Уязвимая. Внеземная связь

– После завтрака Питер зовёт Чистых.

Киваю.

– Мы подождём тебя, – добавляет Боб.

Проглотив остывший завтрак, вместе выходим во двор штаба. На земле виднеется кровавое пятно – здесь Питер убил старика. Меня больше не бросает в дрожь от его безжалостности, просто потому что, наверное, я свыкаюсь с этим, как и вечно подгорелой еде добровольцев. Ещё один плюсик за то чтобы избавиться от чувств.

Смешавшись с остальными Чистыми мы ждём пару минут, пока во двор штаба не въезжает грузовик, из которого выходят воин Элиты и Ура.

– Если кто не в курсе, меня зовут Верн, – представляется воин.

У него большой нос, кривые зубы и совсем нет волос на голове. Гоблин из сказки – мелькает в голове фраза, которую я не могу понять.

– Проверка Чистых пройдёт за пределами штаба, – говорит Ура.

У меня сосёт под ложечкой.

– Раз вы Чистые, то страх не присущ вам.

– Страха нет, – слышно из строя чьё-то возражение.

– Верно, – кивает Верн. – И вы докажете нам это.

По приказу я залезаю в кузов грузовика. Нелли и Боб рядом, и от этого сразу становится легче. Даже несмотря на вчерашнюю выходку Нелли, я понимаю, что она мне нужна.

– Что сейчас будет? – шепчу я.

Они молчат. Боб сжимает мою ладонь. Шершавая кожа щекочет руку. Если честно мне не совсем приятен такой жест с его стороны, но я не отдёргиваю руку. Не знаю почему.

– Нам просто нужно поступить так же, как и во время испытания, – тихий голос Нелли, она так и не смотрит на меня. – Не забываем, что мы Защитники.

Киваем друг другу. Небольшая тряска и скрип колёс. На каждой кочке грузовик подскакивает, и я ударяюсь о низкий полог.

– Нелли, – зову я.

Но она не реагирует. Отвернувшись в сторону, она смотрит через узкую щель на дорогу.

– Я хочу поговорить…

Мои слова заглушает визжащий скрип тормозов. Толчок, и грузовик замирает. Успеваю вовремя ухватиться за деревянную лавку, иначе бы слетела с неё, как рыжеволосая Кэти.

Друг за другом отряд Чистых выходит к подножью чёрной горы. Полоса полуразрушенных зданий – вот всё, что осталось от старого города.

– Были времена, когда страх владел этим миром, – медленно произносит Верн, взглядом показывая вдаль. – Именно из-за этого внеземные отняли у людей планету.

Он пронзительно смотрит на нас и говорит:

– Задание начнётся на самом верху.

Слежу за движением руки. Высотный дом, сразу и не скажешь, сколько в нём этажей. До самого последнего – футов двести. Здание местами разрушено и видны металлические балки. Стёкла окон выбиты. Мрачновато.

– Первое, что вы должны усвоить, – продолжает Верн. – Каждый приказ выполняется без раздумий и без промедления.

Меня трясёт. Верн толкает уцелевшую дверь многоэтажки. Переступаю порог. Там, где пол цел, он покрыт пылью и мусором. Голые бетонные стены. От каждого шага эхо разносится в пустоту, улетая куда-то вверх. Освещения нет, только слабые лучи солнца пробиваются сквозь выбитые окна.

Прохожу мимо Питера и слышу его шепот:

– Сделай всё! Вам не дадут погибнуть!

Легче не становится. Можно ли ему верить?

– Время! – команда Верна.

