Метелица. Женщина-vamp: вампирская трилогия

Разговор у нас вышел не столько тяжелый, сколько бессмысленный. Грант повторил все то же, что говорил мне Сережа тогда на террасе, – все то, что я и сама прекрасно знаю. Что это неосторожно. Что это, скорее всего, плохо закончится. Что рано или поздно мне придется что-то предпринять, чтобы разрулить возникшую ситуацию. В какой-то момент он сказал: «Ты вольна, конечно, жить так, как хочешь, – не мне тебя упрекать. И за тебя я не беспокоюсь. Мне мальчика жаль – он чертовски хороший работник, я сам его нанимал, и мне не хотелось бы его потерять. Лично ты не сделаешь ему ничего плохого – в это я верю, потому что хорошо тебя знаю. Но сама по себе ситуация… может стать напряженной. Это вечная проблема сильных мира сего – мы не можем никого приблизить к себе, не поставив под удар. Как там говорил у Шекспира Кориолан, когда он проклинал Рим? „Не замкнут мир меж этих стен“. Мы живем не в изоляции. Нас много. У нас есть соперники, они следят за нами орлиным оком и только и ждут, чтобы мы оступились. И мы уязвимы, если у нас есть что-то, что нам дорого. В твоем случае это Влад. Положение нашего фаворита – временное и шаткое. Находиться слишком близко к власти… чревато. Нельзя оставлять его в подвешенном состоянии бесконечно. Если уж ты приблизила его к себе, не останавливайся на полпути. Укрепи его положение. Сделай его… равным себе. Одним из нас».

Я вежливо, но решительно отказалась – сказала, что придумаю что-то еще. На то, что предлагает мне мой любимый лондонский друг и начальник, я не могу пойти. Не готова – и, наверное, никогда не буду готова. Потому что Грант говорил не о том, чтобы выделить Владу энное количество акций компании и ввести его в совет директоров… Хэмилтон пожал плечами и перевел разговор на другую тему.

Да, я не могу сказать, что вообще все вокруг безмятежно. Но с Владом по крайней мере все обстоит хорошо. Конечно, бывают моменты, когда я чувствую себя неуютно. Один такой наступил уже в первый день нашего романа, когда, пораженный и обрадованный тем, что я искренне хочу провести все свое свободное время с ним, – он, кажется, на это не рассчитывал, – Влад сообщил мне, изрядно стесняясь, что ему обязательно нужно попасть домой, чтобы покормить кота. Я пошла с ним. Он может в это не верить, но мне так же мучительно оставаться вдали от него, как и ему – от меня. И это было огромной ошибкой. Потому что при виде меня его кот – серьезное, старое и мудрое животное – будто с ума сошел. Он смотрел на меня дикими глазами, шипел, выгибал спину и пятился в угол. Он и от Влада шарахался – наверное, чувствовал на нем мой запах. Мне пришлось пробормотать что-то о том, что животные меня не любят, и выйти на улицу – и даже оттуда мне были слышны отголоски затихающей кошачьей истерики. Я ведь знала заранее, что так будет – не стоило мне подниматься в квартиру. Но мне хотелось посмотреть, как Влад живет. И я сглупила. Непростительно.

А живет он, надо сказать, в совершенно очаровательном месте – на улице Чаплыгина, на втором этаже старого пятиэтажного дома. Совсем рядом со мной – в пяти минутах пешком. Дверь его подъезда – старая, деревянная, покрыта облупившейся коричневой краской. За ней – лестница, мраморные ступени, все кривые, полустертые. Дверь в квартиру обита кожей, с медными гвоздиками по контуру, – это так мило, я столько лет таких не видела. В коридоре скрипучие полы, и в лучах света пляшет неистребимая пыль – во всех старых квартирах так. Две комнаты и кухня – маленькие, но с высоченными потолками, невероятно захламленные, полные книг и дисков. Как ни странно для такого модного молодого человека, Влад слушает много классики, настоящей и «классики рока», – он сам смеется, что его музыкальное развитие остановилось приблизительно на группе Queen.

Мне жаль, что я не могу оставаться у него в этой квартире, – мне кажется, то, что он все время вынужден приходить ко мне, вызывает в нем какую-то неловкость. Это понятно: любому мужчине хочется принимать женщину на своей территории. Но я не хочу подвергать старого кота ненужному стрессу. И не хочу, чтобы к туманным рассуждениям Влада о моей необычности прибавились тревожные соображения о том, почему от меня шарахаются животные. Мне и так везет, что мой возлюбленный не замечает относительно меня многих странных вещей. Того, например, как я мало сплю. Того, что я практически ничего не ем. Того, что слышу его, даже когда он шепчет что-то в другой комнате. Того, что я люблю гулять в основном в пасмурную погоду. Того, что меня невозможно согреть, – это даже кажется ему романтичным. Он любит меня и принимает такой, какая я есть. Мне несказанно, невероятно повезло с ним. В самом деле, если бы даже я специально выбирала, кого мне любить и губить, я не смогла бы найти никого более подходящего.

Но и более НЕ подходящего – тоже. Потому что, имея склонность и предназначение отсекать человека от привычной, нормальной жизни, я выбрала того, у кого эта жизнь есть. Молодого. Талантливого. Красивого. Из тех, у чьих ног должен расстилаться весь мир, – только он этого не осознает, как не осознает своей красоты. Человека из большой, любящей семьи – он познакомил меня со своими родными в неделю после Нового года. Их так много – у него есть родители, брат и сестра, и какие-то тучи племянников и племянниц. И они приняли меня так тепло – не потому, что я им чем-то так уж понравилась, наверняка, наоборот, я показалась им странной. Нет, они были веселы и любезны просто потому, что я – «девушка Влада». Им этого достаточно.

Если бы все было так просто.

Они простили ему даже, что он не встретил с ними Новый год, как делал всю жизнь, – мы провели праздник наедине, снова у меня, наверху, и это была, наверное, лучшая ночь моей жизни. А он, чудак, еще стеснялся мне это предложить – думал, что у меня есть какие-то бурные планы, что я хочу увидеть своих друзей, куда-то пойти. Что мне мало будет его одного, чтобы быть счастливой. А мне ничего не нужно, кроме него – кроме как сидеть с ним на ковре под живой, терпко пахнущей елкой, и говорить о какой-то замечательно важной ерунде, и слушать, как он читает мне старое стихотворение «Плюшевые волки». Ему кажется, что фраза «Все я жду, что с елки мне тебя подарят» – это про его чувство ко мне. Но это не так – все наоборот. Это он – мой подарок. Бесценный и незаслуженный.