Роксет. Классификация безумий

Я наблюдаю, как лохматая девочка в поношенной майке обиженно надувает губы, когда мимо проезжает мальчик на блестящих роликах. И от зависти ее глаза кажутся мне желтовато-зелеными в нехороших сиреневых прожилках. Кукла в ее руках постепенно лишается скальпа, заставляя глаза ребенка буреть от гнева. Нет, с ней я тоже не хочу связываться. Я, даже не касаясь этой души, чувствую, что дальше по жизни зависть сгноит все живое вокруг нее.

Вот, например, мальчик, который запускает воздушного змея в двадцати метрах от меня, мечтает, чтобы ему на день рождения подарили робота-собаку. Чтобы в детском саду быть самым крутым, и Ника в полосатых гольфах со смешными ямочками на щеках дружила бы только с ним. Хм… Кстати неплохой вариант…

Закрываю глаза. Робот-собака в обмен на что? Ну, предположим, на любимую игрушку. Дети его возраста обычно не сильно изощряются. Для них понятен равноценный обмен. Материальное на материальное. Это взрослые думают, что самые умные, предлагая поменяться на некую абстракцию, даже не представляя до конца, что именно для них самое дорогое, и без чего они обойтись не смогут… Ладно, появится у него этот робот… И что будет в результате?

Перед внутренним взором вспыхивает карта дорог его судьбы и близких ему людей, которые будут вынуждены участвовать в исполнении этого желания… Пока они все красиво серебрятся тусклыми искрами, что говорит о гармонии, долголетии и том, что ему подобные понимают как счастье… Медленно ищу на этой карте место ближайшего дня рождения мальчика и осторожно помещаю туда изображение игрушки… Несколько секунд ничего не происходит. А потом дороги резко начинают менять свое направление и цвет. Родители не пойдут в отпуск, стараясь накопить денег на подарок, но им это, в принципе, не особо вредит, потому как они сами не горят желанием лететь на море в сезон дождей. Девочка действительно дружить с ним начнет. Правда недолго. Но это… Ой, мясо неразумное… Я аж отшатываюсь от того, как стремительно большая часть дорог окружающих его людей рассыпается черным пеплом. И от этого его собственный путь ломается острыми углами, желтеет, вспучивается плесенью, оживает мерзким запахом…

Поспешно смахиваю игрушку с даты, где я ее расположил, и все постепенно начинает приходить в норму… Ужас какой… Армагедон на пустом месте… Из-за какой-то электронной тявкалки…

Одно из главных правил Жнецов гласит: заключая контракт с одним человеком, ты принимаешь на себя право распоряжаться его судьбой так, чтобы в результате его душа прошла очищение. При этом другие люди, связанные с этим человеком, могут получать лишь самый незначительный урон от последствий действий Жнеца. Мы не имеем права действовать наобум. И подходим мы далеко не к каждой душе, нуждающейся в нас. Спасти всех невозможно. Вернее, возможно, но при этом игра не всегда стоит свеч. Если, очищая одного человека, мы погубим еще десяток, то смысла в этом нет совершенно. Такими потом Проводники занимаются. Погружают душу в иллюзию и заставляют носиться по созданному ими лабиринту, как подопытную крысу, пока все лишнее не отвалится и не сотрется в процессе.

Внимательно разглядываю восстановившуюся картину судеб… Очевидно, что родителям этого ребенка жизненно необходимо подарить ему набор юного химика на семилетие и все-таки улететь в отпуск. И тогда все у всех будет хорошо. Хм… А это что такое?

Приглядываюсь к одной потемневшей дорожке, явно собирающейся сделать паузу в своем жизненном пути. К мальчику этот мужчина молодой явно никакого отношения не имеет. Судя по знакам на пересечениях линий, он бывший одноклассник его отца, причем учились они вместе всего-то года полтора в начальной школе. Но этот мужчина сейчас работает инженером-робототехником, через которого и был вариант получить пресловутую электронную собаку и в результате угробить практически всю семью.

Легким движением смахиваю с карты все лишнее, невольно ловя себя на том, что не понимаю, зачем вообще это делаю.

