Статус ВЕГА утрачен…

– Так, Сандр, прежде чем мы с тобой пойдем непосредственно к баллонам с маслом, повтори мне еще раз, – лисомордый Софьян терпеливо нависает над мальчишкой, в котором я в упор не могу разглядеть ни серьезного подхода к делу, ни страстного отношения к потенциальным подопечным, – если ты видишь, что кто-то из КВИПов залип посреди трассы в странной позе, а тебе надо по ней прогнать своего робота, то?

– Не кричать, а спокойно сказать или через «рукав», или через громкую связь в пультовой, – хмыкает Сандр, скрещивая руки на груди, – потому что возможно идет диагностика и человек просто анализирует свои ощущения, а криком можно напугать.

– Верно, – Софьян кивает с такой гордостью, что всем вокруг становится весело и даже Йоси слегка фокусирует на них свой взгляд, – далее, если ты замечаешь, что на старте полосы препятствий мнется Забияка, Плакса или Балбеска…

– Дается кодовое оповещение всем «Внимание, Рон на трассе!» А так же, готовится сварочный аппарат и спецоборудование для исправления вмятин.

– И наконец основное, о чем я тебе, по-моему, забыл сказать… Это, конечно, очень большая редкость, но все же… Если при тебе ползет какое-то насекомое, и кто-то спрашивает, что это… То надо говорить?

– Эм… – Сандр с сомнением прищуривает почти черные глаза, озадаченно скашивая тонкие губы, – муравей?

– Нет… – Софьян явно вздрагивает всем своим могучим телом, – паук. Потому что муравьев боюсь я. Рон при одном упоминании о тараканах верещит, как подстреленный, и старается запрыгнуть на стол или стену. Бо тошнит от многоножек, и это, к сожалению, не образное выражение. А других насекомых тут не бывает. Ну разве что бабочки…

– Заткнись! – невольно рявкаю, сбиваясь в заполнении очередной строки в огромной пачке документов для разрешения провести ГНОМа по улице в дневное время и не по стандартному маршруту. Чувствую, как у меня на всем теле волосы поднимаются дыбом и на загривке проступает ледяной пот.

Когда мне было лет пять, я увидел в кино, созданном при помощи макросъемки, как умывает свои фасеточные влажно-липкие глаза какая-то тропическая бабочка с гнилыми темными нечеткими пятнами бесчисленных зрачков… Мне эта мерзость до сих пор в кошмарах снится. А в детстве после этого кино я запрещал выключать свет в своей спальне почти три недели…

– Ну вот, сам видишь, – Софьян с горьким весельем разводит руками, – а арахнофобов у нас, как ни странно, нет… Впрочем, это скорее всего благодаря роботам, которых водит Паприка. Насмотревшись на ПАУКа размером почти с грузовик бояться их мелких сородичей перестаешь на автопилоте.

– Понятно, – Сандр явно старается скрыть веселье в голосе, но выходит у него средне, – боюсь представить, как наши прекрасные дамы реагируют на появление живности тут…

– А дамы молча берут тапочек и расправляются с неудачливой букашкой, пока джентльмены лежат в обмороке, – хрипловатый голос Тэми раздается от входа в пультовую, где располагаются стеллажи, которые мы приспособили под некий склад одежды, – извините за опоздание. Меня задержали домашние дела.

Машинально кидаю на нее взгляд и … настроение тут же портится, причем не только у меня. Софьян закатывает глаза, младшие Сурама хором мрачнеют, Рон с преувеличенным вниманием принимается перечитывать свое письмо, а Йоси так раздувает ноздри, что, кажется, вот-вот из них заструится дым. Мне же хочется очень многое сказать, но…

– Да, и самое последнее, – Софьян звучит застарелой усталостью, – мы не задаем друг другу вопросов, что бы ни происходило. Личная жизнь каждого не обсуждается и не порицается, только поддерживается, при необходимости.

– Очень удобно, – от яда в голосе Йоси должны, наверное, передохнуть все Ново-Азиатские змеи, – правда, Тэми?

Она замирает на середине движения, которым расстегивает на себе плотную рубашку. Ее лицо заострилось и приобрело пергаментный оттенок, став почему-то еще более неземным и красивым. Полопавшиеся капилляры глаз делают взгляд затравленным и каким-то вампирским.