Бетонная лестница ведёт наверх. Местами ступени почти полностью отсутствуют, приходится идти по узкой кромке. Я не смотрю вниз, всё моё внимание устремлено на Нелли. Спортивная фигура, ровная осанка, длинные ноги. Она спокойно переступает пробоины и двигается дальше, всем своим видом показывая, что она лучше меня, более подготовленная. Внутри поднимается буря. Я сжимаю кулаки. Стараюсь не обращать внимание на тянущие боли в ногах. Не хватает кислорода, приходится глотать воздух ртом. До последнего пролёта остаётся пара метров. Здесь обрушилось сразу несколько ступеней. Желудок сжимается и к горлу подступает ком. У меня нет времени собраться с мыслями, заглушить чувства, потому что позади идут остальные и мне приходиться просто повторять за Нелли. Прижимаюсь к бетонной стене и скольжу ладонями по каменным неровностям, холодок от них передаётся телу, и меня бросает в дрожь. Ногой нащупываю уцелевший выступ. Спиной пытаюсь вжаться в стену, ведь ухватиться не за что. Медленно, не отрывая подошву ботинок, продвигаюсь вбок. Выступ местами осыпается. Сердце ёкает каждый раз, когда бетонные куски с грохотом падают вниз. В голове прокручиваю варианты падения, точнее, ищу хоть какой-то способ остаться в живых. За что смогу уцепиться, или как сгруппироваться, чтобы не разбиться в лепёшку. Скольжу левой ногой – вдох, подвожу правую – выдох. Зубы сжаты. Холодный пот пробирает тело. Смотрю вперёд, на полностью целую бетонную плиту последнего этажа. Хочется заплакать, когда левой ногой, наконец, ступаю на ровную поверхность.

Мы осматриваемся. Стен здесь уже нет. Местами торчит арматура и уцелевшие поддерживающие колонны. Верн подводит нас к краю этажа. Впереди только поля, окутанные лёгкой дымкой. В воздухе ощущается привкус гари. Он щекочет и раздражает горло и нос.

Я стою между Бобом и Нелли. Ощущаю их страх, такой же, как и мой. Поглощающая разум неизвестность. Вам не дадут погибнуть! – шелестит голос Питера в голове.

– Война не прощает самоуправства, – говорит Ура.

Лидера нет с нами рядом, но его слова, как ураган, врываются на последний этаж полуразрушенного здания.

– Вы должны беспрекословно следовать зову лидеров.

Голос Уры проникает в каждую клеточку тела. Раздражает ушные перепонки и заставляет испытывать страх.

– Всем слушать приказ, – командует Верн.

Резко становится холодно. Солнце словно исчезает, и нас окутывает туман. Сжимаю кулаки, чтобы никто не увидел моих дрожащих рук.

– Прыжок.

Внутри всё застывает. Закрываю глаза и кто-то толкает меня в спину.

Сердце ёкает, а через секунду начинает бешено биться, пытаясь вырваться наружу. Потоки воздуха дергают за волосы. В ушах стоит свист. Глаза я не открываю. Не хочу видеть приближение смерти, пусть всё произойдёт быстро и неожиданно. Страха нет. Есть надежда и смирение.

Вначале удар, словно на меня что-то падает, затем ощущаю, как нечто обволакивает мою грудь. Затем щелчок и хлопок в районе спины, и некая сила отдергивает меня наверх. Открываю глаза. Я плавно приближаюсь к земле. Не падаю, а парю.

– Парашюты! – выкрикивает Боб.

К горлу подступает тошнота. Виски сжимает. Ощущаю вкус и запах крови. Перед глазами пелена.

Светлая кухня. На руках у мамы маленькая девочка с нереально широкими глазами и густыми чёрными ресницами. Она морщит нос, когда мама подносит ложку с кашей к её рту.

– Ну же, Нил, ты ведь не хочешь остаться голодной? – говорит мама, вытирая с лица сестры размазанную кашу.

Дверь позади открывается, громко хлопнув об косяк. И я вздрагиваю от неожиданности, и только потом оборачиваюсь. Из коридора в нашу сторону идёт светловолосый парень. На голове наушники, в руках книга и плеер.

– Попробуй самолётик, Тина ведь всегда велась, – выкрикивает он, не снимая наушников.