Его зовут Сэм… Смуглая кожа, совершенно индейский нос. Я такие видел у тех, кто жил в племени Майя. Длинные черные волосы собраны в аккуратный низкий хвост и глаза, от которых мне не по себе. Не знаю уж кто точно, кроме краснокожих, наплевал в его кровь, но таких черных, тревожных, похожих на дурманящее пламя глаз, я за свое долгое существование не видел. Что-то в нем самом и стремительной серебристой линии судьбы таит в себе странную эмоцию, которую я не могу распознать. Это похоже на едва уловимое послевкусие или почти угасший аромат, который невольно заставляет принюхаться, приблизить лицо, чтобы сделать медленный вдох… И пока я бездумно пялюсь на этого непонятно чем зацепившего меня человека, его вдруг увольняют с работы. Причем незаслуженно, насколько я могу судить… Надо бы подойти к нему поближе, посмотреть, как его душа после такого себя ощущает… Только личину лучше другую натянуть. Вряд ли ребенок с косоглазием и двойной расщелиной нёба подойдет ему в качестве собеседника, которому можно высказать желание. До места, где он сейчас находится, я доберусь за три секунды. Есть время подумать. Главное няню не забыть в карман спрятать, не то Сайлот мне все содержимое из-под Маски выгрызет и будет совершенно прав…

Сэм

Моя приемная сестра Лорен права. Жизнь меня ничему не учит… Вообще… Как был дураком, ведущимся на здоровые сиськи и задницу, так и остался, несмотря на высшее образование, три патента и недописанную докторскую по робототехнике в медицине…

Пинком открываю дверь в чулан, который у нас в компании называется комнатой отдыха, отчего та чуть не слетает с петель, заставляя какое-то крохотное существо подскочить со сломанного мини-холодильника и с тоненьким визгом забиться в угол. Разворачиваюсь к этой метнувшейся в сторону тени и тут же натыкаюсь на оставленный прямо посреди комнаты барный стул. Колено взвывает так, что аж в голову стреляет. И вместе с тем я чувствую, что теряю равновесие. Дикий грохот знаменует падение мебели, но я в последнюю секунду успеваю схватиться за край барной стойки.

Так… Спокойно… Закрываю глаза и медленно глубоко дышу… Сердце перестает трепыхаться по всему организму в поисках безопасного места. Нога болит уже не столь остро, а лишь обиженно пульсирует, предупреждая о том, что собирается распухнуть, но еще окончательно не решила стоит ли это делать…

– Судя по эффектному появлению, день несколько не задался? – слегка подрагивающий, однако не лишенный веселья девчачий голосок заставляет меня обернуться в поисках его обладательницы.

Она сидит на еще одном высоком стуле и старается поджать худые ноги в пестреньких кедах. Даже на этом высоченном сидении заметно, что она очень невысокого роста. Ей лет двадцать – двадцать пять, но из-за невероятной хрупкости и миниатюрности выглядит совсем ребенком. Темные волосы коротко острижены, аккуратный нос с легкой горбинкой, тонкие губы маленького аккуратного рта и большущие светло-голубые глаза, модные черные джинсы с прорезями на коленках и клетчатая рубашка с коротким рукавом. Мне кажется, я ее где-то видел раньше, но точно не здесь…

– Я вас что-то не помню. В эти лаборатории допуск только по спецразрешению. Вы давно здесь работаете? – вдруг спрашиваю я, сам не знаю почему. Подозрительности в моем голосе столько, что хватило бы, чтобы весь церковный хор, в которой меня заставляли ходить в детстве, оскорбился в лучших чувствах.

– Нет. Я новенькая, – она беззаботно качает ногами, мило улыбаясь на мою грубость.

Под моим взглядом чуть выпрямляет спину, откидываясь назад, и на ее шее я замечаю шнурок с пропуском, который меня десять минут назад попросили сдать на выходе. Подай-принеси-отвали – не мешайся называется.

– Оно и понятно, на ученого вы мало похожи, – фыркаю я, внутренне ужасаясь тому, что несу.

Девчонка может первый день работает какой-нибудь помощницей секретарши или курьером, а я на нее выливаю потоки своего плохого настроения.

– Что есть, то есть… Научные изыскания – не мой конек, – она чуть прищуривается, не теряя однако благодушного настроения, – моя сильная сторона – это планирование и исполнение желаний. А ваша, я так понимаю, хамство…

Вытаращиваюсь на нее, беззвучно открывая и закрывая рот…

– Знаете, это даже печально, – как ни в чем не бывало продолжает она, – вы мне так понравились в первый момент, я думала мы подружимся, но…

– Вы правы, простите… – извиняясь, качаю головой, разводя руки в стороны, – у меня действительно ужасный день и… Я сам не понимаю, почему на вас сорвался.