– Правда, – она улыбается ему беззаботно, а у меня вдруг сердце начинает ныть от ее сорванного до песочного шелеста голоса. – Ты как обычно, совершенно прав, Йоси. А теперь сделай мне одолжение: отвернись и не смотри на меня. Я устала от взгляда…

И я по привычке пытаюсь вернуться к заполнению анкеты, слыша, как она стягивает с себя плотную не по сезону одежду.

Сандр стремительно подходит к ней. И я краем глаза замечаю, как осторожно он тянется пальцами к огромным уродливым синякам, раскрасившим ее руки, спину и ребра. И мысль, что он тоже к этому привыкнет, как и все мы, спокойствием ложится на бунтующие чувства. Моя рука тянется к виску и калибровочной пластинке, чтобы активировать фонетический декодер. Не знаю, почему я так уверен, что они сейчас перейдут на родной диалект. И оказываюсь прав. Но такого мата в его исполнении, если честно, даже не ожидал…

– Тебе не кажется, что ты несколько перегрузил конструкцию своей речи эпитетами? – ровным тоном замечает Тэми, натягивая на себя свободную рабочую майку с удлиненным рукавом и доставая с нижней полки свои магнитные ботинки.

– Нет.

Она усмехается и присаживается на ступеньку стоящей рядом стремянки, чтобы переобуться.

– Надеюсь, ты не будешь меня убеждать в том, что я не понимаю, что на самом деле с тобой происходит, – Сандр скрещивает костлявые руки на груди, – и как именно на тебе это все отразится уже в ближайшем будущем.

– Я никогда не считала тебя идиотом.

– Вот! – вдруг рявкает Йоси, подтверждая мои догадки о том, что не я один включил декодер, и старший Сурама видит перевод на экране своего карманного лэп-топа, – хоть кого-то она считает умственно полноценным и возможно будет слушать! А не как обычно твердить свою мантру про удачный брак, и то что в постельные игры супругов никто не имеет права лезть! Дрюмер, хоть ты объясни ей, что никакие богатства и власть супруга не дают ему права колошматить ее годами каждые два-три месяца!

От того как Тэми с Сандром переглядываются и невесело хмыкают, становится особенно неприятно.

– Остынь, Йоси… – Сандр поворачивается к нему, свысока разглядывая разъяренного азиата, – никто не бьет ее. Больше скажу, ее и пальцем не трогают. Ты просто делаешь неправильные выводы из того, что видишь…

– Что??? – обычно низкий голос Йоси пускает визгливого петуха. – А знаете, да пошли вы все!!!

Он стремительно проносится через всю пультовую, так грохнув напоследок дверью, что у меня закладывает уши, а роботы, стоящие на зарядке на другом конце тренировочного полигона, оживают удивленными трелями и запросами на наличие волновых ударов, тревожащих чересчур чувствительных к такому КВИПов.

– Он очень ранимый… – Тэми успокаивающе касается плеча новенького, – не бери в голову.

– Даже не собирался… Но надо отдать ему должное, кое в чем он прав…

– Вспомни последнее правило, о котором тебе только что сказал Софьян, – очередная беззаботная улыбка посылается в никуда.

Временный «рукав» Тэми оживает сообщением, и она щелкает пальцами по экрану, открывая его.

– Что там? – сам не знаю почему, спрашиваю ее. Может потому что она как-то особенно недовольно хмурится.

– Это от генерального… – отвечает вместо нее Дэни, откидываясь на кресле и потирая лоб пальцами, – ее новый портативный компьютер готов. Просят приехать на завод и забрать…

– А почему его нельзя сюда прислать, чтобы уже на месте сделать калибровку? – Тэми непонимающе отбрасывает пряди пожухлых волос с лица.

– Потому что квалификацию под такое оборудование получают только на заводе после подтверждения наличия у тебя необходимых ресурсов. Чтобы ее получить, надо снять то барахло, что сейчас на тебе в качестве временного «рукава» надето, приехать на завод, подписать несколько бумажек и подождать пару часов, пока бюрократическая машина все одобрит. Потом тебе выдадут твой законный «рукав», – нараспев рассказывает Дэни, лениво качаясь в кресле. – И все…

– А отладка? Подгонка?

– В нем будет сидеть очень забавная программа. Она все сделает сама… Не бойся, тебе понравится.

– Ты решил отнять работу у других программистов-рукавников? – Сандр забавно вскидывает бровь.

– Ничего подобного… – сонно откликается Дэни, глядя в стену пустыми глазами, – просто меня посетило вдохновение. Для других «рукавов» эта программа не подойдет.