– Не говори так, – мама не довольна. – Лучше бы помог.

Тим отмахивается.

– Наигрался в няньку в детстве с Тиной.

Брат берёт со стола яблоко, целует мать в щёку и скрывается за белыми дверями.

– Он совсем редко бывает дома, – грустно вздыхает мама.

Отец кладёт руку ей на плечо.

– Тим уже взрослый, – улыбается он. – Нина, наши дети растут, вон и Тина уже ходит в школу.

– На каникулах мог бы побольше проводить времени с нами, – не соглашается мама.

– В свои четырнадцать ты часто сидела с родителями?

Мама вздыхает. Заметив меня, она грустно улыбается. А внутри меня трепещут чувства, которые я не в силах сдержать. Со слезами на глазах я бросаюсь к отцу.

– Я никогда не уеду от вас, обещаю!

– Тина! – зовёт Боб. – Ты в порядке? У тебя кровь.

Он крепко сжимает мою руку и помогает подняться. И когда снимает с меня парашют, я шатаясь, отхожу в сторону. Прижимаюсь к стене дома и сползаю на землю. Боб смотрит беспокойным взглядом. Беспрестанно тормоша за плечо, он пытается привести меня в чувство, но делает только хуже.

– Меня тошнит, – отталкиваю я Боба. – Оставь меня!

– Ты потеряла сознание, – шепчет он.

– Но я жива.

Вытираюсь рукавом куртки.

– Я подумал…

Он мнётся.

– О чём ты?

– Нелли же столкнула тебя.

Молчу. Боб прячет взгляд.

– Спасибо ей, – шепчу. – Без неё бы я не решилась.

Враньё легко слетает с моих губ. Ищу взглядом Нелли. Она стоит недалеко от Питера. Наши взгляды встречаются – разочарование в её глазах. Я жива, и это ей не нравится. Но почему? Нелли единственная, кого я считала подругой. Если вообще я способна к дружбе. Она та, с которой я была готова преодолеть испытание. Постараться выжить.

Боб помогает подняться.

– Это испытание, – шепчу я.

– Ты о чём? – не понимает Боб.

Холодными ладонями провожу по лицу.

– Лидеры проверяют Чистых на чувства. Вот зачем нас заставили прыгать, ведь мы не знали, что у нас есть парашюты, – спокойствие в голосе.

– У нас их и не было, – задумчиво говорит Боб. – Не видела, что во время падения они, как дроны прилетели к каждому.

Не понимаю как это. Что это за технология, такого я раньше не видела в городе.

– Питер помог мне. Он предупредил меня – перевожу разговор.

– Ты противоречишь своим словам. Питер – лидер. Сам придумал испытание и сам помог?

Боб смотрит на меня, как на сумасшедшую.

– Не знаю, – пожимаю плечами.

– Зачем лидерам проверять нас? Ведь мы Чистые, – я четко слышу недоверие в голосе Боба. – Они всегда помогают защитникам.

– Нет, – шепчу я. – Питер – убийца. И, скорее всего, Ура и Артур тоже.

Впервые в городе я кому-то говорю правду. И именно Бобу. Я ощущаю связь с ним. Наверное, точно такую, как с тем Тимом из ведений. Боб хочет ещё что-то сказать, но я его одёргиваю.

– Нам надо учиться контролировать каждый свой шаг, – продолжаю шептать я ему.

Мы встаём в строй Чистых. Чувствующие среди людей, лишённых права выбора, ощущений и эмоций. И они нам не друзья. Так же как не все Чувствующие заслуживают доверия. Нелли – прямое тому доказательство.

Питер отдаёт приказ, и мы вновь залезаем в грузовик. Забившись в дальний угол, я сижу на полу, уткнувшись лицом в колени. Меня трясёт не только от дороги. Сегодня я выжила, но потеряла человека, которому хотела доверять. Наша дружба с Нелли умерла там, на последнем этаже полуразрушенной высотки.