– Я подумаю… – вздергивает нос, однако видно, что на самом деле она веселится от души, и я ловлю себя на мысли, что хоть эта девушка и совершенно не в моем вкусе, но очень мне нравится, – скажу вам по секрету: чашечка чаю значительно ускоряет мои мыслительные процессы. А уж в паре с пирожным…

И я вдруг начинаю смеяться… Так просто и незатейливо меня никто еще никогда не клеил. Очаровательная девчонка. А если учесть, что вместе с работой я еще и, фактически, невесту потерять умудрился, то почему бы и не выпить с этим эльфом что-нибудь ни к чему не обязывающее?

Протягиваю ей руку, чтобы помочь спуститься со стула, и она аккуратно берется за нее прохладными пальчиками с чуть голубоватыми ногтями. Что ж при ее откровенно кукольной конституции анемия явно закономерна…

– Прекрасный эльф позволит мне угостить себя в качестве примирения?

– М-м-м… – она делает вид, что размышляет. – Да!

– Меня Сэм зовут, а вас?

Она уже собирается что-то сказать, но вдруг будто зависает на секунду. Ее похожие на воды теплого океана глаза стекленеют так стремительно, что… Додумать я не успеваю, потому что она моргает и снова становится прежней.

– Лорен.

– Серьезно?

– Да, а что? – она доверчиво заглядывает мне в лицо.

Мы как раз вышли в коридор, и, судя по ее неуверенным шагам, работает она действительно от силы пару дней. На другом конце этого этажа есть отличное кафе со вполне приличной едой.

– Забавное совпадение, у меня так сестру зовут.

– Вы с ней ладите? – это больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

– Да. Лучше, чем со всей остальной семьей, – наблюдаю, как она с любопытством читает надписи на дверях лабораторий. Вот эта «Проектное моделирование» – моя… Вернее была моей еще полчаса назад… Но проходя мимо полупрозрачной двери, я до странного спокоен. Вспыхнувшая было во мне ярость и обида исчезли, оставив место лишь усталости и сожалению о том, что мое изобретение мир узнает под чужим именем. Если узнает вообще. Я потратил на этот механизм год.

– Это хорошо… – откликается Лорен, улыбаясь своим мыслям.

В кафе сейчас почти пусто. Обедает парочка лаборантов из отдела технического обеспечения, да секретарша генерального Саммэр, сидя у барной стойки старательно красит губы свекольного цвета помадой, глядя в карманное зеркальце. Верхняя пуговица ее блузки с без того низким декольте расстегнулась, и в вырезе видно белоснежное кружево. Заметив, что мы вошли секретарша, меряет Лорен недоуменным презрительным взглядом. Но стоит девушкам встретиться глазами, как Саммэр, вздрогнув, узнает новенькую и величественно кивает ей на глупое приветствие в виде махания рукой.

Увожу Лорен в дальний конец помещения и подзываю официанта. Я почему-то ждал, что она будет долго выбирать сорт чая и советоваться по поводу того, какое пирожное выбрать, но моя спутница уложилась ровно в восемь слов: «Бисквит с фруктовым кремом и черный чай, пожалуйста.»

Я взял себе тоже самое… Не то чтобы мне хотелось есть… Я сделал это скорее бездумно, что на самом деле для меня необычно.

– Эй, Сэмми! – нахальный голос Лео раздражает меня даже больше, чем его дружеский шлепок ладонью по моему плечу. – Ты документацию передать мне и Иде не забудь! Разбираться в твоем вечном кавардаке у нас времени нет.

– Меня зовут Сэм! – низким голосом будто впечатываю в его сознание каждое свое слово.

Мой бывший коллега аж подтягивает не по возрасту оплывший живот и на его мопсячьем вычурном лице появляется такое выражение, как будто он с разбега влетел в стену. Я вижу расплывчатые пятна пота, что он старательно прикрывает халатом, но едковатый запах выдает его с головой.

– О, я смотрю ты себе новую подружку уже нашел. – Толстые длинные губы Лео растягиваются в слащавой усмешке, и он делает шаг к Лорен, склоняясь к ее лицу. – Имейте ввиду девушка, он теперь здесь никто. А я вот смог возглавить отдел…

– Не без помощи некой Иды, я предполагаю… – невинно улыбается Лорен, кладя подбородок на ладошку, – Какая она хорошая девочка… Умная… Карьеристка… Беспринципная к тому же… Да?

Мужик бледнеет так, что мне становится не по себе, глядя на его дрожащие щеки.