– В любом случае, пошли… – поднимаюсь на ноги и, проходя мимо Тэми, отдаю ей в руки пачку документов, которые до этого заполнял минут сорок, – я все равно на тот же самый завод сейчас отправляюсь вместе с Мэй, чтобы менять ей коленку. Мы и тебя захватим. А ты заодно поможешь мне заполнить все необходимые бланки, потому что ты это, в отличие от меня, умеешь делать правильно и с первой попытки…

Она ничего не отвечает, хоть и выглядит удивленной. А я ловлю себя на мысли, что мне не понравился ее разговор с Сандром и мне хочется поговорить с ней об этом наедине.

SMS переписка между Бо и Йоси Сурама от 20/03/2570

Бо: Мне одному показалось странным то, как малой сегодня разговаривает?

Йос: А что не так?

Бо: Хотя бы то, что он сказал, что его посетило вдохновение…Что он там в своей программе написал такого интересного, кстати, что ты его почти час неотрывно слушал и поддакивал?

Йос: Не издевайся, я сквозь сон подробности не улавливаю…

Бо: Зато изображаешь внимание на ура…=)

Йос: Х)) Я не специально! После двух суток на смене я в сознании нахожусь очень условно!

Бо: Знаю… Х))

Йос: Тебя что-то насторожило? Думаешь стоит приглядеться к нему и окружению? Он и раньше создавал что-то хорошее для других…

Бо: Хм… Ты прав… Наверное, мне показалось… Просто сегодня после твоего ухода он разговаривал с Тэми… И звучал так спокойно и уверенно ни на кого не оглядываясь… Да и программу он писал для нее… Он хоть и говорит, что не заинтересован в ней… Но мало ли…

Йос: Ну только этого нам всем для полного счастья не хватало! =((( Ладно, посмотрим, как он дальше себя поведет… Авось проскочит и на ней не зациклится…

Бо: Дай бог…

Констанс-Тикку 20/03/2570 год 11:00

Комната отдыха на Заводе комплектующих и оборудования для обслуживания ГНОМов.

Тэми

От одного вида высоты стопки документов, которые мне выдали на заполнение, проводив в комнату отдыха и ожидания для КВИПов, мне становится еще тоскливее, чем от ощущения, что вместе с «рукавом» с меня сняли связь с Мэттом. Непривычное чувство быть наедине с собой и целым миром поднимается изнутри, касаясь меня холодными равнодушными пальцами. И я нервно веду плечами. Но это не помогает. Дополнительные нервные системы отключены, и мне кажется, что я оглохла и ослепла… а за окном бушует почти тропический ливень.

Так странно… В детстве я не любила дождь. А теперь он кажется мне безопасной завесой от вселенной, в которой я временно утратила связь с чем-то важным… И я даже не о Мэтте сейчас… А о чем-то более простом и одновременно мне недоступном.

Как-то раз, когда мне только исполнилось одиннадцать, в школе я закончила писать контрольную раньше остальных и была отпущена с урока. Я медленно брела по тихим пустым коридорам пока не наткнулась на чуть приоткрытую дверь класса социологии, где старый профессор Маклюн с окладистой рыжей бородой и совершенно седой шевелюрой мягко наставлял выпускника Майлза Петерса.

За неделю до этого семейство Петерс объявило о помолвке своего старшего сына с пятнадцатилетней Сольфиной Уотс, получившей подтверждение статуса Вега пару месяцев назад. Для не самых достойных Петерсов выцарапать для своего наследника Вегу было почти что чудом, с которым их все откровенно неискренне поздравляли. Однако потенциальные молодожены даже близко не выглядели хоть сколько-то довольными подобным раскладом.

– Тебе повезло, Майлз… – размеренный голос Маклюна стелился мягким басом по пространству. Я невольно представляла себе, что он превращается в теплую пушистую ткань, в которую можно укутаться с головой, – Сольфина – прекрасная юная леди. И она сможет сделать тебя счастливым… И, хотя я вижу, как ты смотришь на свою одноклассницу Эмму, найди в себе смелость и благородство ответить Сольфине тем же… В конце концов, Вега – это не навсегда…

Слова профессора тогда не напугали меня, но бросили ростки смутной тревоги. А те росли… И теперь, когда эти сорняки окутали мою душу так, что я даже небо разглядеть не могу, я завидую Сольфине, которой достался Майлз, прислушавшийся к мудрому совету.

