горела идеей устроить у нас свидание. У меня, кстати, были кое-какие идеи на этот счёт! Сюрприз в благодарность за твою работу! А так получается, что даже отблагодарить не могу.

– Да не надо никакой благодарности, – апатично сказала я, сидя на коврике для йоги. – Андрей не хочет ехать. Говорит: «Я же видел эти картины дома, пока ты их писала. В чем смысл теперь ехать куда-то, чтобы ещё раз на них посмотреть? А поесть можно и дома».

– А ты что? – полюбопытствовала Таня.

– Да что… Я уже не хочу ничего. Сначала было больно осознавать, что он не понимает, как это важно для меня. Считает это прихотью, капризом, понимаешь? Тащиться на другой конец города, чтобы посмотреть картины, которые он и так видел. Для него это бред.

– Понятно, – вздохнула подруга и добавила: – А ведь вы познакомились на выставке!

Повисла пауза. Думаю, ей было жаль меня. Она, наверное, пыталась подобрать слова. Спасать ситуацию пришлось мне.

– А куда в отпуск собираешься?

– На Шри-Ланку! – быстро проговорила Таня.

– Там красиво. Наверное, – сказала я, сгибая и разгибая край спортивного коврика. – Ну, отличного отдыха.

– Да какой там отдых, постоянно на телефоне! Даже мои в выходные названивают, не могут самостоятельно ничего решить, – начала кокетничать подруга.

– Но всё же… – задумчиво сказала я, представляя, как лежу на белом песке. – Мне бы тоже отдых не помешал. Я постоянно на всех срываюсь, а потом мучаюсь чувством вины. Сил уже нет. То на всех ору, то плачу. Третьего не дано. Пытаюсь взять себя в руки, но ничего не выходит.

– Вам с Андреем надо куда-нибудь съездить хотя бы на выходные. По своему опыту скажу: даже пара дней перезагрузки может помочь.

Я громко вздохнула в трубку.

– Это невозможно.

– Никто не останется с детьми?

Я задумалась.

– Не узнавала.

– Ты опять? Не повторяй своих ошибок. Я помню, как ты тряслась над Арсением. Никуда без него не выходила. Надо же и о себе подумать.

– Ну я не могла его оставить. Зато теперь…

– Что?

– У нас отношения не клеятся, – начала я откровенничать. – Разговариваем только если об уроках. Чувствую, что упускаю его, но нет сил что-то объяснять, пытаться наладить. А от Андрея нет поддержки.

– К психотерапевту сходить не пробовала? – тут же выдала Таня.

– К какому еще психотерапевту? Не вижу смысла. – Я встала и занялась скручиванием коврика, окончательно отбросив на сегодня мысль о занятии. – Хотя лучше сразу в психушку. Может, там отдохну.

– А если у тебя депрессия?! Серьёзно говорю. Я даже по твоему голосу слышу, что из тебя как будто все жизненные силы ушли.

– И что мне даст этот поход? Психотерапевт не решит мои проблемы. Не хочу никуда ходить лишний раз.

Зато хотелось поскорей завершить разговор. Но подруга продолжала настаивать:

– Я тебе пришлю ссылку на одну частную клинику. Я знакома с директрисой, раньше она часто ходила к нам в кафе. Рассказывала какие у них спецы работают и как она переманивала их из других учреждений. Так что подумай, может всё-таки воспользуешься.

– Ну хорошо, присылай, – согласилась я, чтобы закрыть тему.

Когда разговор наконец завершился, я бухнулась на диван и уткнулась лицом в подушку. Жёлтый диван среди унылых серых стен гостиной был моим любимым местом – будто свободный от забот солнечный остров посреди океана тревоги. Телефон завибрировал – пришла обещанная ссылка от Тани. В ответ я тут же отправила смайлик и закрыла диалог.

Накануне я уснула слишком поздно, несмотря на усталость, поэтому сейчас, почти растворившись в уюте дивана, задремала. Вчера ворочалась, не в состоянии спрятаться от тревожных мыслей и храпа мужа. Сейчас на мгновение я, кажется, провалилась в сон. Резко открыв глаза, поморщилась от гула в ушах и обнаружила, что стою в прихожей полностью одетая. В руках – разбитый телефон сына. Как я здесь оказалась? Я же только что лежала на диване. Потерла лоб в попытке восстановить события. В голове был лишь туман. Я зажмурилась, напрягая память.