– Ты если хочешь, чтобы она и дальше тебе помогала, не забывай кое о чем! – Она понижает голос до интимного песочного звучания, и я невольно прислушиваюсь к ее словам. – Принимай почаще душ… От тебя…

Она демонстративно оглядывается по сторонам, и мы с Лео невольно делаем тоже самое…

– Воняет… – завершает она трагическим шепотом на все заведение…

Саммер, которая наконец – то закончила красить губы, строит такую мину будто ее окатили грязью, лаборанты давятся своим обедом, а официант, который принес нам заказ, не сдерживает в себе визгливый хохот.

– Сучка! – побуревший Лео неуклюже выбегает из кафе, едва не пробив своей тушей стеклянную тщательно протертую стену.

– Знаешь, не стоило вступаться за меня, – с трудом выговариваю я в приступе удушливого смеха, – я вполне способен за себя постоять перед таким идиотом, как Лео Карс…

– Приму к сведению. Я, на самом деле, об этом даже не подумала, – она равнодушно пожимает плечами, и я понимаю, что это действительно так, – просто мне хотелось, чтобы он ушел. От него реально неприятно пахло….

– О да… Да и мозгов у него, если честно, не так чтобы очень… – отпиваю чай, видя, как Лорен греет о свою чашку руки.

– Тогда как же он стал начальником отдела? Чей-то родственник? – Лорен делает крохотный глоток. Мне даже кажется, что она лишь слегка мочит губы, а не пьет по-настоящему.

– Троюродный племянник генерального директора. В механике, робототехнике и электронике ничего не смыслит, зато компромат на людей собирает виртуозно, да и чужие разработки присваивает мастерски. Делает всю работу чужими руками, а лавры пожинает сам. – Морщусь, вспоминая как не нашел сегодня утром в своем компьютере своих же проектов и расчётов и как на летучке Ида с Лео с гордостью представили мою работу в качестве своего детища… А когда я возмутился прямо в кабинете генерального…

– Ну вообще это все не смертельно, и, если у тебя украли проект, вполне можно все исправить.

– О нет, связываться с судами и авторским правом – это не ко мне. Слишком долго, муторно и против такой огромной компании с целым юридическим отделом – только время и деньги на ветер пускать, – отмахиваюсь от ее слов, но она лишь как-то странно ведет бровями.

– Как вариант. Но я говорю о другом… Я, кажется, уже упоминала, что специализируюсь на планировании и исполнении желаний…

– Предлагаешь мне использовать тебя как джина? – окидываю девушку насмешливым взглядом. Эта ее шутка совсем не смешная, но будем считать, что она просто пытается вызвать мой интерес.

– Не совсем. Это скорее будет соглашение, – она лукаво колупает бисквит тупозубой вилкой. – Ты загадываешь желание, я его исполняю, а взамен получаю нечто равноценное.

– Мою душу? – фыркаю, откидываясь на стуле. Этот глупый разговор быстро теряет все возможное очарование. Похоже, что девушку я сильно переоценил на эмоциях.

– Я сказала равноценное, а что мне с твоей душой делать? На стену повесить и восхищаться?

– Давай сменим тему, а то мне эти твои заявления все больше напоминают притчи моей бабушки -индианки о духах Жнецах, что ловят в свои сети слабые души людей, а потом обманом отбирают у них самое дорогое.

– Хм… – она выглядит пораженной. Но от этого становится еще красивее, – интересная интерпретация… А что, согласно легенде, у человека считается самым дорогим?

– Я точно не помню, кажется, жизнь, – напрягаю память, но в голову, как назло, лезет лишь недописанный отчет, который, собственно, теперь никому вообще не нужен.

– Бред. Жизнь не имеет цены. Она может одновременно быть и бесконечно дорогой, и унизительно дешевой, – Лорен криво усмехается, продолжая раздраконивать бисквит, – скажу тебе по секрету. Жнецы работают по другому принципу.

– И по какому?

– Жнецам от людей ничего вообще не нужно, – она вдруг двигает свою чашку с чаем почти мне под нос, наваливаясь локтями на стол. – Это вы в нас нуждаетесь. Как и в исполнении своих желаний…

– Надо же, как интересно… – откровенно иронизирую я, продумывая пути к отступлению, – а откуда такие познания, если не секрет?

– Прочитала на дне чашки… – она указывает глазами на стоящую перед нами посуду. – Там и для тебя сообщение есть интересное, посмотри.