Глава 11

После испытания Чистых, за обедом, в горле стоит ком. Я не хочу есть, но понимаю, что это необходимо для того, чтобы прожить очередной день.

– У тебя тренировка с Питером, – шепчет Белла.

Сегодня я сижу рядом с ней. Нелли пересаживается напротив.

– Интересно, чему лидер может научить тебя, Тина, – тянет Нелли. – Лучшие тренера Защитников не смогли вдолбить в тебя элементарные знания рукопашного боя.

– Зато Тина – лучшая в стрельбе, – заступается Боб.

Нелли ухмыляется.

– Не бери в голову, – шепчет Белла. – С ней что-то происходит. Вчера в баре она вела себя… неосмотрительно.

На мой вопросительный взгляд Белла отмахивается и отворачивается.

– Тина, – окликает Боб. – Тебе пора.

– Питер сказал, что будет ждать тебя на полигоне, – добавляет Белла.

Отодвинув стул, поднимаюсь. Меня провожают молчаливым взглядом. Я первая из Чистых, кого пригласил на тренировку лидер. И меня до дрожи пугает это. Ведь мы останемся один на один.

Выйдя через парадные двери штаба, я поднимаюсь на станцию. Кабинка плавно плывёт по натянутым веревкам. Слегка покачиваясь над городом, она, не сворачивая, приближается к тренировочным полигонам. Обычно здесь проходят тренировки защитников. Командиры обучают не только рукопашному бою, но и навыкам выживания. Морозильная камера, стена без страховки, обжигающий огонь. И это всего лишь малая часть того, через что проходят защитники. Смерть витает в этих стенах. Защитники погибают постоянно, и не от рук Отчуждённых, а от жёстких правил города. Я сама пару раз лежала в лечебнице, исцеляя ожоги и переломы. Но тогда это казалось нормальным. Сейчас в душе нет места спокойствию. А что если опасаться стоит не захватчиков города, а лидеров, наших защитников?

Неуверенно толкаю массивную дверь. Она такая высокая и тяжёлая, еле получается сдвинуть её с места. Проскальзываю в узкую щель и на дрожащих ногах вступаю на тренировочный полигон. Выдыхаю. Полос препятствий нет, как и оборудования для скалолазания. Пол – сплошная глина, но тут есть боксёрские груши, пара лавок и серые стены, уходящие ввысь и врезающиеся в облака. Потолка нет, поэтому полигон освещают слабые лучи солнца.

– Снимай куртку и обувь, – вот приказ Питера.

Он выходит из тени. Чёрная майка облегает его мускулистое тело. Языки пламени скользят по сложенным у груди рукам. Штаны снизу подогнуты, видны голые щиколотки.

Без особой уверенности я иду в его сторону, на ходу сбрасывая обувь и снимая куртку. Намокшая от ночного дождя глина скользит под босыми ногами. Пропускаю волосы сквозь пальцы и стягиваю их резинкой.

Всё это время Питер не сводит с меня чёрных глаз.

– Ты выбрал меня первой, потому что я самая отстающая?

Тина, научись сдерживаться, – стук в голове.

Хорошо, что он никак не реагирует на это. Просто разминает шею и делает шаг навстречу.

– Главное, чему ты должна научиться, это побеждать в схватке с противником, – он делает паузу на выдохе. – Учись убивать – так ты сможешь выжить.

– Так же, как ты убил того старика?

Слова самопроизвольно срываются с губ. Зажмурившись ёжусь, готовясь к удару. Но ничего не происходит.

– Осторожно, Тина…

Его угрожающий шепот будит во мне нервную дрожь. Опускаю глаза, прячу испуганный взгляд. Не обращая на меня внимания, Питер ногой чертит на земле круг.

– Подойди, – говорит он, когда заканчивает.