И может я бы продолжала существовать в сонной одури последних девяти лет, в которую нырнула добровольно, оправдываясь тем, что все, что происходит со мной, служит благу окружающих, но чертова авария на шахте подлым пинком вышибла меня в реальность и показала, насколько на самом деле я, оказывается, не железная. Я думала, что новые технологии авторства мужа и мой собственный организм, рассчитанный природой, как панацея от болезней, делают меня неуязвимой перед миром. Но оказывается, я не в состоянии справиться с самой собой.

Холод прорастает в моем теле пустотой, которая глотает все, что попадается на ее пути, и голод ее неутолим… Акульими кривыми зубами она перемалывает книги, музыку, встречи и разговоры в бесполезную пеструю мишуру, что покрывает меня с ног до головы, и от бессилия хочется заткнуть уши и зажмурить глаза. Но я смотрю и слушаю этот мир, стараясь надышаться его текучей живой красотой. Такой ядовитой и тонкой в своем непостоянстве…

За моей спиной распахивается дверь, и я понимаю, что это Кристиан, который наконец-то сдал с рук на руки мастерам свою драгоценную Мэй. Этот теплый запах кофе с металлической горчинкой, который почему-то окутывает его по жизни тонким шлейфом, я ни с чем не перепутаю.

– Представляешь, с меня тоже «рукав» стянули, – жалуется он, приземляясь на соседнее кресло, размахивая очередной порцией документации, на которой ему надо расписаться.

– Таковы правила техники безопасности… – задумчиво постукиваю ручкой по листу полному цифр и диаграмм, – если ты будешь к ней прицеплен, то она может в процессе проснуться или дернуться, в лучшем случае, а в худшем – ты сам можешь почувствовать, как из тебя твою коленную чашечку извлекают…

– Да это-то понятно… – он ставит размашистую подпись внизу листа с крайне кислой миной, – просто я уже без «рукава» чувствую себя голым… А без Мэй неполноценным…

– М-м-м… – понимающе киваю, перелистывая страницы, которым конца и края не видно.

– Права, наверное, была Падма… – бормочет он себе под нос, заставляя меня перестать чиркать ручкой, отмечая пункты в списке, – видимо я действительно стал бесполезным придатком механизма, которого вожу…

– Не думаю, что могу как-то прокомментировать это ее высказывание, не переходя на личности… – неуверенно улыбаюсь, действительно не представляя, что можно на это ответить, – но предполагаю, что она просто хотела возвысить другого мужчину, сравнивая его с тобой, чтобы получить желаемое…

– Знаешь, – он закусывает кончик ручки и разворачивается ко мне всем телом, – я всегда хотел спросить, почему ты так разговариваешь? Такое ощущение, что ты пытаешься одновременно задрать нос к потолку, но при этом не хочешь никого обижать своим высоким происхождением…

Я краснею так, что щеки начинает пощипывать.

– Если бы я хотела кичиться происхождением или статусом, то явно не пошла бы работать КВИПом, – стараюсь звучать спокойно, но получается отчужденно и холодно, – но если тебе не нравится моя манера разговаривать, то я могу молчать.

– Нет-нет, не надо, – Кристиан растерянно моргает и поднимается на ноги, принимаясь ходить по комнате у меня за спиной, – я не так выразился, извини… Просто ты всегда говоришь очень официально, а мы с тобой уже несколько лет работаем вместе. И я не могу отделаться от мысли, что толи я тупо косячу на работе, толи просто тебя бешу своими постоянными просьбами о помощи…

– Это… не так… – вспыхнувшее было раздражение укладывается во мне кольцами, как убаюканная змея, – просто местный диалект для меня – иностранный язык… Я учила его в школе… А там проходят, в основном, классический книжный вариант общения… Я знаю местный сленг… и могу на нем говорить, но на автопилоте получается, как на уроке…

Его руки смыкаются вокруг меня, обнимая со спины, и лопаткой я чувствую, как стучит его сердце. От неожиданности у меня перехватывает дыхание и кончаются мысли. Ровное спокойное тепло неторопливо заслоняет собой мир… Слегка поворачиваю голову, ощущая щекой ноты кофейного дыхания, и вижу светлые длинные ресницы, на кончиках которых живет невесомость. Темный взгляд его странен и незнаком, но мне хочется рассмотреть его поближе.