Сам не знаю почему заглядываю в ее чашку. Она полна чая и отражает мое лицо, исказив цвета. А вот напротив меня… Вместо Лорен я вижу лишь отражение глиняной Маски, покрытой грубым узором и обрамленной черной тканью.

– Бабушка-индианка рассказывала, как мы выглядим на самом деле? – я слышу со стороны свой голос, поднимаю голову и невольно отшатываюсь так, что чуть не слетаю со стула. Мой близнец улыбается мне чересчур слащаво, и на нем я вижу ту же одежду, в которой была Лорен.

– Т-т-ты…

– Тише, не кричи, люди все равно сейчас слишком заняты собой, чтобы что-то видеть или слышать… – мой близнец взмахивает рукой и вновь становится хрупкой изящной девчонкой. – В моих планах не было тебя пугать…

– П-правда? – с трудом заставляю себя сесть на место, с которого я подскочил, и понизить голос. – Что-то не похоже…

– Соглашусь. Обычно мы не открываем людям свою истинную сущность, – она забирает от меня чашку и делает очередной лживый глоток, – в среднем за свою жизнь почти каждый человек три-четыре раза так или иначе сталкивается со Жнецами и даже не понимает этого. Вы умудряетесь заключать с нами сделки, не осознавая этого и недоумевая, почему вдруг размеренная жизнь делает резкий вираж, и вы что-то фантастически приобретаете или фатально теряете.

– Тогда почему ты показала мне это?

– Без понятия, если честно… Никакого логического объяснения нет. По-хорошему меня вообще здесь быть не должно… – Лорен неуверенно отправляет в рот кусочек пирожного, которым можно накормить разве что мышонка. – Охота уже шла на другого человека… но… я тут…

Сумасшедший дом какой-то… напротив меня сидит воплощение древних сказок и не может объяснить толком зачем оно меня потащило пить чай… Успокаивает, что я его в качестве жертвы не интересую… Вроде бы…

– Мне просто почему-то было нужно убедиться, что у тебя все в порядке. В моем понимании.

– Жнеца?

– Да… – ее взгляд ускользает от меня, как тень от восхода.

Прислушиваюсь к себе. Наверное, в соревнованиях на самый безумный день нынешний стал бы просто чемпионом. Я этого Жнеца совершенно точно не боюсь. Этот дух появился в самый неудобный момент и по сути предложил восстановить справедливость. И судя по его неагрессивному поведению, ничем реально опасным мне это не грозит…

– Мы можем поговорить начистоту?

– Ага, – Лорен приосанивается и принимает на редкость деловой вид, – я слушаю.

– Ты говорила о сделке. И о том, что я в ней, по сути, не нуждаюсь, но могу заключить. У меня есть одна идея… Если я попрошу тебя предсказать мне последствия моего желания для меня, ты сможешь это сделать?

– М-м-м… Достоверность будет страдать, – она задумчиво почесывает затылок черенком вилки, – но, если ты в результате можешь невзначай убиться или покалечиться, так уж и быть нарушу правила и предупрежу тебя.

Роксет

Очевидно, Учитель прав, и мне реально пора на отдых. Давать такие обещания Жнецам нельзя. Наша задача души чистить. А не предупреждать кого-то, что с ним случится в итоге. Суть сделки состоит в проживании человеком препятствий, которые, с одной стороны, позволяют тому, что налипло на его душу, себя максимально проявить, а с другой – после этого выдрать оттуда всю грязь с корнем едиными махом.

Но слова вырываются из меня сами собой. И я невольно вспоминаю Кордэ, которая почти никогда не обращает внимания на ограничения и действует по наитию. Когда ее за это пытаются отчитывать, она лишь пожимает плечами и говорит, что это сильнее ее, и она ничего не может с собой поделать. Похоже, что в последнее время я слишком много с ней разговаривал…

–Насчет желания моего… – Сэм, сидящий напротив меня, явно напряжен, но страха в нем не ощущается. Он вообще на редкость легко принял ситуацию. Впрочем, частично его успокаивает дарованная Жнецам способность очаровывать. Нам верят сразу же, какой бы бред мы не несли. Наша природа отключает у одушевленных чувство самосохранения. Рядом с нами им всегда относительно комфортно и легко, – я могу его просто сказать?

– Да, – отставляю от себя остатки пирожного и готовлюсь вызывать карту дорог судеб. Все равно еда для меня давно утратила свой вкус. Находясь в личине, я могу и есть, и пить, и вообще чем угодно заниматься, но у меня больше нет желания это делать. А моя истинная суть уже давно ни в чем таком не нуждается.