Питер встаёт в центр круга. Неуверенно ступаю по глиняной мешанине, пытаюсь устоять на ногах и не поскользнуться. Перешагиваю начерченную линию и словно лишаюсь былой уверенности, которой и так было не много.

– В бою ты действительно одна из самых слабых, поэтому сейчас мы заново разучиваем приёмы, – голос снова ровный и будто пустой.

Он отворачивается и становится спиной ко мне. Подхожу вплотную. Резкий поворот и подножка. Питер сбивает меня с ног, опрокидываюсь навзничь. Футболка пропитывается мокрой грязью. Тело начинает дрожать от холода.

– Советую тебе быть более внимательной, Тина, – шепчет он, протягивая руку.

Не хочу этого, но другого способа выбраться из грязи не вижу. Поэтому крепко сжимаю его ладонь и спрашиваю:

– Обязательно было меня ронять?

– Надеялся, что ты среагируешь, – говорит он. – Любая ошибка на войне может стоить тебе жизни.

Питер тянет меня на себя. На его теле ни один мускул не дрогнул, он как не сдвигаемая скала. Даже не пытаясь стряхнуть с себя грязь, встаю в стойку.

– Ты должна понять, что такое борьба, – Питер наклоняется, так что я ощущаю его дыхание на своей коже.

Смотрю ему в глаза. Несколько маленьких родинок, словно луч, тянутся от носа до уголка правого глаза; они, как маяк, манят меня. Рука дёргается, провожу по ним кончиками пальцев, оставляя грязевой след. Ощущаю напряжение в теле Питера. Но он не реагирует. Меня пугает его близость. И влечение. Меня как магнитом тянет к среднему лидеру.

– Прими боевую стойку, – шепчет с придыханием.

Одним движением он разворачивает меня к себе спиной. Удар по голени, встаю на ширину шага. Давление на плечи, колени подгибаются. Питер прижимает мои локти к телу, поддерживая правой рукой под грудью. Моя спина упирается в его тело. Волнительная дрожь и лёгкое покалывание в груди. Да что со мной происходит? Мне действительно нравятся прикосновения лидера.

Но он, кажется, этого не замечает и занят только приёмами.

– Передвигайся плавно, не забывая следить за противником, – шепчет мне на ухо Питер.

Его голос завораживает. Не могу думать ни о чём, только о его манящих губах.

– Всегда следи за противником, – горячее дыхание щекочет шею. – Будь начеку.

Питер тянет меня за собой, и мы плавно кружим по липкому полу полигона. Его горячее дыхание обжигает тело. Лидер что-то говорит, но я не слышу. В мыслях ничего другого не существует, только он и я. Наши сердца стучат в унисон, в такт внезапно обрушившегося ливня.  Капли мелкого дождя отрезвляют разум. И я отстраняюсь от лидера.

– Могу спросить? – слишком хорошо слышна неуверенность в моём голосе, которую не получается скрыть.

Он смотрит и отвечает:

– Только если этот вопрос не убьёт тебя.

Сердце с громким стуком качает кровь в моей груди, ладони леденеют, но я задаю вопрос, тревожащий меня последние дни:

– Тебе было обязательно убивать его? – спрашиваю я, вспоминая убитого Питером старика.

Он делает шаг в мою сторону, но я не боюсь. Его ладонь на моей шее, он сжимает её и спиной бьёт об стену. Капли дождя стекают по искривлённому от злобы лицу. В его чёрных глазах блестят яростные огоньки, но я замечаю неприметные оттенки скорби и сожаления.

– Я бы не советовал тебе задавать своему лидеру такие вопросы, – со злостью отвечает он. – В городе каждый должен быть полезен. Таково основное правило.

Ладонь на моей шее сжимается всё крепче. Он приподнимает меня над землёй. Я задыхаюсь. Беспомощно дёргаю ногами, пытаясь дотянуться до Питера, но он ловко уклоняется.

– Жизнь – борьба, если сдался, значит, умер, – сквозь зубы шепчет Питер, выпуская меня из захвата.