– Не сердись, ладно? – он чуть усмехается, и впервые местный диалект не кажется мне вязким и тяжеловесным, словно бадья мазута, – и кстати, я так и не сказал тебе спасибо за Мэй… И за всех остальных роботов, которых смогли вытащить из-под завала…

– Не хочу говорить о роботах… – я слышу себя как будто со стороны, ощущая, как мое сердце почему-то решило подстроиться под ритм чужих ударов.

– О… Ладно… – чувствую, как его руки начинают разжиматься, и это оказывается настолько страшно, что я вцепляюсь пальцами в его предплечье, явно причиняя боль.

– Прости…

– Если бы на мне сейчас был «рукав», то Уилл получил бы мега-странное сообщение… – тихо смеется Кристиан, наблюдая за тем, как разжимаются мои пальцы, – так что в нашем положении, оказывается, есть плюсы.

– Да… Это точно… – от смущения у меня холодок бежит по плечам, и дрожит под ложечкой.

Ручка выскальзывает, не желая писать очередное никому не нужное слово, катится по полу. Кристиан неуклюже наклоняется, чтобы поднять ее, чуть не заваливаясь на бок на ровном месте, и пару раз шкрябнув пальцами по полу, так и не успевает поймать ту, прежде, чем она оказывается под столом… Переглядываемся… неловкость висит в воздухе каменным потолком, давя на нас так, что я начинаю дышать через раз…

– Схожу за кофе… – голос Кристиана звучит не то, вопросом «отпускаю ли я его», не то просьбой остановить.

Закрываю глаза. Слышу, как он делает шаг, второй… Третий…

– Кристиан… – мой голос спокоен и глух.

– Да?

– Если ты сейчас уйдешь за этим сраным кофе, я тебя убью… – губы дрожат в попытке улыбнуться, когда я вижу его удивление, которое не помещается в этой маленькой странной комнате, полной лохматых растений и неудобных низких кресел, и полусломанных столов. – Я уроню на тебя Мэтта… или заставлю есть то, что сама приготовлю… или выгоню на трассу, когда там чистятся воздушные фильтры Птицееда… или…

Договорить я не успеваю… Он цепляет спинку моего кресла и подтаскивает к еле живой трехногой софе, которую я никогда не замечала раньше.

– Как думаешь, эта штука не развалится, если мы на нее завалимся вместе с документами? Я очень хочу вытянуть ноги…

– Даже не знаю… – с сомнением кошусь на хлипкое сооружение, которое явно молит о поминальном костре, а не о том, чтобы на ней располагались два КВИПа с горой документов, которая почти догоняет их по размерам…

– Тогда стоит попробовать… – философски произносит Кристиан медленно опускаясь на диван под душераздирающий скрип последнего…

Энциклопедия правил поведения для самых маленьких девочек со статусом Вега

… Хорошая Вега должна быть честной, послушной и покорной.

Категорически запрещается следующее:

Спорить

Высказывать свое мнение

Требовать внимания, подарков, «справедливости» и т.д.

Отказывать в помощи окружающим

Ярко проявлять эмоции (смеяться, плакать, кричать и т.д)

Главная добродетель Веги – ее покорность и служение людям. Несоответствие данным правилам ставит вопрос о лишении статуса Вега и досрочной выбраковке по причине несоответствия утвержденным стандартам.

Констанс-Тикку 20/03/2570 год 15:15

Комната отдыха на Заводе комплектующих и оборудования для обслуживания ГНОМов.

Вид сверху

Солнечные квадраты входят в комнату отдыха совершенно бесшумно. И реальность приподнимается на цыпочки, наблюдая за двумя людьми, утратившими привычную связь с искусственным интеллектом гигантских роботов, но постепенно обретающими в себе давно забытых людей.

– Ты знаешь, что надо писать в этом пункте? – Кристиан тыкает ручкой в опросник, заставляя лежащую рядом Тэми оторваться от книги и перевести посветлевший взгляд на его планшет.

– Без-по-ня-ти-я… – медленно тянет она, поудобнее устраивая голову у него на плече.

– Слава богу… А то я уж решил, что ты освоила безрукавное подключение к интернету или какой-то информационной базе данных… – хмыкает он, помахивая планшетом над головой…

– Зануда… – улыбается Тэми, перелистывая страницу.

– Что читаешь?