– Тогда я хочу, чтобы Лео, Ида, и те, кто им помогал воровать мой проект, в дальнейшем хорошо над ним работали и сами сделали все, чтобы он вышел в свет, выполнял бы задуманные функции и имел бешенный успех. И как следствие требовал постоянного развития и обновлений. – Сэм мечтательно смотрит на меня свысока, пока моя личина старается удержать на месте челюсть.

– Эм… – такое странное желание от несправедливо обиженного, но при этом адекватного человека, а не религиозного фанатика с их вечными «подставь другую щеку», я за все свое существование не слышал. Признаюсь честно, я больше ожидал от него что-то из серии «пусть они облажаются и их выгонят с позором», – не совсем уверена в том, что верно тебя понимаю… Т.е. ты хочешь, чтобы они добились… успеха?

– Да…

– Фактически за твой счет?

– Именно… – он довольно улыбается моему очумевшему даже у личины виду.

– М-м-м… Извини, что спрашиваю… Твое желание, конечно, закон, и отговаривать я тебя в любом случае не стану… Но чисто из спортивного интереса хочу знать, почему ты этого хочешь?

– Все просто, – Сэм, допивает свой чай двумя большими глотками, – моя последняя разработка – программируемый хирургический лазерный нож, приспособленный для выполнения уникальных операций на человеческом мозге у детей, начиная чуть ли не с младенческого возраста. Так же его можно перепрограммировать под другие не менее сложные задачи. Эту вещь очень ждут нейрохирурги.

– О, понимаю… – киваю ему. Что ж для людей это очень благородный порыв. И мне даже, наверное, приятно иметь дело с человеком, который в кои-то веки не зациклен на чисто своих потребностях и способен смотреть вперед даже на полшага.

– Нет, не понимаешь пока, – он открывает в странно хищной улыбке крепкие крупные зубы, – дело в том, что вчера я засиделся допоздна в лаборатории. Сроки еще не поджимают, но люблю работать на опережение. Чтобы на всякий случай было время на работу над ошибками, если они возникнут. Так вот вчера, я как раз случайно нашел одну такую в конструкции самого ножа. Она крохотная, но фатальная. И благодаря ей нож будет некорректно реагировать на сигналы программы. Было уже поздно. И я не нашел в себе силы хоть где-то ее зафиксировать. Так что, я ушел домой с намерением сегодня утром внести все поправки и написать по этому поводу отчет… И именно этой ночью Лео с Идой решили, что пора прибирать почти готовое изделие к рукам. На то, чтобы сделать калибровку и подцепить изделие к программе, Иде распущенности и связей с программистами, которые на нее и так слюной исходят, хватит. А вот на остальное… Знаешь, я десять лет учился, как проклятый, этой профессии. Начал еще в пятнадцать лет. Я ничего в своей жизни кроме лаборатории и спортзала, благодаря отцу-военному, который считал, что мужчина должен быть не только умным, но сильным и здоровым, не видел. Пару лет назад, когда мне исполнилось тридцать, я смог возглавить свой отдел. Я тут самый молодой из начальников отделов… Был. Но не потому, что я чей-то. А потому, что я реально знаю свое дело. Пусть же и они его в конце – концов узнают…

Я впервые за последние две тысячи лет вдруг почувствовал, как моя истинная суть сглатывает… Хорошо, что я сейчас себя со стороны не вижу. Машинально развернутая мной карта судеб, в которую я загнал образ его желания, открывает мне такой сумасшедший вид, что в пору аплодировать этому тридцатитрёхлетнему мужику стоя.

Желая этим недалеким жадинам успеха и процветания на его собственном поприще, он назначил им такое изощренное наказание, что все инквизиторы и палачи знакомых мне миров просто почтительно склонят перед ним головы. Да, он сам теряет возможность быть известным и богатым в этой сфере. И дальнейшая дорога его под вопросом, потому что он сам еще не определился, чем будет заниматься, но общий прогноз у него благоприятный. Сэм на каком-то супер-разветвлённом перекрестке сейчас находится, прямо осьминог-мутант какой-то. Впрочем, при встрече со Жнецом, такая картина встречается довольно часто. Многое зависит от того, что он захочет мне отдать взамен. Но в его случае… Чистка фактически не нужна, так что отделается он скорее всего жизненным уроком… Или чем-то подобным, довольно простым.