Отхожу, потирая шею. Бесчеловечность – вот что правит этим городом. Лишённые чувств люди уязвимы и беспомощны. И лидеры пользуются этим. Зачем?

– Ты помогал мне! – шепчу сквозь слёзы. – Не дал погибнуть. Почему? Ты с братьями вначале придумываете эти испытания, а затем оставляешь подсказки. Зачем? Чтобы я была благодарна тебе? Нет!

Трясёт в ознобе. Выпрямившись, Питер идёт в мою сторону. Мне очень страшно, ведь он легко способен меня убить. Но я не бегу от него, нет, я сама несусь к лидеру. Сжимаю руку в кулак и направляю в сторону Питера. Он уворачивается и бьёт в ответ. Падаю. Слёзы скрывает дождь. Да я и не хочу прятаться. Надоело. Я устала.

Питер наклоняется. Жду новый удар. Пусть убьёт, я готова. Вместо этого Питер садится на колени и прижимает меня к своей груди. Всё то, что я держала в себе эти дни, исходит слезами, мокрыми пятнами на чёрной футболке Питера, и без того пропитавшейся дождем.

– Запомни, – шепчет он. – Пока ты в городе, тебе нужно следовать правилам, так же, как и мне.

Тепло его тела не согревает меня, но я не вырываюсь из этих объятий. Сегодня так много произошло, я потеряла доверие к близкому человеку, чуть не умерла, выполняя приказ лидеров. Но самое главное, здесь, на полигоне, я поняла, что люблю лидера среднего брата Ван. Поэтому меня так раздражает та жестокость, которая сидит внутри него.

– Тебе нужно подготовиться, чтобы пройти бой, – шепчет Питер. – На ринге я не смогу помочь, поэтому я должен подготовить тебя.

– Почему? Что во мне особенного?

Он молчит. Даёт мне немного времени и помогает подняться.

– Давай начнём с простых ударов, – предлагает Питер. Как будто и не было этого момента.

Душа в себе слёзы, иду к боксёрской груше. Теперь я понимаю, зачем мне всё это. Я должна пройти бой, чтобы навсегда покинуть эти стены. И пусть лидер поможет мне.

Дождь заканчивается, но боксёрская груша мокрая. У меня постоянно соскальзывают руки, и Питер недоволен моей неловкостью.

– Всё же давай повторим технику. А затем я донесу до твоего тренера, как правильно нужно готовить защитников Спасения, – Питер смотрит на меня пустым взором.

Вспоминаю Альберта – командира моего отряда в городе. Его изувеченное ранами лицо и узкие щели для глаз, шипящий голос, произносящий моё имя. С самого начала меня не готовили к войне, нет, моей задачей было всего лишь патрулировать, а затем охранять пост. И Альберт учил нас обороняться, а не атаковать.

– В бою у тебя один противник, за стеной их сотни, – Питер приближается ко мне.

Пячусь от него. Закурив, лидер смотрит изучающим взглядом. Вообще в городе курят только лидеры, точнее, из лидеров только Питер, да ещё воины Элиты, другим просто не доступны сигареты. С другой стороны, ведь это вредная привычка, может ли она быть показателем чувственности? А вдруг…

Смотрю на Питера, пытаясь уловить чувства на его лице, увидеть его эмоции.

– Ты чувствуешь? – шепчу свой вопрос.

Но ведь я знаю ответ, просто мне нужно, чтобы он сам признался мне. Так же как и ему нужен был мой. Питер выпускает дым и делает шаг вперёд, четко, с ударением проговаривая каждое слово, так и не ответив на мой вопрос:

– Называю удар – ты показываешь, – краткий кивок. – Показываю приём – демонстрируешь защиту.

Пока он курит, я усиленно пытаюсь продемонстрировать всё то, что успела освоить от Альберта. И когда едкий дым рассеивается, Питер сам подходит к груше. Моя задача – в точности повторить каждый блок и показать те, что могут отразить их.