– Любовный роман…

– Да ладно… Не думал, что тебе такое нравится… – он пытается перевернуть обложку к себе, но Тэми сама вдруг кладет раскрытую книгу ему на грудь.

– Не нравится… – с полуопущенными веками, расслабленными приоткрытым губами она выглядит сонной и совершенно незнакомой, – глупость редкая… Какие-то вечные страдания на пустом месте… И проблемы вселенского масштаба под названием «кто-то на кого-то не так посмотрел или не то сказал…»

– В подобном чтиве часто считается, что люди рабы своих эмоций… – Кристиан с сомнением косится на старую потрепанную книгу в замызганном переплёте, которую Тэми вытащила из-под какого-то цветочного горшка почти два часа назад…

Тогда же ей принесли ее новый «рукав», упакованный в заводской железный ящичек. Но она просто оставила его на столе, даже не попытавшись посмотреть внутрь.

– Я не знаю хорошо это или плохо…

– Сложно сказать… Так что мне написать в этом пункте? – Кристиан жалобно повышает голос, строя страдающее лицо.

– Дай сюда… – она протягивает руку к планшету, но он отводит его в сторону.

– Если ты собираешься ответить, что они уже достали спрашивать всякую ерунду, то это я и сам могу сделать… даже матом…

– Как знаешь… – Тэми поднимается на ноги неловким рывком, едва не сваливаясь с узкого лежака. Кристиан осторожно ловит ее за локоть, стараясь не сжимать спрятанные плотным рукавом толстовки синяки.

Она идет к столу несколько нервно, явно собираясь открыть ящик с новым портативным компьютером, но…

– Не одевай его, пожалуйста, сейчас… – мягкий голос Кристиана касается ее спины, заставляя обернуться, – я понимаю, тебе любопытно… Но если ты сейчас подключишься, то… просто уплывешь к Мэтту и остальным…

– Не хочешь оставаться один?

– Нет… Не в этом дело… Хочу… быть с тобой… – он садится на софе, сцепляя руки в замок и опуская на них взгляд, громко шмыгая носом.

Она закусывает нижнюю губу, мелко переступая аккуратными ступнями в лиловых носочках.

– Знаешь… – задумчиво произносит она, бросая взгляд на стол, – там, откуда я родом, эмоции считаются проявлением слабости и недальновидности… У каждого есть цель или миссия, которую необходимо выполнить, невзирая на свои желания или внутренние потребности… всеобщее благо превыше всего. Я там девять лет не живу, но считаю, что эти правила себя во многом оправдывают…

– Я понимаю… – он кивает, не поднимая на нее глаз, – ты замужем… у тебя… очень удачный брак…

– Да… – половицы глотают шаги Тэми, не давая понять Кристиану, куда именно она направляется, но в следующий миг ее пальцы касаются его подбородка, заставляя поднять лицо, – в этой книге написана глупость… Но она не отменяет того, что сейчас… с тобой… мне хорошо…

Он поднимается на ноги, заставляя ее отступить на полшага.

– Только не говори мне ничего сейчас, ладно? – ее чуть слышный голос крадется по солнечным квадратам, разбросанным по комнате, заставляя пространство оживать странным трепетом, – я просто не выдержу никакой критики или откровений.

Она собирается сказать что-то еще, но дыхание, коснувшееся ее макушки, разбивает мысли на бессвязные осколки.

– Не буду…

И она натягивает на пальцы рукава своей кофты, прежде чем обнять его, чувствуя, как он касается лицом ее слегка взлохмаченных волос…

Отрывки статьи медицинского журнала новейших болезней.

Раздел: Неврология. Синдромы и расстройства, не приводящие к инвалидности

Второй этап Синдрома Отложенной Гениальности (Синдром Ловца Муз) наступает в основном после двадцати лет. Этот период зачастую определяет будущее носителя в плане карьерного роста и сферы, в которой может открыться гениальность. Носитель начинает проявлять интерес к самым разным сферам жизни. Его коммуникативные навыки значительно улучшаются, однако все так же вызывают у него повышенную тревогу и носят, в основном, периодический, выборочный характер. Он перестает избегать общения, но активного участия в неформальном разговоре в компании даже знакомых людей от него по-прежнему сложно добиться. Он почти перестает копировать кого-то в повседневном поведении, опираясь на перечень подстроенных под собственное удобство и характер правил. Однако начинает пристально рассматривать окружение и анализировать каждое действие и слово. Это период поиска «Музы», который может длиться годами.