Я же должна отдать телефон в ремонт. Точно! Собралась на автомате? Кажется, я терплю крушение – включился автопилот.

Уже в лифте я взглянула на себя в зеркало на стене: осунувшийся вид, повисшие безвольно светлые пряди. Кажется, волосы я сегодня даже не расчесывала. В ярком освещении синяки под глазами выделялись особенно сильно. Я отвела взгляд. Да, отдых на Шри-Ланке мне бы тоже не помешал.

На улице набирала силы весна. На мне был зимний пуховик, который я не меняла несколько лет. Когда-то одежда, обновление гардероба имело для меня значение, сейчас я уже не могла вспомнить что значит хотеть купить новую одежду не потому, что старая вышла из строя, а просто так. Теперь я не видела в этом никакого смысла.

Мне повезло. В ремонтной мастерской заверили, что поврежден только экран и его заменят в течение часа. Но этот час тоже нужно было где-то провести. Я уже устала, поэтому направилась в ближайшую кофейню и заказала кофе, хотя чувствовала, что в моем состоянии это не лучшая идея.

За соседним столом сидела молодая пара. Парень и девушка пробовали еду из тарелок друг друга и смеялись. Я сделала глоток и скривилась. Невкусный и холодный кофе. Вспомнилось, как в начале отношений Андрей всегда подчёркивал, что кофе должен быть обязательно горячим. Даже просил официантов нагреть его до идеальной температуры. Я усмехнулась. Тогда мы часто обедали вне дома. Он любил удивлять меня новыми заведениями. А как он восхищался моими картинами…

Мы познакомились на вернисаже, куда я пришла со своими друзьями – такими же выпускниками художественных вузов, с которыми мы часто устраивали совместные походы по музеям для поиска вдохновения и просто, чтобы обсудить картины. Андрей работал архитектором, а некоторые из его бывших сокурсников стали кураторами выставок. Они звали его на вернисажи и закрытые показы, ведь тяга к искусству жила в них с детства.

В тот день выставлялись работы талантливой художницы, которая позже иммигрировала в Англию. Потом её работы даже висели в Лувре. Но тогда она была еще не так известна.

В какой-то момент мы оба оказались у одной и той же картины и надолго застыли перед ней. На полотне были изображены мужская и женская руки, тянущиеся друг к другу на фоне двух разъединённых фрагментов пазла. Но, вопреки разрыву, руки словно выходили за пределы этих деталей, пытаясь соприкоснуться. Они были настолько реалистичны – с полупрозрачным свечением ногтей и тончайшими переходами оливковых и холодных голубых оттенков, – что я не могла отвести взгляд, разглядывая каждую тоновую градацию. Андрея же заворожила сама идея: желание двух людей быть вместе, несмотря на преграды. Впоследствии фотография этой картины долго стояла у нас на заставке.

Андрей первым заговорил со мной.

– Бесподобная картина. Хотел бы себе такую домой.

Боковым зрением я видела, что он смотрит на меня.

– Узнайте, может она продаётся, – спокойно сказала я, даже не повернувшись в его сторону.

– С удовольствием бы узнал, но боюсь, пока спрашиваю, упущу шанс познакомиться с той, кто оценивает её так же внимательно.

На этот раз я обернулась и пристально посмотрела на него так, словно передо мной был не человек, а портрет.

Как я бы его описала, чтобы изобразить? Светлые волосы с рыжеватым отливом, чуть растрёпанные, будто мазки небрежной кисти, мягко струились вокруг лица. Серо-голубые глаза, подобные акварельным теням, искрились лукавым светом. В его взгляде теплилась доброта, но за ней таился заговорщицкий намёк. Слегка широкий нос и пухлые губы придавали облику мягкость. В те дни я не искала мужского внимания – очередной флирт скорее утомлял, чем манил. Но под этим взглядом я вдруг поймала себя на странном любопытстве, а в груди шевельнулось непривычное, тёплое волнение.

От воспоминаний сердце больно сжалось. Как я скучала по тем временам. Дышать стало труднее. К голове подступила ноющая боль, не нужно было пить кофе. Массируя виски, я прикрыла глаза.

Снова телефон в руке. Экран целый. Шум в ушах. Лицо мастера, который шевелит губами, но я ничего не могу разобрать. Потом – вакуум, абсолютная тишина и снова шум.