Руки и ноги обжигает боль. Мокрая из-за дождя груша скользит, от этого работать сложнее. В ушах стоят отзвуки ударов по кожаной поверхности.

Питер наблюдает, то и дело поправляя:

– Задействуй колени, тогда удары будут сильнее. Напряги живот! Не расслабляйся!

Тренировка затягивается. Питер мучает меня до тех пор, пока костяшки пальцев не начинают кровоточить. Тело дрожит под мокрой от дождя и грязи, футболкой. Закончив, я кутаюсь в кожаную материю куртки, такой же грязной и мокрой.  Уставшая, я плетусь по центральной аллее города. Решаю подняться на другую станцию, около площади собраний. Влажный от дождя воздух насыщен ароматами листвы и травы, и мне хочется подышать им подольше, прежде чем я снова окажусь в штабе.

Сойдя с тропинки, пробираюсь по полумраку. Мне необходимо побыть вдалеке от людей, от этого города с его многочисленными правилами и законами. Замечаю поваленное дерево. Удобно устроившись на нём, возвожу взгляд к ночному небу. Сквозь листья деревьев виднеется тёмно-синее полотно, на нём сверкают одиночные звёзды.

Весь мир меркнет…

Я тащу за собой стул, чтобы забраться на него и выглянуть в окно. Звёзды всегда манили меня.

Маленькая девочка, подняв глаза к небу, зачарованно смотрит на звёзды. Яркие, но такие холодные, скрывающие так много тайн… Они завораживают своим блеском…

– Я так любила смотреть на звёзды, – слова вырываются из груди.

Яркая вспышка, и волна ярких видений, словно цветное одеяло, накрывает меня.

Ночное небо, мы с папой, лежа на клетчатом пледе, устремили свой взор ввысь. Мы любуемся пленительной красотой ночи, ища знакомые созвездия.

Мой отец, это он привил мне любовь к звёздам.

– А там есть люди? – спрашиваю я, указав на ночное небо.

– Думаю, есть, – задумчиво говорит отец.

– И они так же, как и мы, любуются звёздами, только с другой стороны? – не унимаюсь я.

Он улыбается:

– Если только ты веришь в это.

– Я верю…

Эти слова запомнились мне. Долгие годы я утверждала, что со звёздного неба кто-то смотрит на нас.

Как я могла забыть об этом?

Все эти годы я жила без прошлого, но в минуты грусти и отчаянья вновь обращалась к звёздам. Так, может, я не всё забыла? А что если, где-то внутри меня сохранилась память о тех днях…

Делаю глубокий вздох, закрываю глаза…

Стою в светлой комнате. Небесного цвета стены, темно-синий потолок со звёздочками. В большом окне виден закат.

Мне нравится эта комната. Я хотела бы жить в ней.

Подойдя к зеркалу, смотрю на своё отражение. Синее, почти чёрное платье до пола с рассыпанными по всей длине мелкими блёстками. Оно словно завораживающая вуаль ночного звёздного неба.

В отражении замечаю, как дверь позади открывается.

– Тина, какая ты красивая, – ахает полненькая девочка.

Её пухлые щёчки и светящиеся счастьем карие глаза наполняют меня теплом. Мне хочется, чтобы она подошла ко мне… Побыла со мной рядом…

– Нил, – голос мамы, звучит с соседней комнаты.

– Сейчас, мам, – кричит ей Нил.

– Поторопись, Нил, – мягкий баритон звучит позади. – Иначе твои игрушки отдадут другим детям, более послушным.

В зеркале я вижу идущего к нам светловолосого молодого парня. Нил показывает ему язык.

– Не вредничай, – он треплет младшую сестру по голове.

– Ну что, малышка, – улыбается он, обращаясь ко мне. – Выпускной!

Он встаёт рядом со мной. Теперь мы втроём смотрим в отражение. Тим, я и Нил…