– Проверять будете? Девушка! Вы слышите? – донёсся до моего сознания голос.

– Нет, – выдавила я.

Я снова была в мастерской. Дошла сюда, пребывая в своих мыслях, и даже не заметила? Это очень странно. Хотела что-то спросить у ремонтника, но вместо этого вышла на улицу, не в силах скинуть парализующее оцепенение.

Пронзил страх. Что со мной происходит? Такое впечатление, что я ныряю глубоко под воду и всплываю на поверхность за секунду до того, как захлебнусь.

Дома я написала сообщение Андрею в поисках поддержки:

«Андрей, со мной что-то не так. Была в кафе и вдруг очутилась в ремонтной мастерской. Не помню, как дошла туда! Будто провалы в памяти. Мне страшно».

Спустя минут двадцать получила в ответ многоточие отдельным сообщением – его любимая реакция. А потом:

«Может ты просто телепортируешься?»

Я надеялась, что он будет серьёзен хотя бы сейчас, когда мне действительно страшно. Хотелось, чтобы меня пожалели. Я прослезилась, забравшись с ногами на диван. Он всё никак не повзрослеет. Меня давно не веселят его шутки. Андрей прекрасно знает, что ранит меня сарказмом, колкостями, но то ли не может остановиться, то ли не хочет. Удивительно, что я его всё еще люблю спустя пятнадцать лет, несмотря на то что он эти чувства не подпитывает. Когда-то он стал воплощением моих романтических фантазий о прекрасном принце. Но я была молода и неопытна. Уверена, что и я была для Андрея особенной. Только с рождения Арсения, нашего первенца, всё стало меняться.

Вечером, когда я занималась младшими детьми, Арсений зашёл к ним в детскую и, с вызовом посмотрев на меня, спросил:

– Ну что там с телефоном?

– С ним всё в порядке, – ответила я. – Только это тебя волновать не должно. Я не дам тебе телефон, пока не сделаешь задание по математике самостоятельно. Сам, понимаешь? Без всяких нейросетей.

Арсений закатил глаза.

– Да ма-ама-а-а, – протянул он. – Мне нужен телефон.

– Нет, – отрезала я и отвернулась к близнецам. – Потом приноси мне на проверку.

Пробубнив что-то с возмущением и притопнув, он удалился. Я же хотела, наконец, выкроить время для разговора с мужем. Видя, что дети увлечены игрой, я поспешила в гостиную. Он, как обычно, сидел за компьютером.

– Андрей, – позвала я.

Он не отреагировал. Я окликнула громче, тогда он обернулся.

– Что?

Я попыталась говорить как можно спокойнее:

– Мне днём было плохо. Я что-то делаю, а потом не понимаю, как оказалась в другом месте. Сначала не могу вспомнить что делала… И шум в ушах. Это сложно объяснить. Мне было страшно. А ты меня даже не поддержал.

– Прости, что не включил режим «поддерживающий муж». Забыл, где у меня эта кнопка.

Комок подступил к горлу. Я еле сдержалась, чтоб как обычно не заплакать.

– Ты можешь, – начала я медленно, – хоть раз поговорить серьёзно?

– Только один раз? – Андрей наиграно задумался. – Если один, то ладно. Но не больше.

Я сделала вдох и выдох.

– Андрей, тебе что, наплевать на меня? Я пишу о проблеме, а ты в ответ шутки.

Андрей повернулся ко мне на вертящемся стуле.

– Ну я такой человек, ты же знаешь.

– Какой такой?

Он не ответил.

– Даже сказать нечего? Раньше ты так себя не вёл.

– Вспомнила, – усмехнулся он. – Раньше всё было по-другому.

– И что изменилось? – Я настаивала, чувствуя, что он отвечает через силу.

Андрей сокрушённо вздохнул.

– Да, жизнь может быть постоянно в розовом цвете.

– А у меня она постоянно в чёрном. Это, считаешь, нормально? – Помолчав пару секунд, я спросила: – Ты меня любишь?

– Я же с тобой, – пробубнил он после молчания.

– Это не ответ.

– Для меня ответ.

– Пообещай, что будешь более внимательным. – Я давила, так как это был редкий случай, когда он пошёл на диалог. – Скажи, что у нас всё будет хорошо.